1
- Не ешь эту гадость, Домский! – раздался внезапный громоподобный голос с улицы.
Я вздрогнул, перестав жевать, и едва не выронив вилку с нанизанными макаронами по-флотски обратно в тарелку.
Занавес приподнялся, и в дверном проёме появилась улыбающаяся голова Глеба - нашего нового героя!
Затем и весь герой оказался внутри, заполнив тесное пространство кухоньки-веранды своим огромным телом.
- Почему не есть? Зачем не есть? – спросил я, откладывая в сторону алюминиевый столовый прибор.
- Потому что сейчас мы двинем ко мне, на праздничный ужин!
- Что же подают у вас? – спросил я, спешно дожёвывая макаронину.
- Беляши со спиртом устроят? - продолжал громыхать Глеб.
Я отодвинул тарелку и протянул Глебу руку.
- Шевелись - ужин стынет! - торопил меня веселый гость.
Мы обнялись, и я почувствовал запах упомянутого спирта.
Глеб вёл себя, словно вырвавшийся на свободу вольный ветер.
Познакомились мы с ним недавно – всего несколько дней назад. Вот как это было.
Несмотря на жару, я оттачивал дальние броски на плавящемся асфальте баскетбольной площадки в самом центре Светлой Поляны. На мне были надеты две футболки и, поверх, зелёная майка УНИКСа, насквозь мокрые. Пот катил градом, но эта изматывающая тренировка была единственным достойным ответом моему летнему режиму потребления пива и его следствию – лишнему весу.
Накидавшись, я устало опустился на скамейку.
И тут возник огромный человек! Росту в нём было метра два, а то и больше. На широких плечах покоилась большая монументальная голова с правильными чертами. Прямой римский нос разделял глубоко сидящие в глазницах серые чуть настороженные глаза. На покрытый сеткой продолговатых морщин лоб ниспадали слегка тронутые сединой густые жёсткие волосы. Щёки и волевой выдающийся подбородок покрывала серебристая щетина. На вид человеку было возле сорока .
- Сыграем? - спросил он рокочущим голосом, звучащим на полутона ниже обычного.
Я согласился, поднимаясь и кряхтя. Мы принялись кидать по кольцу.
- Давайте в «пятёрочку», - предложил я, для разнообразия.
Мы стали играть в «пятерочку». Началась эта памятная игра! Такого упорного сопротивления я не встречал давно! Противник мой, хотя и уступал раз за разом, но очень хотел победить. После каждого проигрыша он повторял:
- Ещё одну партию!
И с каждым разом злее становились вид его и голос!
Вскоре он уже не разговаривал совсем. Лишь только поглядывал со злым прищуром то на меня, то на кольцо, да долбил мячом об асфальт с силой, словно хотел вогнать его в землю, пробить её насквозь и вернуть оранжевый кругляш американцам, придумавшим безумную эту игру!
Я, если честно, подустал уже порядком и думал, лишь о том, как бы упасть скорее в реку.
Подумав, я решил поддаться. Чего уж там! Однако, заметив, что я нарочно мажу, соперник протестующе замахал руками, приговаривая:
- Нет-нет, братан, так не пойдёт – играй честно!
«Упрямец! У тебя нет шансов!», - подумал я. И снова выиграл.
Победы давались всё труднее.
- Ещё одну! – глухим голосом произнёс мой упрямый противник.
- Последнюю! - предупредил я.
Незнакомец кивнул едва заметно, и мы принялись разыгрывать эту последнюю партию.
Я начал с линии штрафных. Мяч влетел в кольцо, не задев душку. Соперник, подобрав, направился в центр круга. Бросок – мяч, попадает в корзину, отскочив от щита.
Тут я внезапно промахнулся, и соперник захватил инициативу. Он подошел к щиту поближе и начал «варить», т.е. пошла «игра на вылет».
Да что я объясняю – все ведь знают правила!
Мы стояли в метре от щита и кидали мяч с одного места, сменяя друг друга. Необходимость вести счёт пропала, ибо промах любого означал его поражение.
Прошло две, три, пять…несколько минут. Никто не промахивался!
Долбёжка об «забор» достигла апогея!
Солнце словно замерло в зените. С Волги – ни ветерка. Асфальт напоминал жаровню. В висках застучало. Стало не хватать воздуха. Я, бросив мяч, увидел напоследок, как он влетел в клубящееся никуда…
Пришёл я в себя на низкой лавочке, возле площадки. Недавний противник поливал мне голову нагретой минералкой.
- Ты чего это? – спросил он, заглядывая мне в глаза.
В словах его не было следа недавней злости, а лишь беспокойство и участие.
- Что случилось? – ответил я, приходя в себя.
- Чего-то повело тебя немного, как после нокаута.
- Ага, - кивнул я, вытирая лицо рукавом майки. – Доигрался…
- Надо бы искупаться. И тебе и мне. Дойдешь до реки? – поинтересовался экс-соперник.
- Дойду, - ответил я поднимаясь.
От резкого вставания меня опять качнуло. Незнакомец подхватил в одну руку меня, в другую мяч, и мы направились к реке.
- Что это за знак? – спросил он, заметив болтающейся над спасательной вышкой чёрный вымпел.
- Купаться запрещено! – объяснил я. – Вчера делали замеры воды и поблизости обнаружили опасную палочку.
- И что теперь? – незнакомец остановился.
- Да ничего! Палочка должно быть уплыла! Вперёд - в воду! – решительно двинулся я к реке, высвободившись от опеки.
В воде мне стало много лучше. Я занырнул поглубже. Казалось, вода зашипела вокруг моей нагретой головы. Наконец я пришёл в себя окончательно. Незнакомец в это время возвращался из заплыва.
Он грёб большими взмахами, вспенивая вокруг себя воду, подобно торпеде.
Когда он подплыл, я увидел в руках у него какую-то обломанную ветку.
- Вот! – помахал он веткой. – Нашёл я палочку! Теперь народ может купаться спокойно!
С этими словами незнакомец зашвырнул ветку на берег.
Совершив акт очищения реки, он, наконец, представился.
Звали моего нового знакомого Глеб. Приехал он из Санкт-Петербурга. Родился он в Казани, но давно уже перебрался в северную столицу. Здесь же отдыхает от трудов своих, которые, к сожалению, не всегда может назвать праведными.
От этой речи я пришёл сначала в недоумение, а потом в изрядное удивление. Ибо редко услышишь сейчас связную речь, тем более, от больших и недавно столь злобных типов.
Интерес мой к Глебу рос стремительно. Когда же мы, переместились под навес и взяли по бокалу пенистого напитка, я был уже в восторге от знакомства. Так вот завязалась наша дружба - дружба двух отдыхающих.
Как-то меж кружек Глеб признался мне, в своей неповторимой манере, что не понаслышке знаком с криминальным миром.
- Ну, что ж, всё лучше, чем пахать на нуворишей! - ответил я ему.
Больше к этой теме мы в беседах наших с Глебом не возвращались. Однако мы обязательно вернёмся к ней в нашем рассказе, любезнейшие читатели. Собственно ей он и посвящён!
2
Итак, мы направились к Глебу.
На кухне у него ломился стол от снеди.
На столе были: упомянутые беляши, возлежащие горкой на блюде, курица в развёрнутой фольге, несколько видов салатов в пластиковой таре, селёдка под шубой в том числе, нарезки колбасы, копчёное сало, солёные огурчики и помидорчики, алел разрезанный арбуз, быть может, что ещё и подзабыл.
Сожаления о недоеденных макаронах враз улетучились. А когда на кухню вошла мама Глеба – тётя Нина с наполненной бутылью разведённого виноградного спирта, то - сами понимаете!!!
Уже было пропущено по две рюмочки, и убито первое чувство голода, уже алкоголь охватил нас своими тёплыми объятьями и наступило то радостное чувство, коее бывает в самом начале пьянки, как мама Глеба запела свою пейотную песню.
И пела её старая женщина, практически не переставая, и стали блекнуть краски праздника, и воздух задрожал от напряжения.
Суть её стенаний сводилась к следующему.
Племянник Глеба, шестилетний Макс, несмотря на юные годы, был одарен любящим дядей мобильным телефоном. А так как звонить малышу было практически некому, то большую часть времени он просто играл с ним. Нет-нет, не в виртуальные игры! Макс использовал телефон как метательный снаряд, метая его в собак и кошек, в зависимости от того, какое животное оказывалось рядом. Если бы рядом оказался енот – он бы метнул его в енота, куян – в куяна, обезьяна – в обезьяну. Поэтому делается понятным, почему он метнул телефон в молодого загорелого южанина. Южный мальчик, вдвое старший Макса, увернулся, и мобильник улетел в кусты. Макс, преследуемый южанином, понёсся домой. Потом они вернулись вместе с тётей Ниной и, облазив все кусты, и исколовшись, и исцарапавшись - так телефон и не нашли.
Вывод: Телефон похитил южный мальчик.
Руководство к действию: Вернуть телефон обратно!
Заметил я как влом, как неохота было Глебу участвовать в каких–либо разборках! Он так устал от них в столицах! Но, «чёрт не сладит с бабой гневной» и, выпив на дорожку, мы двинулись к шатрам стоящим над рекою.
Уже стемнело. Но жизнь под шатрами бурлила. Народ пил, народ ел, народ пел в караоке про чёрные глаза!
Южане жарили шашлыки и откупоривали бутылки.
Они ещё не знали, чудаки, о предстоящей игре….
Правила игры я учил по ходу. Правила были просты. Сводились они к короткой аксиоме - «Глеб всегда прав!».
Когда он схватил за локоть пробегавшего мимо с шампурами в руках загорелого человека, тот даже взбрыкнулся было поначалу. Но, как только Глеб заговорил, у южанина пропала охота перечить.
- Послушай, ты, пиковый подшнырок, - обратился Глеб к загорелому человеку. – Найди мне побыстрее вашего главного!
Через минуту главный был перед нами.
Вернее не главный, но главная, ибо – это была женщина. Крашеная шатенка лет пятидесяти, высокая, полная, с властным взглядом. Грамм двести пятьдесят золота было надето на ней в виде украшений.
- Ты южанка? - спросил у неё Глеб.
Женщина ответила, что она русская или татарка, уже не помню, в наших краях – это без разницы.
Глеб перешел на вы.
– Ваше зверьё похитило у моего племянника телефон. Пусть отдадут, и всё будет отлично!
- Какие звери? – не поняла шатенка.
Глеб кивнул на южных людей.
– Вот - эти.
- Это наши люди, - возразила женщина, и хотела ещё что–то добавить, но Глеб перебил её.
- Мне лучше знать! Но, не в этом дело, - и Глеб вкратце посвятил владелицу шатров в суть возникшей проблемы.
Женщина выслушала Глеба, пожимая плечами и разводя привыкшими указывать руками.
Вторая часть речи заинтересовала её больше.
- Если завтра к 12.00 телефон не будет возвращён, то от этих шатров останутся одни руины! Их разнесут на куски! Даю вам слово – так и будет!
- Кто вы? – спросила женщина, оторопев.
Глеб, помолчав, посмотрел на меня и неожиданно произнёс,
- Зовут меня Глеб. Но что я?…. А вот это знаете кто?
Женщина посмотрела на меня и помотала головой.
- Это Домский, и вы его ещё узнаете!
Я кивнул головой, соглашаясь, и сделав деловую рожу.
- Разрешите идти? – обратился Глеб ко мне, комично придуряясь.
Я кивнул степенно и мы, повернувшись и неспешно обходя столики, двинулись восвояси. Вослед нам смотрела не одна пара глаз.
3
Вернувшись к Глебу на кухоньку, мы продолжили ужин. Беляши остыли, но спирт не потерял крепости.
- Всё мать, добилась ты своего! - провозгласил Глеб. - Начинается война! Теперь жди парламентёров.
И точно! Не успели мы пропустить по рюмочке, как в дверь постучали. Глеб вышел, я за ним. За дверью, на лужайке перед домом расположилось полукругом несколько южных людей, а на переднем плане стояла упомянутая выше Золотая женщина.
Женщина объявила Глебу, что хочет с ним поговорить.
- А этих, зачем привели? - Глеб кивнул на южан.
- Они хотят объяснить, что их мальчик не виноват.
- Я с ними разговаривать не буду, - отрезал Глеб.
Тут из толпы южан вышел Маленький Мук, которого Глеб знал. Маленький Мук иногда подавал нам мячи на баскетбольной площадке, и ему позволялось порой покидать вместе с нами мячик.
Маленький Мук начал,
- Уважаемый Глеб, мы хотим….
На этом впрочем, его речь и закончилась, ибо Глеб закричал страшно,
- Заткнись Маленький Мук, иначе прямо сейчас, вот на этом самом месте получишь ты звездюлей. А вы, - обратился он к остальным, - валите поскорее, чёрные ублюдки, пока я не расстроился окончательно!
Южане, не ожидавшие такого приёма, застыли в недоумении, и возмущении, но также и в страхе, как я заметил.
- Чего не понятно?! – продолжал заводиться Глеб. – Валите, на хер, отсюда! Или вы по-русски не понимаете?!
Заметно было, что он ненавидит южан круче, чем янки времён гражданской войны в США.
Обстановка стремительно накалялась, т.к. пришедшие всё не уходили.
Ситуацию разрядила Золотая женщина. Она приказала южанам уйти, на что те с радостью согласились, ибо цепенящий страх сменился у них ужасом.
У Золотой женщины, впрочем, тоже с переговорами не вышло.
Глеб напомнил ей о недавней беседе у шатров, и сообщил, что решение своё не меняет. Будет телефон до полудня – будут и шатры! Не будет телефона – не будет шатров! Всё остаётся в силе!
Женщина, покачивая головой, ушла в ночь вослед за своими мулатами.
Мы же вернулись к нашим беляшам.
На кухне сидела притихшая мама Глеба. Она всё слышала, пожалела о заваренной каше, и принялась отговаривать Глеба от воинственных планов.
Глеб отвечал ей:
- Ах, мама, не надо было меня рожать! Давай засунь меня обратно!
Он, опустив голову, принялся бодаться у мамы меж колен. Я с удивлением наблюдал за очередной столь быстрой переменой настроения. Мы слегка отвлеклись, опрокинув ещё по рюмочке. Я потянулся, было к курице, но….
На сей раз, даже не стучали! Дверь распахнулась пред законной властью, и на кухоньку ворвались два молодых красивых милиционера.
- Кто здесь Глеб?! – спросил один из них, довольно громко.
- Тише! Тут ребёнок спит! Я Глеб! – ответил хозяин, с досадою швырнув кусок курицы обратно на блюдо, и, поднявшись, грозно возвысился над столом. – А вы кто такие?
- Не видишь что - ли – милиция!
(Описываемые события происходили в те времена далёкие, теперь уже былинные, когда наша полиция называлась моей милицией)
- Вижу, что не лесники. Представьтесь, пожалуйста! Доложите ваши должности и звания!
Милиционеры, немного поумерив пыл, глядели снизу вверх на нависшего над ними раскрасневшегося Глеба. Они представились по очереди, объявив свое имя и звание.
- Пойдёмте на воздух! – чуть не скомандовал Глеб служителям порядка.
Я, оторвав отяжелевший зад от стула, собрался выйти вместе с ними, но Глеб подал мне знак остаться.
Немного погодя я всё же вышел, влекомый любопытством. Глеб с милиционерами стояли в некотором отдалении. Я закурил и принялся смотреть на звёзды - сам же прислушивался к доносящимся обрывкам фраз. Беседа шла уже минут десять, и тон её переменился - весьма переменился! Милиционеры что–то горячо доказывали Глебу. Он же слушал их, сложив руки на груди, саркастически улыбаясь и покачивая головой. Увидев меня, Глеб повернулся к собеседникам вполоборота и стал неспешно дрейфовать по направлению к дому, всем видом своим, показывая до известной степени вежливое окончание беседы. Милиционеры шли за ним.
Когда мой одержимый друг, взойдя на веранду, повернулся к блюстителям порядка, символизируя, всем видом окончание разговора, те чуть не взмолились!
- Глеб, мы дежурим до утра. Дай нам спокойно сдать дежурство!
- Я же сказал, шоу начнётся в полдень, так что вам не о чем беспокоиться, - ответил Глеб доверительным тоном. – Дежурьте спокойно!
Милиционеры переглянулись и ушли в ночь, освещая путь фонариками. Мы вернулись на кухню.
Я был, конечно, потрясён.
- Как удалось тебе так развести ментов? – спросил я Глеба.
Тот, хмыкнув саркастически, ответил не спеша,
- Я могу развести кого угодно. У меня профессия такая, - и добавил, не без питерской рисовки. - Я в этом деле профессионал, а не любитель. И, как профессионал, скажу тебе, Домский, что визит ментов – не последний визит на сегодня.
- Кого же ждать? Каких ещё гостей? – удивился я.
- Я не хотел бы принимать их дома, - ответил Глеб уклончиво. – Лучше пойдём на берег. Заодно и прогуляемся!
Мы разделались, наконец, с курицей. Выпили – на ход ноги – и двинулись на Волгу.
- Мама, если кто спросит - мы на берегу! - предупредил Глеб. – Посылай всех туда!
Скоро речной песок заскрипел под нашими ногами. Мы прогулялись вдоль Волги, ведя неспешную философскую беседу, а затем продолжили её, покачиваясь на спаренных качелях.
Река затихла, слившись с чёрной ночью.
Можно было сказать, что тишина и покой разлились в подзвёздном мире. Только вот тишину нарушали звуки примитивной музыки доносящейся от пресловутых шатров; покою же мешало напряжённое ожидание.
Вот и музыка стихла.
- Полночь! - сказал я Глебу. – В полночь музыку вырубают.
- Осталось двенадцать часов, - произнёс Глеб задумчиво. Агрессии в его голосе не было.
- Ты и в самом деле собрался разрушить эти шатры?
- Да, я ведь обещал им, слово дал. Только вот, - Глеб посмотрел на меня, - только вот, открою тебе тайну, Домский, - никто ко мне из города не приедет. Никакой подмоги я не вызывал.
Я ушам своим не верил! Остановив качели, я удивлённо уставился на Глеба.
В ответ на мой немой вопрос, он махнул рукой и произнёс с лихою дерзостью,
- Подумай сам. Неужели я буду кого-то вызывать, какую-нибудь бригаду? И из-за чего? Из-за долбанного телефончика? Я в Казани уже много лет бываю лишь наездами. Конечно, знаю я тут всех, кого мне надо знать. Да, если позвоню, то не откажут. Пришлют нескольких торпедоносцев. Они прилетят на крутых «девятках» и разнесут все эти шатры, и звездюлей навесят этим всем пиковым. Но, мне это надо? Смекаешь, Домский?
Я кивнул. Смекаю, мол!
- Поэтому я всё сделаю сам!
- Каким образом? – поинтересовался я.
- Я тут присмотрел отличную железную трубу – это будет моё оружие возмездия, мой виртуальный меч! Этим мечом я и разнесу их бордель!
Чего-чего, а такого ответа я не ожидал.
Увидев мою реакцию, Глеб вдруг расхохотался.
– Ничего, ничего! Не сомневайся - я справлюсь с этим сам!
В этот момент, любезнейшие читатели, ваш придурковатый автор поднялся с качелей и с пафосом воскликнул.
- Знай Глеб, что ты не один! Мы справимся с этим вдвоём!
Глеб тоже поднялся, и мы обнялись.
Я представлял, что мы в кино. В смысле – на экране. И зрители в зале, перестав жрать попкорн, или лузгать семечки, восхищаются сей благородной сценой. В этом месте должна была зазвучать красивая героическая мелодия.
Тишина на пляже и вправду взорвалась. Темнота вокруг нас ожила смутным движением, и я услышал, как рыскающие во мраке тени выкрикивают моё имя.
4
Повернувшись к теням, я выкрикнул,
- Здесь Домский!
Тени двинулись к нам со всех сторон.
- Соберись! – шепнул Глеб.
Скороговоркой, прочитав про себя укрепляющую дух молитву, я трижды с силою и шумно вдохнул и выдохнул.
В следующее мгновение кольцо вокруг нас сомкнулось. Тени материализовались ребятами в спортивных костюмах. Их было человек семь-восемь, и они не стояли молча в ряд. Напротив, они закричали вразнобой, и крик их сводился к вопросу: «Что ты собрался делать с нашими шатрами?»
Я ответил, что это дело ещё не решено пока.
Тут из толпы выступил плотный крепыш, по виду предводитель, и подошёл ко мне вплотную. Глаза его горели бешенством.
- Ты, кто такой, чтобы решать, что делать с нашими шатрами?!
Откуда ты вообще?
- Со Светлой Поляны, - ответил я без затей.
Крепыш уставился на меня сузившимися глазами, переваривая ответ.
В это время Глеб поднял руку и заговорил,
- С шатрами разбираться буду я. Зовут меня Глеб. Все вопросы ко мне. Объясните, пацаны, при чём здесь Домский?
Крепыш перевёл взгляд на Глеба.
- Объясняю. Нам рассказали, что приходил Глеб, но сказал, что он так, а рулит у вас Домский.
Здесь случилось неожиданное. Глеб затрясся в приступе искреннейшего смеха. У него даже слёзы на глаза навернулись. Он смахнул их, а затем, преспокойно опустившись на качели, вытянул ноги. Этот поворот в его поведении стал для меня неожиданностью. Ещё мгновения назад я, словно напившийся отвара из мухоморов викинг, готов был вцепиться зубами в ближайшего врага! Чтобы хоть не задаром пропадать! Ибо, пропадать-то, судя по всему, придется! Но тут я поймал волну уверенности, пришедшую от Глеба. Волна накрыла меня с головой. Я опустился на вторую из качелей, и стал слегка покачиваться.
Это был сильный ход! Ребятки несколько смутились, увидев, что их не бояться.
Урок Глеба продолжался и я, как прилежный ученик, старался не пропустить ни слова, ни движения. Глеб на моих глазах поворачивал ситуацию, так как ему (нам) было надо. Он нагло перевернул доску и стал играть белыми, захватив в дебюте инициативу и не отдавая её больше противнику.
- Вы сами-то, ребятки, откуда будите? – спросил он у «братанов».
- Мы – кукаевские, - отвечали ему «братаны».
- Ладно, - кивал Глеб. – Кукаевские. Это кто, значит, у вас там рулит теперь? Бёни нет уже с нами – земля ему пухом. Шамон, что ли? Или Бобон? Нет, наверное, всё же Шамон. Позвони любому из них и скажи, что здесь Большой.
Крепыш отошёл в сторонку и стал звонить.
Через пару минут он подошёл к Глебу и дал ему трубку. Глеб, взяв мобильник, стал разговаривать с кем-то по-дружески, повторяя чуть не через слово: «Нет – нет, не по делам. Просто отдыхаю. Отдыхаю, Шамон, отдыхаю. К матери приехал. Могу же я отдыхать!».
В заключение речи он произнёс, - Не стоит, мы тут сами разберёмся, - и вернул трубку крепышу. Тот отошёл и с минуту слушал, видимо получал указания.
Когда он вернулся, на лице у него было написано удивление и некоторое смущение, которое он пытался неумело скрыть, как мог.
- Глеб и Домский, пойдемте, посидим у нас на точке. Поговорим.
Глеб подумал и спросил у меня,
- Пойдем, что ли, Домский?
- Пойдем. Почему бы ни пойти? - Ответил я как можно безразличней.
Мы снялись с места и двинулись к шатрам толпой.
Под шатрами сделалось тихо и пусто. Последние посетители покинули место преткновения, оставив по уходу грязные столы, заставленные пустыми бутылками и пластиковой посудой.
Для нас были спешно принесены два чистых столика. Их сдвинули и сервировали полудюжиной банок с пивом и рыбками. Вскоре был подан и шашлык на блюде. Хотя я совсем не был голоден, запах жареного мяса разбудил аппетит. Невзирая на мрачные лица, я взял большой кусок хорошо прожаренного шашлыка, и с удовольствием вонзил в него зубы. Потом подумал, и принялся за второй кусок, прокусив хрустящую корочку, медленно пережёвывая и проглатывая сочную мякоть. Приятно было также и холодное пиво. Я ел, пил и слушал.
В основном говорил Глеб. Он безраздельно завладел всеобщим вниманием. Все смотрели на него, не отрываясь, иногда поглядывая в мою сторону удивлённо. Я же всё жрал. Наверно это было нервное!
- Южный мальчик не брал ваш телефон, - начал, было, коренастый «предводитель дворянства».
- Ты там был? – прервал его Глеб.
- Нет, но…
- Тогда почему утверждаешь, что он не брал телефон?
- Мне сказали…
- Кто? Чёрные?
- Да…
- Я им не верю. Я верю только белым людям.
Глеб выковывал железные логические цепи, отметая аргументы, цепляясь за неосторожные слова и оборачивая их против оппонентов. Проделывал он это с удовольствием, отхлёбывая пиво. Я догадался, наконец, что для него это подобно лёгкой тренировке отдыхающего после крупных соревнований спортсмена. Так профессиональный баскетболист приходит иногда в спортзал покидать мячик с подростками для поддержания формы.
Пиво после спирта – это прекрасно! На определённом этапе.
Я откупорил вторую баночку. Как хорошо!!!
- Глеб, может, отольём? - прервал я переговоры довольно бесцеремонно.
- Конечно, Домский! - Глеб поднялся, и мы пошли в ближайшие кусты.
- Короче, - сказал Глеб, когда мы отошли на некоторое расстояние, - всё пока идёт хорошо! Посидим сейчас ещё немного, поприкалываемся, а потом двинем допивать спирт.
- Как я?
- Отлично! У тебя талант ведения переговоров. Смотри не обожрись!
Я хотел ответить, что это нервное, но вместо этого громко рыгнул.
Глеб принялся смеяться. Я вслед за ним! Мы стали гоготать во тьме в два голоса, и смех наш разносился победным кличем над спящею Поляной. Когда мы вернулись к столу, люди там сидели с вытянутыми лицами.
Глеб стал говорить им,
- Езжайте в город, пацаны. Всё будет нормально. До двенадцати ваши шатры будут в целости и сохранности.
- Глеб, давай выслушаем всё же «вождя чернокожих», - предложили ему пацаны.
- Зачем? - спрашивал Глеб.
- Он отец мальчика. Очень хочет с тобой поговорить. Вот он стоит.
Глеб повернул голову, и увидел благообразного толстого седого южанина. Во всё время разговора он стоял поодаль…
Глеб кивнул ему, приглашая подойти.
Тот подошёл. Глеб сказал ему, - Садись, говори.
Благообразный южанин осторожно присев на краешек стула, повёл такую речь:
- Уважаемый Глеб, я килянусь, что мой сын не браль телефон у твой племянник. Я с ним много говорил, и я килянусь, что он сказал бы мне правда. Если он взял, то килянусь, я убью его своими руками. Утоплю его в Волге! Но - он не браль!
Примерно так говорил старый южанин. Долго гнал он в этом духе. Глеб же слушал зевая.
Наконец он покачал головой отрицательно и сказал:
- Не надо постоянно клясться! Звучит не убедительно. Можешь убивать своего сына, можешь не убивать. Можешь вообще утопить всё своё семейство – мне по барабану! Главное - верните телефон!
Затем мой упрямый друг поднялся из-за стола и произнёс финальную речь, содержащую аллегорию.
- Вот - посмотрите на этот стол, - Глеб провёл рукой по поверхности белого пластикового стола. – Стол белый, как снег, а завтра его уже не будет - он разлетится на множество снежинок. Взгляните на эту сверкающую витрину - завтра здесь будут сверкать лишь её осколки. Посмотрите на эти подпорки – завтра они рухнут и «звезда придёт» всем, кто будет находиться под ними в этот момент. Люди думайте! Телефон называется … Глеб произнёс название. Время ещё есть!
Я нетвёрдо поднялся и помахал всем рукой:
- Ладно, пока, пацаны!
Они тоже поднялись, прощаясь с нами.
Мы повернулись и пошли. Вдруг Глеб остановился и повторил:
- Думайте люди! Решайте люди! Время ещё есть!
Потом мы ушли. Никто нас не останавливал.
Мы вернулись в дом к Глебу. Мама его и племянник спали. Мы выпили ещё по рюмочке. Тут я почувствовал, что всё – достаточно! У Глеба, видимо, возникли подобные же мысли. Мы уже понимали друг друга без слов.
Вышли прощаться.
- Ну что, Домский, до завтра. Я ставлю будильник на пол-одиннадцатого. Выспимся, искупаемся, а потом – за дело!
Я вернулся к своему домику. Долго не мог попасть ключом в замок. Наконец открыл дверь, завалился на свою кроватку, прямо в одежде и заснул.
Проснулся я около десяти утра. Хотел, было, спать и далее, но вспомнил о том, что ждёт сегодня, вздохнул и поспешил подняться. Умылся из ручного умывальника холодной водой, выпил эрзац кофе и направился к реке. Путь мой пролегал вдоль кустов шиповника, цветущего за это лето второй раз. Я подошёл к одному из кустов, и уткнулся носом в тёмно - розовый цветок, с намерением расслышать запах.
Наклонившись ниже, я увидел… висящий в густом сплетении ветвей мобильный телефончик!
Я помню свои чувства, как сейчас. Это нетрудно: чувств не было! Какое-то отупение свалилось. Я даже не удивился особенно. Протянув руку между колючими ветками, я осторожно достал трубку. Телефон был отключен. Сунув его в карман шорт, я побрёл дальше - купаться. Выйдя из воды, я постоял немного в позе калькулятора – закрыв глаза и раскинув руки. Когда поток отрицательной энергии вырвался через ладони, мозги, наконец, заработали. Чувства вернулись, и самыми сильными из них были радость и облегчение. Радость оттого, что всё так счастливо разрешилось, а облегчение оттого, что я … так хорошо облегчился в воде! В общем, я был ещё не адекватен!
Я направился прямиком к Глебу. Они с мамой кушали на веранде чай.
- Радуйтесь! – хлопнул я телефоном об стол.
- Где ты взял его?! – вскричали они разом.
Я рассказал о том, как всё было. Глеб и его мама пребывали в лёгком шоке.
- Ну что, Глеб, - спросил я довольно, - теперь разрушение шатров отменяется?
- Нет, парниша, - ответил Глеб не сразу. – Всё остаётся в силе!
- Почему?! – пришла моя очередь удивиться.
- Потому! – нахмурился Глеб. – Посуди сам. Как мы, по-твоему, придём сейчас к этим …, и скажем им: «Простите мол, ошибочка вышла. Телефончик мы нашли. Извините нас за беспокойство».
- Сынок, тогда не надо вообще к ним ходить, - вмешалась мама. – Чего ты у меня такой шебутной?
- Ты мама лучше помолчала бы! Из-за твоей прихоти вся каша заварилась!
Я слушал их перебранку и понимал, что на самом деле пути назад нет.
- На вот - опохмелись. – Глеб протянул мне рюмку.
Я выпил - без удовольствия.
- Что делать будем?
- Пошли, покурим!
Мы вышли на веранду и закурили, но и табачный дым был уже не столь приятен. Всё было не как вчера. Но – это понятно…
Глеб посмотрел на часы. Одиннадцать.
- Пойдём, осмотрим арсенал, - предложил он.
Мы обошли домик, Глеб вытащил из-под него трубу. Он обмотал один конец трубы вафельным полотенцем, чтобы было удобнее держать.
- Давай опробуем.
- На чём?
- А вот хотя бы на этом, - я указал Глебу на соседний заколоченный домик, на открытой веранде которого стоял старый деревянный стол.
Мы взошли на веранду. Глеб размахнулся, но ударить помешал низкий потолок.
- Чёрт, труба слишком длинная! - заволновался Глеб.
- Тогда отпилим кусок, - посоветовал я.
- А что, есть пила?
- Найдём.
Я сходил к коменданту Каримычу, и принёс от него ножовку по металлу. Глеб произвёл замеры по своей руке, и отпилил сантиметров тридцать.
- Вот теперь совсем другое дело! – Глеб поигрывал своим оружием.
- Давай всё же вытащим стол на улицу, - посоветовал я.
Пока мы его вытаскивали, я задал Глебу один вопрос,
- А где же моё орудие?
- Вот что, Домский, - ответил Глеб. – Ты на меня не обижайся, но я тебя подставлять не буду. Приходи, конечно, посмотреть. Потом напишешь об этом рассказ. Но, участвовать я тебе не дам. Неизвестно, чем всё кончиться!
Я пытался, было, возражать, но в голосе Глеба зазвучали железные нотки.
- Всё - замётано! Не думай даже лезть в это дело! Отойди-ка, лучше!
Он, скинув безрукавку, взял трубу двумя руками, размахнулся и обрушил её что было сил на стол. Стол развалился пополам со страшным треском. Обе части его разлетелись в стороны, перевернувшись вверх ножками.
Удар был, что надо!
Внезапно мы услышали за нашими спинами вежливое покашливание.
Обернувшись, мы увидели многочисленную группу зрителей состоявшую из:
1). Нескольких вчерашних пацанов;
2). Золотой женщины;
3). Пожилого южанина с сыном – южным мальчиком;
4). Ещё четырёх – пяти южан.
Маленького Мука я не заметил, что-то.
Пришедшие с ужасом смотрели то на развалины стола, то на Глеба с трубой в руке. Несколько мгновений длилось молчание. Глеб посмотрел на часы и произнёс, наподобие диктора на радио,
- Одиннадцать часов, двадцать минут.
- Послушай, Глеб, - заговорил, наконец, один из пацанов. – Тут они, - он кивнул на южан, - решили купить тебе телефон.
- Не мне, не мне, братан, – племяннику! – уточнил Глеб.
- Но, только вот, кто знал, что дорогу на Казань сегодня перекроют. Деревья рубят к Тысячелетию вдоль трассы. До трёх часов движения не будет.
Это была новость!
Но Глеб и бровью не повёл.
- Ну и что? – пожал он плечами. – Мои пацаны тоже наглухо застряли. Звонили вот только что. Но, вы же видите, что меня это мало волнует! Придётся самому впрячься! Ничего страшного! Тряхну стариной! Я сказал, что представление начнётся в двенадцать, значит – в двенадцать! И не минутой позже! А это вот, - он указал на останки стола, - считайте за первый звонок.
Волнение пробежало по лицам пришедших. Я сам недоумевал, зачем это Глеб занял такую жёсткую позицию?
Золотая женщина позвонила кому-то, а потом взмолилась.
- Глеб, они едут через лес. В обход по просёлочной дороге. Через час будут здесь. Подожди ещё часок.
Глеб посмотрел на часы. Была половина двенадцатого.
- Пусть поторопятся! В двенадцать я начинаю!
Тут вперёд выступил благообразный южанин. Он попросил Глеба отойти с ним на минутку. Все смотрели, как он что-то объясняет Глебу, оживлённо жестикулируя и тряся седою головой. Видно было – дело говорит! Когда они вернулись, Глеб взглянул сначала на часы, потом на собравшихся, и произнёс весело:
- Ну что, пора! Пойдемте, генацвале! Представление начинается!
По дороге к шатрам «старина южанин» тихо говорил что-то Золотой женщине. Она в свою очередь сказала несколько слов другим южанам. Вскоре все, кроме меня, сделались обладателями какого-то тайного знания. Я заметил, как народ приободрился отчего-то.
Когда мы прибыли к шатрам, то увидели объявление: «Санитарный день». Людей поблизости не было. По прибытию все разом посмотрели на часы и телефоны. Было без пяти двенадцать.
В этот момент, дорогие друзья, началось одно из самых незабываемых и ярких действ в моей жизни!
Древняя мудрость, дремлющая в генах восточных людей, предстала предо мной в своём крайне изворотливом проявлении.
Как всё это выглядело.
Ровно в полдень работники шатров вытащили из подсобки трехногий пластиковый стол. Глеб размахнулся и одним ударом превратил его в кучу гранул. Затем, таким же образом были утилизированы пластиковые стулья, все треснутые или поломанные.
Ветер уносил пластмассовые крошки к воде, перемешивая их с речным песком.
Тем временем уже на нормальном столе под тентом был накрыт лёгкий завтрак. Он состоял из горячих мантов, люля-кебабов и плова, разложенного по тарелочкам и обильно посыпанного молодым луком.
- Уважаемый Глеб, отдохните немного и попробуйте наши блюда, - обратился к Глебу старый южанин.
Глеб картинно вытер со лба выступивший пот и направился к столу.
- Прошу вас, уважаемый Домский, не побрезгуйте, - было сделано приглашение и мне.
Как только мы сели за стол, юркий юноша принёс запотевший графинчик и рюмки. Мы с Глебом переглянулись, и, не произнеся ни слова, приступили к трапезе.
Полуденная летняя нега разлилась повсюду. Ветерок с Волги доносил запах водорослей и лёгкую прохладу. Водка славно ложилась на вчерашние дрожжи. Хотелось жить и давать жить другим в этом благостном мире, где каждый не одну играет роль! И мы играли свои роли до конца!
Подкрепившись, Глеб продолжил разрушения. Им были раздолбаны окончательно ещё несколько стульев-инвалидов и пара ящиков из-под овощей. С зонтом пришлось повозиться. Глеб согнул его мощными ударами пополам, а потом отпихнул ногой в кучу разрушенных предметов.
Мы вернулись к столу. Люля-кебабы поостыли, но были вполне съедобны! Мы долбанули по одной, меж делом.
И тут произошло явленье! Как из-под земли возникла перед нами прекрасная машина «Жигули» шестой модели! Она, вылетела на асфальтовую площадку перед шатрами и затормозила, издав ужасный скрип и подняв кучу песка. Цвета машины нельзя было понять из-за толстого слоя пыли. Капот был засыпан хвоей и поломанными веточками. На лобовое стекло налипло несколько листков от распространённых у нас деревьев. Украшением же гербария, несомненно, являлась большая еловая ветвь, застрявшая в проволочном багажнике на крыше.
Штурманская дверца распахнулась, и из машины выскочил Маленький Мук. Найдя глазами Глеба, он спешно двинулся к нам.
В руках Маленький Мук сжимал красивую такую коробочку. Подойдя, Маленький Мук положил красивую коробочку на наш столик.
Что же было в коробочке? Понятно что!
В ней лежал новенький телефончик, мать его!
Добился своего упрямый Глеб!!!
Тут бы и сказочки конец. И занавес. И всем пора прощаться.
Но, нет! Случилось всё же страшное!
С Волги прибежали чумазые пацанята, крича тревожно на тюркском наречии! Все всполошились и разом понеслись к реке!
Глеб - швырнув телефон на стол - вослед за остальными! По дороге, на бегу, Маленький Мук сообщил нам, что южный мальчик, заплыл далеко, очень далеко! Испугался, видимо, отца! Тот обещал его убить за телефон! Приглядевшись, я увидел в сверкающих волнах – черную точку. Это был южный мальчик! Да – далеко!
По случаю «палочной угрозы» спасатели свалили в город. Пляж был непривычно пуст. Лишь несколько отчаянных, вроде нас, купались смело, избавляясь от следов похмелья.
Ни лодок, ни прокатчиков «бананов»! Спасательная лодка была закрыта на замок, да и без вёсел. Глеб, сорвав с себя одежду, не раздумывая, бросился в реку! Я, как обычно - вслед за ним! В заплыв отправилось ещё несколько человек. Но вскоре все отстали.
Как сейчас стоит у меня перед глазами удаляющаяся, в ореоле разноцветных брызг, фигура Глеба, исчезнувшая потом в ослепительном свете сверкающего в воде солнца!
Иногда мне представляется, что всё это было не со мною. Лишь только старый потёртый мобильник, напомнит порою о безумствах давно минувшего лета. Он лежит у меня на рабочем столе, всегда заряженный. Я жду, что он однажды зазвонит!
4 июля 2011