Слова перетекали из сердца в пальцы, из пальцев на клавиши, а оттуда на компьютерный экран. Письмо.
«Доброй ночи! Новогодней ночи…
Слышишь ли ты меня? Один ли ты сейчас?.. Надеюсь, что не один… Надеюсь, ты счастлив…
Как всегда твои часы опережают мои на два часа. Ты уже почти в будущем году, а я пока еще в прошлом. У нас на дорогах слякоть и грязь, совсем не новогодняя погода. А как у вас? Снежок, наверное, падает, тихо и мягко… Я никогда не видела сибирской зимы. И, наверное, вряд ли увижу. Хотя, кто знает… Скажи, ты бы принял меня сейчас, если бы я приехала, например, летом? Средства у меня есть, возможность тоже будет. Или самолетом, или поездом – и я буду у тебя. Я бы приехала и так, не спрашивая… Только адреса не знаю. Будешь ли ты мне рад?
Вряд ли… После того, что я о себе рассказала – вряд ли… Я многого тогда не понимала. И о многом сейчас жалею. Скоро наступит новый год, но не изменится ничего, кроме последней цифры в написании дат. Последствия ошибок, неверных шагов, тяжелые мысли, переживания – все это переползет ядовитой змеей в январь, потом в февраль… И так до очередного «Ура!», выстрела пробки бутылки шампанского, взрывов фейерверков и петард за окном. Я никогда не любила этот праздник. А ты удивлялся, почему я его не люблю.
Итак, на моих часах без пятнадцати десять. Осталась четверть часа на то, чтобы дописать и послать письмо, чтобы успеть ровно к наступлению твоего нового года…
Наверное, ты мне не ответишь…»
Она остановилась и перечитала то, что было написано на экране. Убрала все, что шло после «Надеюсь, ты счастлив», Посмотрела в окно. Горели вечерние приветливые огоньки в доме напротив. Там был такой дом, небольшой, уютный и теплый. Потому и было больно смотреть на его окна. Все они – чужие. Родного нет рядом. Она сама потеряла его, сама от него отказалась. А еще можно было услышать, как недалеко от дома ехала электричка. Возможно, в Петербург. Возможно, куда-то еще. Но у всех электричек предназначение одно: довезти человека туда, куда он хочет попасть. Рельсы, бегущие к горизонту, равномерный стук колес – это тоже вызывало воспоминания, и сердце потихоньку ныло, осознавая невозможность вернуть все обратно.
На экран снова потекли слова. «Надеюсь, ты счастлив… Надеюсь, рядом с тобой человек, которого ты любишь и который любит тебя». Она вытерла слезу со щеки. Вытерла вторую слезу. «А если такого человека пока еще нет, желаю тебе найти его и быть счастливым. По-настоящему, счастливым…» Третья и четвертая слеза.
- Лера, дочечка, иди посмотри, я нашла к твоему платью брошку!
- Сейчас, мам!
Без пяти десять. Последний взгляд на экран. Она закрыла окошко почты, не отправив письмо. «Все равно, оно ему не нужно…»
Золотая брошка уселась на платье. Застегнулись замочки серег.
- Очень хорошо! Очень красиво! Андрей скоро придет?
Довольная мама разглядывала Леру.
- Через полчасика где-то.
«С новым годом тебя… Всего тебе самого хорошего… Целую тебя…», - Она уже не писала, просто повторяла про себя.
Десять.
***
Без двадцати двенадцать. Открытки от друзей и от знакомых. Поздравления, забавные картинки. Пришлет она письмо или не пришлет?.. От нее не было письма. «Только бы она написала, только бы найти ее имя среди посылавших все это разнообразие. Уже год, год прошел. Наверное, она забыла его… Так больно было тогда услышать то, что она рассказала… Но он простит. Уже простил, только пусть она напишет первой. Если ей не все равно, она напишет. Обязательно захочет вернуться». Письма не было. Его позвали к столу, и он пошел. Проводили старый год. Съели по чуть-чуть салатиков и колбаски. Без пяти двенадцать он снова подошел к компьютеру и проверил почту. Пустота.
- Да что ты никак оттуда отойти не можешь?! Иди, уже скоро двенадцать!
Он пошел. «Может быть, она забыла, что у нас уже двенадцать. Может быть, она напишет к двум».
Двенадцать.
***
Без пяти двенадцать. Все сидели за столом и говорили о чем-то. Мама – о том, что надеется, что мясо окажется мягким. Брат – о том, как будет здорово, когда он запустит ракету «бабочка» и она взорвется множеством ярких звездочек. Папа слушал брата. Андрей предлагал Лере идти гулять сразу после двенадцати. По телевизору показывали президента, поздравляющего всех граждан России.
Пробили часы, открылось шампанское, разлилось по бокалам. Часть пены попала на скатерть, часть – в салат.
- С новым годом!
- С новым счастьем!
С новым счастьем…
Московские градусники показывали едва ниже нуля. Гуляющие месили ногами слякоть, и только там, где никто не ходил, снег хорошо прикрывал землю. Взрывались «бабочки», «жуки», «бомбы» и простые петарды. Ей не нравилось, когда вокруг щелкает и гремит.
Она посмотрела в небо. «О чем ты думаешь сейчас?.. Кто с тобой рядом?..» Петарда взорвалась почти у самых ее ног.
- Что с тобой сегодня такое? Ты себя хорошо чувствуешь?
- Да, хорошо… Просто грустно… Грустно, что… что снег не идет на новый год.
Она все смотрела в небо и не могла опустить голову, иначе бы снова с ресниц сорвались слезинки, а ей совсем не хотелось, чтобы Андрей видел ее слезы в новогоднюю ночь. Небо было огромное, наполненное свистом и бликами взрывающихся фейерверков, обеспокоенное этим громким вторжением. «Такое же небо укрывает тебя, та же луна светит тебе, те же звезды. Они могут видеть тебя, а я не могу…»
- По-моему, в этой слякоти делать нечего. Пойдем домой? – спросила Лера.
- Ну, если тебе не хочется гулять…
- На самом деле, мне все равно.
Они гуляли еще полтора часа, а потом вернулись домой, в квартиру, пахнущую мандаринами и елкой.
***
Половина пятого. Пустота в ящике так ничем и не заполнилась… Пора ложиться спать… «Ну что же ты… Что же ты молчишь?.. Неужели не слышишь, как я зову тебя?.. Неужели ты все, все забыла?.. Тебе все равно…»
Его плечи обвили две тонкие белые ручки, мягкие губы коснулись шеи.
- Пойдем спать? – тихий нежный шепот, щекочущее шею дыхание. – Ты где-то прямо в себе весь спрятался. О чем так задумался? – и улыбка… Моменты подобной его грусти казались ей забавными и беспричинными. «Он считает себя творческим человеком, а посему ему просто необходимо иногда погружаться в меланхолию», - смеясь, рассказывала она подругам.
Он повернулся к ней лицом, запустил руку в ее длинные шелковистые волосы. Вторая рука обняла стройную талию. Они выключили свет. За окном уже розовело небо.
***
Андрей лег спать чуть раньше Леры. Он быстро уснул и мирно сопел. А она подошла к окну. Половина пятого. Розовеющее небо начало одну за другой ронять снежинки. Ей хотелось туда, где он жил. Как будто ее звал туда чей-то неведомый голос, какая-то сила тянула. Казалось, что сейчас эта сила обхватит ее, вцепится в ночную рубашку и утащит прямо туда, к нему. Она даже шагнула вперед, пытаясь поддаться этой силе. Подоконник уперся ей в живот. Она облокотилась на него. «Когда-нибудь я приду к тебе… Обязательно приду... Потому что я все еще люблю тебя…»
Снег падал медленно и ровно. Бело-розовый свет наполнял улицы. Лера завернулась в одеяло, обняла подушку и через пару минут уснула.