У директора архитектурной мастерской Акима Семёновича, татарина, интерес к молоденьким женщинам с годами повышался, но потенциальные возможности падали. Это удручало, и он частенько вздыхал:
- Как много дэвочек вокрук, а я старэю…
Жену его, Марию, женщину на шестом десятке, это не очень трогало. Она давно уже посмеивалась над чудачествами своего стареющего муженька:
- Ну, ещё годик и успокоится!
А ещё, Аким Семёнович по воскресеньям любил попариться в Сандуновских банях с берёзовым веничком и холодным пивом в окружении компании приятелей, которые гордо именовали себя - ОБЩЕСТВО БАННЫХ ЧЛЕНОВ.
Только вот, пару месяцев назад, среди женского персонала мастерской появилась копировщица Клава, незамужняя девица лет девятнадцати с бюстом Памелы Андерсон и двухлетним сынишкой в придачу. По причине то-ли бюста, то-ли сынишки ей было разрешено самим директором трудиться на дому, но раза четыре на неделе, она принимала шефа у себя, хорошо усвоив, что от гостеприимства зависит размер получаемой квартальной премии. Чем они там занимались - не ведаю, Однако прикипел он к Клавочке здорово, поэтому удовольствие, доставляемое его юной Памелой, отвлекало от воскресного - банного.
В рабочий день всё было просто: Аким Семёнович кидал секретарше:
- Будут спрашивать, - я к клавке пошёл!
Имелось в виду, конечно, - я пошёл в главк, а не то, что вам, читатель, показалось. Сотрудники мастерской уже давно привыкли к плохой дикции Акима Семёновича и неправильному выговору им буквы "Г".
Ну, а ежели посещение копировщицы выпадало на выходные, Акиму Семёновичу приходилось убедительно придумывать недовольной супруге что-то вроде: совещания в "клавке", посещения бани, субботника или ещё какой-нибудь чертовщины.
Но в это воскресенье, когда вспотевшая супруга в домашнем халатике и с косынкой на голове занималась стиркой, Аким Семёнович сказал, грустно вздыхая:
- Знаешь, Муся, поеду-ка я на кладбище, навещу маму.
***
Голая распаренная компания общества банных членов сидела на лавке красного дерева в Сандунах. Несколько бутылок "Столичной", десяток - "Жигулёвского" пива и тарелки со всякой снедью и воблой живописно гляделись, дополняя интерьер отдельного шикарного номера, украшенного лепниной с золотой росписью… После первого захода в парную, мужики разливали по стаканам.
- Семёныча кажись опять не будет - ,посетовал бородатый, - Вот, присосался к молодухе! Давай-ка позвоню ему домой, вдруг приедет! Без его
"Я - татарин, человек простой, Внешне я - солидный парень с русскою душой...", Скучно начинать.
Муся, жена Семёныча, вытирая с рук мыльную пену, сняла трубку.
- Добрый день! Могу я поговорить с Аким Семёновичем? - спросил мужской голос.
- К сожалению не сможете, он на кладбище.
В трубке растерянно замолчали...
- Как? Простите, мы не знали этого. Господи, на каком кладбище? Когда это…?
- На Ваганьковском, налево от центрального входа, участок 13, могила третья справа. Вот там он теперь. Да вы, если что, звоните по мобильному телефону, а сейчас мне, простите, не до вас.
И Муся заторопилась к стирке.
Все уставились на звонившего:
- Ты чего? Что случилось?
- Братцы! Во, блин! Аким Семёнович скончался, похоронен на Ваганьковском!
- Да ты что! Жаль, нормальный мужик был, хоть и директор!
- Когда? Я ж неделю тому назад говорил с ним. Ни на что не жаловался… Это ж надо как быстро окачурился! Во жизнь!
Настроение испортилось.
- Ну что, братцы, помянем, Аким Семёныча. Пусть земля будет ему пухом…
Пили молча, не чокаясь. Водка как-то не шла, вставала поперёк горла. И закусывать никто не стал.
- Да, хотя и интеллигентный мужик был Семёныч, а толк в баньке понимал…
- А в мастерской его как все любили!
- Ну и погрешить любил с девчонками до последних дней, особенно с этой Клавкой. Может всё из-за неё? Может надорвался?!
- Нет, что ни говорите, а мужик он был что надо…
- Наливай, давай ещё за него!
Выпили…
- Ты как позвонил? Небось и Марию расстроил звонком?
- Да она почти ничего и не говорила, видно не в себе ещё. Назвала только место, где Семёныч лежит на Ваганьковском. Участок 13. А я и сам растерялся! Надо, мужики, собраться к нему. Да, ещё просила, если что - звонить на мобильный.
- А чего откладывать, давайте завтра и съездим к нему с утречка. Как вы?"
- Замётано! Чего там! Святое дело! Я с собой возьму, что б помянуть".
- Договорились - встречаемся в 9-00 в центре зала на Баррикадной. А цветы купим на кладбище".
В кладбищенский магазин цветов ещё не завезли, пришлось взять венок. На чёрной ленте художник красиво написал золотой вязью: "Дорогому Акиму Семёновичу от скорбящего общества банных членов…"
Неспеша, гуськом, молча дошли до 13 участка.
Искали могилу долго.
- Братцы, чего-то не видать здесь Семёныча, да и вообще могил свежих тут нет.
Давай, позвони Марии, пусть подскажет!
***
Звонок застал Акима Семёновича в кабинете. Он посмотрел на мобильник, - звонил знакомый по бане.
- Ну, что, как вчера прошла парилка?
- Это ты? Ты! Ты!…- начал заикаться звонивший, - Семёныч, никак живой!? Господи помилуй, а мы тебя уже…
Он оторопело посмотрел на бородатого:
- Ну, что, раздолбай тугоухий! Давай помянем, давай помянем! На, - сам теперь расхлёбывай эту кашу!", - и протянул ему мобильник.
- Семёныч! Ну, ты даёшь! Ты где?
- Кде, Кде? В Караканде. На работе, вот кде. Видать вчера вы здорово пережрали без меня.
Ну, ладно, в воскресенье свидимся, мужики, мне сейчас некокда - совещание.
***
Проходящие мимо посетители кладбища с удивлением наблюдали как трое громко смеющихся мужчин пили за здоровье какого-то Семёныча, распевая: "Я татарн. Я татарин, человек простой."
Венок выбросили, а чёрную ленту с надписью решили подарить Семёнычу, - долго жить будет!
*****
На заставке кадр из к/ф "С лёгким паром".
.