Рассказ
Чтобы изгнать из квартиры монотонную отупляющую тишину я включаю телевизор.
Самый ненавязчивый телеканал из 16-ти, которые берёт мой телик – "Культура". Именно поэтому он наиболее частый гость в моём доме.
Вот и сейчас под этот культурный шум я, полулёжа на любимом диване, отдаюсь своему любимому способу времяпрепровождения – размышлениям. В руках у меня блокнот. Остро отточенный "простой" карандаш рассеянно порхает по бумаге. Нет, я не фиксирую для потомков результаты деятельности возбуждённых нейронов головного мозга. Это я сделаю лет через… через-через, а сейчас - я сижу, рисую.
Рисовать меня учили с раннего детства по совету психолога, чтобы не грызла ногти. Я стала грызть карандаши… И делаю это по сей день. Рисую, то есть. Поговорка "с младых ногтей" в моём случае обретает свой самый прямой смысл.
Сначала, мама рассказывала, я рисовала "бяки". Затем, когда мои неокрепшие ручонки научились выводить символические подобия окружностей – Чебурашку. В детском саду я впервые нарисовала мужской портрет – дворника дядю Васю. В школе мой карандаш фиксировал размытые профили некоторых моих одноклассников. В первом меде с первого по третий курс – нервный изгиб губ Володьки Шаповалова, а с четвёртого по седьмой, плюс полгода ординатуры в Первой градской - волнующий образ Ванечки Сухомлинова в ракурсе (три четверти).
Затем времени для рисования совсем не осталось, тем не менее, я умудрялась оставлять свои случайные наброски на диагностических листах во время обходов, и, как утверждает Люсьена, моя всегдашняя подружка, наперсница, вернейшая и преданнейшая половинка, имеющая в трудовой биографии пять разводов по собственному желанию, даже на рецептах!
Ну, рисовала, и рисовала. Да и не рисовала вовсе, а так, черкала. Привычка такая. Чтобы руки занять, напряжение как выражение внутренней неуверенности снять…Сколько помню себя, если руки свободны – черкаюсь. Даже в метро на полях книги мужские профили вырисовываю машинально. Казалось бы, что с того?
А вот что.
Мы с Люськой у меня дома пили кофе и вели профессиональную беседу. О мужчинах. Точнее, об особенностях течения психических заболеваний у пациентов-мужчин. Мы обе – врачи-психиатры, работаем в одной клинике, но в разных отделениях.
Как раз пришла ко мне мама, и попросила "вернуть её бордовый чемодан". К слову, этот чемодан я купила в минувшее Рождество в Париже под цвет моего нового плаща, чтобы очаровывать мужскую составляющую пассажиропотоков аэропортов Орли и Шереметьево. Но плащ оказался "маминым" сразу по приезде в Москву, а вот до чемодана очередь только сейчас дошла.
С детских лет зная, что может получиться в случае возражений маме, я молча (под мамино "ах, вот она, моя лесенка, куда запропастилась!") достала из кладовки аккуратную стремянку, влезла по ней под потолок и достала с антресолей чемодан. Естественно, он оказался тяжелее, чем можно было предположить, и я его не удержала.
К счастью, по причине перезагруженности он не был застёгнут и поэтому при падении всё содержимое сразу высыпалось на пол. Металлический каркас тонкого французского дизайна от соприкосновения с суровой действительностью дубового паркета московской квартиры не деформировался, но содержимое – какие-то письма, рисунки, фотографии, планируя, долго кружили по комнате и опускались в самых неожиданных местах.
С одного из неожиданных мест всё и началось: один из листков угодил через верхнее отверстие в пластиковый абажур торшера прямо на лампочку и начал тлеть, испуская аромат горящей бумаги. Пока мы с мамой, я на стремянке, а она на полу, оглядывались и принюхивались, ушлая Люська подскочила к торшеру, вытащила листок, и аккуратно затушила его тапочкой.
- Ах, Люсьеночка! – Сказала мама. – Если бы не ты, моя рассеянная дочь давно бы или сожгла, или затопила квартиру! Конечно! К тому, что достаётся даром и отношение соответствующее!
Это она, со свойственной ей тактичностью, намекала, что квартира мне досталась в наследство от бабушки. Дело в том, что она сама рассчитывала получить эту квартиру, а мне отдать нашу старую хрущевскую распашонку.
Мы обе не замужем: мама в очередной раз, а я перманентно, и мама расстраивалась, что из-за выигрышной жилплощади я буду иметь перед ней преимущество в глазах мужчин.
Ну, это надо знать маму. Во-первых, все её интересы лежали исключительно в сфере общения с лицами противоположного пола. Она и мысли не допускала, что женщина (в данном случае я) может иметь какие-то другие интересы.
Во-вторых, будучи старше меня на 18 лет и представляя меня там, где случалось быть вместе, как свою сестру, она видела во мне только соперницу.
- Что это? – Спросила мама, протягивая руку за обуглившимся с одного угла листком. – А-аа… Это Полечкин детский рисунок…
- Слава Богу! – Выдохнула Люська. – Я уж думала, это набросок Леонардо Да Винчи…
- С чего это? – Хмыкнула я.
- Как с чего? Ты Брауна читала? А фильм видела? В мире ежедневно находят несколько десятков неизвестных шедевров, причём большое их число принадлежит руке Леонардо! Теперь каждый незнакомый рисунок нужно в музей Пушкина нести, на экспертизу!
- Мама же сказала, что это мой рисунок… Ну-ка… Ага! Это же Чебурашка! Ма, сколько мне тогда лет было?
- Ну, я думаю, лет 15. Потому что это Лёша Волновой, твой одноклассник, а не Чебурашка. У него ещё папа такой им-по-зантный мужчина - синий блейзер, шейный платок…, помнишь?
- Папу?
- Катерина (маму, по её настоянию, все звали на "К" и на "ты")! – Встряла всезнающая подружка. - Это Вовка Шаповалов!
- Если это не Чебурашка, то дворник дядя Вася! Точно! Я знаю, это ж я рисовала! – Мне хотелось погасить спор.
Но мои миротворческие усилия пропали всуе: Люська вдруг как-то затихла и, сморщив свой гладкий лоб, стала перебирать весь этот ворох бумаг, откладывая в сторону мои рисунки, словно искала в них какую-то закономерность, скрытый смысл.
Всё остальное она безжалостно, кулаком, утрамбовывала в полиэтиленовые пакеты для мусора. Мы с мамой присоединились к ней. Мама - с целью посмотреть, что за бумаги я хранила аккуратно уложенными в "её" чемодан, я – чтобы спасти от разрушительных действий подруги хотя бы часть того, что по разным причинам было отобрано мною на сохранение.
Наконец, когда эта монотонная работа была закончена, Люська быстренько (она всё делала быстро) закинула собранные ею мешки и связанные мною пачки на антресоли. Затем она сказала:
- А теперь, дамы, мы проведём маленькую экспертизу, чтобы понять, кто же изображён на обгоревшем рисунке. Для этого мы разложим изображения по отдельным стопкам – каждая на одного персонажа. Потом… - и последовал ряд конкретных указаний.
Ведя лёгкую светскую беседу о мужчинах, где Катерина отстаивала позицию, что мужчины, это именно то, ради чего появляются на свет женщины, Люсьена выступала с левых феминистских позиций, а я хранила позорный нейтралитет, мы закончили свою необременительную работу в рекордно короткие сроки: минут за десять.
Результаты, честно говоря, нас тоже удивили, потому что, если не считать пяти стопочек по три-пять листочков, все остальные попали в одну, шестую, толстенную пачку!
- И кого это наша Полечка так сильно лю-убит… - Ехидно промурлыкала мать, и потянула эту кипу бумаг к себе.
- Стоп! – Мне удалось пресечь своевольную попытку и перехватить инициативу. – Поскольку я являюсь автором этих рисунков, мне и судить о том, кто на них изображён!
Но вскоре моя энергия иссякла, уверенность поубавилась: все рисунки этих разных людей были чем-то неуловимо похожи.
- Так. - Сказала Люсьена. - Мне лично всё понятно. Мы избрали не ту тактику. Нам надо делить рисунки не по лицам, а по годам!
- Как по годам?
- Как по годам? – Сказали мама и я.
- Ну, по возрасту, значит: мальчиков к мальчикам, юношей к юношам, мужчин к мужчинам… точность здесь большого значения не имеет.
Так мы провозились еще полчаса...
- Ну вас, - Первой сдалась Катерина. – Иду пить кофе. Поля, где мой бренди, неужели, опять всё выпила? (Я не пью вообще ничего и при этом каждую неделю покупаю бутылку любимого маминого бренди).
Мать ушла, а вместо неё к нам пришло Озарение…
- По-олька… ты посмотри… - Внезапно перешла на шёпот Люська. – Ты только посмотри! Если мы примем Чебурашку за начало отсчёта, а остальных представителей возрастных категорий представим как линейный ряд… ну, разложим в порядке возрастания возраста, то получим… то получим….
Люсьена одновременно со словами торопливо раскладывала рисунки.
- Полина, это тебе ничего не напоминает?
- Нет!
- Ну, вспомни! Искусство средних веков, Дюрер, Бальдунг…
- Да знаю я их! К чему ты клонишь?
- Ага, "знаю". – Передразнила подруга. – У Ганса Бальдунга в 1544 году появился скандальный рисунок, изображавший семь обнажённых женщин, ну?
- Вон куда ты клонишь! "Аллегория семи возрастов женщины" Бальдунга! Одна и та же женщина в разных возрастах!
- Ну, конечно! Изображение … ОДНОГО человека в разные годы его жизни: от грудничка, до… НЕВЕРОЯТНО!
- Чебурашка-грудничок? Оригинально! – Катерина вошла и плюхнулась в кресло с бокалом бренди.
- Мама, где твой кофе? – Зная вторую слабость родительницы спросила я.
- Кофе? Какой кофе? Я хотела бренди! Не отвлекайся, дочка. С детских лет тебе твержу: будь сосредоточенней!
Махнув рукой, я повернулась к Люсьене.
- Так это что же получается?
- Получается, что и у тебя "Аллегория", только шести возрастов, неизвестного мужчины! Ты всю жизнь рисовала одного и того же человека.
- Как это?
- Вот так это! Я почём знаю! Психологиня, блин! Мозгами пораскинь: Если ни один портрет, набросок реального человека не похож на свой прототип, оригинал – как правильно сказать, и в то же время все они, безусловно, похожи один на другой, значит…
- Значит я рисовала…
- Значит ты рисовала…
- то…
- что…
- тебе…
- мне…
= ДИКТОВАЛА…
- моя…
- твоя…
- ПОДКОРКА!
…
- Этого не может быть.
- Почему же "не может". Вот, есть.
- Ну, Люсь, не могла же я в ползунковом возрасте создать в моз-
гу ОБРАЗ мужчины моей мечты?
- Что? Как ты сейчас сказала? Повтори!
- Что повторить?
- Ну, про образ…
- Образ мужчины моей мечты.
- Ещё раз.
- Образ Мужчины Моей Мечты…
- ЕЩЁ раз!
- Образ муж…не может быть!
- Да! Да! Да!
- И что это значит? – До меня уже дошло, но я хотела, чтобы вслух ЭТО произнесла подруга.
- Значит, Он уже был тебе предопределён Всевышним! – Люська схватила меня за руки и закружила по комнате.
Мать глянула на нас с улыбкой: - Танцуете? Ну-ну…
- Танцевать мы на свадьбе будем! - С ликованием воскликнула Люсьена.
…
- Ой, какие же мы с тобой дуры, Полька!
- Да Люська! Бабам, даже самым стойким, так хочется настоящего счастья!
= ДА-Аааа…
…
Мне не доставляло удовольствия ходить на дискотеки, хотя Люська, да и другие тётки моего возраста, считали это дело обычным. Поэтому Люсьена считала себя ответственной за моё "развитие", за то, чтобы я по её выражению "не застоялась, как кобыла в стойле".
Она регулярно приносила пригласительные на различного рода тусовки, приёмы, презентации, где приличному человеку появиться не только не стыдно, но и престижно. Вот так, однажды, мы попали на день рождения Димы Большакова.
В "узком" кругу "близких" друзей сдержанно разворачивалось очаровательное шоу под названием "семейная идиллия". Дима хорошо изображал лёгкое смущение, супруга Лана – очаровательную стыдливую влюблённость, гости вели себя интеллигентно, и всё было прекрасно.
Люська давно потерялась, но почему-то я не сильно грустила. Гости были рассажены за столики и, почти не прерываясь, шла ненавязчивая концертная программа: семейное шоу с участием друзей по дому и по цеху. Раскованная публика свободно перемещалась и зачастую сбивалась в кучки по интересам.
Я ходила от одной группы к другой, останавливалась, прислушивалась, и шла дальше. Приватные разговоры мало чем отличались от великосветских сплетен: одни и те же герои, похожие прогнозы – прочитай пару журналов и будешь в курсе.
Находясь в непрерывном броуновском движении по обширному залу, я не упускала возможности сменить пустой бокал на наполненный великолепным шампанским. Не берусь определить его сорт, но это было явно что-то неординарное, хотя, возможно, и не "Dom Perignon".
Чуть-чуть касаясь верхней губой поверхности вина, я ощущала лёгкое пощипывание, и это превратилось в своего рода развлечение: я смотрела на происходящее вокруг, в какой-то мере участвовала в нём, но воспринимала только эти нежные углекислотные поцелуйчики. Казалось, что, проникая через губу, мельчайшие пузырёчки поднимаются вверх, собираются в небольшие разноцветные стайки, как рыбки в аквариуме, оставляя приятное щекотание в носу. Затем они цепочкой поднимались выше, выше, и, разбегаясь по многочисленным сосудам и капиллярам, растворялись, доставляя мне бесконечное удовольствие.
Это дарило приятную раскованность и ощущение "себя любимой" центром Вселенной, когда все взоры обращены на тебя, слова адресованы твоему вниманию, разум мгновенно выстраивает схемы ни к чему не обязывающих взаимоотношений, а тело отзывается на них сладкой истомой и приятной тяжестью в низу живота.
Ненавязчивое внимание мужчин, для которых, казалось, существовала одна я, вскружило голову, и воспрянувшее от полудрёмы либидо призывало быть более активной в вопросах доступности. Меня удерживало только одно. То, что в подобных условиях даму в лучшем случае выдерут по собачьи где-нибудь в укромном уголке, а ведь хочется-то ласки… Чтобы тёплые губы скользили по моей шее… груди, чтобы сильные руки сжали мои упругие ягодицы… чтобы…
- Вы пользуетесь успехом!
- Что? – Застигнутая врасплох в весьма пикантной ситуации, я не сразу провела грань между воображением и реальностью. – Простите, я не расслышала….
- Я сказал, что Вы пользуетесь успехом!
Он был обаятелен и красив, этот высокий незнакомец с пытливым взглядом, в смокинге, и не зажженной сигарой.
- Да? И у кого же?
- Оглянитесь! Нет мужчины, чей взгляд хотя бы на секунду не задержался на Вас! Я имею в виду, что Вы востребованы как часть вот этой радостной атмосферы, реального ощущения праздника!
- О, Боже! Как красиво Вы говорите! Продолжайте, прошу Вас!
Про себя я загадала, что, если сейчас Он не начнёт напыщенно рассуждать про крутой свой бизнес и совать мне под нос визитную карточку на трёх языках с золотым обрезом - у нас что-то может получиться. Во всяком случае, я против не буду…
- Вы любите цветы? – Казалось бы, совсем не в развитие заинтересовавшей меня темы спросил Он.
- О, безусловно, особенно орхидеи. А Вы?
- Я тоже люблю орхидеи. Только я хотел спросить, как Вы любуетесь цветком? Вот, Вы взяли его в руки, затем…
- Затем я зрительно наслаждаюсь тонкой игрой природы, создавшей такие необычные формы и краски…
- После этого?
- После этого я осторожно вдыхаю его аромат, некоторые орхидеи весьма специфически пахнут…
- Далее?
- Далее, наверное, прикасаюсь к нему… пальцем… щекой… носом…
- Вот Вы сами и дали ответ на своё же пожелание "Продолжайте, прошу Вас!".
- Не поняла, простите! – Я тряхнула головой. – Как сейчас говорят – "не догоняю".
- Чтобы продолжить восхищение Вами, мне необходимо видеть и изучать Ваши формы, ароматы, прикасаться к Вам "пальцем, щекой, носом"….
- Ну и хитрец же Вы! А мой внутренний мир Вас не интересует?
- Этот вопрос и простой, и сложный. В упрощённом виде я могу сказать, что у Вас добрые глаза. Добрые глаза, когда на Вас не смотрят, могут быть только у умного, я бы даже сказал, умудрённого человека. В состоянии спокойной безмятежности взгляд отражает человеческую суть.
- А в не упрощённом?
- А в не упрощённом, сложном виде, Ваш внутренний мир ищет правильный ответ на вопрос, который я сейчас задам.
- Не задавайте свой вопрос… Я согласна.
- А я знаю…
- И я знаю, что ты знаешь… И ещё я знаю, как тебя зовут.
Он посмотрел на меня чуть отстранённым взглядом, казалось даже, что он смотрит куда-то внутрь меня, как виноделы смотрят на бокал с вином: одновременно улавливая и поверхностное свечение и внутреннее цветовое насыщение, густоту, маслянистость и колебания на каждом отдельном мысленном срезе.
- Да. И я тоже знаю твоё имя. Ты Женщина Моей Мечты.
- Ты не боишься банальностей?
- Банальности это затёртые истины. Когда-то они блестели ярко, а затем, от частого употребления, потеряли свой блеск. Но суть их неизменна.
- А как ты относишься к штампам?
- Штамп – это дежурная банальность. Не страшно, если в дефиците время. Плохо – если чувство.
- А что такое чувство?
- Моя внутренняя потребность тебя.
- Как кислород для больного эмфиземой лёгких?
- Как воздух для парящего горного орла.
- Это банальность?
- Нет, затёртая истина.
- Ты Мужчина Моей Мечты.
- Это плохо?
- Это страшно.
- Разочаровываться?
- Соответствовать.
…
Может быть, все разговоры о физической совместимости просто вымысел? У меня, молодой незамужней женщины, было немало мужчин, и мои с ними отношения не зависели от того, какими кондициями они обладали. Чаще всего я не могла дать ответ на прямые и откровенные Люськины вопросы. И не по причине ложной скромности или скрытности, а просто потому, что воспринимала всё "это" как данность, и оценивала только глубину своего погружения в нирвану.
С Андреем (его обычное имя звучало именно так) всё было по-другому…
Начнём с того, что, когда я обрела способность мыслить здраво, я неожиданно и глупо застеснялась. Вот уж не замечала ранее за собой такой способности! Я просто не знала, как сказать, что мне с ним очень-очень хорошо: все слова казались пошлыми. Ну, не скажешь же "спасибо"!
И другое: я почти ничего не помнила. Только общее ощущение неземного блаженства, счастья… кричала, помню…
- Полина, спасибо тебе… - Прошептал МММ мне прямо в ухо, и это звучало совсем не пошло, а радостно и благодарно.
- О, Андрей! Ты такой чуткий, внимательный, сильный!
- Поль, не хвали за то, чего нет. Я откровенно эгоистично наслаждался тобою, твоим уютным телом, твоим обжигающим темпераментом, самоё женской сутью… Ты прекрасна! Но, увы, я совершенно не думал о тебе!
- Ну-ка ответьте мне, господин философ: во сколько раз возрастает наслаждение женщины, от сознания, что ею НАСЛАЖДАЕТСЯ любимый мужчина?
Андрей засмеялся и помотал головой…
* * *
Удивительно, но факт. Когда я рассказала всё Люсьене, она поведала эту историю своему бойфренду, профессионально владеющему всеми тайнами компьютера. На основании моих рисунков он сделал их виртуальную версию, включающую все характерные черты каждого из найденных нами старых портретов. Потом подруга принесла цветную распечатку мне.
- Когда ты успела сфотографировать Андрея? – Спросила я.
HAPPY END!