ГЛАВА 12 "Воронеж и Таганрог" из книги В.Таирова "Крюйс". 1698 г.
(Главы 1 - 11 см. на стр. "Валерий Таиров")
В октябре 1698 года Пётр 1, сопровождаемый громадной свитой, в которой был и Крюйс с нанятыми в Голландии иностранными мастерами и моряками, прибыл в Воронеж для руководства постройкой судов Азовского флота. Пётр официально числился мастером адмиралтейской верфи с денежным содержанием 366 рублей в год, к тому же Пётр под фамилией Михайлов ещё с 1696 года в Морском караване – Азовском Флоте – командовал царской галерой - «Принципиумом», построенной одним из лучших русских плотников Щекой и называемой по-русски «Начало». Этим «Началом» Пётр, как понял Крюйс, хотел подчеркнуть то, что начало создания в России военного кораблестроения состоялось.
По царскому указу десять галер с Дона должны были в 1698 году перевести в Воронеж для ремонта, но одна галера на переходе затонула, а семь галер вытащили на берег из-за сильных течей на переходе.
В Воронеже Крюйс увидел первый корабль российского регулярного флота «Святой апостол Пётр», который мог считаться скорее не галеасом, а парусно-гребным фрегатом: он имел 33 пушки железные, 23 – медные и 6 пушек «на станках».
Сколько ещё трудностей предстоит преодолеть для постройки флота? – думал Крюйс, сопровождая Петра в его поездке. Согнанные со всей России из монастырей да от помещиков тысячи рабочих не имели опыта ни малейшего – не было у них обучения. Многие и воды-то никогда настоящей не видели! Да и откуда им было учиться, если море берег России омывало только на севере. Плотник, хороший на берегу для постройки дома или церкви, не знал, как к постройке галеры или парусного судна приступить! Самими бывалыми кораблестроителями, как понял Крюйс, пока у русских считались «шхипманы», числившееся в петровском Преображенском полку. В ноябре рабочий люд был размещён в бараках и избах, частенько замерзал и голодал. Начались и побеги с верфей.
В ноябре из Венеции в Воронеж прибыл Федосей Скляев, один из бывших бомбардиров Преображенского полка, прошедший обучение в Амстердаме вместе с Петром у голландского корабельного мастера Герита Класса, а затем в Англии в 1698 году, и в Венеции, где работал на строительстве галеасов и когорт в местном арсенале – лучшем средиземноморском судостроительном заводе. Отправлен он был в Воронеж «к строению корабля «Предестинация» в качестве главного помощника государя. Да вот задержка с ним в пути произошла: на пути задержан был за драку в пьяном виде с неизвестным солдатом. И по приказу князя Ромадановского был подвергнут наказанию, но отпущен, так как Пётр выразил неудовольствие по поводу задержки Скляева. Князь донёс царю, что «высек Скляева за его дурость, в том на меня не погневись, не обык в дуростях спускать, хотя бы и не такого чину был…»
Очень Скляев был нужен Петру – как мастер, способный на хорошую работу при постройке самых разных кораблей. Пётр сообщил Крюйсу, что назначил вторым помощником Лукьяна Верещагина, а советы должны давать иностранцы, «зело сведующие в архитектуре корабелы». Крюйсу же поручалось надзирать за строительством «Гото Предестинации» - «Божьего Предвидения».
В ноябре работа началась на эллингах воронежских верфей с укладки на стапель блока киля, сделанного из нескольких брёвен, затем в носовой части закрепили форштевень, в кормовой – ахтерштевень, под который позднее подвешивается руль. Из деревянных составных шпангоутов и стрингеров начали изготавливать набор – «скелет» корабля. Обшивку делали из толстых досок в несколько поясов. Доски соединяли так, чтобы стыки наружной обшивки не совпадали со стыками внутренней. Наружную обшивку конопатили – в пазы набивали от трёх до шести смоляных прядей. Горизонтальными бимсами соединяли для прочности борта. Под нижней палубой располагался кубрик, который занимал всю ширину корабля, а ниже кубрика – трюм, в котором была крюйт-камера для хранения пороха на стеллажах, погреба для провизии и отделения для хранения бомб и гранат. Около гротмашты в трюме устанавливали шкун-помпы и кетенсон-помпы для удаления скапливающейся в корпусе корабля воды и льяло-ящик для предохранения помп от засорения.
Крюйс, имеющий большой опыт строительства в Амстердаме, помогал не только добрым советом или крепким словцом с иностранным акцентом, но и ездил с верфи на верфь, организовывал снабжение строительства и кораблей материалами, поставлял провизию, разбирался с лодырями и чиновниками, которые занимались волокитой и вредили делу.
Перед спуском корабля на воду загрузили балласт – уложили от борта к борту поближе к центру тяжести бруски в несколько пудов. А чтобы на качке балласт не начал смещаться, трюм разделили на отсеки – «банки», поверх чугунных балластин насыпали мелкий камень. Крупные бочки укладывали плотно друг к другу и заполнили пресной водой, сухую провизию, которой как прикинул Крюйс, хватило бы месяцев на пять, загрузили в кубрик. Под пушечными станками разместили ганшпуги – деревянные рычаги для изменения положения пушек при стрельбе, ядра и картечь уложили в кранцы – кольца из витых верёвок..
Корнелий Иванович понимал, что строящиеся корабли надо ещё довести до большой воды, а на мелкой воде и в реках «добрые пропорции» кораблей сохранить трудно – очень мелководны акватории воронежских верфей. Голландцы и англичане строят свои корабли на таких верфях, с которых прямо на глубину можно спускать корабли с большой осадкой. Фёдор Скляев был прав, когда про корабли, построенные уже с помощью «кумпанств» говорил, что они будут немореходны и «через меру высоки в палубах и
бортах, и того надлежит оные дек или палубу ниже опустить, так и фер и бак деки обнизить…».
Пётр, хоть тут со Скляевым спорил и любил полные обводы, но осадку уменьшил своего корабля «Предестинация», да ещё в чертёж, сделанный по английским канонам, внёс придуманный им самим фальшкиль, который исключал течь внутри корабля при отрыве фальшкиля от удара корабля об грунт.
Торжественная закладка «Предестинации», корабля длиной 40 метров и шириной 9,8 метров, состоялась 19 ноября 1698 года. Большие торжества кончились большим застольем с участием Петра..
В мае 1699 года русская эскадра Азовского Флота под командованием генерал-адмирала Головина вышла в своё первое плавание. В составе эскадры был корабль «Крепость», предназначенный для российского посла думского дъяка Е.И.Украинцева, а также сопровождающие корабли «Апостол Пётр», «Растворённые ворота», «Скорпион», «Благое начало», «Цвет войны», «Сила», «Безбоязнество»,«Благое соединение»,«Меркуриус», галеры «Заячий бег», «Перинная тягота», галиот, яхта и четыре казацкие лодки.
Три недели плавания по Дону Крюйс производил «опись реки Дон» и описал само плавание от устья реки Воронеж до Таганрога, и от Таганрога до Керчи. Экипажи кораблей состояли из иностранцев, принятых на русскую службу, стольников и солдат Семёновского и Преображенского полков. Пётр держал флаг на корабле «Растворённые врата» и «Апостол Пётр», а Крюйс – на корабле «Благое начало». Украинцев запаздывал – он только отправился из Москвы к Таганрогу.
Вечером 24 мая, спускаясь вниз по Дону, корабли подошли к форту Петровскому, выстроенному напротив Азова. Крюйс приказал переводчику записать в вахтенном журнале: «С захождением солнца пришли с флотом на якорь под Азов и поздравляли пятью залпами из всех их пушек, потом и гарнизон поздравлял, который в десять тысяч человек состоял, столькими же залпами из мушкетов, на что потом с флота равным порядком ответственно, чем оный день и окончился…»
Пётр назначил Крюйса бургомистром Таганрога. В ожидании посла Украинцева русский флот проводил учебные баталии, осваивал управление кораблями, готовился к будущим сражениям.
Русская эскадра встала на якоря на Керченском рейде 18 августа недалеко от четырёх военных турецких кораблей и девяти галер. В ответ на салют турецкого флота русские корабли дали ответный салют из пушек и заставили турок вздрогнуть! Появление такого количества русских судов испугало турецкого адмирала Гассан-пашу, думавшего до этого, что у русских вообще нет больших кораблей. Турок долго не хотел пропускать морем русского посла на своём корабле в Константинополь, помня указания султана.
Одиннадцать дней Апраксин и Головин уговаривали Гассан-пашу через толмача. Среди «уговаривающих» был и «квартирмейстер Головина» Пётр Михайлов в одежде голландского рабочего с судоверфи. Но все уговоры были тщетны…
Тогда на двух шлюпках с корабля «Благое начало» к борту адмиральского турецкого корабля прибыл вице-адмирал Крюйс. Сверху их окликнули по- турецки. Толмач перевёл, что вице-адмирал хочет видеть Гассан-пашу, чтобы заказать у него немного продовольствия и разных вещей по вполне удовлетворяющих обе стороны ценам. Да ещё хочет продать туркам много мехов, а купить - муки и соли.
Встреча адмиралов проходила во вполне дружеской обстановке. Гассан-паша был очень удивлён, что русский адмирал – норвежец или голландец, судя по всему повидавший многое и море знающий. Турок начал понимать, что раз такие иностранцы служат на российском флоте, то флот Петра силён, да и пушек на кораблях много…
Тост сменялся тостом. После поданного угощения и тоста за здоровье турецкого султана, турецкий адмирал попытался выведать, что будут делать русские, если турки не пропустят Украинцева на корабле. Крюйс усмехнулся, сделал страшные глаза и заявил, что тогда вся русская эскадра и без всякого спроса и разрешения пойдёт в Константинополь:
- Уж не думает ли уважаемый адмирал, что русский царь Пётр кого убоится! Тем более, что кораблей у нас сработано достаточно, чтобы всё море ими перегородить! А на каждом корабле – есть среди моряков и немцы, и голландцы, и венецианцы… И пушек «не считано и не меряно» на кораблях. А всех кораблей перечислить! Но посол наш, Украинцев, с миром направляется в Константинополь! С миром!
Корнелиус видел, что турок задумался, и перевёл разговор на другие темы: предложил закупить у турок в крепости соль, продать пушнину, показал приготовленный список товаров. И получил заверения, что все товары будут турками представлены, что он и сам готов продать Крюйсу всё, что тот просит, но в крепость лучше не ходить…
Крюйс начал спускаться по трапу, чтобы отбыть к себе на корабль. В этот момент громыхнули все орудия «Благого начала»! Турецкий адмирал нервно забегал по палубе, а Крюйс прокричал снизу провожавшему его турку Капычи-баши:
- «Голландцы, скандинавы и англичане на службе русского царя обеспечат безопасность посольского русского корабля «Крепость» в море. Но русским будет проще отыскать дорогу от Керчи до Константинополя, чем туркам – в обратном направлении!...» И тут Крюйс заметил ужас в глазах Капычи-баши. На следующий день турки запросили заверения, что русские управятся с морской стихией и согласны на турецкое сопровождение до Константинополя.
Через три дня, подготовив свои корабли, турки пропустили «Крепость» с русским послом в сопровождении четырёх кораблей и двух галер. Это был первый стратегический прорыв только что созданных военно-морских сил России – прорыв скорее дипломатический, чем военный. Но это был и первый шаг Петра 1 по реализации его «морской мечты» о создании мощного русского Флота, способного вывести, вырвать Россию в лоно европейской цивилизации за счёт прорыва на морские просторы, за счёт привлечения в Россию европейской торговли, науки, промышленности.
После ухода «Крепости» русские корабли 25 августа двинулись обратно в Таганрог, нередко в пути пережидая сильный встречный ветер. Пётр к сентябрю уже был в Москве, а Крюйс продолжал заниматься ремонтом и постройкой кораблей в Воронеже, а также выполнением промеров глубин Азовского моря.
Позже Крюйс узнал, что появление русской эскадры у Керчи вызвало удивление в Турции. Посольский корабль достиг Босфора, постоянно опережая более тихоходные турецкие корабли сопровождения, вошёл в пролив без лоцмана и дал оглушительный салют у дворца султана. Всё это сыграло не последнюю роль в подписании перемирия на тридцать лет между Турцией и Россией. Турки уступили Азов, Таганрог и Миус с окрестностями, а Россия обязалась разрушить и не строить больше крепости в низовьях Днепра. А берег Азовского моря от русских укреплений до Перекопа должен был оставаться незаселённым. Известие о размене грамотами о русско-турецком перемирии дошло до Москвы позже – только 8 августа 1700 года, а на следующий день Пётр объявил войну Швеции…
Узнал Крюйс и о письме Украинцева Петру, в котором думный дъяк Посольского приказа сообщал: «…и сей, твой, Великий Государь, корабль, на котором я плыл на Чёрное море в ветр и не самый сильный гораздо скрыпел и на бок накланивался и воды в нём явилось немало…». Ясно Корнелию Ивановичу было, что это и должно было случиться – на всех верфях России ещё не хватало железных гвоздей, и их заменяли деревянными…
Довелось вице-адмиралу заниматься изучением запорожских судов. Сделал он следующие записи в своих книгах: «Челны казацкие не имеют палуб, длиною от 50 до 70 фут, шириною 20 фут. Вёсел от 16 до 40, суда имеют руль с носа и кормы».
Весной 1701 года Пётр заложил 80-пушечный корабль «Старый Орёл», осенью – 70-пушечный «Старый Дуб», несколько кораблей строили английские мастера Козенц и Най. Работы у Крюйса хватало – надо было приводить в порядок организацию и администрацию флота, помогал ему в этом шаутбенахт Ян Фан Рез, кораблестроением занимался адмиралтеец Ф. Апраксин. Не обошлось у Крюйса без конфликтов с Ян Фан Резом, дело едва не дошло до дуэли. Впрочем, кончилось всё миром…
Продолжение - глава 13 - http://www.proza.ru/2006/12/30-99