А утром меня разбудил будильник. Аня застонала и завернулась плотней в одеяло. Я, чертыхаясь, побрел в ванную – звонить Шурику. Он весьма сонно пробормотал, что на работу идти не надо, я нажал на красную трубку клавиатуры и, облегченно вздохнув, побрел обратно под одеяло.
Проспал я в этот раз дольше обычного, потому что не слышал, как встала Аня. Меня разбудил шум воды в ванной. Поднявшись второй раз, я направился уже на кухню. На плите стоял горячий чайник, а на столе Аня, видно, пыталась что-то соорудить для завтрака, из найденного у меня в холодильнике. Шум воды стих, и через пару минут Аня вышла на кухню в моем халате.
- Ты проснулся? Извини, не хотела тебя будить.
- Да ладно – все равно вставать пора.
- У тебя выходной, или ты проспал?
- Выходной, - я опустился на табурет, - Шурик сказал, что не надо никуда идти, - она налила мне кофе.
- Я может, тебя разочарую, но мне хотелось бы съездить сегодня в «Полукруг» позавтракать, или поужинать. Посмотреть на Макса хочется.
- Ну-у… Поехали. Только лучше поужинать, чем позавтракать.
Весь этот день мы ничего не делали. Ровным счетом ничего – лежали на кровати, слушали мои диски и трепались ни о чем. Это был мой самый замечательный выходной. Не делать ничего с Аней было интересно. Никаких дел, никаких звонков. Ничего.
Ближе к вечеру мы наконец то поднялись с кровати и начали собираться ужинать. Сборы заняли около часа, и по его истечении, мы наконец то вышли на улицу. Вечер был теплым и практически безветренным. Листья тополей жестяно шумели при малейшем дуновении. Солнце красило деревья в кроваво красное, которое на фоне небесной лазури, растекшимися лужами крови, напоминало какой то сюрреалистический триллер. Аня поежилась, и я плотнее привлек ее к себе за талию. Детишки у подъезда хитро на нас посмотрели, а две девочки хихикнули, отводя глаза. Мы перешли двор, поймали машину и через двадцать минут вышли из нее возле «Полукруга».
Кафе стояло на прежнем месте, так же была забита машинами парковка, того же цвета световой поток лился из окон, но сегодня «Полукруг» таил в себе какую-то непонятную угрозу. Как будто сердился на меня за то, что я пришел к нему не один. Аня вновь поежилась.
- Как-то здесь не так, как в прошлый раз, - пробормотала она.
- А чего не так? – я участливо на нее посмотрел, - Это ты под влиянием моих рассказов. Точно.
- Да нет. Что-то в нем не так.
- Стены, наверное, тонкие, - попытался пошутить я. Она как-то очень невесело на меня посмотрела.
- Да, наверное.
- Да брось ты, сейчас поужинаем, и, может даже, Макс подвезет нас до дома.
- Да, может и подвезет.
Мы вошли в кафе, а поскольку смена была мне еще не знакома, мы неузнанными сели за столик, поближе к Максу, который был как всегда на своем месте. Мы сделали заказ.
- Посмотри, видишь, мужик в черном метрах в трех левее от нас – это и есть Макс.
- Я уже поняла. Он мне не нравится. Если бы не моя работа, мне не хотелось бы садиться к нему в машину.
- Да ладно тебе – нормальный дядька, - я старался говорить как можно бодрее, но Анино настроение отчасти передалось и мне. Тени в «Полукруге» стали ощущаться какими-то враждебными, и даже спина Макса в темном пальто, которое он никогда не снимал, излучала какую то опасность. Причем опасность даже не нашим жизням, а сохранности собственной самости, что ли. Принесли ужин. Аня ела без аппетита, а мне было вроде ничего, и к завершению трапезы я уже вполне нормально оценивал и кафе, и тени в нем, и Максову спину. Внезапно, Макс встал, повернулся к нам и подошел вплотную к нашему столику.
- Добрый вечер, - поздоровался он, - я вижу Вы сегодня с дамой. Мне хотелось бы по этому случаю пригласить вас обоих в небольшое путешествие.
- Здравствуйте, - поздоровался я, Аня заметно напряглась.
- Путешествие по окрестностям, если можно так сказать, - продолжил он, - все-таки город наш – место историческое, и, если знать куда ехать, то можно обнаружить много интересного.
- А что мы сможем увидеть – темно ведь уже, - вполне логично спросила Аня.
- Даже во мраке можно увидеть много всего интересного.
- Вы говорите загадками.
- Но я предлагаю их разгадать нам всем, - я переводил взгляд с него, на Аню. Эти двое говорили о чем-то, только им понятном, я же сидел меж ними дубина-дубиной.
- А всегда ли нужно искать разгадки? – Аня молодца!
- Да, особенно, если они совсем неподалеку.
- Но тогда при свете, они видны отчетливей, - она не сдавалась
- Иногда тьма придает оттенки, как бы ретуширует, делает разгадку более выпуклой.
- Но если в стене есть трещина, то она видней на свету.
- А если стена очень тонка, то вместо трещины, можно увидеть тень от ветки за стеной.
Я сдался. Мозг отказывался понимать то, о чем они говорили, и поэтому я не замедлил высказать согласие за нас обоих. Макс отошел, а Аня напустилась на меня так, будто я был виновен во всех грехах со времен сотворения мира.
- Ну и зачем ты согласился?!
- Да думал тебе приятное сделать – ты же хотела интересный репортаж. Да и на Макса посмотреть хотела, а тут такая возможность…
- М-дя… Сделал! А-а-балдеть! Как теперь отказываться будем, ты подумал?
- А зачем нам отказываться-то? - я точно ничего не понимал.
- Да затем, что мне эта затея не нравится абсолютно! Затем, что у меня есть ощущение, что что-то случится! Затем, что…, - она остановилась передохнуть, и я не замедлил ее прервать.
- …Да что может случиться? Нас двое. Мы взрослые люди. Неужели ты думаешь, что это Макс этих девиц грохнул? Даже если это и так, то какого он рожна пригласил нас обоих, а не одну тебя, а?
- Ты очень хорошо рассуждаешь, - Аня вздохнула, - но я то чувствую, что что-то может пойти не так. Причем настолько не так, что мало не покажется!
- Да ладно тебе! Мы же, в конце концов на работе, а это интересный штрих к ней, - Аня положила свою ладонь мне на руку и несильно сжала.
- Мне сегодня ночью было очень хорошо, более того так хорошо мне не было, наверное, никогда, хоть от тебя и несло пивом, как из бочки, - Аня проникновенно на меня посмотрела, - и мне вовсе не хотелось бы, чтобы это «хорошо» в моей жизни, почему-либо прекратилось бы.
- Да почему оно прекратится-то?!... Ну ладно. Давай я закажу тебе сейчас такси до дома, если хочешь, до моего, а сам поеду с ним, ну и что-нибудь придумаю.
- Ты поедешь…без меня? – в голосе Ани сквозило удивление, замешанное на обиде.
- Ну, а чего? Раз ты не хочешь…
- Не уж! Тогда я поеду с тобой. Плевать, чем это может закончиться… Для нас обоих, - и Аня резко замолчала.
И замолчала до конца нашего ужина. Я попытался несколько раз заговорить, но она еще ожесточенней ковыряла вилкой в почти пустой тарелке, и я умолкал на полуслове. От нечего делать, я заказал себе виски. Потом заказал пива. В общем, к концу вечера мне уже было все равно, что она чувствует и почему ей не хочется ехать. Наоборот, во мне играл некий задор, который был сродни азарту, вышедшего на охоту хищника. Несколько раз я невинно косил взглядом на Аню и ловил ее возмущенные взгляды, которые тотчас переключались на предметы интерьера. Несколько раз поглядывал на сидящего Макса. Он, вроде как, знал, когда я на него посмотрю, поскольку мой взгляд всегда упирался в его чуть насмешливые, черные глаза.
Наконец ужин закончился. Посетителей в зале уже не было, когда Макс скучающей походкой подошел к нашему столику и любезно повторил свое приглашение. Аня зло на меня посмотрела и, рывком подхватив сумочку, не оборачиваясь, пошла к выходу.
- Ваша подруга чем-то недовольна? - любезно осведомился Макс.
- Да ехать не хочет, - как можно небрежней ответил я, - ничего, главное начать, верно? - я деланно улыбнулся Максу, поскольку от этой его любезности мне сделалось, как-то нехорошо.
- На самом деле, главное – закончить, - Макс загадочно улыбнулся чему-то своему внутри, - но, если так уж не хочет ехать, то, может быть, в другой раз?
- Да ладно! Я ее уговорил уже! Видите же – собирается.
- Ну хорошо, пойду тогда машину прогревать. На непрогретой машине далеко не уедешь, - он так же загадочно улыбнулся.
Я вышел. Как и в прошлый раз, стоянка была пустынна. Максов джип стоял в отдалении и глухо урчал мотором. Я прикурил. Аня стояла на крыльце и, вглядываясь в ночь над стоянкой, зябко ежилась. Я подошел и мягко обнял ее за плечи. Она не сделала попытки высвободиться.
- Да все нормально будет.
- Посмотрим. Надеюсь, обойдется.
- Ну и ладненько. Пошли тогда, - и мы в обнимку двинулись к урчащему черному джипу.
Когда мы подошли, я распахнул перед Аней заднюю дверцу, и она, несколько помедлив, села на сиденье, нервно расправляя юбку под собой. Я захлопнул заднюю дверцу и проник на переднее сиденье через переднюю. Макс уже сидел за рулем и выстукивал неведомый быстрый ритм по баранке, одетыми в черные перчатки, пальцами.
- Ваши отношения, смотрю, наладились, - он оптимистично улыбнулся, - это хорошо, поскольку душевное равновесие - величайшая ценность при любых обстоятельствах.
- Каких обстоятельствах? – подала с заднего сиденья голос Аня.
- Да всяких - разных. Мало ли чего в жизни случается. Тем более в жизни молодой пары.
- Мы не пара, - возразила она.
- Хорошо, - примирительно сказал Макс, - в жизни двух людей, бредущих в неведомое, в обнимку, через стоянку автомашин ночью, - насмешливо и патетично закончил он.
- Ну хорошо, Макс, куда Вы нас повезете? – я решил разрядить обстановку.
- Да по окрестностям покатаемся, - беспечно улыбнулся Макс.
- А достопримечательности?
- А как же! - и машина тронулась с места.
Макс, вырулив со стоянки на шоссе, протянул руку к магнитоле. В динамиках раздались ритмичные ударные.
- Для дамы. У нас с вами вкусы, несколько отличные от ее, верно? – в динамиках раздался старый добрый панк в исполнении Рамонес.
- Спасибо, - не без ехидства сказала Аня, после того, как пропели “Somebody put something in my drink.”
- Я ничего не клал, - шутливо запротестовал я. Макс улыбнулся.
Мы вывернули в сторону от города и понеслись прямо по пустому шоссе. Фонари по обочинам слабо освещали влажный от росы асфальт, который бежал назад, под колеса. Я подумал тогда, что если не напрягать зрение, то каждый фонарь будет отражаться от асфальта, будто гигантский светляк, который бежит на огромной скорости под колеса машины. И если прислушаться то, наверное, можно услышать скрежет его панциря по днищу машины. Я не замедлил провести сей незамысловатый эксперимент, а после виски с пивом это было достаточно просто. Мои соображения про светляков оказались верными во всем, кроме звука об днище машины. Но звуки – это не особенно важно. Главное, светляки побежали, а все остальное не имело значения. Рамонес сменили песню, машину плавно покачивало, и убаюкивающее гудел двигатель. Я посмотрел в боковое окно. За ним непроницаемой стеной стоял лес. Вообще-то, днем перелески вдоль обочин этого шоссе прозрачны, как слеза младенца, но в ночи они казались плотными и непроницаемыми, как крепостная стена, вдоль которой идешь, идешь, и нет ей конца. И только потом постепенно доходит, что стена-то построена по кругу, и ты бредешь, уже практически выбившись из сил, вдоль ее окружности. Наверное, подумал я, все мы так большую часть жизни и бредем по кругу, чтобы потом, приблизившись к закономерному финалу, обнаружить в стене дверцу, за которой начинается совсем другая жизнь. Но на твою долю придется уже маленькая ее толика. А все потому, что поздно нашел дверцу. Потому, что потратил свое время на созерцание стены и питая надежды, что она когда-либо кончится. А многие, ведь и помирают, только взявшись за ручку этой самой дверцы. Чего-то размышления мои сделались далекими от развеселой музыки, царившей в салоне. Не иначе из-за Аниной напряженности за моей спиной.
Я перевел взгляд вперед. Светляки бежали все реже и реже. Верно, оттого, что мы все дальше и дальше от города, мелькнула у меня, поражающая оригинальностью, мысль.
- Макс, а мы уже далеко отъехали? А то, как же достопримечательности?
- Да перестаньте! Всего то километров двадцать-тридцать, - он посмотрел на спидометр, где был счетчик пробега, - точно, двадцать семь километров.
- Ну ладно. А достопримечательности ваши скоро уже?
- Да, в принципе, еще километров пятнадцать. Да, и, пожалуйста, называйте меня полным именем. Так сказать, мое чудачество. А то целыми днями Макс и Макс. Я так свое настоящее имя забуду скоро, - он весело хохотнул.
Вообще, Макс здорово веселится сегодня, подумал я. Не такой чопорный, как в кафе. И не такой сдержанный, как в машине накануне. Светляки закончили свой бег, и дорога стала совершенно не освещенной. Только от асфальта иногда отражалась Луна, которая мелькала в разрывах меж деревьев. Лес по бокам дороги становился все плотней и как будто стены его все теснее смыкались над дорогой, образуя арку, под которой змеилось наше шоссе. Мрак за окном становился все осязаемее с каждым километром. Еще немного, и он станет совершенно плотным, настолько плотным, что даже Луна не сможет пробиться через него. Рамонес закончились, Макс нажал на кнопку магнитолы, и из динамиков полилась лиричная Лакримоза, где Тило Вольф что то пел про «sсhmertzen». Аня на заднем сиденье мрачно молчала, но я спиной чувствовал, как в ней нарастает, подобно снежному кому, беспокойство. Я повернулся к ней через спинку. Ее большие глаза на бледном лице смотрели куда то сквозь меня, и от нее пахло страхом. Странно, озадачился я, раньше никогда бы так не подумал: «пахло страхом», скорее сказал бы «видно, что ей страшно». Я подмигнул ей ободряюще и повернулся обратно. Мне от ее переживаний тоже становилось не по себе. Она как будто передавала свой страх мне. Но чего бояться-то? Едем себе по шоссе ночью. По обочинам лес. Ну, нет фонарей, ну и что? Я посмотрел на шоссе.
Точнее туда, где оно должно было быть. Шоссе не было. Ничего не было. Кругом был мрак. Осязаемый, плотный мрак. Машину не трясло, она летела, как будто, сквозь это черное, как глаза Макса, пространство. Я подумал, что этот мрак очень похож на черноту в шкафчике в «Полукруге». То же самое ощущение, что хоть и не видно ни черта, но там в ней кто-то есть. Копошится, подобно червю в жирной могильной земле на глубине двух метров. Аня с заднего сиденья, наверное, тоже заметила, что пейзаж за окном стал более монотонным, и испуганно пискнула. Именно пискнула – по-другому не скажешь. Ее страх пульсирующими волнами бился в спинку моего кресла и распространялся по салону джипа.
- Макс… Ой, пардон, Метценгерштейн, а достопримечательности то скоро? – я постарался спросить, как можно более безразлично. А может так оно и получилось – это у шкафчика первый раз мне было жутко, а сейчас….привычно что ли.
- А они начались уже. Хорошо, что ты поправился. Больше я фамильярности, которая там была, не потерплю, и осмотр достопримечательностей может закончиться неблагополучно, - недобро улыбнулся он, - Впрочем, он и так не для всех хорошо закончится, - добавил он вполголоса.
- В смысле – не для всех хорошо? – мой вопрос потонул в стенаниях Тило Вольфа.
Я посмотрел вперед. На нас из мрака надвигалась какое-то яркое пятно. Оно с бешеной скоростью приближалось, и, я успел только разглядеть розовый бант в светлых волосах, с размаху шлепнулось в стекло, как мотылек при свете фар. Аня вскрикнула, потом как-то всхлипнула и затихла. Все лобовое стекло было перепачкано непонятного цвета субстанцией, в которой, опять же, как крылья разбившегося мотылька, трепетали обрывки розового платья. Я посмотрел в стекло заднего вида и увидел, что Аня немного съехала вбок и голова ее бестолково болтается из стороны в сторону. Значит в обмороке, решил я, взглянул на Макса – он был сама невозмутимость и, пожалуй, легкая скука. Я вернул взгляд к лобовому стеклу. Субстанция уже не закрывала всего обзора. Она, подобно каплям ртути, сползалась к некоему центру. А ведь должна, наоборот, расползаться, мелькнуло в мозгу. Наконец, она полностью собралась в бесформенную лужу, которая принялась менять очертания, приобретая уже знакомые мне формы. Прошло еще несколько секунд, и вот уже на полном ходу, держась ногами и руками за гладкую поверхность стекла, подобно большой отвратительной мухе, сидела девочка, и на меня через него смотрели ее бездонно-черные глаза. Из-за этой моей давнишней приятельницы, в общем-то, я и ехал сейчас в этой чертовой машине через абсолютно черное пространство.
Она, опять же, как муха, поползла неспешно на крышу летящего джипа. Сидя в салоне, я слышал, как с липкими шлепками ее ладони и ступни перемещают тело все дальше и дальше, пока шлепанье не затихло возле задней двери. Я обернулся туда и увидел, как в открытое окошко задней дверцы просовывается ее голова, а за ней, держась изнутри за потолок, медленно в салон втягивалось ее тело. Бесцеремонно двинув бессознательную Аню, она буквально стекла на заднее сиденье, располагаясь на нем поудобней.
- Ну вот, всегда ты без меня начинаешь, - обижено надув губки, обратилась она к Максу.
- Надо ловить момент, ты же знаешь, - не поворачивая головы, ответил Макс.
- Да, пап, но этот-то – моя заслуга, - она посмотрела на меня и помахала мне рукой, - Привет, - дружеская улыбка мне.
- Привет.
- Па-ап! А тут я вообще двоих привела, - она метнула на меня и Аню взгляд, - на осмотр достопримечательностей, - она хихикнула и вытянула из-под ноги прядь Аниных волос.
- Да, в этот раз, ты молодец, по двое еще…никто не смотрел, - Макс ласково мне улыбнулся, - поглядим, что выйдет.
- Дамы! Господа! А вы о чем? – взмолился я.
- Мы – про осмотр достопримечательностей, - хором ответили они.
- Да когда он будет-то? И что за достопримечательности такие?
- Да уже почти доехали, минуты полторы осталось.
- Так тогда, надо даму мою в чувство приводить, а то, как же?
- Не надо, - так же хором ответили они.
- Но достопри…
- Приехали, - ответил Макс.
Дверь с моей стороны распахнулась на полном ходу. Боковым зрением я заметил, что с Аниной стороны тоже, а так же отметил, что снаружи не было ни дуновения ветерка. Это в распахнутую-то на ходу дверь! Макс с неожиданной силой схватил меня за плечо и принялся на ходу выталкивать из машины. Девочка сзади делала то же самое с Аней. Я на секунду завис в воздухе, а затем вывалился из машины на полном ходу. Полет мой был краток и, больно ударившись обо что то жесткое, я провалился в небытие.