ВИДИМАЯ ТИШИНА.
Смех, солнечным зайчиком, отлетал от стен, терялся в складках грубых штор, внезапно исчезал и появлялся, и заново начинал свою беззаботную пляску…
Маленькая, рыжеволосая девушка смеялась столь заразительно, что все, кто ее видел в этот момент, тоже не могли не улыбаться.
Вдруг, как будто о чем-то задумавшись, она замолкла. Посмотрела чуть испуганно и удивленно и нахмурилась. Эта разительная перемена, переход от смеха к огорчению, очень изменили черты ее лица. Как будто два совершенно разных человека! Плавность, текучесть линий во время смеха и необычайная болезненная заостренность черт, кода она хмурилась. Большие синие глаза смотрели настороженно. Светлые, рыжеватые, совершенно неуправляемые кудрявые волосы создавали вихрь огненной энергии, так контрастирующий с холодом глаз. Всё в этой девушке было из контрастов. Но ничего неприятного в ней не было. Даже наоборот: в ней была необъяснимая магнетическая сила чуть ленивых движений, но со странной цепкостью пальцев…ее боялись и ненавидели.
Потому что она смеялась. Смеялась сколько себя помнила. Даже когда было невыносимо больно – смеялась. Над собой, над другими, над глупостью и лицемерием, над всем, чем можно было смеяться.
Постоянно иронизировала. Высмеивала человека так, что он сначала даже не понимал, что над ним смеются…Она видела то, что другие не замечали. Другим людям было наплевать. А для нее это было привычным занятием: наблюдать…и смеяться.
Но когда она смеялась, ей было невыносимо больно. Всегда.
…В аудитории было шумно. Студенты переговаривались: парни обсуждали вчерашний концерт популярной рок-группы, а девчонки как всегда сплетничали.
- Девочки, вы знаете, я вчера с таким мууужчинкой познакомилась…Прямо – улет! Он мне сказал, что моя улыбка напоминает улыбку его бабушки…
Ответ не заставил себя долго ждать:
- А у его бабушки зубы хоть были? – невинно поинтересовалась рыжая.
Все, кто стоял рядом, взорвались хохотом. А девушка, повествовавшая такую пламенную любовную историю, лишь жалко захихикала, мечтая в душе убить рыжую.
- Даш, ну зачем же так?..
Рыжая взяла сумку и пошла к выходу.
К ней тут же подскочила светловолосая, но с восточным типом лица, девушка:
- Дианка, ты куда направилась?
Дарья-«Диана», наша рыжая, ничего не ответила, лишь прошла мимо.
…Плету кружево своих снов…
В комнате темно, но я не зажигаю света. Сижу около окна, уставившись на фонарь, что светит точно в мою сторону. По ночам он не дает мне спать. Я часто просыпаюсь и сижу вот так, глядя на него. Этот его единственный глаз проникает куда-то в душу. Что он там высвечивает? Что он там видит? Я не хочу об этом думать. Прикроюсь полотнищем придуманного покоя и постараюсь пережить эту ночь. И не думать о всяких глупых фонарях. Он меня видит!!! Он меня видит!!!
Не хочу…не хочу…не хочу.
Так, завтра же куплю толстые тяжелые шторы. И закроюсь от него.
Только я боюсь задохнуться в темноте и тишине. Без света этого фонаря, что видит меня насквозь…
Все мои неудачи и проигрыши, все мои «чернОты».
Этот фонарь – моя совесть, мое понимание и моя вера.
Он даже видит, как я смеюсь. Каждый день. Постоянная улыбка выжгла татуировку на сердце. Постоянная улыбка – шрам.
Грустный шут, что же ты сейчас не смеешься?...Твое призвание – веселить. Обличать пороки. Твое дело – смеяться над собой и над другими.
Что, эта ноша оказалась для тебя слишком тяжела? Хрупкие плечи сгибаются под тяжестью смеха?
Твой смех порой доходит до истерики? Тебе больно? Тебе больно?! Тебе больно!
Твой смех – это защита. Оболочка-броня-маска.
Смейся, пока живешь. Уж если не умеешь плакать – смейся.
…А плакать меня не учили. Никогда. И я буду смеяться. Пока не задохнусь. Пока уже не смогу вдохнуть в себя тишину. Пока мои пальцы не перестанут чувствовать пустоту. Пока сердце не разорвется. Я буду смеяться.
Это моя жизнь. И моя ноша. Навсегда. Как и путеводный глаз фонаря. Это я.
И я смеюсь над вами.