Холодный осенний ветер пронзительно завывал и погребально гудел в верхушках голых сосен, выгибая и ломая их устремленные в темноту ветви. Сосны раскачивались под сильными порывами ветра и издавали скрип, похожий на плач брошенного ребенка
Небо нависло так низко, что казалось, будто сосны своими острыми верхушками рвут тучи, закрывающие расплывчатый лунный диск, который вот-вот скатится на землю.
Где-то вдалеке изредка слышались раскаты грома, сопровождаемые короткими вспышками молнии, но небо не уронило ни единой капли.
Одна из таких ярких вспышек небесного огня на мгновение осветила странную фигуру, внезапно возникшую между деревьями. Это был длинноволосый парень, стоящий на небольшом холме среди деревьев, прерывисто дыша и настороженно озираясь. Где-то за его спиной, в лесных зарослях, раздался леденящий душу волчий вой. Парень судорожно оглянулся и бросился бежать.
Даниэль бежал по ночному лесу, на разбирая дороги, спотыкаясь о ветки и камни. За своей спиной он слышал тоскливый, пронзительный и безжалостный вой, звуки которого поселили в его душе чувство тягостного, беспредельного и всепоглощающего ужаса. И он бежал, абсолютно не понимая, куда он бежит, и что ждет его там, впереди…
Задыхаясь, ничего не видя перед собой, он выбежал на поляну и со всего размаху столкнулся с чем-то. Он испуганно отскочил и начал нервно осматриваться, двигаясь при этом резко, рывками.
Это была довольно ровная поляна. По краям ее были все те же сосны, а в середине возвышалось непонятное дерево. И Даниэль только что наткнулся на то, что висело на одной из его веток. Это было тело длинноволосого парня. Под порывами ветра оно раскачивалось и с глухим стуком ударялось о ствол дерева.
Неожиданно для себя Даниэль сделал шаг по направлению к дереву, к той нижней ветви, на которой висел и покачивался страшный плод смерти, вызревший в самом сердце дикого и мрачного леса. Не отрывая взгляда от мертвого тела, Даниэль все ближе и ближе подходил к нему, пока не оказался стоящим точно напротив, еще шаг, и порыва ветра хватит для того, чтобы висящее тело коснулось его. Спутанные длинные волосы падали мертвому парню на лицо так, что его нельзя было разглядеть, но резко поднявшийся ветер зло разметал их, и при очередной вспышке молнии Даниэль с ужасом узнал себя. Да, это его тело висело на ветке, он видел, как оно, подчиняясь порывам ветра, бьется о дерево, и эти удары, смешиваясь со скрипом обремененной мертвой тяжестью ветки, разносятся далеко вокруг, оставаясь заметными даже среди завываний ветра и гудения стволов.
На миг Даниэлю показалось, что его сердце сорвалось в темную, ледяную бездну, а затем он ощутил, как всем его существом овладевает безграничный, вязкий, первобытный ужас, гораздо сильнее и глубже, чем тот, который он испытал, убегая от преследовавшего его звериного воя. И он забыл себя, забыл все, остался лишь ужас, завладевший его рассудком…
Темную пелену, заволокшую его разум, внезапно разорвал пронзительный крик, взорвавшийся в его мозгу одним только словом: «Беги!». И он побежал. Побежал прочь от этого жуткого места, где он только что видел собственную смерть. Он снова не различал ничего вокруг, пытаясь убежать от самого себя, висящего на дереве. Он не видел, что у него под ногами, он обо что-то спотыкался, падал, поднимался и снова бежал дальше, едва успевая уклоняться от столкновения с деревьями, не обращая внимания на ветки, больно хлеставшие его по лицу. Сердце его колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот остановится или разлетится на тысячу мелких осколков.
Сосны начали редеть. Вскоре Даниэль оказался на островке свободного пространства и тут же тяжело рухнул на землю, споткнувшись о какой-то корень. Он долго лежал лицом вниз, задыхаясь и вздрагивая, и когда поднял голову, то увидел ровную поляну и дерево в ее центре, отягощенное своей страшной ношей. Крик застрял в его горле, он понял, что вернулся сюда, на место своего совершившегося суицида. Он вскочил на ноги и снова пустился в бегство, стремясь оказаться как можно дальше от этой ужасной поляны. Внезапно начавшийся дождь бил его по лицу, но он не замечал этого, и, судорожно ловя ртом раскалившийся вдруг воздух, чувствуя, как сердце бьется о ребра, бежал через темный и безжалостный лес.
И снов попытка спастись бегством от собственного трупа привела его на поляну с чернеющим в середине ее деревом, о ствол которого по-прежнему билось безвольное тело. Темноту пронзал сдавленный, полный неизъяснимого ужаса и безысходности крик, и Даниэль, обессиленный, упал в мокрую траву…
Он понимал бессмысленность этой попытки побега, но все же он поднялся и, шатаясь, задевая за стволы окружавщих его сосен, будучи не в силах больше бежать, пошел прочь с поляны, на которой возвышалась его виселица. Он не знал, сколько он бродит по этому лесу, он не думал о времени.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Даниэль снова вышел на поляну и, еле держась на ногах, спотыкаясь на каждом шагу, пошёл к дереву. Тело по-прежнему висело там. Но на соседней ветке Даниэль заметил веревку, заканчивающуюся петлей. Под порывами ветра она извивалась, будто была живым существом.
- Нет, ты этого не дождешься, - прохрипел он, вздрагивая всем телом, не отрывая взгляда безумных, расширенных глаз от веревки.
Потом он несколько секунд смотрел на свое мертвое лицо и, словно решившись на что-то, начал нервными пальцами расстегивать ремень на джинсах.
- По-твоему все равно не будет. – он перекинул ремень через ветку. Эта ветка была самой нижней, и он, стоя на земле, мог дотянуться до своей кожаной петли.
- Я мертв уже давно. – он надел петлю на шею и подогнул ноги. Перед глазами поплыли ослепительные огненные круги, а в ушах засвистел ветер…
В центре поляны возвышалось огромное дерево, на ветвях которого висели и раскачивались, глухо ударяясь о ствол, два плода, созревшие к урожаю смерти. Лес пел свою песню, ветер раскачивал деревья…
Хмурым осенним утром, наполненным холодным дождем и злым ветром, гудевшим и пронзительно свистевшим в скрипучих соснах, несколько человек, неизвестно зачем пришедшие на безлюдную поляну, увидели старое засохшее дерево. На одной, самой нижней, его ветке, в петле, сделанной из кожаного ремня, висело тело длинноволосого парня в покрытой грязью, разорванной одежде. Ноги мертвого парня едва касались земли, и тело с глухим стуком ударялось о ствол дерева. На другой ветке раскачивалась пустая веревочная петля.