Опубликовано 8 октября 1997 в № 38 (197)газеты "Iностранец"
Этносы приходят и уходят, а человечество остается
Предчувствие войны цивилизаций
На пороге второго тысячелетия противостояние идеологий закончилось. Это, с одной стороны, хорошо, ибо плохо любое противостояние. Но с другой-то стороны – противостояние идеологий поддерживало некое равновесие в мире. И где же теперь мироорганизующая идея человечества, которая отвечала бы новым международным обстоятельствам?
О необходимости такой идеи говорят интеллектуалы от культуры и политики, государственные и международные чиновники. А мастера выстраивать идеологии устремили свои усилия на изготовление этого, имеющего столь высокий спрос продукта. Выбирают же они, как правило, наиболее легкий путь – поиск новых противостояний.
Одним из самых известных трудов в этой области является работа американского ученого Сэмюэля Хатингтона «Столкновение цивилизаций?», написанная в 1993 году. Автор, разделив человечество на несколько цивилизаций и указав на противоречия между ними, дает конкретные указания западной цивилизации: что делать, чтобы ее не уничтожили другие. Наблюдая, как американские дипломаты мечутся по всему миру, как американские войска направляются в тот или иной регион земного шара, как США стремятся заполучить побольше плацдармов в предстоящей схватке цивилизаций, можно сделать вывод: Хантингтона услышали.
В самой статье есть плюсы и минусы, там есть о чем поспорить в чисто научном плане. Например, Хантингтон разделил весь мир на семь цивилизаций: западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, православную, латиноамериканскую и, возможно, африканскую. О последней говорить не будем, потому что, наверное, рановато еще говорить о единой африканской цивилизации. Практически все остальные цивилизации являются наследниками конкретных империй, а империи создавались религиозными течениями. Значит ли это, что конфликт цивилизаций, о котором говорит Хантингтон, будет конфликтом религий? Тогда почему он не включает в западную цивилизацию Латинскую Америку, а Испанию и Португалию включает? И таких странностей в статье немало.
Но не в этом дело. Прежде всего, Хантингтон не увидел того, что границы между цивилизациями проходят совсем не там, где раньше соприкасались границы бывших империй.
Возьмем хотя бы США. Защищая западные ценности по всему миру, американцы как будто не замечают, что эти ценности трещат по всем швам у них дома. Ведь там черные американцы тысячами переходят в ислам и становятся теми самыми «исламскими фундаменталистами», с которыми Америка так яростно борется в мировых масштабах. У белых же американцев западные ценности размываются и приобретают формы некой «мультикультурности», не поддающейся какому-либо четкому определению. Да и о каком определении, о какой самоидентификации можно говорить, когда человека едва ли не заставляют чтить всех богов подряд, когда массовая культура (то есть культура большинства) начинает вступать в противоречие с христианской традицией?
Да, цивилизационные различия между людьми существуют, существуют они между целыми регионами и отдельными странами. Но в этом ли дело? Почему же, говоря, например, об исламском факторе в России, Хантигтон не увидел его в Европе? В некоторых западных странах процент мусульман почти равен нашему. При этом, хотя в России всегда было заметное число мусульман, масштабных конфликтов на религиозной почве не было. В Европе же мусульмане до недавнего времени практически не жили, а конфликт уже присутствует и более того, кое-где приобретает силовые формы. И не исключено, что глобальная схватка начнется не где-то там, в тропиках, а на улицах Нью-Йорка, Парижа или Лондона.
Плохо, когда политические пристрастия ученого превращаются в научные аргументы, а такие же пристрастия государственных мужей – во внешне политические доктрины. Ведь вопрос-то вовсе не в том, кто будет победителем в грядущем конфликте, а в том, можно ли этого конфликта избежать.
Неумолимый рок этногенеза
Хантингтон пишет: «…русские не могут стать эстонцами, а азербайджанцы – армянами. В конфликтах цивилизаций вопрос звучит так: Что вы из себя представляете? Это то, что дано и не может быть изменено».
Действительно, русских, которые хотели бы стать эстонцами, очень немного. Тем не менее достаточно русских уже стало и еще может стать, например, австралийцами, канадцами, французами или аргентинцами. Я лично знаю армян и азербайджанцев, которые стали русскими, шведами и американцами. А один мой знакомый увез свою жену - азербайджанку в Израиль, где она перешла в иудаизм, то есть стала еврейкой. Так что очень даже может «быть изменено то, что дано». Разве некоторые голливудские звезды, поклоняющиеся Будде, выходцы с Тибета?
В эпоху свободы информации каждый может выбрать себе по вкусу религиозно-культурную доктрину (по существу, образ мысли и поведения), которая и определяет цивилизационную идентификацию. Причем именно изменение религиозно- культурных пристрастий неоднократно являлось в истории человечества основой для рождения других цивилизаций, а значит, и империй. То есть если «своя» религиозно – культурная доктрина переставала устраивать не одного – двух , а сразу сотни тысяч людей, то они принимали новую доктрину и тем самым создавали новую цивилизацию. Переход целого народа из веры в веру вещь в человеческой истории совсем не редкая. Более того, зачастую такой переход как раз и творит историю.
Цивилизационные антагонизмы при всем их значении все же определяющими не являются. Этнические антагонизмы гораздо сильнее и опаснее. Например, армяне конфликтуют с азербайджанцами совсем не потому, что терпеть не могут их мусульманской веры. Ведь ладят же они с фундаменталистским Ираном. Так в чем же дело?
В сегодняшнем мире нет больше свободных территорий, которые можно заселять. Развитое международное право не позволяет захватывать другие страны и уничтожать их население. Однако этногенез (процесс рождения, жизни и умирания народов) от этого не остановился. Во второй половине ХХ века народы, давно и безнадежно умирающие, где культурно, а где и физически, «вдруг» стали расти численно, крепнуть экономически и наращивать политические мускулы. Это можно сказать, в частности, о каталонцах, басках, бретонцах, некоторых индейских племенах Северной и Южной Америки, новозеландских маори, ряде африканских народов. Например, язык индейцев кечуа фактически стал вторым государственным языком в Перу, Боливии и Эквадоре. И, может быть, в Южной Америке скоро родится новое государство или даже империя? Но главное ведь не это. Может родиться, а может и не родиться. Главное в том, что при этом будет с теми, кто к кечуа не относится. Да и самими кечуа, если они все-таки попытаются такое государство или империю создать. Скорее всего, ООН нагонит «голубых касок», а США устроят очередную «бурю», на этот раз в Андах. В результате к западным ценностям нарождающийся народ будет относиться более чем предубежденно.
Цивилизации и народы приходят и уходят, одни исчезают навсегда, другие возрождаются из пепла, когда о них давно уже забыли. Эти процессы плохо поддаются внешним влияниям, ими практически нельзя управлять. В СССР этногенез пытались изнасиловать, в США от него старались откупиться. Что, в конце концов, стало с СССР, известно всем. Несмотря на кровавые советские эксперименты, превратить в «советский народ» все население Союза не удалось. А США постепенно превращаются в скопище этнических общностей, значительная часть которых влачит ущербное существование в настоящих гетто. И общностям этим все труднее уживаться друг с другом. Короче говоря, этнические процессы подчиняются своим законам, скорее биологическим, а не социальным. Хотя социум и влияет на них.
Как человек – существо одновременно и биологическое, и социальное, так и первичное человеческое сообщество – этнос – система одновременно и биологическая, и социальная. И поэтому, так же, как любой биологический организм, он подвержен эволюции. Так же, как и вид живых существ, этнос рождается в конкретных природных (как климат влияет на характер народа, думаю, известно всем) и социальных условиях. И если выработанные жизненные принципы этноса не помогают ему выжить в новых условиях – он погибает или консервирует свои силы, чтобы, обретя новые ценности, вновь возродиться.
Показатель здоровья этноса – это и малое количество его членов, желающих сменить этнос или веру, и численный рост самого этноса. Причем еще со времен древнего мира просматривается следующая закономерность – стоило только этносу значительно повысить свой уровень жизни и разбогатеть, как тут же сокращалась рождаемость. И чем выше становился уровень жизни, тем ниже падала рождаемость, и, в конце концов, демографический рост вообще прекращался.
Что же это получается? - Спросите вы возмущенно. – Значит, тем, кто плодится быстрее, принадлежит будущее и они захватят мир? Как это? Ведь только дикари плодятся быстрее цивилизованных народов.
Да, это так. Менее цивилизованные народы иногда плодятся намного быстрее более цивилизованных. Но именно иногда, потому что зачастую они просто вымирают от поголовного пьянства, болезней, отсутствия медицины, элементарного недоедания и так далее. Хотя есть, безусловно, и те, что плодятся, «как тараканы».
Дикари-то они, конечно, дикари. Обратимся же, однако, вновь к истории человечества. Именно «дикари» во все времена крушили империи и великие государства. А затем вчерашние дикари становились цивилизованными, переставали плодиться и… погибали от следующей волны дикарей. Цивилизованные матроны находили себе более полезные занятия, чем рожать и воспитывать детей. Одних привлекала карьера, других излишества делали неспособными к рождению. Женщины начинали искать женщин, мужчины рядились в женское платье.
В Риме, например, с контрацептивами было не очень, и, тем не менее, рождаемость там была намного ниже, чем у варваров. В библиотеках пылились груды гениальных книг, написанных изысканным языком, но популярны были не они, а похабные стишки, намалеванные на стенах общественных туалетов, и язык отбросов общества. Кстати, панки как социальное явление имелись уже в древнем Риме. «Ах, как это мило», - вместо изысканного платья одеваться в лохмотья, сквернословить, не верить в истины отцов и плевать на святыни. При этом так естественно находить этих самых «дикарей» сексуально очень привлекательными. И в результате оказаться в грязи, в стране, которая еще недавно была великой и твоей, а сейчас принадлежит «дикарям» и лежит в развалинах. Затем эту страну отстроят новые хозяева, и все повторится.
Поэтому на возмущенные вопросы я могу ответить так: если этнос интенсивно размножается, жадно богатеет и быстро учится всему новому (особенно у цивилизованных соседей), то скоро он покорит этих соседей. И будет господствовать до тех пор, пока среди соседей не появятся новые «дикари». Вот тогда придет уже его черед покориться или исчезнуть.
Кажется, что избежать всего этого очень просто, - надо всего лишь запретить гомосексуализм и аборты, ввести обязательное ознакомление с трудами классиков, заставить уважать святыни и, безусловно, уничтожить всех «дикарей».
Но в том-то и беда, что все это уже не раз было – и запреты, и тюрьмы, и обязательное изучение классиков, и даже уничтожение «дикарей». Ну и что? Подпольные аборты, тайные общества, всеобщее вранье, бездумное заучивание классиков подрывали основы общества до такой степени, что оно умирало само по себе. А «дикари» снова появлялись, потому что цивилизованные люди не хотели выполнять грязную работу и ввозили рабсилу. И все возвращалось на круги своя.
Этнос, он как человек
Значит, необратимо? Фактически – да. Вопрос лишь - как, когда и кто? Все как для отдельного человека. Будешь вести здоровый образ жизни – проживешь долго. Будешь жить праведно, приносить пользу не только себе – оставишь добрую память. Сумеешь вырастить и воспитать наследников – твое добро не пропадет, а приумножится. Не сумеешь - и умрешь скоро, и никто тебя добрым словом не помянет, и все, что нажил, попадет в чужие руки или будет промотано.
Захватывай сколько хочешь плацдармов, копи горы оружия - против природы не попрешь. Увы, биология толкает одних, даже босых и безоружных, - в бой, а других, сытых и вооруженных до зубов, - вдесятером в плен одному врагу.
Конфликт цивилизаций, по этой логике, явно не в пользу всех христианских цивилизаций – и западной, и православной, и латиноамериканской. Если они не родят чего-то нового, что помогло бы устоять в жестокой мировой конкуренции.
Цивилизации и народы, их создавшие, приходили и уходили, а человечество продолжало развиваться, несмотря на все катастрофы. Так же, как те виды животных и растений, которые пережили ледниковый период, в то время как множество других видов погибло из-за ледника. Много организаций борется за чистоту воздуха и воды, за спасение животных, то есть за сохранение биосферы. Выступления же в защиту этносферы – биосферы людей – пока звучат не столь громко. Между тем, биосфера и этносфера существуют в неразрывном единстве и образуют экосферу. Экология отталкивается от ойкумены, от обиталища. Экосфера – дом вместе с жильцами, не только воздух, вода, тараканы, стены, но и люди.
Этносы, конечно, смертны и развиваются по законам этногенеза. На любой момент времени человечество представляет собой сообщество больших и малых, молодых и старых этносов – народов. Сближение культур, усиление открытости мира не ведут к объединению в один народ или в одну цивилизацию – это невозможно. Они лишь указывают путь к взаимоуважению и мирному сосуществованию народов, несмотря на то неизбежное и печальное обстоятельство, что кто-то все-таки уходит, обогащая своим опытом других, приходящих на его место.
В истории эволюции каждого народа есть общие для всех законы, в том числе и два типа национализма: у молодых этносов – экспансионистский, у старых - изоляционистский. Одним весь мир подавай, другие кричат – оставьте нас в покое! Как поразительно это опять совпадает с мироощущением и поведением отдельной человеческой личности. Разве не кажется в 20 лет, что весь мир создан именно для тебя, и разве не раздражает на старости лет шумная активность молодежи?
Надо как-то научиться уважать и понимать эти биологические законы и попытаться в соответствии с ними организоваться в сообщество, где к народам относились если не лучше, то хотя бы не хуже, чем к редким бабочкам, птицам и рыбам, занесенным в Красную книгу. Народы должны иметь право на этническую родину – ведь именно конкретная природа, как уже говорилось, в значительной степени формирует национальный характер. Все имеют право сами решать свою судьбу, когда появится желание ее решать.
Если цивилизации будут копить силы для конфликта друг с другом, то современный уровень вооружений скорее всего не позволит выяснить, кто победитель. Исчезнут все.
Необходимо ли мировое правительство?
Какую же силу должно иметь международное сообщество, чтобы иметь саму возможность отслеживать и регулировать все эти процессы? Наверное, необходимо какое-то мировое правительство с диктаторскими полномочиями? Совсем нет.
Человек прошел долгий путь, чтобы превратиться из зверя в «гомо сапиенса». И шел он путем выработки конкретных табу. При этом главными критериями были рационализм и выживание. Сначала – не есть своих, чтобы не разбегались и держались вместе, затем - не кровосмесительствовать, чтобы потомство было здоровое, и так далее до «не убий» и остальных заповедей. Хватит ли у человечества сил и разума, не сорвавшись в кровавую схватку цивилизаций, продолжить это нравственное восхождение – вот главный вопрос.
Не мировое диктаторское правительство, а система внутренних табу, построенных на рационализме, сможет изменить ситуацию. В Швейцарии, например, у правительства совсем немного прав, немногим больше, чем у ООН, но кантоны твердо знают, что можно и что нельзя.
Изменения в этносфере происходят не так быстро. Так что если не случится каких-то чудовищных катаклизмов, то и заметны эти изменения будут разве что по учебникам истории. Что-то тут, что-то там и что-то далеко отсюда. Человечество будет жить, солнце светить, дети играть с игрушками, а старики – в домино. Пусть каждый верит в того Бога, в которого хочет. Кто прав – выяснится только после смерти. Пусть ученые ищут, теологи спорят, а все остальные живут. Как писал дедушка Егора Тимуровича: «Живи и работай! Хорошая жизнь!» Кликушествовать насчет конфликтов цивилизаций – то же самое, что провоцировать их. Не делать этого – не будет и конфликтов. Гораздо продуктивнее заняться нравственным и физическим здоровьем собственного этноса.