Бабушка

БАБУШКА (история одной жизни)

Мне было тридцать с небольшим. Я лежал на диване в состоянии физической инерции и психической прострации. Подумалось «А не сходить ли к тётке?». И я пошёл. Точнее, поехал троллейбусом на другую окраину города…

Тётка встретила меня с искренней радостью.
- Боже мой! Не видались-то сколько! (Почти год).

Она полезла в холодильник. Достала бутылку водки. Порезала колбасу, разбила на сковороде яйца. Моя тётушка – воплощение гостеприимства.
- Как дела, дорогой?
Я отвечаю, что всё у меня прекрасно.
- Да-да, я знаю! – соглашается тётушка. – И поэтому хочу познакомить тебя с женщиной. А точнее, с девушкой.
- ???
- Не надо делать удивлённую физиономию. Выпей рюмочку и меня послушай.
Я выпиваю и слушаю.
- Есть у меня на примете девушка. Сказка! Умница, красавица. Всё при ней…
- А я тут при чём?
Тётушка теряет терпение.
- Хватит придуриваться! Или я тебе зла желаю?

Я знаю, что тётушка моя, душа бесхитростная, только добра мне хочет. Мы выросли с ней в одной коммунальной квартире, и она печётся обо мне с самого моего детства.

Для неё не секрет, что мой брак – это фикция, что я давно разъехался с женой и живу в другом городе… Моей тётушке очень хочется устроить моё личное счастье.

- Значит так, - авторитетно заявляет она. – Сейчас я тебя поведу на знакомство.
- Ты с ума сошла! Я – женатый человек!!
- Это очень приличная семья, - продолжает тётушка, не обращая внимания на мои возражения. – Она живёт с отцом и бабушкой. Отец – трудяга. Бабушка – золото. Накось, выпей ещё рюмочку для храбрости. И пошли, пока не стемнело…

Признаюсь, если бы не та рюмочка, я ни за что и никуда не пошёл бы. Но, не совсем трезвого, тётка уже вела меня к счастью…

Пришли. Калитку частного дома открыла молодая женщина в жёлтой блузке. С недоумением покосилась на меня. Тётушка её поприветствовала и, держа меня за руку, повела вглубь сада. Откуда-то выскочила с лаем лохматая собачонка. Сделала несколько попыток схватить меня за штанину. Слава Богу, что на привязи. Захотелось турнуть её хорошенько. Но, сознавая свой статус гостя, я сдержался…

В саду стояла беседка. Тётушка вошла туда с низким поклоном. Я последовал за ней.
- Здравствуйте! – Тётушка с чувством обратилась к сидевшей за столом пожилой женщине. Я увидел перед собой улыбающееся лицо и тоже совершил почти японский церемониал приветствия…

Так это было. Так я впервые увидел бабушку. Так начался абсолютно новый и, как я сейчас полагаю, самый главный период моей жизни. Та девушка в жёлтой блузке стала моей женой. А её бабушка – одним из самых дорогих людей в моей жизни.

Период ухаживания был более чем коротким.
«Мы не пионеры, - сказала мне моя будущая жена. – Если хочешь со мной жить, давай поженимся. Другие варианты меня не устраивают.»

Мы поженились. Стали вместе есть. Вместе пить. Вместе спать. Вскоре появился первенец и связанные с ним хлопоты. Среди прочих, бабушке досталась обязанность следить за ним в саду в детской коляске. Она добросовестно охраняла правнука от мух, комаров и висящих на ветках яблок. Делала она это с гордым и торжественным видом, словно ей выдали под охрану самое главное сокровище планеты…

К тому времени ей шёл восьмой десяток. Бабушка была человеком из другой эпохи. Дочка церковного завхоза, человека в высшей степени набожного, она среди других детей была допущена к помазаннику божьему, когда тот посетил наш город ещё в дореволюционные времена. Когда свершилась революция, в город приехал Лев Давидович Троцкий, организатор того режима, который прикончил августейшую особу и всё святое семейство. На встречу с ним была приглашена и наша бабушка, член комсомольского драмкружка. «Демон революции» рассказывал о головокружительных перспективах новой жизни. Шло время. У власти закрепился усатый грузин, отец народов. И те из бабушкиных друзей, которые сидели в президиуме рядом с Троцким, убыли на Колыму, Магадан и прочие экологически чистые места на многолетние сеансы трудовой терапии. А сам демон, находясь в Мексике, получил ледорубом по черепу. Как утверждают специалисты, по указанию «лучшего друга физкультурников». Но бабушка ничего этого не знала. Она не сидела в президиуме и, возможно, это спасло ей жизнь…

Я видел её фотографию времён комсомольской юности. Открытое доброе лицо. В такую нельзя не влюбиться. А вот она в группе товарищей по драмкружку. Сидят и полулежат молодые люди, решившие нести культуру в массы и переустраивать мир. В центре – их руководитель, пламенный революционер Яков Моисеевич Южный.

Она настолько блистала на театральной сцене, что Яков Моисеевич стал хлопотать о её переводе в столичный театр. Но судьба распорядилась иначе…

…Появился Мишка. Красный офицер. Он был неотразим. Высокий, стройный, кучерявый. В белозубой улыбке обнажал золотую фиксу. Ухаживал он галантно, говорил красиво. Устоять против такого было невозможно. Она быстро стала его женой. Мишку вскоре послали на Восток. Драться с басмачами и устанавливать Советскую власть. Там она через год родила сына, глазастенького и крикливого. А через два года – второго. Мишка любил жену и детей. Но сердце его было столь любвеобильно, что любовь щедро растекалась и на других представительниц прекрасного пола. Короче, бравый офицер «загулял» и решил уйти к другой женщине. Бабушка собрала вещи, и, не слушая объяснений бывшего супруга, вернулась с детьми в родной город к отцу. Отец получал нищенскую пенсию, она – мизерную зарплату библиотекаря. Отказывая себе во всём, она, тем не менее, вырастила двух крепких мальчишек.

Когда началась война, старший сын ушёл добровольцем на фронт. Младший стал работать на оборонном заводе. Она рыла окопы на подступах к городу, а когда немцев отогнали, начала сдавать кровь для раненых. Сдавала так много, что вскоре слегла от дистрофии...

В это время Мишка (даром, что ли он был хватом?), находясь на фронте, каким-то невероятным образом отыскал своего сына. Об их встрече свидетельствует семейная фотография, с которой смотрят отец, майор артиллерии, и сын, сержант авиации. Оба понюхали пороха, но вернулись с фронта без царапины. У сына - медаль «За отвагу». У отца – два ордена Красной Звезды. После войны Мишка пропал …

Бабушка жила со старшим сыном и невесткой. Сын собственными руками построил дом. Даже кирпичи сам сделал. Но жизнь его личная не заладилась. Жена, ещё не старая женщина, долго страдала сердцем и умерла сорока с небольшим лет. Так моя жена потеряла мать. Матерью для неё стала бабушка.

Помню, как мой сын сделал первую попытку встать на ноги. Ухватившись ручонками за боковые рейки кроватки, он поднапрягся и … оказался на ногах. Торжествующе посмотрел вокруг. Сидевшая рядом бабушка всплакнула от умиления.
- Слава тебе, Господи! Дождалась. Теперь и умереть можно…

Но помирать бабушка не спешила. Несмотря на навалившиеся болезни, особенно диабет, ей нравилось жить. Она выходила в сад, с затруднением проходила по тропинке, наклонялась, чтобы вырвать сорняк или поправить цветок.
Светило солнце. Цвели цветы.
- Боже, до чего же хорошо, - говорила бабушка.

С этой старой, больной женщиной мы чувствовали себя в доме уютно и надёжно, как будто его охраняла рота автоматчиков. Когда доходило до рубля, и у жены не было денег, чтобы купить продукты, бабушка уединялась к себе в комнатку, откуда через некоторое время появлялась с деньгами.

- Это из «гробовых», - говорила она. – Но ничего, я пока ещё поживу…

Она всё время старалась быть полезной в доме. И хотя ей работать становилось всё труднее, она постоянно что-нибудь, делала. То картошку почистит, то носки поштопает, то посуду помоет.

Выйдя однажды в кухню, я увидел бабушку (которая и в тапочках-то шаркала с трудом) в туфлях на высоком каблуке… При моём появлении она прижалась к стенке, приложила руку к виску.
- Товарищ майор! Ваше задание выполнено! Жду дальнейших распоряжений...

Я подхожу к ней ближе. Глаза её смеются.
Я командую «Вольно!» и целую её в щёку. Чувствую при этом, как готовы затрястись от смеха её плечи. Весёлая была бабушка…

В выходной день мы завтракали поздно. Жена варила гречневую кашу, которую бабушка получала как диабетик. Под кашу я выпивал рюмку-другую водки. Развеселившись, я начинал шутить и дурачиться. Выскакивал из-за стола и пускался в пляс. Жена и бабушка хлопали в ладоши, изображая музыкальный оркестр. А у меня вдруг обнаруживались вокальные способности и я, прыгая по кухне, начинал распевать:

По деревне мы идём
И подарки раздаём.
Кому сына, кому дочь –
Надо Родине помочь!

Бабушка смеялась до слёз. «Вот так и живите всю жизнь, ребята!» - приговорила она.

К бабушке время от времени приходили друзья и подруги. Им всем было под восемьдесят. А старшему другу, Григорию Ивановичу Орлову, было под девяносто. Во времена культа личности как «враг народа» он десять лет отсидел в лагере (сидел ли он в тундре с киркой в руках?) Но теперь он почётный гражданин и ветеран партии. В местной газете публикуются его очерки о том, как он устанавливал советскую власть в нашем городе. Приходила тётя Аня, бабушкина подруга юности, с которой она рыла окопы. Бабушка говорит, что в голодное военное время тётя Аня дала ей полмешка слегка подмороженной картошки.

Они уединялись ну кухне, пили чай, и оттуда порой доносилось «А помнишь, Гриша? А помнишь, Аня?»

Из той эпохи с бабушкой пришли часы-луковица Павла Буре, фарфоровая чашка фабрики Кузнецова, керамическая бутылка «Мой Капиталъ» и серебряная чайная ложечка. При внимательном рассмотрении на ней видна дата – 1827 год. Это были вещи её отца, любителя памятных и старинных предметов.
Самой бабушке всю жизнь очень хотелось иметь дамские часики и лакированные туфельки. Так за всю жизнь она их и не получила.

Иногда бабушка узнавала, что ушёл из жизни очередной её друг. Она грустнела, выпивала дополнительную таблетку, а внучке говорила: «Вот. Отнеси это от меня». И давала ей деньги. Из тех самых, из «гробовых». После чего уходила к себе в каморку.

Она вела себя с достоинством в любых ситуациях. Почтальонша, принесшая однажды ей пенсию, решила не слишком церемониться со старой бабкой.
- Давай, милочка, побыстрей! – обратилась она к бабушке, когда та пошла за паспортом.
Бабушка обернулась, сняла очки.
- Я Вам не милочка! Ведите себя прилично или я приму меры!
Почтальонша как-то скукожилась, что-то испуганно залепетала… А как только скрылась со двора, мы грянули смехом…

Друзей у бабушки было много. Были мужчины, которые на неё заглядывались. Но после первого замужества, она больше романов не имела.

На изломе жизни вдруг объявился Мишка. Персональный пенсионер и участник войны, он жил в Волгограде. У него побывало две официальные жены, с которыми он не имел детей. Он уже пережил один микроинфаркт. Отыскав бабушку, он стал осыпать её письмами.

Многие годы спустя, мне попадётся в семейном архиве одно такое Мишкино письмо.
«Милая моя. Я вернусь к тебе в другом обличье. И никогда не оставлю тебя одну. Знай, любимая, я буду для тебя хоть деревом, чтобы гореть и греть тебя. Я, твой старый Мишка, по-прежнему люблю тебя и хочу быть рядом…»
Бабушка сказала «да».

Мишка приехал в наш город, поселился в доме сына. Сыновья встретили его корректно, но без тепла. Взрослые люди, они не могли понять, как отец бросил их, малышей, с матерью.
Мишка и бабушка вновь поженились. Но бабушка оставила себе свою девичью фамилию, хоть сыновья и внучка носили фамилию мужа.

На новом месте Мишка чувствовал себя псом побитым. Никто и никогда не упрекнул его в загуле юности, но он не мог не сознавать, какой грех он совершил…

Внучку он боготворил. Немалую долю своей пенсии отставного офицера он тратил на неё. Он делал с ней уроки, занимался фотографированием, чистил ей ботинки, водил гулять в парк. Глядя на внучку, он приговаривал: «Что же ты такая худенькая, радость моя?» Покупал самый дорогой коньяк и перед обедом предлагал внучке в крохотной серебряной стопочке. «Это тебе для аппетита». Желание внучки было законом для дедушки. Когда она поступила в институт, дедушка сел за конспектирование классиков марксизма-ленинизма. Для него, бывшего политработника, это было привычное дело.

Дедушка был активным членом местной организации ветеранов партии. Свой статус он использовал для улучшения жизни трудящихся. Ни одну из жалоб, поступавших в организацию он не оставлял без внимания. Надев свой полувоенный френч с планками боевых наград, он шёл по инстанциям «биться за правду». Он доказывал, что кому-то нужна прибавка к пенсии, кому-то операция, кому-то квартира. Он увещевал, он грозил, он кричал, что дойдёт до самого ЦК. В непогрешимость Партии дедушка верил свято.

Он умер внезапно. Убирался во дворе, готовился к Первомаю. Махнул метёлкой и упал. Внучка увидела его лежащим на дорожке лишь минут через двадцать. Приехавшая скорая помощь отвезла уже похолодевшее тело…
 
С бабушкой Мишка прожил последние одиннадцать лет своей жизни. Плюс два первых года.
- Будь дедушка жив, не бывать тебе в моём доме, - сказала мне однажды жена.
- Почему?
- Он никогда не подпустил бы ко мне мужчину. Тем более, антисоветчика...
- Да, он был идейный коммунист, - подтвердила бабушка. – Бессребреник. Для себя ничего, а всё для людей...

Вечером бабушка неизменно садилась перед телевизором смотреть последние новости. Она уже давно перестала выходить на улицу, так что телевизор ей стал окном в мир. В тот вечер в конце мая она, как обычно, посмотрела новости. Ночью с ней стало нехорошо. Жена растолкала меня: «Вызови скорую!» Я побежал на угол к телефонной будке. Скорая приехала быстро.

В дом вошли два врача, мужчина и женщина. Они раскрыли чемоданчики, приступили к процедурам. Бабушка лежала белая, как мрамор, на диване в зале. Мы с женой стояли рядом. По их приглушённым немногочисленным репликам, я понял, что положение крайне тяжёлое. Наконец, врач распрямился, вышел на веранду. Я последовал за ним.

Он достал папиросы, с удовольствием закурил.
- Доктор, шансы есть? – спросил я.
- Будем делать всё что возможно. Но уж больно мотор старый. Не заводится...

За окном уже забрезжило, когда врач сказал:
- Грузите её в карету. Поехали в больницу.
 
Скорая мчится по улице. Я сижу в карете возле лежащей на носилках бабушки. Я смотрю на её закрытые глаза, побелевшие губы. Вдруг глаза открываются. Губы начинают шевелиться.
Я наклоняюсь над ней.
- Бабушка, что ты?
Она смотрит мне в глаза. Я слышу как на последнем дыхании, делая неимоверное усилие, она хрипит: «Я… люблю… тебя…»
Глаза закрылись. Всё……………………………………………………………………..

Я плохо помню, как довёз её до больницы, как нёс куда-то носилки, как оставил их на каком-то столе…

…Хорошо помню, как цвела сирень в тот день в нашем саду. Буйно, неукротимо… Я сидел под кустом, когда ко мне подошла только что вернувшаяся из больницы жена.
- Она умерла…
Ком поднялся и застрял у меня в горле. Нет! Не может быть!! Как же мы теперь без бабушки? Слёзы брызнули из глаз.
- Не плачь, - сказала жена. – Она была не вечная. Вставай, хоронить будем.
…………………
Бабушку похоронили возле дедушки. БОльшую часть своей жизни он пробегал от неё. А навеки вечные угомонился рядышком.
…………………..
Через две недели после похорон жена родила дочку. Я хотел назвать её в честь бабушки, но жена возразила.
«Я бабушку люблю и помню, но хочу дать дочери другое имя».

Я возражать не стал… Ведь рожала и трудилась жена. А я в появлении дочери на свет принял лишь поверхностное участие….