Я шла по серой мокрой улице. Теплый ветерок слегка волновал мои волосы, мягко обдувал лицо. Он был таким нежным. Казалось, он ласково гладил меня, жалел, успокаивал и пел замысловатую песенку. Я шла, не зная, что делать дальше. Что делать. К кому обратиться за советом и помощью.
Вечерело. Я забрела на какой-то небольшой пустырь. Мной овладело странное ощущение тревоги, хотя ничего вокруг не предвещало беды. Казалось, у этого пустыря было свое особое настроение. Безмятежный, он мог сравниться с ангелом. Или глубокомысленным философом. Такой тихий, спокойный, он представляется шаром, в котором можно спрятаться от несчастий. Мирный пустырь мог почудиться пшеничным полем. Всем, что было синонимом слову "покой". Всем, чего мне так не хватало.
Я ушла в легком платьице. Холодало, но возвращаться домой не хотелось. Вот бы развести костер и погреться у него. Но нет спичек, и жалко нарушать безмолвное спокойствие этого пустыря. Я начала тихонько что-то напевать себе под нос и пританцовывать. Это мне дико понравилось. Я разошлась и вскоре уже орала и прыгала, что есть сил. Как ни странно, это помогло согреться.
Стало совсем темно и немного жутко. В радиусе ста метров не было даже намека на жизнь. Природа, люди исчезли. Сам пустырь, казалось, уснул.
От мысли о доме меня передернуло. Нет, я не вернусь. Все равно никто меня там, кроме Муськи, не ждет. Я вспомнила о своей любимой кошечке. Как она там? Наверное, голодная, если еще не мертвая. Если эти изверги не сварили ее или не выкинули из окна. Невольно представила, что родители топят Мусю в унитазе. Нечаянно вскрикнула и, сломя голову, понеслась домой.
Я тихонько отворила дверь. Она противно заскрипела.
"Надо смазать"- пронеслось в голове.
В квартире сильно пахло перегаром. Что ж, отец опять пьян. Навстречу мне выбежала Муська и тихо замяукала. Даже кошка в этом доме понимает, что шуметь, когда папа спит, нельзя.
- Пойдем, моя милая. Тебя, наверное, не кормили? – Прошептала я кошке. Она в ответ села, прозорливо посмотрела мне прямо в глаза и пару раз промяукала.
Я заглянула в холодильник. Кроме банки соленых огурцов и открытой тушенки в нем ничего не нашлось. На столе стояло две бутылки водки и несколько рюмок. В мыслях все сразу разместилось по полочкам. Родители опять поссорились. Мама в сотый раз "ушла навсегда". А папа, не долго горюя, собрал мальчишник. О Мусе, как и обо мне, никто, так и не вспомнил.
Недолго думая, я высыпала остатки тушенки в миску, которой было старое, лопнувшее блюдце. Муся за пару секунд с аппетитом все слопала и облизнулась. Я улыбнулась, кошка принялась тереться боком об мои ноги и урчать.
- Пожалуйста. На здоровье. – Шепотом ответила я Мусе и пошла в ванную.
Из-за грязного, покрытого эмалью зеркала на меня смотрела замученная девочка. Некогда волосы цвета каштана потеряли свой насыщенный оттенок и стали пепельно-ореховыми беспорядочно вьющимися сосульками. Глаза-хамелеоны, которые раньше часто были зелеными, теперь стали серо-голубыми и такими грустными. В них были слезы, а под ними - синие круги. Исхудавшие от голода ручки, желтые зубы, впавшие скулы - все это наводило ужас. И я уверена, не только на меня.
Уснула я в обнимку с Мусей. Возможно, единственной радостью в жизни. В беспросветной, безрадостной жизни, цели и смысла у которой нет. Зачем я мучаюсь? Зачем живу с нелюбимыми мне людьми и занимаюсь нелюбимым делом? Почему бы не покончить с этим раз и навсегда? Не голодать, не бедствовать, не страдать от нападок вечно пьяного отца, а просто на время почувствовать боль, чтобы после погрузиться в блаженный, ничем не тревожимый сон. Набрать в ванную воды побольше. Чистой такой, прозрачной. Взять лезвие поострее и, легким движением руки, вскрыть вены. Потом закрыть глаза, расслабиться и ждать результата.
Во сне я гуляю по зеленой сочной траве. В моих руках – любимая Муся. Прогулка сопровождается приятной музыкой из ниоткуда и славной погодой. Светит солнышко, а на душе так уютно и спокойно. Навстречу мне идет человек, я не вижу его лица, но чувствую, что он добрый. Он берет меня за руку, и мы продолжаем путь вместе. Вперед, навстречу солнцу, которое только начинает свою очередную короткую жизнь рассветом.
Нечто очень большое и тяжелое резко садится мне на спину. Что-то очень сильное и настойчивое больно хватает меня за лодыжку и тащит за собой в неизвестность. Я просыпаюсь от собственного крика.
Надо мной стоит отец:
- Чего орешь, как ненормальная?
Голос был пьяным, видимо, папа еще не проспался. Он, пытался что-то произнести, но вместо этого лишь причмокивал. Чувствовалось, что из-за вчерашней пьянки во рту у него изрядно пересохло.
- Сходи-ка за водочкой. – Предложил отец. Ради этого он силком вытащил меня из единственного храма покоя – сна. Муськи рядом не было.
- Где Муся?
- Хто? – пьяно переспросил папа.
- Кошка моя. Где она?
Я вскочила с кровати и побежала искать Мусю. Она преспокойно сидела себе на подоконнике и задумчиво глядела в окно. Что она там высматривала, было известно одному только Богу. Может, она задумалась над смыслом своей жизни. Может, гадала, как пройдет сегодняшний день. А быть может, жалела себя за столь несчастную судьбу. Услышав топот, Муся в один миг прыгнула за холодильник. Бедное запуганное существо!
- Муся, выходи. Это я.
Кошка боязливо высунула голову. Убедившись в том, что ее жизни ничего не угрожает, она медленно и осторожно зашагала ко мне.
- Муся, бедная моя. С тобой все в порядке? Ты, наверное, голодна?
В кухню влетел разъяренный отец. Он еле стоял на ногах, и поэтому облокотился на косяк двери.
- Нашла свою кошку? Теперь иди за водкой.
- Не пойду. – Я взяла Мусю на руки и вышла из кухни, толкнув отца плечом. Он развернулся, догнал меня и дал неслабый подзатыльник. Опешив, я остановилась. Перед глазами все медленно поплыло.
- Иди, я сказал!!! – заорал папа.
- Не пойду. – Я упрямо закачала головой, пытаясь устоять на ногах, потому что, упади я сейчас в обморок – мне несдобровать. Отец сильным ударом в спину свалил меня на пол. Это было ужасно больно. Тело противно заныло. Муся выпрыгнула из моих объятий и убежала, оставив меня наедине с извергом, возомнившим себя отцом.
- Я сказал, иди!!!
Я попыталась встать. Но у меня ничего не вышло. Ломило спину. Вспомнился мой безмятежный сон. Как много добра и тепла он нес, как не хотелось просыпаться и возвращаться в суровую реальность. Отец пнул меня в бок ногой. Боль сосредоточилась где-то в районе желудка. Перед глазами все вновь размылось. Из уст отца бурным и бодрым потоком посыпались трехэтажные ругательства. Он бранился и, изредка наклоняясь, давал мне пощечины.
- Ты такая же, как мать. Из тебя ничего путного не выйдет. Я сказал, иди за водкой, значит иди!!! – отец орал так громко, что я переставала слышать его крик. В ушах звенело. Было жутко больно и обидно лежать на этом холодном полу. Терпеть унижения от отца. Его маты, его пьяные обвинения, его удары.
Папа резко замолчал. В ушах зазвенело еще сильнее. Тишина, вдруг обрушившаяся на меня, оглушала и вводила в ступор.
Заскрипела входная дверь. Глухо раздался стук каблучков. Я с облегчением выдохнула, пришла мама. Этот кошмар закончился.
Папа бросился в коридор. Я попыталась подняться, но, еле став на четвереньки, рухнула обратно на пол. До меня доносились неразборчивые обрывки фраз. Родители говорили как никогда спокойно. Я представила себе эту картину: мама еще не сняла обувь, папа, облокотившись на стену, пытается ей внушить, что не может жить без нее, мама заливается краской, отец счастлив, что появился человек, который сходит в магазин за опохмелкой.
Господи, разве, так было всегда? Неужели, мой папа с самого рождения был пьян, груб и глуп, а мама - разукрашена синяками? Сколько себя помню я, столько и продолжаются эти нетрезвые ссоры и драки. Иногда мама тоже напивалась, и тогда были грандиозные бои на дому, с элементами импровизационного реслинга, бокса и метания тарелок. Кажется, в их личной жизни уже давно не существует меня. Родители постоянно выясняют отношения, расстаются, сходятся. И забывают обо мне. Об их чаде, рождению которого они так радовались семнадцать лет назад. А еще недавно мама забеременела. На втором месяце у нее случился выкидыш. Как же я была ему рада. Не могу представить, что бы сталось с этой лялькой, пока ее родители, как обычно, ругались.
Входная дверь хлопнула. В квартире воцарилась гробовая тишина. Родители ушли. Эта мысль несколько раз так сладко пронеслась в голове. Я растянулась на полу, как звездочка, и закрыла глаза. Вот она, я, лежу на лугу. Вокруг полно живности: кролики, зайчики, белочки, пчелки, стрекозы – все они кружатся в радостном вальсе жизни. Им весело, на их мордочках застыло счастливое выражение. И мне хорошо, а от этого зрелища – еще лучше. Утопическую фантазию перебило настойчивое мяуканье Муси. Хоть было больно, я встала на ноги, меня слегка покачивало из стороны в сторону. Держась за стенку, я медленно зашаркала на кухню. Муся поплелась в хвосте, сзади она наблюдала за мной. Кошка перестала мяукать и покорно шла следом, предвкушая приближение еды. Заглянув в холодильник, я поняла, что ничего съедобней банки соленых огурцов в нем нет. Муся с надеждой в маленьких мокрых глазках взглянула на меня. Я посмотрела в кухонный комод: макароны, манная и гречневая крупа – все не то, все не то. Рыба! Папа любит запивать пиво сушеной рыбой, и кошки любят рыбу. Я, буквально, побежала сквозь ломоту в теле на балкон. На растянутой бельевой веревке висела связка сушеной камбалы. Ей я и решила накормить Мусю. Отец, конечно, будет в ярости. А мне было все равно! В тот момент я даже не задумывалась серьезно над совершенным. Мне надо было покормить кошку и себя, пока мы обе не сгинули от голода. Я разорвала рыбу надвое: половину положила Мусе в блюдце, а остальное с аппетитом съела сама.
Спустя пару часов моего безделья пришли родители. Оба были пьяны и влюблены до потери сознания. Глупо, конечно, но я решила напомнить им о своем существовании. Зайдя на кухню, где в тот момент находились мама и папа, я увидела пакет, доверху набитый едой. Мама пьяно обратилась ко мне:
- Привет, дочка. Дай я тебя обниму. Так соскучилась, так давно тебя не видела! – она протянула ко мне руки, а я не сводила глаз с еды. Кинув родителям "Здрасте", я с животной страстью набросилась на пакет. Молоко, сыр, сосиски, рис и большой кусок мяса. Рай на земле!
Отец резко вскочил и оттолкнул меня от стола:
- Это не тебе. У нас будут гости.
Как же было в тот момент обидно. Мама с сожалением посмотрела на меня и покачала головой, виновато опустив глаза. Вот, семейка! Ненавижу их! Не могу, не хочу жить с ними, по их жестоким правилам. Но уйти, начать новую жизнь, разорвав связь со старой, у меня не хватит смелости. Куда я подамся? Чем буду заниматься? Если я не нужна собственным родителям, к кому я могу обратиться за помощью?
Смолчав, перетерпев, я обиженно ушла из дома, захватив с собой Мусю. Лучше, чем со мной ей не будет. Даже если родители забудут про кошку, гости-друзья, которые еще хуже, чем они сами, найдут ей применение. Коврика или тряпки, например.
Сейчас я решила пойти к Руслане, подруге детства. Уже много лет подряд ее дом - моя спокойная обитель. Родители Русланы: дядя Вова и тетя Катя - хорошо меня знают и любят. И маму мою знают. Тетя Катя училась с ней в школе. Говорит, мама была звездой. Пела, танцевала, и вообще красоткой была, все мальчики укладывались перед ней в штабеля. И даже очередь занимали. Моя подруга Руслана была симпатичной, слегка полноватой шатенкой с ярко-зелеными глазами. И характер у нее был замечательный. Она не была "хамелеоном", но могла подстроиться под любого собеседника. Порой, была строга, иногда, заносчива, временами скромна, и, бывало, даже распутна. Вот уже второй месяц у Русланы затяжная депрессия. Она влюблена в парня с параллельного курса, однако он на нее абсолютно не обращает внимания. Игнорирует, или просто не замечает, не знаю, но Руслана от этого очень страдает. В принципе, это - ее единственная проблема в жизни. Она не бедна, красива, умна. И главное, имеет замечательных, добрых, любящих ее родителей.
- Нина, здравствуй. – Дверь открыла мама Русланы. - Давно ты к нам не заходила. Как дела?
- Потихоньку.
- Как родители? – улыбка стерлась с лица тети Кати.
- Как обычно. – Этой фразы было достаточно. Тетя Катя знала как это "обычно". Пьют и дерутся. Дерутся и пьют.
- Руслана у себя?
- Она скоро подойдет. Я ее в магазин за продуктами отправила.
Я кивнула головой.
Вскоре вернулась подруга с двумя пакетами еды наперевес. В животе громко заурчало. Руслана, как-то грустно усмехнувшись, предложила пообедать. Как я могла отказаться? Тетя Катя и Мусю накормила. Когда первое, второе и десерт плотненькими слоями улеглись в желудке, стало гораздо уютнее и спокойнее. Руслана предложила:
- Пойдем ко мне? Посидим, поболтаем.
Она захватила ведерко с попкорном, взяла меня за руку и повела за собой в комнату. Как только я села на знакомый велюровый диван, ручьем из глаз полились слезы.
- Отец меня избил. Он так давно этого не делал.
Руслана тоже ревела, положив ладони на мои ноги.
На ночь я осталась у подруги. Мы до утра проболтали. Руслана сообщила, что перестала страдать по Олегу (тому парню, виновнику ее долгой депрессии). Я призналась, что по-черному завидую ее жизни. Она с сожалением вздохнула, мол, "извини, я не виновата".
Утром меня разбудила Муся. Она легла своим мягким, пушистым тельцем мне на лицо. Я чихнула. В комнату зашла Руслана.
- Ты проснулась?
- Ага, который час.
- Двенадцать.
Чем бы заняться? Может, поискать работу?
Почему я ленилась учиться в школе? Поступила бы сейчас в институт, получила профессию. И занималась бы всю жизнь любимым делом. Но нет же. В школьные годы я чувствовала себя такой независимой и взрослой. По ночам гуляла и выпивала, а днем на уроках спала.
После завтрака мы решили прогуляться. Зашли в пару магазинчиков, купили мне джинсы. Что б я делала без такой подруги?
Вечер провели в кафе.
- Руслана, как ты считаешь, может мне стоит найти работу?
- Какую?
- Не знаю. Какую-нибудь. Хоть уборщицей, хоть вахтершей. А не то придется вернуться в дом. А долго надоедать вам я не хочу. Лишний груз, лишний рот. У тебя золотые родители. Мои такого не потерпели бы.
- Успокойся! Ты не обуза. И вообще, мама давно предлагала тебе переехать к нам.
Я грустно улыбнулась в ответ. И решила проштудировать газеты, в поисках работы.
Через три дня я сидела на кухне вместе с Русланой и, медленно попивая горячий шоколад, листала очередную газету. Странно, в основном работодателям требовались "обаятельные и энергичные за тридцать". Для меня вакансий не было совсем. Никому не были нужны даже уборщицы. На глаза невольно навернулись слезы:
- Придется возвращаться домой. – Я не хотела вызвать жалость у Русланы, мне было очень неловко жить на попечении ее семьи. Но сдержать досаду я не могла.
- Тебя никто не гонит отсюда. Можешь жить, сколько хочешь. Если ты не можешь найти работу, значит, не судьба. Значит, и не надо оно тебе вовсе.
Но Руслане не удавалось меня утешить. Что бы она не говорила, мне придется возвратиться домой, где меня никто не ждет.
- Можно я у вас Мусю оставлю? – осторожно поинтересовалась я, когда уже, стоя на пороге, прощалась с семьей Русланы.
- Конечно, ей у нас, действительно, будет лучше. – улыбнулась тетя Катя.
- Если что, непременно, обращайся к нам.
- Хорошо. Спасибо вам за все. – сказала я. И подумала:
"Спасибо за то, что вы такие добрые и отзывчивые. Спасибо за терпение и выдержку. Спасибо, что ненадолго стали мне семьей. Спасибо, что я, за несколько дней, проведенных с вами, испытала целый калейдоскоп эмоций. Спасибо за то, что с вами я была сыта и счастлива. Спасибо, что вы меня так любите."
Тетя Катя и дядя Вова обняли меня, пожелали удачи и закрыли за мной дверь. Сердце слегка защемило. Закончилась сладкая жизнь, пора возвращаться домой.
Что меня там ждет, никто не знает. Быть может, родители одумаются и заживут по-человечески. Вполне возможно, мама покинула отца теперь уже навсегда, и он ушел в очередной долгосрочный запой. А еще может быть и такое, что родителей нет в живых. Эта мысль несколько раз пролетела в голове. Туда и обратно, но она ничего не задела. Сердце не ёкнуло. Эта мысль была рядовой, и ничего не значащей. Мне было абсолютно безразлично, как сложатся события. Наконец-то я доросла до этого состояния.
В самом деле, меня полностью охватила нирвана. Апатия. Равнодушие. Душевное спокойствие. Гармония. Ничто этого не предвещало. Я шла по улице и улыбалась. Сама не знаю, отчего. Если трезво рассудить, я шла навстречу неизвестности. Черной, негативной. Будто по темному коридору, в конце которого не было света. Была лишь вездесущая неизвестность. Но и это не настораживало. Было хорошо и легко, несмотря на то, что через несколько минут я могу лежать на полу, избиваемая жестоким и пьяным отцом.
Эйфория не утихла даже когда я подошла к входной двери. Даже когда громко постучала. Даже когда мне никто не отворил, и я открыла дверь сама.
Это было удивительное, ни с чем не сравнимое чувство. Я села на стул и громко вздохнула. В комнату ввалился отец. Он схватил меня за хвост:
- Где ты шлялась?
Это действие мне что-то напомнило. Где-то я такое видела.
Часто он то же самое творил с мамой. Подолгу длился этот спектакль, и заканчивался, обычно, уходом матери. Странно, но я не чувствовала боль, пока висела, как марионетка, у него на руке.
- У Русланы.
- Почему не предупредила? – я так отвыкла от папы, что не могла разобрать его тон. Он трезв или пьян?
- Зачем? Вам ведь плевать на меня.
- А Руслане и ее родителям не плевать? – Трезв?
- В отличие от вас – нет!
- Да, что ты понимаешь? – Отец с силой швырнул меня на пол. Пьян? – Домашний арест на год!!! – Вынес он вердикт и ушел в спальню. Все-таки трезв? Только сейчас заболела рука и голова. Я встала, поправила кофточку и направилась следом за папой. Состояние умиротворения не проходило.
- Где мама?
- Где мама? Ушла.
- Насовсем?
- А как же? Как обычно, навсегда. – Без злости ухмыльнулся трезвый папа. Почему он не пьян? Почему не "горюет" по маме?
- Что в холодильнике съедобного?
- Ничего. Я вот уже второй день воздухом питаюсь.
- В буддизм подался?
- А что, они воздух жрут? – папа удивленно уставился на меня. Я в ответ громко рассмеялась и направилась на кухню.
Пока в духовке готовилась рисовая каша, я пыталась сообразить, что перевернулось в этом мире. Что произошло с папой?
После ужина я закрылась на ключ в своей комнате и принялась изучать содержимое старой газеты объявлений. Няни с высшим медицинским или педагогическим образованием, домработницы со стажем работы не менее трех лет, продавцы со знанием бухгалтерских основ. Люди, кому-нибудь нужна я?
Ближе к ночи состояние нирваны исчезло, на его месте возникла ничем не объяснимая тревога. Я встала из-за стола и заходила кругами по комнате. Сердце учащенно билось. Руки тряслись. Я пошла на кухню и заварила себе черный крепкий чай. Чифирь. Пока он отстаивался, заглянула в комнату к папе. Он лежал на кровати в раскорячку, в его руке была пустая бутылка дешевого портвейна. Значит, воздухом питается, буддист-мученик? Теперь понятно, чем объясняется мое беспокойство.
Хорошо, что он спит. Не будет буянить. А я повода не дам. Закроюсь в комнате и тоже лягу спать.
Быстренько закончив с чаем, я, чуть ли не бегом, направилась в кровать.
Сон пришел на удивление быстро. Множество различных, не связанных между собой, картинок мелькали с такой частотой, что я едва успевала их рассматривать. Вот – добрая тетя Катя, а вот – рассудительный и мудрый дядя Вова. Вот – сытая и довольная Муся. Вот – мама в кровати с очередным поклонником. Вот – спящий папа с бутылкой портвейна. А вот и я – худая, страшненькая и запуганная, задумчиво смотрю в окно. Руслана, строчащая курсовую. Опять я, снова папа, вновь мама. Я открыла глаза и вздрогнула. Рядом со мной на кровати сидел некто мужского пола. В темноте не было видно его лица. Лишь размытый серый силуэт тяжело дышал. Его потные ладони гладили мои оголенные колени. Я отвернулась от него на бок и зажмурилась. Надо же такому привидеться. Фигура плавно провела по моим ногам, потом по спине. Некто подвинулся ближе. Я округлила глаза и, задержав дыхание, замерла. Сердце билось громко и часто, казалось, еще чуть-чуть, и оно выскочит. Стучало в висках, в ушах звенело. Рука скользнула в волосы. Некто склонился надо мной и задышал перегаром в шею. Я не могла ни пошевелиться, ни что-либо сделать. Я застопорилась и пыталась убедить себя, что это мне снится. Фигура развернула меня и стянула сорочку. Я в ужасе осознала, что это – мой отец. Он изнасиловал меня несколько раз. Это было очень больно и физически, и морально. Но я молчала и ничего не могла сделать. Было до смерти обидно за себя.
Когда довольный отец вышел из моей спальни, я в голос зарыдала. Как же жалко себя. Как же хочется умереть! Как же это глупо и грязно. Господи, как же жалко себя!!!
Я набрала полную ванную чистой, прозрачной воды. Легла в нее и расслабилась. Взяла в руки самое острое лезвие в доме. Закрыла глаза. И ухмыльнулась: как пошло и бессмысленно. Швырнув лезвие в раковину, я вылезла из ванной.
Я буду жить. Всем назло, я буду жить и радоваться жизни. Я гораздо сильнее и мудрее этого. Я выстою.
Отец, вероятно, проснется и даже не вспомнит о содеянном. А если и вспомнит, ни капли не сокрушится и сделает вид, что ничего не произошло. А я ему подыграю. Хоть и ненавижу с каждой минутой все сильнее.
К завтраку папа не вышел. Наверняка, спал.
Ближе к обеду я пошла в магазин за хлебом. В "Продуктах" его не было, пришлось идти в "Морской", который оказался моим спасителем. На входной двери висело объявление "Требуется продавец".
- Здравствуйте. – Поздоровалась я с толстенной теткой, стоящей за кассовым аппаратом.
- Здрасте, - голос продавщицы был на удивление высоким, - я вас слушаю.
- Я насчет объявления…
Тетка оценивающе оглядела меня с ног до головы:
- Сколько тебе лет? Стаж есть?
- Скоро восемнадцать. Стажа нет, но я знаю всех в этом районе. Народ, буквально, повалит скупать все с полок.
- Деньги нужны? – Ухмыльнулась тетка. Я опустила глаза. Конечно, я слукавила. Восемнадцать мне не скоро, и меня знает далеко не весь район. От силы – человек пять-шесть. Естественно, и деньги, и самостоятельность, и независимость, и максимум занятого делом времени мне необходимы как воздух.
Вскоре я была принята на работу. Требовались лишь некоторые бумаги и справка о состоянии здоровья. Документы я принесла уже к вечеру, но медосмотр пришлось перенести назавтра.
Домой я пришла под ночь. Никого не было. Я закрылась в комнате на ключ и уснула блаженным, сладким сном. Будто и не было вовсе вчерашней ночи. Радость о приеме на работу перебила все переживания и все боли. Отныне я – самостоятельная дама, которая имеет одну вескую характеристику - "работающая".
С утра пошла на осмотр. Пока сидела в очереди, познакомилась с парнем, Олегом. Хороший мальчик, симпатичный, умненький, веселый. Когда подошла его очередь, я, оставшись в одиночестве, засмотрелась в окно. От десятка снующих туда-сюда человек зарябило в глазах. Кто-то смеялся, кто-то грустил, кто-то был напряжен, кто-то безмятежен. Было странно наблюдать за ними. У каждого была своя жизнь и, в данный момент, свое настроение.
Из кабинета вышел Олег:
- Твоя очередь.
Я кивнула головой и послушно поплелась в кабинет. Когда я уже почти зашла, мельком, краем глаза увидела Руслану, стоящую на лестнице. Так как я не могла задерживать людей, стоящих за мной, зашла в кабинет, пытаясь понять, что значит ее взгляд. Он был гневным, полным негодования и даже ненависти. С чего это вдруг? Может, я кого-то с ней спутала? Или Руслана меня с кем-нибудь?
Педиатр после непродолжительного осмотра отпустила меня со справочкой в руках с печатью "Здоров". Когда я вышла из кабинета, передо мной возник Олег. Он мне не нравился, но собеседник из него был отличный.
- Давай домой вместе пойдем?
Я пожала плечами. Мне было, действительно все равно. Хотелось примчаться в магазин "Морской", показать толстой тетке справку и скорее встать за кассовый аппарат.
- Зачем тебе справка?
- Чтобы на работу приняли.
- Что за работа?
- Лучше не спрашивай. Она не очень престижная, зато любимая. А тебе?
- Я от института еду в Финляндию.
Я, как знаток, закивала головой, будто что понимала в загранице.
- Увидимся? – Олег с надеждой посмотрел на меня, проводив до магазина "Морской".
Я неопределенно пожала плечами. Он проводил меня взглядом. И только после того, как я зашла в помещение, пошел дальше.
- Клава, ну, можно я сегодня же выйду на работу? – Клава – это та самая толстая тетка "на кассе", являющаяся по совместительству и хозяйкой магазина.
- Не принято. – Сухо ответила Клава.
- Ну, пожалуйста!
- Ладно. Становись за кассовый аппарат.
- А еще можно я в две смены буду работать!
Клава улыбнулась, покачала головой и удалилась в подсобку.
Покупателей в этот день было не очень много. Всем им я улыбалась и надеялась, что началась новая жизнь, в которой есть место радости и счастью, и нет места боли и страданиям.
После работы (как же красиво, все-таки звучит) я решила забежать к Руслане и поделиться радостью. Дверь открыла тетя Катя:
- Проходи, Нина. Ты не знаешь, что с Русланой? – Тетя Катя заметно переживала.
- Нет. А в чем дело?
- Она с самого утра рыдает, закрывшись в своей комнате. Меня не пускает. На вопросы не отвечает.
Мы с тетей Катей подошли к двери в спальню Русланы. Оттуда слышалось тихое хныканье.
- Руслана…Руслана, к тебе пришла Нина. Встреть ее.
Завывания утихли.
- Я не хочу видеть эту предательницу. Таким людишкам не место в нашем доме. Выкинь ее. И кошку эту вонючую тоже выброси.
Тетя Катя в недоумении уставилась на меня. Она ожидала моих объяснений. Я ждала объяснений Русланы. Руслана ждала, пока мама выгонит меня и Мусю из их дома. Получался замкнутый круг недосказанности и неизвестности. Кто кого, чем обидел, было непонятно. Ясно было только, что Руслана зла на меня по (опять же) непонятным причинам.
Вскоре я ушла из дома Русланы, теряясь и путаясь в догадках. Последний раз я видела ее сегодня утром, и то краем глаза. Насколько мне помнится, мы не успели повздорить. До этого я была у нее два дня назад, но и там не было ссор и прерий. В чем дело? Я когда-нибудь заживу по-человечески? Когда я перестану нервничать и переживать? Когда буду счастлива без всяких "но"?
Дома, как ни странно была трезвая, веселая мама, и спящий, пьяный отец.
- Я работу нашла.
- Какую?
- Менеджером по рекламе в одной престижной американской компании.
- Уважаю! – Захохотала мама. – А если серьезно?
- Продавцом в "Морском" магазине.
- Здорово. Будешь нам еду домой таскать.
Она неисправима. Это же надо так пропить и пробить мозги, чтоб всерьез предлагать столь глупые вещи.
Я закрылась в комнате. Быстро уснула, потому что устала на работе. Как давно я хотела подумать так: "устала на работе". Как благородно и красиво. Не "устала от того, что папа меня бьет", а "устала, потому что зарабатывала деньги". От мысли о деньгах на душе приятно потеплело. У меня теперь будут свои деньги, на которые я смогу покупать все, что мне заблагорассудится. Я не буду голодать. Если повздорю с родителями, не пойду на пустырь, а сниму номер в гостинице. Буду одеваться по последней моде.
Сквозь сон мне слышались пьяные разборки мамы и папы. Я накрыла голову подушкой.
- Дайте поспать! Не орите!
Примерно через час в комнату ввалился отец. Он закричал:
- Вставай!
От неожиданности я подпрыгнула. Что ему надо посреди ночи?
В памяти возникли ужасные картинки из прошлого. Я собралась и выпрыгнула из под одеяла. Отец, пьяно проследил за мной и включил свет. В то время я уже стояла на подоконнике перед открытым окном.
- Ты чего? Ну-ка слезай! – Отец ни капли не перепугался. Он подумал, я с ним играю. Куда уж там! Я была в отчаянии. Я готова была умереть, лишь бы не терпеть это все вновь. Папа плохо понимал суть происходящего. Он был пьян, как никогда. Я всунула одну ногу на воздух и шагнула на карниз. Другая нога и половина испуганного и продрогшего тела оставались в комнате. Я истошно завопила:
- Тронешь меня – выброшусь из окна. Не смей ко мне приближаться.
Казалось, до отца стало доходить, что все, что он видит и слышит, вполне реально и серьезно. Его глаза протрезвели, он шагнул ко мне и хотел, было что-то сказать, но я вновь заорала:
- Не трогай меня! Ты никогда больше не прикоснешься ко мне. А если и прикоснешься, то уже к трупу, лежащему под окнами.
Отец чертыхнулся, махнул рукой и вышел из комнаты, со злостью хлопнув дверью. Я тут же слезла с подоконника и, дрожащими руками, закрыла ее на ключ. Встала, и чуть пошатываясь, вновь села на окно. Вид из него был потрясающий. На Волгу и степь, долгую, безграничную. Из окна кухни был виден шумный, суетный город, а из моего – умиротворенная природа. Ничем непоколебимое спокойствие. Я продолжала трястись всем телом, несмотря на то, что этот кошмар закончился. Причем, благополучно для меня. Я робко улыбнулась. Да, я триумфатор. Я громко захохотала, представив перед собой отца. Я уснула с улыбкой на губах.
Встретилась я с отцом гораздо раньше, чем предполагала. Он сидел на кухне, когда я утром туда зашла.
- Привет, папочка, - я постаралась произнести это с максимумом издевки.
Он ничего не ответил и потупил взгляд. Я молча выпила чай за одним столом с папой и отправилась на работу.
Я удивляюсь самой себе. Из запуганной маленькой крысы растет себялюбивая сильная эгоистка.
Вечером, после работы решила еще раз зайти к Руслане, выяснить отношения.
Дверь открыла она сама:
- Чего надо?
- Пойдем, прогуляемся? Поговорим?
- Мне не о чем с тобой разговаривать.
- Зато мне есть о чем у тебя поинтересоваться. – Настаивала я.
Мы с Русланой молча шли по улице. Никто из нас не знал с чего начать. Первой решилась я. Быть сильным человеком, так – во всем:
- Ничего не хочешь мне объяснить?
- А ты?
- Я первая задала вопрос. Отвечай.
- Что у тебя с Олегом?
- С кем? – Я серьезно не поняла вопроса.
- Не прикидывайся дурочкой. Вы встречаетесь, да?
- Кто такой Олег? – Руслана ищет повод, чтоб поссориться? Объекта для обид больше не нашла, что ли?
- Не уходи от ответа. Я все знаю! Ты только ответь, он тебя любит?
- Черт возьми, Руслана, кто такой этот Олег? – и тут меня осенило. Олег, тот парень, с которым я познакомилась в больнице. Не поняла. Какое Руслане до него дело? – А! Ни в каких. Мы с ним познакомились в больнице, потом домой вместе пошли. И все.
- И все?
- Конечно, все. Причем здесь этот парень?
- Дело в том, что это тот самый Олег, из-за которого у меня была депрессия.
Упс! Как же тесен мир!
- Руслана, я, действительно, ничего не знала. Я даже не догадывалась, кто он, пока беседовала с ним в больнице.
- Правда? Поклянись мамой.
- Что мне мама? Я ее не люблю и не уважаю. Собой клянусь, что ничего серьезней того, о чем я тебе поведала, у нас с этим…как его…
- Олегом. – Подсказала мне Руслана и улыбнулась.
-…Ну, да. С Олегом ничего не было.
- Прости, подруга, что сомневалась в тебе.
Руслана крепко обняла меня. После я рассказала ей о том, что произошло за мной прошедшие дни. Об инцесте, о работе, о вчерашней победной ночи.
- Тебе небезопасно находиться дома, переезжай к нам насовсем.
- Нет. Теперь-то уж он меня не тронет.
Когда я пришла домой, родители опять пили вместе. Они накричали на меня, из-за того, что я поздно вернулась домой. Хотя настоящей причиной было раздражение из-за того, что слишком мало выпили. Когда я уже ложилась спать, на тумбочку рядом с кроватью положила острый кухонный нож на случай самообороны.
Все было как по сценарию. Пьяные мама и папа разругались и вновь разорвали свои отношения. Громко хлопнула входная дверь. Я взбивалась и хваталась за нож от любого шороха, привидевшегося во сне или случившегося наяву.
Когда сон стал более спокойным и крепким, знакомая, на осязательном уровне, потная ладонь зашаркала по поему животу. Я проснулась, но внешне виду не подала. Перевернулась на бок, будто лицом к папе, а сама схватила нож и резко несколько раз махнула в сторону отца. По моим рукам стекло что-то теплое. Кровь. Я в ужасе выронила нож и встала с кровати. Подошла к окну.
"Господи, на моей кровати лежит труп отца. Я его убила."
Я не хотела. Честно. Я надеялась, что он не придет, надеялась, что не попаду. Но я его убила.
Я включила свет. От представленной мне картины затошнило и стало так скверно на душе. На моей кровати лежала мама. Убитая мама, с тремя глубокими ранами в животе. Как так? Я ведь отчетливо почувствовала знакомые прикосновения отца. Мама ведь ушла ночью, громко хлопнув дверью.
Эта ситуация никак не укладывалась в голове. Стало страшно жаль маму, убитую без причины собственной дочерью. Я подошла к кровати ближе, склонилась над трупом мамы и заплакала. Какой бы плохой она не была, она не заслужила этого. Послышался шум из кухни. Получается папа тоже дома. Этот изверг не должен жить, в то время, как мама мертвая лежит на моей кровати.
Что было дальше, помню плохо. Помню, схватила нож, яростно набросилась на папу, ударила его ножом семнадцать раз. За каждый несчастный год моей жизни. Потом, помню, походила по комнатам, поплакала. После помыла посуду вместе с ножом, которым несколько минут назад убила родителей. Затем решила помыть разводы крови на стенах и мебели. Потом снова ничего не помню. И вдруг, я сижу у Русланы дома. Рассказываю ей, в подробностях, как все произошло.
Подруга в шоке. Она качает головой.
Мы рассказываем все ее родителям. Они в шоке. Дядя Вова обещает прикрыть меня, он – адвокат.
Я убила родителей. Я убила родителей. Я убила родителей.
Как грязно и ненормально!
Я убила людей, которые дали мне право жить в этом мире. Жить и убить их.
Что-то с моей психикой не в порядке, раз я так хладнокровно это сделала. Казалось бы, "Убить родителей"- звучит ужасно и неправдоподобно, а на самом деле: ножичком несколько раз тык-тык – и нет проблем. Надо было их убить, как только я родилась, не было бы издевательств, избиений и той ужасной ночи.
Я убила родителей. Пошло, но, правда.
Через несколько недель, каким бы это не казалось странным, суд закончился в мою пользу. Меня оправдали, хотя, с точки зрения морали, этот поступок ни с коем случае оправдан быть не может.
Родители Русланы собираются удочерить меня.
Я все так же работаю, хоть будущие мама и папой против. Следующим летом собираюсь поступать в институт.
Я не могу поверить своему счастью. Неужели я должна была выстрадать все семнадцать лет своей жизни, чтобы моя душа нашла горницу у людей, которые всегда были рядом. Неужели, я должна была совершить столь неэтичный и неправильный поступок, чтобы обрести любящую семью? Как могло так случиться, не пойму, но знаю точно, что сейчас я заживу по-новому. Жизнью, в корне отличающееся от прошлой. Жизнью, где все любят и счастливы. Жизнью, где сломанный ноготь – великая трагедия. Жизнью, о которой можно будет с гордостью поведать внукам.
Безусловно, человек – ваятель своей судьбы. Только ему самому известен ход событий. Никому другому.
В тот вечер мы просто гуляли по парку и наслаждались замечательным вечером. Завидев вдалеке Олега, я постаралась свернуть с пути, но Руслана настояла идти прямо. Олег, увидев меня, расцвел и засиял. Он подбежал к нам, обнял меня и, задыхаясь эмоциями, проговорил:
- Как здорово, что мы встретились. Я уже и не надеялся тебя вновь увидеть. Я все никак не могу забыть тебя.
Я робко улыбнулась в ответ Олегу, и осторожно покосилась на Руслану. На ее лице застыл вопрос, глаза наполнились слезами. Она закачала головой и попятилась назад.
- Руслана, это не то, о чем ты думаешь. Все иначе.
Подруга всхлипнула, развернулась и убежала. Я дала подзатыльник Олегу:
- Ну, ты, кретин!
Я побежала вслед за Русланой, но она мчалась очень быстро. Дворами и проулками. Я кликала ее, она бежала все быстрее. Силы начали покидать меня. В конце-концов, куда она денется? Придет домой, поплачет. После мы с ней поговорим и помиримся.
Я остановилась, немного отдышавшись, пошла дамой прогулочным шагом. Там меня уже ждала недоумевающая тетя Катя.
- Вы повздорили?
- Нет, все в порядке. Мы просто разминулись. Потерялись. Где она сейчас?
- Опять в комнате закрылась. Вот уже минут пятнадцать не выходит.
Раздался звонок в дверь. Я побежала открывать. Передо мной стоял Петька, сосед снизу. Он запыхался и пытался что-то объяснить. Через момент поднялся его отец, он нервничал:
- Это не Руслана там внизу лежит?
- Где? – голова пошла кругом. Петь и его пап стало в три раза больше.
- Внизу. Под окнами.
- Мертвая?
Отец Пети опустил глаза.
- Мама! – только выкрикнула я и стремглав понеслась на улицу.
Бездыханное окровавленное тело Русланы распласталось на теперь уже красном асфальте. Вслед за мной выбежала тетя Катя. Она склонилась над дочерью и зарыдала в голос. Бедная. Вот это трагедия!
Я немедля побежала в квартиру и позвонила в скорую помощь.
Безусловно, человек – ваятель своей судьбы. В силу своего характера он совершает схожие поступки. Их тема так или иначе проходит параллелью по всей жизни человека. Видимо, как бы это ужасно не звучало, я –по жизни убийца. Сперва, я убила маму, потом папу. Теперь, пусть не своими руками, но Руслану. В моральном плане я убила ее родителей. Но всем этим я, в первую очередь, убила себя. Убила свою душу, которая теперь не найдет покоя.
Когда дядя Вова вышиб дверь в спальню, на столе я обнаружила предсмертную записку от Русланы. Сразу же после прочтения, я ее сожгла, так и не показав родителям. В записке не было ничего особенного. Руслана обвиняла меня во лжи и лицемерии. Просила родителей не верить мне.
Единственной значимой фразой было: "Нина любит смотреть на закат. Это вполне характеризует ее. Закат – это смерть дня. Берегитесь Нину. Везде, куда она впредь не ступит, за ней будет тянуться шлейф смертей физических и духовных. "