1 часть http://youtube.com/watch?v=90WItMuHgqs=related=
2 часть http://youtube.com/watch?v=PYV_TieqnF0
Пройдя по этим ссылкам, Вы можете насладиться самою миниоперой (еЯ музыкою и внешним видом). Наслаждение совершенно бесплатно и скачивать не нужно ничего.
Музыка этой, как и всех остальных миниопер, на сегодняшний день поставленных по моим либретто на различных (в основном, маргинальных) сценах, принадлежит Анатолию Переслегину. Спектакль "Mozart & Saglieri", по идее, должна была бы предварять публикуемая ниже "Преамбула". Мы мечтали, что её будет зачитывать Станислав Бэлза, но, по непонятным причинам, знаменитый музыковед не стал этого делать. Приходилось выкручиваться самим. Отчасти этому способствовала Программка, приводимая вслед за "Преамбулой".
____________________________НЕИЗВЕСТНЫЙ МОЦАРТ
__________________Преамбула к спектаклю “Mozart & Saglieri”
Установлено, что излюбленным занятием божественного Моцарта в последние месяцы его короткой славной жизни было таскаться по венским трактирам и слушать Скрыпача Слепого. Удивительные трансформации, которым неизвестный виртуоз подвергал мелодии как самого Амадеуса, так и всех остальных венских классиков без разбора и жалости, приводили автора «Женитьбы Фигаро» в неописуемый восторг. Вот почему великий композитор, вдоволь в трактире наслушавшись Слепого Скрыпача, регулярно тащил его к своему старшему другу Антонио Сальери, почтенному профессору Венской консерватории, мнение которого безмерно уважал.
Поначалу добродушнейший Сальери воспринимал эти, чуть ли не каждодневные, визиты Скрыпача в компании Моцарта как некую «нежданную шутку», которой гениальному музыканту хотелось бы его угостить. Но раз за разом терпение профессора истощалось…
…Однажды в трактире «Золотого Льва» в обществе совсем ещё юного Бетховена и нескольких других своих студентов (впоследствии поголовно ставших венскими классиками) Сальери праздновал начало учебного года. В разгар застолья двери вдруг растворяются и вваливается изрядно развеселившийся Моцарт. За ним, как обычно, плетётся Скрыпач.
- Знаю, знаю, - поспешно тараторит создатель бессмертного «Requem»’a, - от тебя ускользает пока, почему-то, новаторская прелесть этой муз`ыки, но ужо ты мне поверь, друг Сальери, не пройдёт этак лет и полутора сотен, как появится всем нам на смену «Новая венская школа», - вот тогда-то и вспомнят о Скрыпаче моём Слепом! А посему – не обессудь: не вытерпел, привёл я Скрыпача…
И тут Сальери, будучи тоже порядочно весел, возьми да и брякни:
- Значит так. Оно, конечно, ты, Моцарт, бог, но - приволокёшь ко мне ещё хоть раз единый этого мерзостного альтернативщика – великим Гайденом клянусь – отравлю я тебя или же истреблю как-нибудь по- другому! Пошёл, старик!
Скрыпача выпроводили, дав денег (только бы более не музицировал!), Моцарту налили стакан рейнвейну (лишь бы ещё кого-нибудь не притащил!), Сальери успокоился, и обед мирно продолжился…
К несчастию, в скором времени Вольфганг Амадей Моцарт умирает от холеры и его хоронят в общей могиле. Тогда-то вот какой-то из будущих венских классиков, участвовавших в злополучной пирушке, и пускает сплетню, что-де Сальери свою угрозу исполнил и Моцарта таки отравил…
Кто был сей клеветник? Уж, часом, не Бетховен ли?
Маловероятно: любовь его к Учителю хрестоматийна.
Тогда кто же? Ответ мы навряд ли получим – история музыки умеет хранить некоторые тайны. Хотя, не исключено, что виною всему мог стать и обычный трактирный Лакей или даже Холуй, обслуживавший в тот день посетителей и подслушавший теоретический спор музыкантов…
Таковы общеизвестные факты. Им легко отыскать подтверждение в трудах Стефана Цвейга, Ромена Роллана, Даниила Хармса, Анатолия Луначарского и иных прочих исследователей, в чистоте помыслов которых уже никто вроде и не сомневается. Но история музыки иногда всё же приоткрывает кое-какие секреты, и тогда может всплыть на свет Божий такое, о чём ни один Луначарский себе и помыслить не смел…
Наглядным доказательством вышесказанному служит недавнее и, на первый взгляд, абсолютно невероятное открытие московского композитора и изыскателя в области музыкальных форм, руководителя группы «Собаки Мёбиуса» Анатолия Переслегина.
Назад тому пару месяцев, копаясь в венском архиве Бетховена, он наткнулся на 28 пожелтевших, изрядно запачканных листков нотных записей, не значившихся ни в одном каталоге. Представьте же теперь изумление и восторг молодого учёного, когда среди клякс, винных пятен и следов от венского шницеля он безошибочно распознал трясущийся, пляшущий почерк великого Моцарта! Да, то был неведомый дотоле автограф классика, и графологическая экспертиза сие полностью подтверждает…
Конечно, до окончательного осмысления этой эпохальной находки ещё очень и очень далеко, но и сейчас уже мало кто сомневается в том, что проливает она свет на многое, если вообще не на всё!…
«Как так?», - может быть, спросите вы. – «А почему нет?», - быть может, и я вас спрошу в свою очередь.
* * *
Биографов Моцарта всегда ставило в тупик одно странное свидетельство вдовы композитора АМАЛИИ. Неоднократно рассказывала она каждому встречному и поперечному, как её муж, набродившись изрядно по венским трактирам, частенько заявлялся домой уже затемно, дико хохоча пробегал в свой музыкальный кабинет, откуда потом до утра неслись безумные аккорды клавесина, рёв виолончели и хриплые выкрики. Только с зарёю приходило некоторое успокоение, и из кабинета начинали вновь литься величественные звуки «Requiem»’а, который, как всем известно, Амадеус сочинял незадолго до смерти.
Первоначально, моцартоведы сочли было эти рассказы своего рода наветом, мелкой посмертною местью женщины, недовольной безалаберным образом жизни и вечным безденежьем великого мужа. Опять же, он ведь и детям спать почти не давал… Но и мясник Метцгер, и сапожник Шустер, и ювелир Гольдшмидт, да и другие соседи Моцартов в один голос подтверждают правдивость слов фрау КОРДЕЛИИ – ночные опыты маэстро постоянно портили и этим добрым бюргерам их ночную дрёму (Naechtlicher Schlummer) …
Загадка представлялась неразрешимою, пока Анатолий Переслегин не обнародовал первые результаты своих расшифровок неизвестной рукописи Моцарта, о чудесном обретении которой мы рассказали выше. Они поразительны!
Во-первых, собственно нотный текст. Это небольшие разрозненные фрагменты, бессистемные с виду наброски чего-то, между собою, как будто, не связанные.
Но музыка...
Ничего, хотя бы отдалённо похожего, дотоле не находим мы у автора «Волшебной флейты». Нет аналогов и ни у кого из великих его предшественников либо последователей! И лишь спустя сто с лишним лет отголоски тех странных мелодий начинают прослушиваться то у Стравинского, то у младовенцев и так далее вплоть до додекафонистов, Мессиана и бесчисленного множества других извращенцев 20-го века…
Откуда же, спрашивается, могло появиться такое у величайшего мелодиста всех времён?
Снова загадка. И снова свет на неё проливает эпохальная находка московского композитора!
На полях и между нотных строчек загадочной рукописи молодой изыскатель обнаруживает отрывистые заметки, сделанные неподражаемым прыгающим почерком творца «Дон Жуана». Вот некоторые из них в довольно точном переводе вокалиста группы «Собаки Мёбиуса» Александра Шавердяна.
«Вечор Слепой Скрыпач в трактире разыгрывал “Voi che sapete”. Чудо! Сегодня же ночью - попытаться всё в точности воспроизвести…»
«Опять остановился у трактира, чтоб слушать Скрыпача Слепого… Куда там твой Гайден! Ха-ха-ха! Пытался запомнить, чтобы потом записать. Очень трудно. ЦЕЦИЛИЯ устроила скандал. Да и чёрт с нею!»
«Нынче показывал я Скрыпача Сальери. Хотел нежданной шуткой угостить. Антонио – брюзга и ретроград. Чёрт с ним! Ночью записывал и воспроизводил. КОНКОРДИЯ вне себя. Но в чём же секрет этой музЫки?»
«Проклятый Метцгер отказывается отпускать нам венских шниТцелей! Я, видите ли, ему мешаю дрыхнуть. Чёрт с ним… Нас мало избранных… Зато я разгадал загадку Скрыпача: он не только слеп, но и почти глух (конечно, от дунайских непотребных кислых вин), а посему, когда настраивает скрыпку, то путает колки! Нынче же ночью – перестроить виолончель соответственно! …...Ура, получилось! Ха-ха-ха!»
«Не вытерпел – привёл к Сальери Скрыпача. Были: этот даровитый мальчишка Бетховен и ещё с полдюжины каких-то. Сальери обещает меня отравить, если опять приведу Скрыпача… Бедняга – ничего не смыслит в новой мУзыке – даром, что профессор. Но чёрт с ним!»
«Очень мешают работать дети. Кстати, надо перестроить ещё и клавесин. Буду делать музыку будущего, и никакой тебе там «Венской классики»! Баста! Вот только Requiem меня тревожит …... Не мешало бы всё же его дописать! Ведь неловко: аванс-то потрачен… КОНСТАНЦИЯ...…»
«Вечор опять не вытерпел – привёл я Скрыпача! К Сальери, естественно… Было очень забавно смотреть… Ха-ха-ха!!! Зато всю ночь потом работал с вдохновеньем. Этот дурак Шустер грозит вызвать шуцмана. Однако, чёрт с ними со всеми!»
Конечно, по 28-ми страничкам моцартовой рукописи подобных заметок разбросано куда больше, но и нашей краткой подборки довольно для главного вывода: взаимоотношения творца «Мнимой садовницы» и «Похищения из сераля» с загадочным Слепым Скрыпачом далеко выходят за рамки невинного подтрунивания над добродушным, хотя и старомодным Сальери. Невероятные интерпретации музыки классика, исторгнутые корявым смычком Скрыпача, произвели на её гениального автора воистину умопомрачительное воздействие: инспирированный Скрыпачом, Моцарт, во время ночных медитаций, полностью пересмотрел все прежние взгляды на гармонию, мелодику и контрапункт!
Теперь можно смело сказать, что осенью 1791-го года европейская музыка чуть было не сделалась жертвою величайшей революции в своей истории. Трагедия 5-го декабря отодвинула сей катаклизм более чем на сто лет, когда, после Мусоргского или того же Бетховена, говорить о каких-то там «революциях» стало бессмысленно вообще совершенно.
Вот уж, действительно, нет худа без добра…
Короче, благодаря сенсационному открытию Переслегина, отныне не подлежит сомнению, что, подобно тому, как весь русский критический реализм вышел из гоголевской «Шинели», так и «Венская неоклассика», и додекафония, и минимализм, и – уж будем смотреть в глаза правде – вся «альтернативная музыка» 20-го столетия, - всё это вылупилось из удивительных импровизаций Слепого Скрыпача, гениально пропущенных (или прокрученных) через пророческий мозг божественного Амадеуса!
Итак, сегодня у нас есть возможность в живую ознакомиться с этим, никому доселе неведомым, Моцартом! Его представляет московская театрально-музыкальная антреприза «Собаки Мёбиуса» и Анатолий Переслегин на правах первооткрывателя.
Конечно, одному Богу ведомо, где здесь кончается Моцарт и начинается Слепой Скрыпач, а где – наоборот… За одно лишь мы можем ручаться: все ноты, начертанные рукою великого музыканта, воспроизводятся группою скрупулёзнейшим образом, поскольку трепетное отношение «Собак Мёбиуса» к классике (будь то Сальери, Рубинштейн, Альбан Берг, Хендрикс или покойный Серёга Миронов – впрочем, мир праху всех их) общеизвестно.
Единственная вольность, которую позволил себе Переслегин, заключается в том, что часть аутентичной инструментальной музыки «неизвестного» Моцарта он преобразовал для вокального исполнения.
Но откуда, спрашивается, взялись тексты этих речитативов, дуэтов и ариозо? Ведь, к счастию для Сальери, Слепой Скрыпач только разыгрывал мелодии из опер, но сам, слава Богу, их не распевал…
Об этом буквально два слова.
Когда в стране нашей воцарился психоз по поводу двухсотлетия Пушкина, все и каждый стремились хоть как-то отметиться, постоять рядом и отрапортовать. Вот тогда-то уже упоминавшийся вокалист «Собак Мёбиуса» Шавердян обратил внимание на вакханалию постановок трагедии «Моцарт и Сальери», буквально захлестнувшую чуть ли не все театры. В одной Москве удалось насчитать не менее 19-ти спектаклей с таким названием! Легко представить себе, что творилось в провинции…
По-видимому, режиссёры прикинули, что малое количество действующих лиц, простота декораций и кажущаяся очевидность конфликта автоматически дадут им успех при минимальных затратах. А уж отбарабанить хрестоматийный текст, к тому же написанный белым стихом, сумеет любой средней руки актёр с поставленным голосом…
Естественно, такая профанация не могла не возмутить «Собак Мёбиуса», известных, как уже говорилось, трепетным отношением к классике.
И вот Шавердян с Переслегиным придумали радиопьесу «Моцарт энд Сальери», в которой средствами маргинальной буффонады и звукового абсурда пытались протестовать против повальной вульгаризации творчества любимого поэта.
К сожалению (а, может, и к счастью), проект этот пришлось заморозить по причинам технического и материального характера. От него уцелели одни только пояснительные ремарки, которыми диктор-ведущий радипьесы должен был сопровождать её действие. Когда же миру вдруг открылся неведомый дотоле Моцарт, внезапно обнаружилось, что текст этих ремарок чудесным образом ложится на некоторые фрагменты его музыки!
Итак, шедевр Пушкина, в котором фигурируют как Моцарт, так и Слепой Скрыпач, объединился – пусть даже и через посредство «Собак Мёбиуса» – с музыкой, создававшейся как Слепым Скрыпачом, так и Моцартом, причём через посредство всё тех же «Собак»!
Воистину, бывают стра(ш)нные сближенья…
Трофим Шахмедузов.
____________________________________ПРОГРАММКА
МОЦАРТ & САЛЬЕРИ
Нищенская комната с колченогой расшатанной мебелью и ностальгической ржавой железной кроватью с шарами на спинке и кучей тряпья. На кровати лежит Виолончелистка. Из кучи появляется Сальери. Между краткими, хаотически нарезанными репликами героев трагедии, Моцарт энд Сальери то и дело сыплют друг другу в стакан с вином яд. Выпивают. Или сами себе сыплют в вино яд. И тоже выпивают. Так всю пьесу. Иногда оба ездят по очереди на инвалидной коляске. Или вдруг перелезают через Виолончелистку и с головой зарываются в ветошь. Виолончелистка, Скрыпач и Флейтистка на сцене играют дотоле неведомого, невиданного и неслыханного Моцарта. В музыке лейтмотивом звучит «Чижик-Пыжик».
Ничего этого – кроме музыки – на самом деле нет. Все абсурдные действия героев, весь антураж и реквизит, да и сами герои – суть бредовые авторские ремарки из некоей виртуальной радиопьесы, описывающие эти «нежданые шутки». Короче, наша опера – своего рода «театр у микрофона» на реальной сцене. Поэтому публика в зале представляет собою первое в истории человеческое сообщество, к которому применимо определение «РАДИОЗРИТЕЛИ»! В каковом качестве им и следует себя воспринимать и не удивляться, услышав со сцены:
"Вместо «Ла-ла, Ла-ла, Ла-ла»
Моцарт и Сальери поют ВТРОЁМ…"
М О Ц А Р Т & С А Л Ь Е Р И (либретто)
(Эти ремарки к одноимённой радиопьесе поются наравне с обрывками пушкинсого текста.)
На авансцене – колченогий расшатанный стол и пара таких же стульев. На столе – початая бутылка и один стакан. Позади правее стоят две простые табуретки и ржавая железная кровать с шарами на спинке. На кровати лежит Виолончелистка. За её спиною навалена куча тряпья. Виолончелистка начинает играть. Куча шевелится, из неё вылезает Сальери, присаживается рядом с Виолончелисткой, ошалело разглядывая радиоСЛУШАТЕЛЕЙ.
С а л ь е р и . Все говорят... …………………… простая гамма.
Идёт к столу, достаёт из кармана яд, озирается и бросает его в стакан. Затем наливает туда же вино и залпом пьёт. Садится.
О, Моцарт, Моцарт!
Входит Моцарт. М о ц а р т . Ага! увидел ты! Войди!
Входят Скрыпач и Флейтистка. Моцарт, прячась от Сальери, нетвёрдой рукою бросает в стакан яд, заливает вином и проглатывает единым духом.
Из Моцарта нам что-нибудь!
Моцарт хохочет. С а л ь е р и . И ты смеяться можешь? Пошёл, старик.
Флейтистка и Скрыпач садятся на табуретки вблизи Виолончелистки.
М о ц а р т . Постой же, вот тебе….. С а л ь е р и . Садись, я слушаю.
Моцарт садится к столу. М о ц а р т . Представь себе… кого бы?......... Ну, слушай же.
Моцарт, стараясь быть Сальери незамеченным, бросает в стакан яд, заливает вином и хочет выпить. Сальери перехватывает стакан и жадно проглатывает содержимое.
С а л ь е р и . Ты с этим шёл ко мне
М о ц а р т . Жене, чтобы она меня к обеду Не дожидалась.
С а л ь е р и. Я жду тебя. Смотри ж….................Не я один с моей глухою славой…
Бросает в свой собственный рот яд, допивает из горлышка бутылку и сидит в глубокой задумчивости.
* * * * *
Сальери дремлет. Входит Лакей с ещё одной початою бутылкою вина, ставит её на стол, а пустую бутылку и свободный стул уносит. Вскоре Холуй возвращается, толкая перед собой инвалидное кресло с сидящем в нём Моцартом. Сальери открывает глаза.
С а л ь е р и . Что ты сегодня пасмурен? ……………………………………………
Вместо «Ла, ла, ла, ла…» Моцарт и Сальери поют втроём:
«Тара-ра-ра-ра-ра-ра Та-ра-ра-рара…»
М о ц а р т. Две вещи несовместные. Не правда ль? С а л ь е р и. Ты думаешь?
Бросает в стакан яд и, залив вином, подвигает Моцарту.
Ну, пей же. Пей же. Ну, пей же, пей. М о ц а р т . Двух сыновей гармонии.
Выпивает полстакана и ставит обратно.........Довольно, сыт я. Сыт я!
На инвалидном кресле Моцарт едет в сторону кровати. Сальери допивает вторую половину стакана.
Слушай же, Сальери, Мой Requiem..... Дирижирует.
Прощай же! С а л ь е р и . До свиданья.
Моцарт поднимается с кресла, перелезает через Виолончелистку, ложится на кровать за её спиною и с головой зарывается в ветошь.
Ты заснёшь надолго, Моцарт! ........................Убийцею создатель Ватикана?
Сальери встаёт со стула и, прихватив недопитую бутылку, пересаживается в инвалидное кресло. Неспешно проезжая по сцене, он говорит:
Когда бы все так чувствовали силу……..Гармонии, гармони... мони... мони... мони... мо...
......Мне что-то тяжело...... О, тяжело мне! Как же мне тяжело.....Пойду засну........
Сальери медленно покидает сцену.