Тяжело вздохнув, ОНА закрыла свой альбом, в котором около шести десятилетий хранит самое ценное и сокровенное: медали, ордена, фотографии первой любви, письма, которые до сих пор хранят ее запах, запах войны. Набросив на плечи старый рязанский платок, подошла к зеркалу. Потрогав свое лицо, усыпанное морщинками, ОНА еле заметно улыбнулась и пошла в магазин. Спотыкаясь о пивные бутылки, брошенные невежественной молодежью, тихо возмущается, но в своей огромной доброй душе оправдывает подростков. Пока ОНА стояла в очереди, несмотря на пафосную надпись на стене «Пенсионеров и инвалидов персонал магазина обслуживает вне очереди», ОНА делилась со мной своим прошлым…
ОНА была очень молодой, дерзкой, полной веры, надежды и любви. В свои восемнадцать лет, ОНА работала на благо Родины, не покладая рук.
- Молодка я была! – вспоминает ОНА со слезами на глазах. – Еще в школе не доучилась, как на фронт пошла. Поначалу работала в прифронтовой столовой, затем пошла еще и в медсестры. Меня окружала полу разбитая страна, множество убитых и раненых близких мне людей, которые уже не могли защищать страну, но в их глазах, в их душах была огромная воля к победе и к жизни, как и у всех. Все надеялись на победу, на самое-самое лучшее. Потом я поняла, что то, что я делаю - это слишком маленькая плата тем, кто ежедневно слагает головы во имя Родины, во имя нас с вами, и стала я разносить еду от военных столовых до солдат, сидящих в окопах и землянках. Так я и познакомилась со своей первой любовью. ОН был одним из тех, кому я носила еду. Ради меня ОН… погиб. Немцы заметили меня и стали преследовать, с целью найти русских солдат, заметив что-то неладное, я еле добежала до землянки. На мои крики мой возлюбленный выбежал и тут же упал наземь. Долго я по НЕМУ страдала, долго замуж выйти не могла, да и признаюсь тебе, милочка, я до сих пор ЕГО люблю. Да и как такого можно не любить? Высокий, стройный, черноглазый казак сразу поселился в моем сердце! – ОНА заливисто смеется.
- Скажите, пожалуйста, - решаюсь я поддержать разговор, - как ВЫ относитесь к сегодняшней молодежи, и как она относится к ВАМ?
- Ой, милая, ну что мне про вас, молодчиков, сказать-то? Скажу сразу: МЫ были дружнее, воспитаннее, сплоченнее что ли. Вот, вас сейчас не то, что на войну, в армию пустить нельзя: сразу начинаются споры кто кого лучше, а ведь все одинаковые, все материнское молоко ели, а еще эта, как ее... дедовщина, вот. А, насчет отношения к НАМ, старикам.… Недолюбливаете вы нас. Иной раз место в автобусе не уступите.
На этом наш диалог был окончен. Милая старушка, простояв в очереди около десяти минут, купила двести граммов вареной колбасы и ушла восвояси. Это хорошо, что есть такие бабули, которые за проблему считают недосмотренный сериал, а не размер пенсии и неуважительное отношение молодежи. Ведь она знает, что у нее есть дети и внуки, на которых она обязательно может положиться. Это хорошо, что есть такие добродушные бабуси, которые еще радуются жизни, которые не обращают внимания на ошибки окружающих, которые всем все прощают…
А вот еще одна зарисовка: ОН, заслуженный ветеран войны, ОН, который стал инвалидом, защищая свою страну, ОН, который вынужден теперь лежать в пансионате, пытаясь выжить еще хоть день. Я, в силу своего хобби, а именно пения, очень часто разъезжаю по разного вида домам престарелых и пансионатам. Очень больно видеть этих людей, которые после одной трогательной песни, вспоминая свое прошлое, весь оставшийся день бьются в истерике. Медсестра одного из дома престарелых однажды разоткровенничалась со мной:
- Знаешь, ОНИ же, как дети, такие же ранимые и мнительные. Вам хорошо: отпели, и по домам. А мои пациенты ходят потом весь день, как будто палкой ударенные, плачут, кто-то даже навзрыд рыдает, бормочут себе что-то под нос, ничего не едят. ИХ понять-то можно, у любого человека после такого, все нервы набекрень съехали бы. Ну, а чем я-то смогу ИМ помочь: валерьянки накапать, да поговорить по душам.
- Скажите, а как ОНИ отзываются о вас, о СВОЕМ местопребывании?
- Ну, как ОНИ могут обо мне отзываться? Бывало, посмотрят на меня, а в глазах читается благодарность. А о том, как ИМ тут живется, всегда говорят с благодарностью, но я-то понимаю каково ИМ здесь. Ладно «подзаборники», у которых ни семьи, ни дома нет, а старики, у которых и дети, и внуки тут, в Нягани, знаешь как их жалко. Говорят, мол «лишний я там, у сына своя семья, свои проблемы, мне там не место», а я ведь представляю, что у НИХ на душе творится. Бывало зайдешь в палату, а ОН сидит на кровати, фотографии, медали рассматривает, да сына тихонечко ругает. Ну, как такого не пожалеть, да не всплакнуть вместе с ним?
Да, я и сама по себе знаю: выйдешь на сцену, запоешь душевную песню о войне, а на тебя десятки заплаканных глаз глядят, да так глядят, что спокойно песню допеть невозможно, где-нибудь на середине обязательно расплачешься.
С этими двумя моделями жизни сегодняшних ветеранов мы встречаемся, буквально, каждый день, но за суетой, за всеми нашими проблемами мы не замечаем ИХ. ИХ, тех, кто тал нам право жить. ИХ, тех, кто живет, для того, чтобы мы помнили ИХ подвиг. Да, если нам говорят День Победы, нам не нужно объяснять, какой день и какой победы. Да, если нам говорят Герой Войны нам не нужно вдаваться в подробности, типа, кто ОН и, что ОН для нас с вами сделал. Но вы считаете, что этого достаточно? Разве достаточно вспоминать о ветеранах войны лишь Девятого Мая? Разве достаточно уважать ИХ только в этот день? Нет, говорю я. Мы должны, нет, мы обязаны знать ИХ подвиг и сравнивать свои, по-настоящему ничтожные, достижения с ИХ действиями, направленными на благо Родины. Вы, наверное, заметили, что я не упоминала имен, а все местоимения писала заглавными буквами. Это я делала с целью показать и доказать, что у войны нет имени, а все люди, сражавшиеся за нас с вами, действительно Люди С Большой Буквы, Люди, достойные нашего ежедневного, почасового уважения.
ЛЮДИ, ДАВШИЕ НАМ ПРАВО ЖИТЬ, ИМЕЮТ ПРАВО ЖИТЬ СРЕДИ НАС.
ИМЕННО - ЖИТЬ…СРЕДИ НАС.