КОЛЕСО
(артисту Матвееву)
Я всегда не любил наш местный драмтеатр. Мне казалось, что там плохие артисты. Когда я смотрел на них из темноты зрительного зала, внутри у меня всё кипело. Ну, разве ТАК играют? Рты раскрывают, а куда руки деть – не знают. Драмкружок школьный!
Любительский театр я любил всегда. Восхищался игрой иных непрофессионалов. Да и сам выступал со сцены. Сначала в студенческом театре, а потом на работе в художественной самодеятельности. Помню, изображал я рассеянного профессора. Выбегал на сцену в трусах и при галстуке и кричал на нерадивого студента: «Почему же Я никогда и нигде ничего не забываю!?»
Жена моя училась в Москве, где пристрастилась к столичным театрам. Она повидала на сцене самых звёздных артистов. Потянула в столичные театры и меня. Я посмотрел. Но впечатлён не был. Любители играют лучше. Да ещё бесплатно.
Шли годы. В столичные театры не наездишься. И жена стала похаживать в наш местный. Сначала с иронией. Потом со всё большим интересом. К тому же у нас в театре родственница работает. Значит, на любой спектакль можно сходить бесплатно.
Жена стала меня в наш театр тянуть. А заодно и детей наших. Без особого интереса, но я начал ходить с ней на все новые спектакли. Начал замечать, что артисты играют не так-то уж и плохо. А некоторые – ну прямо-таки здорово играют! Заприметил я артиста Матвеева. По всему было видно, что игра доставляет ему радость. Он играл практически в каждом спектакле театра. Играл взахлёб, с явным наслаждением и полной самоотдачей.
То он художник-авангардист, то пламенный революционер, то адъютант Наполеона. И каждой его роли веришь.
Несколько раз я оказывался с ним на одном и том же мероприятии, или, как это нынче называется, тусовке новоявленной буржуазии. Я переводил тосты иностранцев. Матвеев читал здравницы. Так мы, люди небогатые, подрабатывали на жизнь.
- Хороший артист, - сказал я жене.
- Да, мне тоже нравится. Вообще очень приличная труппа. Не хуже иной столичной.
Как-то жена вытащила меня на очередной спектакль («Хватит за компьютером корпеть! Сходи развейся!»)
И мы с ней пошли на «Простую историю любви». Спектакль захватил меня с первых же минут. По сцене ходили лошади, собаки, свиньи и коровы. То есть люди, изображавшие этих животных. Были и люди как таковые – конюх, доярка, их дети. Люди и животные свободно разговаривали друг с другом. Иногда на сеновал взлетал петух и кричал, что кое-кого из правительства надо отправить на суп. Несмотря на такую условность, спектакль был чрезвычайно увлекательный. Дочь конюха хотела выйти замуж, собиралась родить. Но её отец-тиран был против брака и грозился в случае рождения ребёнка перерезать всех животных. Артист Матвеев, игравший горького пьяницу, ценой своей жизни примирил людей, спас животных и дал возможность родиться новому человеку. В конце спектакля он сидит на небесах с крыльями ангела, играет на гармошке и поёт песню…
Люди и животные берутся за руки. Они поют и пляшут. Я не могу сдержаться. Вскакиваю с места, порываюсь выскочить на сцену к артистам. Я хочу плясать вместе с ними… Меня хватает за руку жена.
- Ты что? Сдурел?
Я досадую на себя. Отчего я не купил букет цветов перед спектаклем? Лучше – два. Один – свинье Красиковой. Второй – пьянице Матвееву. Ах, что за артист!
…………….
Я долго нахожусь под впечатлением от спектакля. Дома говорю сыну: «Сходи, посмотри эту пьесу».
- Да-да, - поддерживает меня жена. – Сходи, сынок, непременно.
Жена звонит нашей родственнице, договаривается с ней о дне, когда сын «пойдёт на Матвеева».
Сын ждёт этого дня. Точнее, вечера.
Недавно нам позвонила наша родственница. И рассказала…
Шёл тот самый спектакль. Артист Матвеев вышел на сцену. Растянул меха гармошки, запел и … упал. Зрители захлопали в ладоши – как эффектно! На сцене закричали : «Занавес! Занавес!»
Занавес опустился. Артист Матвеев был мёртв. Внезапная остановка сердца. Ему было сорок девять.
…………………..
Его тело поместили для прощания в родном театре.
Мы с дочерью приехали проститься. Вокруг театра – огромная толпа. Парадоксально, но в нашем промышленном городе, переживающем нелёгкие времена, театр очень популярен. Спектакли проходят в переполненном зале, хотя билеты недёшевы, а людей донимает множество проблем совсем нетеатральных.
Вот подъехала кавалькада машин. Из одной вышел губернатор со свитой.
Вот подъехал блестящий BMW. Из него вышел крупный молодой человек плотного сложения и с уверенным взглядом. Явно из «братков». С охапкой тёмно-красных роз направился в зал.
Мы с дочкой в зале. Приближаемся в медленной цепочке к сцене. Той самой, на которой он ещё на прошлой неделе играл. А сегодня лежит в цветах. Я вижу, как дочка смахивает слезу. И вдруг … музыка. Нет, не траурная, которая подобала бы случаю. А весёленькая, разухабистая песенка.
«Было время, было время, да прошло.
Отвалилось, закатилось колесо…»
Что за нелепость? Что за глумление?! Остановите музыку!
Но только сейчас до меня начинает доходить. Это поёт Матвеев. «Отвалилось, закатилось колесо…» У меня текут слёзы. Как же это неправильно! Несправедливо!!!
Мы выходим из театра. Вскоре выносят тело. Перед гробом разбрасывают цветы. Люди вдоль дороги хлопают в ладоши. Уходит Артист, столько раз отдававший себя без оглядки этим людям. Отдался. За гробом следуют семья и коллеги. Такие чувства не сыграешь…
Апрель. Ярко светит Солнце. Скоро придёт лето. Будет тепло и хорошо…
……………………..
Тот спектакль сняли. Никто из артистов больше не захотел играть роль самоубийцы, пусть и благородного.
А в других спектаклях Матвеева заменили. Колесо вертится?