Написала «Дурачка», но что-то мешало почувствовать себя довольной достигнутым результатом.
Ночью я поняла, что один из моих героев говорит неправильно. Иванчук, нувориш и уроженец полтавского села, никак не может говорить так, как я это прописала. Ну не может и всё. Но ведь говорит. Я знаю, что он именно так говорит, я это слышу.
Подобное несоответствие позволило предположить, что я чего-то не знаю о своих героях.
Пришлось не ограничиваться святками, а заглянуть в более поздние события.
Дальнейший рассказ и должен стать настоящим эпилогом святочного Дурачка.
И моя нелюбовь к happy end-ам, отвращение к окультуренным штампам, презрение к жизнеутверждающей лжи и такой привычный мне, накатанный, мрачный русский нигилизм наконец-то найдут свое выражение.
Так что кролики, белые и пушистые, здесь бегать не будут.
Петров, бывший страховой агент, попал под невероятное обаяние личности Иванчука и связал с ним свою жизнь. Они даже слетали в одну из крохотных европейских стран, где и зарегистрировали свои отношения. Свадьбу пришлось сделать скромной – страна была так мала, что все, желающие поздравить молодоженов, просто в ней не поместились.
Особняк Иванчук восстановил, отделал по высшему разряду, поставил в каждом отдельном помещении камеры, вывел их на пульт в своей спальне и часами наблюдал со своей второй половиной за постояльцами. Свою роскошную недвижимость он сдал двум процветающим сутенерам.
Так сквозь пепел пожара и исторический тлен проступила парадигма, которая, как известно, неистребима.
Павлик сразу после святок сложил в полиэтиленовый пакет свой ноутбук, в него же он сунул дюжину трусов-носков и пошел с этим скарбом сдаваться врачам-психиатрам Сабуровой дачи. Предварительно он отписал свой дом и магазин Мастеру и Маргарите, в миру актер и Вероника.
Бывшая жена бывшего страхового агента Петрова, Вероника, ушла от мужа к актеру. И жили они счастливо пока не кончились деньги, а потом не менее счастливо, пока не кончились деньги за проданную машину. Но и счастье когда-нибудь кончается. Актер и Вероника нарвались в своих поисках свободных наслаждений по интернету на супружескую пару аферистов с недвижимостью. После недолгих поисков оргиастических концепций Мастера и Маргариту вышвырнули на улицу.
Актер быстро нашел себе более благополучную лже-Маргариту.
Маргарита же поселилась под деревом и стала дриадой. Сына забрали к себе Иванчуки. Но он никогда не забывал свою мать, часто приходил к её дереву и всегда находил возможность свернуть для неё косячок.
Новые, добросовестные, собственники вынесли из магазина во двор весь хлам и сожгли. Книги и прочие экспонаты покорно горели, кормя пламень. Когда же огонь добрался до картин, то рамки лопнули, вспыхнул и сгорели. И вот тут-то Черный квадрат расправил крылья и, подталкиваемый вверх сначала восходящим горячим воздухом и током жара, а потом собственной силой, простерся на небесах, разлегся, истончился до прозрачности, но был крепок, как никогда. Под ним с хохотом кружили другие, помельче, вырвавшиеся из рамок, красные, клетчатые, крапчатые, силы, лишь отдаленно напоминая квадраты.
В соборе Александра Невского, что находится на территории больницы, во время заутренних, всенощных и во время всех других служб по радостному ли, печальному ли событию, возле списка* иконы Одигитрии Озерянской всегда стоял на коленях бедный безумец, повторяя про себя лишь одну фразу: «Не зря грозой ревет Господь в глухие уши: -Бросайте все! Пусть гибнет плоть, Спасайте души!».
Но обращение юродивого, также, как и прочие молитвы верующих и не очень, никогда не доходят адресату. Они натыкаются на плотную сферу, окружившую поднебесное пространство и осыпаются снежинками на землю, где теряют свою силу и тают.
Никогда впредь нельзя позволять совершаться подобным ошибкам - рамки черных, красных и прочих квадратов всегда должны быть нерушимы.
*Сохранился лишь список, сама Озерянская икона утрачена.