А за окошком месяц май! Окна деревянной одноэтажной школы, стоящей в стороне от посёлка в чистом сосновом бору, распахнуты настежь. Тепло!
Большая перемена… В классах ни души – все умчались на речку. Вовсю цветёт медуница. От сосновых стволов, сияющих на солнце, лица кажутся смугло-золотистыми, на душе праздник. Поёт душа-то! Травка нежная, пахнет одуряюще – от воды воздух влажен, напоён обещанием лета, счастья, свободы.
Когда сторожиха баб-Надь выходит на крылечко с древним тяжёлым коровьим колокольцем – сзывать на урок сбежавших к реке мальчишек и девчонок, она видит, что на приятный бесхитростный звон никто не спешит. Охая и ворча, баб-Надь спускается по скрипучим ступенькам и идёт по тропинке к речке, до которой метров сто пятьдесят. Колоколец в её руке звенит не переставая.
Смех и визг движутся баб-Наде навстречу. Вольница торопится на урок. Слышны крики девчонок: пацаны пугают их здоровенными майскими жуками. Одна уже ревёт, бежит под крыло молоденькой учительнице, посланной сюда в командировку закрывать брешь в народном образовании и ошалевшей от поселковой вольницы.
Сурово сведя брови (непонятно почему, но девятый класс побаивается юной пигалицы, и она в имидже), учительница скликает мальчишек на свой урок – дело непростое! Самые отпетые времени зря не теряют.
Кто, на пузе лежа на плоту, бороздит руками речные воды – а они здесь, как «эти глаза напротив» из песни, - чайного цвета от торфа. Взгляда от янтарной глубины не оторвёшь, да и мальки плавают между пальцами – азарт!
Кто просится домой – ботинки уже насквозь мокрые, в ручей оступился.
А две головы торчат из куста, над которым вьётся подозрительно пахнущий дымок.
Наконец все собраны, все сидят за партами. Не тихо, конечно, но учительницу уже слышно.
- А у них майские жуки!- противными, притворно ноющими голосами жалуются девчонки.
Учительница (она впервые в жизни увидела красавца жука десять минут назад - и до сих пор под впечатлением: какой большой, оказывается!) приказывает жуков выпустить. Парни идут к открытым окнам и отпускают – кто как. Один с ладони. Другой сажает на подоконник. Третий кидает в траву за окно.
Можно начинать. Урок пошёл своим чередом. Все пишут, склонившись над тетрадками. Слышно, как поскрипывает мелок в руке учительницы, которая чертит на доске какую-то таблицу.
Вдруг раздаётся душераздирающий визг. Класс синхронно вздрагивает, как один человек. Учительница, оправившись от шока, строгим голосом произносит:
- В чём дело?
- Да-а-а! У него жук! Он мне майского жука подсунул в тетрадку! – жалуется девчонка со среднего ряда.
Все довольны: такое развлечение! Это вам не диктанты писать… Виновник делает вид, что испытывает угрызения совести. Потупился, а сам поглядывает: на приятелей – довольным, на учительницу – якобы покаянным взором.
- Я же просила выпустить!
- Всё, всё, я убираю, убираю, - говорит мальчишка и ищет что-то в кармане – коробок, наверное, из-под спичек.
- Нет уж. Давай сюда, - говорит бесстрашная пигалица и направляется к нарушителю.
В классе повисает мёртвая тишина. Неужели не побоится? Все с жадным любопытством следят за учительницей глазами. Она подходит к парте и – «о, Господи, какой страшный и противный», - берёт жука двумя пальцами за панцирь и несёт к учительскому столу. Открывает классный журнал, вкладывает в его середину невольного преступника - и у неё камень с души сваливается: слава Богу, не испугалась, не уронила авторитет!
- Потом заберёшь и выпустишь, - говорит она владельцу жука.
В глазах мальчишек – та-а-акое уважение! Храбрая какая! Не то что эти курицы… Развизжались тут…
И класс дружно начинает работать, забыв обо всём. Забывает про жука в журнале и учительница. Перед самым концом урока, собираясь выставить оценки, она берёт журнал в руки и открывает его…
О мама миа! Журнал вместе с пленным майским жуком летит через весь класс и шлёпается между рядами парт. Освобождённый столь неожиданным способом пленник, недовольно жужжа, делает круг почёта под потолком – и ныряет в окно.
Сообразив, наконец, что к чему, все хохочут. А суровая учительница громче всех!
Кажется, её ученикам и правда повезло! По-настоящему они это поняли только сейчас.