Многим знакома старая песенка из репертуара советского детского садика: «Папа может, папа может быть кем угодно, только мамой, только мамой не может быть…» Кто только её не слышал, и кто только её не пел! Обожали её и мы с братцем, в силу своего тогдашнего возраста до конца не поняв и не прочувствовав правдивый смысл этих слов.
Теплый летний вечер. Мама благополучно доставила нас с братом из садика, и, оставив на попечение родителя, отправилась по своим, женским делам. Обычное пятничное расписание: парикмахерская, аэробика, по пути домой – пара-тройка магазинов.
Отец, заваленный коробочками, проводками, инструментами, что-то паял на кухне. По квартире носился запах канифоли и горелых проводов. У отца явно что-то не получалось, поскольку из кухни периодически доносились чертыхания и своеобразное рычание, видимо заменяющее более крепкие выражения.
Мы с братом сидели на полу, посреди комнаты и смотрели по телевизору мультфильмы. Слишком уж детские, миллион раз смотренные (а я все-таки на полтора года старше!) мультики мне вскоре наскучили, и я стала искать себе занятие. Радионаушники попали мне на глаза не сразу. Сначала меня заинтересовала вилка на проводке, выглядывающая из-под дивана. Я потянула и вытащила весь аппарат. Радиорозетка была только на кухне и идти туда не хотелось. С раннего детства нам вдалбливали, что нельзя лезть в розетки, тем более, в обычные, ни чем вообще! Опасно для жизни! Урок был по-своему усвоен. Решив обезопасить себя от 220 вольт пуховой шапочкой и варежками (которые долго искала), я, повесив наушники на шею, воткнула вилку в первую попавшуюся розетку. Сильный щелчок с треском и искрами отбросил меня на противоположную стену. Встать сама я не могла. Меня трясло как в лихорадке, зубы отбивали звонкую дробь, язык не слушался. Я что-то промычала, брат обернулся и замер… Через мгновенье он завопил так, что прибежал отец. Отец вопить не стал. Он просто открыл рот и смотрел на меня. А зрелище было то еще: вокруг глаз - черные круги, волосы дыбом и словно покрыты ржавчиной, наушники на шее, рукавица и розетка дымятся!..
Меня укутали в одеяло, умыли, напоили успокоительным, и мы с братом снова сели смотреть мультфильмы. Вернее он смотрел, а я пыталась распутать и расчесать волосы.
Вдруг, двери лоджии распахнулись и в комнату ввалился совершенно пьяный сосед, с маленькой кастрюлькой в руках. Мы дружно, истошно заорали. Седьмой этаж! Нужно было перелезть через полуметровую перемычку между лоджиями, потом – через старый комод, верхняя часть которого возвышалась над перилами. Стоит учесть, что перемычка выдавалась из фасада сантиметров на тридцать, а рост соседа был чуть больше полутора метров!
Из кухни прибежал перепуганный отец. Он распахнул входную дверь, схватил соседа в охапку и выкинул на лестничную клетку. Выпавшая из рук соседа пустая кастрюлька покатилась по гулкому, длинному коридору, подскакивая и жалобно дребезжа. Да, замечу, что этот сосед, пьяница и дебошир, но в трезвости тихий и добрый, приходился нам ещё и родственником. Дверь яростно захлопнулась, но через пару минут в неё осторожно постучали. На пороге стоял всё тот же сосед. С кастрюлькой. Пришел к маме, «за луковкой». Отец сказал, что мама будет поздно и снова закрыл дверь.
Сосед ещё долго тихо, по-собачьи, скребся под дверью. А мы с братом уже нашли новое занятие. Решили играть «в дом». Мы – папа и мама. Надо было край достать обручальные кольца. Одним стала старая железная шайба, которую вытащили из отцовского инструментального ящика. Другое нашли под ванной – крепежное кольцо от отвертки с деревянной ручкой. Когда добычу принесли в комнату, и в спешке закрывали дверь, брат выронил "кольца" и одно сразу же закатилось под шкаф. Доставать вызвался сам. Мужчина! Он с грохотом упал на пол, заполз под шкаф и через секунду, с воплем «Нашел!», начал вылезать обратно. Осталось вытащить голову, но она - застряла! Как он её так повернул, уму не постижимо. Мы снова орем. Отец снова бежит на вопли. Повернуть и вытащить голову не представлялось возможным. У брата – тихая истерика. Отец бежит за соседями. Четверо мужчин поднимают тяжелый, забитый вещами шкаф (почему не вытряхнули из него все вещи? ведь легче бы стало!). С красными ушами, вздрагивающего, перепуганного братца наконец извлекли из ловушки.
Мужчины разошлись, а мы быстро успокоились и продолжили играть дальше. Надели «кольца». Мое оказалось слишком тесным, но я таки втиснула в него палец, не замечая, что оно буквально врезается мне в кожу. Через некоторое время палец опух и заныл. Попытки снять не увенчались успехом. Я заревела.
Прибежал отец. Намыливания и лед - чтобы отек спал - не помогли. Оставив брата соседке напротив, отец, взяв меня на руки, побежал в ближайший травмпункт. Там огромными ножницами мне разрезали кольцо, сфотографировали зачем-то, залили истерзанный палец неимоверным количеством зеленки и отправили домой.
Уже смеркалось. Чтобы ничего больше не произошло, отец усадил нас на диван, сам сел рядом, и мы втроем принялись ждать маму. Брат устал, начал хныкать, дрыгать ногами и сползать на пол, и ему было разрешено пойти в комнату и лечь в свою кроватку. В кроватке были горой сложены подушки и одеяла. Услышав из детской возню и сопение, как по команде, мы с отцом рванули туда. Опоздали буквально на мгновение. Как в замедленной съемке брат летел с кучи подушек на пол. Упал, как-то странно скукожился, и протяжно, в голос, завыл.
Теперь уже меня отправили к соседке, а папа с братом - бегом в тот самый травмпункт. Брату наложили гипсовую повязку на сломанную ключицу.
Пришла мама. Её удивила и насторожила тишина в доме. Мама зажгла свет и замерла. Тесно прижавшись друг к другу, на диване сидела её, оставленная на пару часов без присмотра, семья: дрожащий, переволновавшийся муж, закутанная в одеяло дочь с перебинтованной рукой и прожженными, похожими на клоунский парик волосами, и загипсованный, зареванный сынок.
И это всего лишь один вечер из моего веселого, неугомонного детства.