Параграф 81 из книги автора "Прозрение". Полностью с фото см.:
http://world.lib.ru/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-133.shtml
Миллиардер Magnetek нас покупает, почти.
Стоит заглянуть в Амстердам
В один прекрасный день к нам в "Серволоджик" явился очередной посетитель, вежливый приятный человек, интересующийся нашими достижениями.
Господин Леблан оказался вице-президентом большой американской фирмы Магнетек, и ко всему прочему – говорящим по-русски, бывшим израильтянином и, по его словам, патриотом страны. Он без лишних эмоций рассказал, что его динамичная фирма оценивается в миллиард с лишним, выпускает много видов электротехники, покупает разные заводы и считает разумным стремиться к освоению новых сфер бизнеса.
Понятно, с каким энтузиазмом мы демонстрировали ему действие наших макетов. Моторы бросались в бешеный бег и замирали на месте. Лазерные лучи метались по комнатам, как в хорошей дискотеке. Осциллографы высвечивали всю подноготную электронного управления, подчёркивали небывалую точность движений и полное владение сутью процессов.
Всё это убедительно подтверждало редкую возможность купить столько чудес за малые деньги. Наши эффекты и энергия ему понравились, он обещал поговорить с остальным руководством и связаться с нами.
Действительно, через пару недель нас пригласили приехать на их основной завод, выпускающий приводы, в город Милуоки, штат Висконсин.
Мы немедленно запаковали макеты, чтобы не просто разговаривать, а показать наш привод во всей красе. На самолёт – и в Америку.
Город с таким изящным названием оказался небольшим, предприятие, вроде, тоже. Конечно, не чета тем советским гигантам, к которым я привык. Ну, что же, познакомимся с американской провинцией.
Лучший способ – экскурсия по заводу. В западном мире такого обычая нет, но на мою просьбу легко откликнулись.
Пошли в цеха. Всё похоже на знакомую картину электротехнического производства. Может, немного чище, но более загромождено всяким оборудованием. При входе в небольшой цех – склад готовой продукции.
Главное становится ясным, если сразу заглянуть в результат всей работы. Вот горкой сложены симпатичные блоки размером с домашнюю печку для поджаривания продуктов. Ведущий нас инженер поясняет:
– Это блоки управления асинхронными приводами.
– Здесь что же – защита, включение-отключение? – со знанием дела мельком уточняет профессор.
– Не только, имеется также и полное управление скоростью в широком диапазоне.
– Но как же вы это делаете?
– Способом векторного управления.
Услышать такое приводчику – это, наверное, то же, что хирургу скажут: «Наш завод выпускает искусственные сердца».
Дело в том, что уже несколько лет в Союзе на самых высоких научных конференциях самые острые теоретики выступали с докладами «Векторное управление асинхронным приводом». Эти самые асинхронные моторы, изобретённые в позапрошлом веке, всегда были и остаются сегодня наиболее распространёнными, простыми и дешёвыми. Но и самыми «твёрдыми орешками», упорно не поддающимися обычному управлению. Эта тема ещё только обсуждалась, и то не инженерами, а учёными.
А здесь серийно гонят готовые приводы!? Увидев сомнение на лице образованного гостя (может, причина в различном понимании терминов?), мне притащили несколько цветных каталогов и книг, изданных фирмой, в которых с небывалой дотошностью были разжёваны сложнейшие теоретические вещи. А потом и продемонстрировали работу блока, который, действительно, прекрасно крутил мощный асинхронник.
Вот тебе и заводик! Вот тебе американская провинция!
После нам представили скромного парня индийской внешности, говорившего по-английски с невероятным акцентом, который и раскрутил у них эти сложнейшие вещи.
Несколько успокоившись, я понял, что в связи с их успехами наше АDD представляет ещё больший интерес. Это будет прорыв в новую область – точное управление мотором, которым раньше и неточно управлять не умели.
Наша демонстрация с ползучими скоростями, бегающим и замирающим лучом лазера и смыканием на ходу зубчатых колёс произвела впечатление. Начальство задумалось и стало связываться с правлением фирмы.
Вечером главный инженер повёз нас показать город и поужинать.
Мы выехали на набережную. Бескрайнее море как-то особенно мягко ласкало берег. Ещё бы, ведь это было одно из Великих американских пресных озер – Мичиган. Люди бродили по берегу, но купающихся не было видно.
– Вода довольно холодная. Но рыбы много.
– Как же она выдерживает, ведь рядом чёрная металлургия Чикаго, да и народу там, наверное, миллиона три?
– Около десяти, – уточнил наш гид.
Мне вспомнились баталии вокруг одного завода у Байкала. Но спорить не решился – если они между прочим делают векторное управление, почему бы и в этом деле им не жить в другом измерении?
Центр города был застроен тесно и изобретательно. Одни и те же построения служили и оградами, и стенами небольших, но с выдумкой украшенных зданий, и стоянками автомобилей, и уютными площадями, и крышами.
Покрутившись некоторое время среди множества подъёмов и спусков, перекрёстков и светофоров, наш ведущий нашёл, похоже, единственное место припарковаться.
Мы поднялись в зал ресторанчика, и приветливый пожилой метрдотель усадил нас за столик, с которого открывался красивый вид на город и озеро.
Все другие столики располагались выше или ниже, так, что мы были будто одни, как самые именитые гости.
Подали меню. Эйтан и пригласивший нас хозяин выбрали что-то скромное мясное. Я снова обрадовался знакомому английскому слову – фиш, а Табачник лучше знал язык и вычитал что-то особое (как он потом нехотя сказал – чьи-то рёбрышки).
Довольно долго, делая вид, что кушать не спешим, пришлось пить холодную воду из прозрачного припотевшего графина.
Когда мне принесли большую рыбу и пару картошин в качестве гарнира, аппетит уже не позволял отвлекаться.
Проглотив картошки и отчистив узкое и длинное тело рыбы с одного бока, я обратил внимание, что Миша самозабвенно сражается с порядочного размера остовом зажаренного существа, пытаясь ухватить остатки мяса с торчащих рёбер.
Пока Эйтан и главный инженер, насытившись спокойной пищей, вели неспешный разговор, я перебрался на вторую сторону рыбы, с трудом преодолевая острые мичиганские кости и уже смирившись, что кушать больше нечего и придётся уходить так.
Миша, по-моему, тоже устал и оттирал пальцы, с неутолённым вожделением поглядывая на ещё не обглоданные части скелета.
Если в инструкции о правильном питании говорится, что следует закончить еду, когда остаётся чувство некоторого голода, то мы эти правила перевыполнили.
На следующий день проходили разные переговоры, и было решено встретиться с директоратом фирмы в их резиденции в городе Нашвилл, что в штате Теннесси. Всего километров 800 отсюда. Объявили, что, кстати, там есть оборудование для телевизионного совещания с хозяином фирмы, который находится где-то на другом конце Америки.
К полудню следующего дня мы уже сидели в просторной комнате за традиционным, с футбольное поле совещательным столом. Наступал самый важный момент нашей командировки.
К сожалению, я уже здесь привык, что все важные разговоры текут сами по себе, а я сижу на случай какого-нибудь специального вопроса, да улавливаю по отдельным знакомым словам и выражениям лиц редкий пунктир происходящего.
Снова и снова больно мстило мне пренебрежение изучением языка в молодые годы. Поздно понял я, если хочешь что-то сделать в этой жизни – обязан знать английский.
Собравшиеся для встречи с нами очень разные люди выясняли для себя, с кем имеют дело. Ведь в свободном мире не пишут «Народный артист республики», и тогда все знают заранее, что этого надо слушать, а после ему хлопать. Всё решает личная проницательность и советы доверенных людей.
Нас никто не знал и рекомендовать не мог. Думаю, что фокусы с моторами и лазерами, на которые могли ссылаться инженеры из Милуоки, и мнение господина Леблана особой убедительностью для этих людей не обладали.
Разговор иногда значительно разогревался, мы отбивались от всяких наскоков. Не всем из директората нравилась идея вкладывать деньги в какой-то точный привод.
Потом завели нас в специальную комнату, и на большом экране возникло лицо самого главного, а он соответственно видел нас. Однако особо содержательного разговора не получилось. Техника сбивалась, артисты то и дело выпадали из кадра и, конечно, это не то, что говорить лично.
К концу встречи заговорили относительно подписания «договора о намерениях». Это такой документ, который немного обязывает стороны продолжить дело. Однако и это не сделали.
Думаю, Эйтан не проявил достаточного профессионализма и не смог воспользоваться в должной мере моим присутствием.
Пусть профессор и не говорил на их языке, но следовало включить его в центр переговоров, ибо только создатель нового продукта может выразить убеждение в его ценности, упорство и изобретательность в защите.
Все менеджеры, предлагая чужое, переоценивают свой талант уговаривать. Вторая сторона – тоже знает их задачу и всё чувствует.
Эйтан был хорош и интеллигентен, но эти люди обладали ещё заметной цепкостью.
Мы с Мишей улетали домой, а Эйтан оставался в надежде продвинуть наше дело. Чувствовалось, что он в Америке, как дома, и после рабочих часов выбрасывал из головы служебные обязанности, переходя к более приятным занятиям.
На обратном пути мы делали пересадку в Амстердаме. Самолёт долго катал нас совсем низко над совершенно плоской землёй, изо всех пор которой сочилась вода.
Похоже было, что без резиновых сапог здесь делать нечего.
До рейса на Тель-Авив у нас было 10 часов. Оказалось, что здесь не требуется никаких виз для въезда в страну.
Добродушный пограничник взглянул из вежливости в наши паспорта и впустил нас в Нидерланды, государство, имеющее и второе название – Голландия, подобно жене, дорожащей своим девичеством, но не рискующей упустить фамилию мужа.
Действительно, всё вокруг было удивительно спокойным, домашним и раскованным. Это была страна для мужчин, интересующихся только собой и подругой, и для женщин с симметричными намерениями.
Возле вокзала во всех углах стояли у стен груды велосипедов, двухместных и обычных. Вид у них был только функциональный, никакой весёленькой окраски или никеля – крепкие чёрные рамы и большие колёса. Но и никаких цепей и замков. Бери и поезжай.
По уютным улочкам бродили и где только можно сидели парочки усталых молодых людей в обтрёпанной по моде одежде. Очень странно выглядел здесь господин с портфелем, спешивший к остановившемуся трамваю. Кое-где, действительно, катили велосипедисты, отчаянно преодолевая рельсы, камни брусчатки и не обращавшие на них никакого внимания всё те же молодые пары.
На одной из улиц мы обратили внимание, что многие прохожие сворачивают в узкие двери какого-то старенького здания.
На вывеске без особых вывертов стояло – МУЗЕЙ СЕКСА. Недорогой билет и ты внутри.
Пожалуй, нет ещё такого слова, которое бы ворвалось во все языки и сделалось настолько популярным, что даже самые целомудренные люди уже не делают вид, будто не слышат его, а включили в повседневное обращение.
Не знаю, когда сообразительный хозяин открыл этот очаг культуры, хотя, судя по старинным деревянным лестницам и окнам-бойницам, им пользовались ещё рыцари, которые между серенадами и турнирами поднимали здесь свой идейно-эмоциональный уровень.
Гуляя по залам, не знаешь, куда раньше смотреть – на стенды с порно-эротичными картинками или на живых скромных девушек, которые с милыми улыбками фотографируются возле огромного от пола до потолка из розового мрамора натурально воссозданного и любовно отполированного фаллоса (не ищите это слово в словарях – они стесняются его объяснить).
После всего, что откровенно сфотографировано и изображено, имеются ещё зашторенные ящики и целые комнатки, за вход в которые требуется дополнительная плата. Посетители крутятся возле, пытаясь узнать, что там? Но платить опасаются – вдруг просто дурачат.
Преодолев лёгкое головокружение от частых энергичных поворотов к тем или иным экспонатам, выходим на улицу.
Смотришь на лица людей, идущих навстречу, и замечаешь в них утрату прежней таинственности. Вот они, как на ладони, молодые или пожилые, понятные и совсем не такие разные.
Следующее развлечение – игорный зал. Большое помещение в несколько рядов заставлено всевозможной цветастой техникой, для весёлого расставания с деньгами.
Полно народу. Оказывается, азартной игре все возрасты покорны. Бледные мальчики и раскрасневшиеся пожилые дамы изо всех сил крутят ручки автоматов. Замечаю, что у некоторых в ответ звенят выигрыши.
Покупаю в кассе несколько совсем не дешёвых фишек. Вот свободное рабочее место. Раз – закрутились яркие диски – мимо, два – мимо, ещё... Всё ясно, больше денег не дам, увезу гульдены в кармане.
А вот сидит и Табачник, уже розовый. Но что это? В его автомате что-то хрустнуло, соскочила шторка, и полная пригоршня фишек высыпалась в обычно такую пустую чашку.
Нет, Миша не таковский, умеет поймать миг удачи. Пошёл к кассе и обменял у невозмутимой девушки эти штучки на несколько хрустящих банкнот.
Мы вернулись на родину с надеждой, что из Магнетека пришлют пять миллионов, приедут или позвонят.
Но этого не произошло уже по совсем иным причинам.