Совсем недавно мне выпала замечательная возможность посетить постановку одного из моих любимых авторов - Дж. Д.Сэлинджера, а в частности его гениальную повесть “Над пропастью во ржи”.
Реализуя эту возможность, я и прибыл к месту действия, то есть в театр “За чёрной речкой” . Ну а театр… Театр поразил меня сразу. Своей неказистостью. Уже с порога на расстоянии вытянутой руки находился гардероб, а ещё чуть дальше буфет… И всё столь миниатюрное, что высокого дыхания должной вроде бы академичности не ощущалось, ну совсем. Вход же в “священную залу искусства” и вовсе, можно было обнаружить, прямо по левую руку от “парадного” входа. Ввиду этого не стану “наворачивать”, говоря в стиле незабвенного Холдена Колфилда, про то, как мне сразу понравилась обстановка. Нет, сэр, буду честен! Театр сразу же показался мне ну уж слишком маленьким и бедным. Хотя это беда многих современных театров, и я думаю объяснять, почему так, нет нужды. Но оставим финансовые изыскания и вернёмся собственно к постановке. Усевшись на полагающееся мне место, я осмотрелся и узрел всего семь рядов зрительского зала и крохотную сцену, задёрнутую по традиции чёрным бархатным занавесом. Если быть точным, то всё помещение было отделано тем же материалом, что создавало, даже некоторый уют.
Но вот занавес поднялся, и зрителю предстала сцена. Из декорации были железные “трансформеры” - эдакие многофункциональные железные прутья, лишённые отделки или каких-либо других определяющих “мебель” свойств. Однако сцена не была абсолютно пустой. На её “декорациях” уже с самого начала присутствовали частички героев будущего спектакля. Я говорю про мило покоящиеся на вешалках костюмы. По-моему это весьма необыкновенное решение – выставить костюмы впереди персонажей, тем самым, показав маски, образы каждого героя. Тут грянула музыка и изо всех сторон, как известный персонаж из табакерки, явили себя актёры. Пока именно актёры. Ведь костюмы ещё не на них. Наконец, с взглядом, призванным пронизать весь зал, каждый удаляется на время и совершает “облачение” в свой образ американца 50-ых годов, становясь на это вечер человеком Сэлинджера. Тут музыка утихает, и тьма на секунды окутывает зал и зрителя. А стоит ей снова отступить, как перед нами уже Холден Колфилд - шестнадцатилетний подросток, а по совместительству и главный герой повести, проходящий лечение “после всей той сумасшедшей истории” приключившейся с ним. Ну и, что же необычного, скажет читавший это произведение? Ведь так оно всё и начиналось. Да но, главный то герой на сцене совсем по-современному слушает плеер, так же как совершенно по-современному не слушает, невиданного ранее читателем героя – психоаналитика. Но невиданного ли? Ведь под маской уважаемой профессии скрыт сам писатель - Сэлинджер! Признаюсь, именно этот смелый шаг режиссёра совершает переворот моего представления о это постановке и о театре в целом. Вся обстановка предстаёт мне более мудрой и глубокой. Тут и уют и такая тёплая, душевная атмосфера оказывается! Вообще это переворот наверняка произошёл не со мной одним. Любого преданного сэлинджеровского читателя режиссёр мастерски окунает в новые грани понимания любимого произведения. Тогда как тех, кто не читал или не понял его, просто и искусно заставляют смеяться над ситуацией, над этими милыми кривляньями Холдена, язвительной жестикуляцией показывающего всё пренебрежение к очередным “занудствам Дока”.
Да, тут надо отдельно сказать об игре актёров. Мне думается, талант актёра проявляется, прежде всего, не в том, чтоб удачно скопировать, сыграть свою роль, а в том, чтобы “прожить” вечер тем, кем на сегодня отмерила тебе сцена. С этой задачей Семён Мендельсон, игравший Холдена Колфилда, справился блестяще. Отлично играли и другие актёры. И так хорошо всё это смотрелось, что даже отмечать чью-либо игру особо не хочется. Слаженное творчество всего состава персонажей вводил зрителя в мир всеми любимой книги. Причём всё это было проделано так виртуозно, что забывалось буквально всё на свете: где ты, что ты и остальная суета. Всё не относящееся к этому спектаклю отступало за тьму неосвещённых кулис. А брезгливость по отношению к внешнему виду театра и вовсе становилась какой-то смешной, вроде как детской и глупой. Достойной, разве что, снисходительной улыбки. Если же честно, то искренняя улыбка не сходит с лиц восхищённых и, наверняка, растроганных зрителей на протяжении всего спектакля. Даже, когда им искренне хочется дать волю слезам. А это уже о много говорит, согласитесь! Но это будет проанализировано позже. Пока же действо продолжается и на переднем плане только ты, твоё ощущение, твои чувства и сцена. А здесь и великолепно подобранная американская музыка (ставший уже классикой Фрэнк Синатра), и приятное глазу освещение, и уже такие знакомые, но новые герои Сэлинджера. Здесь они не просто тени написанных некогда строчек. Они – действительно наполненные жизнью и наделенные самостоятельным мировоззрением люди, которые показывают его, а порой и внушают нашему главному герою. Но Холден на высоте! Как всегда он из любого общения, пусть даже из массы грязи, пусть даже сквозь собственное брюзжание и ворчание, но выносит то единственное, светлое и чистое чувство, что люди окрестили мечтой.
Но вот финальная сцена и Фиби - такая маленька и такая мудрая Фиби, словами и без слов, наконец- таки, всё объясняет нашему герою, и время подводить итоги. Уже зрителю. Что было перед ним? Это не была трагедия, это была даже не драма. Это была лёгкая напоенная светлой грустью комедия. Но даже не комедия, нет. Выше – жизнь! И психоаналитик без имени, но с таким громким титулом - Дж.Д. Сэлинджер, стоит и задумчиво смотрит на то, как обнимаются брат и сестра, для которых всё стало ясно. Так ясно, что даже вам стало как-то светлее. И вот под этим порывом чувств вы кричите ему и не ему: «Не уходи Сэлинджер”! И говорить что-либо ещё больше не хочется. Хочется просто сохранить это чудо до следующего раза. Постановка ещё увидит мои преданные глаза, обещаю ...
Что же касается моего финального слова то… Именно мечта, по-моему, делает это произведение актуальным, волнующим в любое время. Высокая и незамутнённая суетами мечта. Странный мальчик, в смешной шапке, всегда спрашивал, куда же зимой из пруда могут исчезать утки. И Холден получил ответ от своей маленькой сестрёнки - они улетают. Холден хотел стать ловцом и другом маленьких детишек, что так искренне веселятся, играя во ржи близ пропасти. И он им стал. Этим добрым и дружественным маяком. И нет разницы, сколько лет этим детишкам, и какую долгую, тяжёлую или грустную жизнь они уже прожили. Важно лишь то, что у них тоже должна быть Мечта, чтобы играть во ржи и над пропастью.