Это был маленький, меньше пятикопеечной монеты кусочек бледно-красной пластмассы – плоский, толщиною миллиметра в два, слоник.
«Не помню я сам, как упал на колени,
Свой крест золотой прижимая к губам» - этой шикарной фразы Гумилёва тогда, лет в семь, я не знал, но вот тоже вот так - не помню, каким образом, но вдруг я понял, что этот пластмассовый слоник – не вещица, а живое существо, да существо магическое, причём - благорасположенное именно ко мне.
О, могущественный пластмассовый слоник! Неизвестно, из какого игрушечного набора ты взялся, в какую трещину завалился, или тебя замели вместе с мусором на совок, а потом выбросили в колтуне слежавшихся отбросов прочь из ведра, или ты ушёл из неосторожных детских рук в свою запредельную Африку, или ещё что. Но известно - ты существовал, и даже – существуешь, учитывая то, что детство неуловимо продолжает жить в нас, а период распада полимера может длиться и 1000 лет.