Размер, Колька, размер
– Коля, Коля, – положив телефонную трубку, громко позвала мать. – Игорек приезжает. Сегодня вечером будет дома. Сказал, что отгулы дали. Чем угощать-то будем? Может, пельмени настряпаем? Наши, маленькие, какие он любит? Почти два года сынулька не видел их. Соскучился. Наверное, похудел в чужом-то городе?
– Обойдется, – зевая, недовольный тем, что разбудили, сказал я. – Кастрюлю борща навари и ему хватит. Ага, заставишь его похудеть, – пробормотал, зная характер брата.
– Кто ему там готовил? Сами, скорее всего, – не унималась мать. – Да и какие из них повара? Так себе… Одно название. Каждый день сидели на картошке и консервах. Вот и вся еда. Давай-ка, я тесто замешу, а ты фарш приготовь. Пельменей-то много придется делать. Приедет – отъедаться будет, – и она торопливо направилась на кухню.
Ох, как мне не хотелось с ними возиться! Лучше в магазин сбегать и купить. Там их на любой вкус. Всякие. А здесь сиди, и весь день лепи. Мать их шустро делает. Но для меня – это мучение. Пальцы здоровые, мозолистые. А наши домашние фирменные пельмени – маленькие, с ноготь величиной. Сиди и мучайся с ними. Весь день стряпаешь, стряпаешь... С виду – много-много, а за стол сядешь, так за один присест улетят, и не заметишь. У меня, после них, пальцы, как крючья становятся. Ну, предстоит мне работка! Но против матери не пойдешь. Ее слово – закон.
– Ладно, уговорила, – сказал я, глядя, как мать быстро замешивала тесто. – Фарш, из какого мяса сделать?
– Ты же специалист, – не оглядываясь, сказала мать. – Ну, чтобы повкуснее получились.
Открыл морозилку. Достал говядину, свинину, немного баранины и конины. Разложил на столе и рассматриваю.
– Чего застыл? – повернувшись, спросила мать. – Время-то быстро бежит. Успеть бы, сделать к его приезду.
– Чего-чего… Думаю, – пробурчал в ответ. – Если положить баранину, тогда ее привкус может перебить основной, ну, а конина, хоть и темноватая, но более сочная, и усваивается организмом на сто процентов.
– Тебе решать, – сказала мать, подсаливая тесто. – Ты – главный знаток по пельменям.
Я взглянул, сколько теста было замешано. Мать всегда добавляет два яйца, делая тесто крутым, чтобы лепить, было легче, и оно не пристает к доске, когда раскатываешь. Ага, пора браться за приготовление фарша.
Откромсал одинаковые куски говядины и свинины, отрезал в два раза меньше конины. Очистил луковицы, штук семь-восемь – это для вкуса и чтобы пельмени были сочными. Поставил мясорубку. Быстренько прокрутил мясо, вперемешку с луком. Подлил в фарш кипяченой воды, чтобы мясо не было жестким. Насыпал черного перца, соли и начал все перемешивать, постоянно пробуя на вкус, добавляя то соль, то снова перец. Пальцами зацепил кусочек фарша, принюхался. Острый лук и перец смешался с запахом сырого мяса и такой был аромат, хоть сейчас можно его сырым есть.
– Мам, я сделал, – сказал, споласкивая руки в горячей воде. – Тесто готово? Все, тогда начинаем работать.
Стали с ней лепить пельмени. Мать успевает штук пять сделать, да узорчатые по краям, а я – один, да и тот корявый. Злюсь, но леплю. Они из рук вываливаются. Удержать не могу. Здесь пальцы, как у ювелира нужно иметь, а не мои крючья. Но ничего, до вечера управились. Долго считал, сколько мы наготовили пельменей. Огромное количество. Несколько сотен. Но зато весь день мучились!
– Фу-у-у, устал, – сказал я, разминая пальцы. – Удивляюсь, как ты с такой скоростью их лепишь?
– Жизнь научила, – сказала мать, убирая посуду со стола, и засмеялась.
– Ты чего, мам? – спросил у нее.
– Вспомнила, как впервые делала пельмени, – продолжая смеяться, сказала мать, присела на край стула и начала рассказывать. – Когда мы приехали сюда, нам дали комнату в бараке. А там все соседи на виду. Ничего не скроешь. Жили, как одна семья. Ну, я заметила, что многие делают пельмени. А в наших краях, откуда я родом, почему-то их никогда не готовили. Я внимательно присмотрелась, как делают другие, и решила пельменями накормить отца. Пока он был на работе, я замесила тесто. С мясом туго было, пришлось делать с картошкой. Лепила, лепила – измучилась! Не получается, как у соседей. А-а-а, махнула рукой и стала их делать размером в половину своей ладони. Очень быстро управилась. Здесь и наш батя на обед приехал. Я, гордая, довольная, что успела. Поставила варить, а они разбухли! Отец сидит за столом, руки потирает от удовольствия. Поставила перед ним тарелку. Он посмотрел молча на пельмени, потом на меня и тихо говорит:
– Валюша, закрой дверь на крючок.
– Зачем? – не поняв, спросила у него.
– Вдруг, соседи зайдут, – сказал наш батя, заслоняя собой тарелку. – Подумают еще, что вареные пирожки едим. Закрой…
И мать звонко расхохоталась, вспоминая тот случай.
Взглянув на нее, на свои руки, я тоже засмеялся.
За разговорами, не заметили, как прозвенел дверной звонок и наконец-то, появился наш Игорек. Зашел в квартиру. Я, как взглянул на него – да чтобы мне так похудеть! Не человек, а целый шкаф передо мной стоит, да еще ухмыляется. Ух, ты! Худенький, голодный малышок приехал. Два метра ростом, да косая сажень в плечах. Но мать, есть мать. Тут ничего не скажешь. Целует его, обнять старается, но не получается – слишком широк, сынулька.
– Ой, Игоречек, как ты изменился, – начала причитать мать. – Наверное, кушал плохо?
А сама в два раза меньше его. И расспрашивая Игоря на ходу, быстро пошла на стол собирать. Проголодался сыночек. Соскучился по домашней еде. Особенно, по любимым пельмешкам.
А пельмени лежат в большой чашке, паром исходят, от них лаврушечкой пахнет, а сами… Да их не есть нужно, а на выставку отправлять. Первое место бы заняли.
Мать суетится, приглашает сынулю за стол. Игорек удобнее на стуле притерся. Вилку в руки взял и застыл. Глядит на пельмени, будто впервые видит:
– Мам, что это за пельмени вы с Колькой приготовили? – Игорь взглянул удивленно на нее. – Их же сразу штуки по четыре на вилку нужно цеплять! Разве ими наешься?
Ну, сыночек, ну, переросток! Два года назад, да за такие пельмени, он готов был всю квартиру помыть, почистить да белье перегладить. А сейчас? Что, ты? Это уже не пельмени стали для него. Ух, я не удержался от его наглости! Ехидным голоском спрашиваю:
– Игоречек, брат! Может, ты какие-нибудь другие хочешь нам предложить? Особенные, необыкновенные?
– А что, могу, – сказал Игорь, продолжая в руке крутить вилку. – У меня друг в общаге есть, Володька. Вот он привозил из дома пельмени, так пельмени! Не чета этим, – и небрежно ткнул в сторону чашки.
Это уже была наглость с его стороны. Мы весь день с ними провозились, чтобы ему угодить. А он, раз, и обхаял весь наш труд. Уважили, сынульку и брата, называется.
– Что же ты в Володиных нашел такого, чего нашим не хватает, Игорек? – снова ехидно спросил у него.
– Размер, Колька, размер, – Игорь помахал вилкой и опять ткнул в чашку. – Это не пельмени, а пупырышки. А его пельмень, так пельмень. Две штуки сваришь и не можешь доесть. Силы у тебя не хватит, да и места в животе.
– Неужели, Игоречек? – сощурившись, взглянул на брата. – Что-то я раньше за тобой не замечал, чтобы ты языком так чесал. Там, у Володьки, научился, да? Мам, отстань! Сынулька издевается над нами. Понимаешь?
– Серьезно тебе говорю, – пробубнил Игорь, ерзая на табуретке. – Мы, чтобы не готовить, в магазин после работы забегали. Полуфабрикаты купим или две упаковки мантов и идем в общежитие. Этого, нам с Володькой, на ужин хватало и на завтрак, перед работой, оставалось. Поздней осенью, когда холодно стало, Володька засобирался домой. Пообещал мясо привезти и пельмени, какие у них всегда делают. А дело было перед зарплатой. Деньги почти все закончились у нас. На дорогу ему наскребли, он уехал. В выходные дни сижу в комнате. Жду, не дождусь, когда Володька приедет. В общаге почти никого нет – все разъехались. А есть-то, хочется! Два дня диету держал, пока он не вернулся.
Ночью проснулся от шума. Слышу, Володька свои сумки на балкон вытаскивает. Потом спать улегся. Нам-то с утра на работу. Я встал пораньше. Решил Володькины пельмени сварить, но без разрешения в сумку-то лезть неудобно. Пришлось его будить:
– Володь, я воду поставил. Сколько пельменей можно сварить? – тихонечко у него спросил.
– По одному свари. Нам хватит позавтракать.
Я, как услышал его слова, мне так обидно стало! Все поровну делили. Остатки денег ему отдал, сам голодный остался. Он приехал, привез полные сумки и жадничает. Представь – всего по одной штучке. Ну и жадюга! Походил немного по комнате, успокоился и опять к нему:
– Володь, ты спросонья не ошибся, что по одному пельменю? Этого же нам мало будет!
– Ну, тогда свари по два, – заворчал друг, укрываясь одеялом. – Все равно не доедим. Зря только продукты испортим.
Здесь я, вообще, разозлился. Две штуки? В рот бросишь и не заметишь, как они в желудок проскользнут. Ну, и Володя! Ну, и куркуль! Сдернул одеяло с него, и ехидно так, говорю:
– Володенька, раньше мы их упаковками ели и то мало было. Может, ты чего напутал, не выспавшись? Может, не два, а двадцать пельменей?
Он забурчал, что спать-то ему не даю. Заворчал на меня:
– Сказал, что по два. Значит, вари по два. И так лишку будет. Гляди, не доешь, тогда хоть силком в себя заталкивай, чтобы не жадничал, – и отвернулся от меня.
Это я, оказывается, жадный! Обидно мне стало, Колька. Сумку с балкона занес. Расстегнул. А там… Ты не поверишь! – Игорь выставил руку и показал, чуть ли не до локтя. – Ты можешь представить размер такого пельменя? Вот, не можешь. Когда я увидел их, то обомлел от неожиданности. Сую в кастрюлю, а они не лезут. Пришлось их сгибать, чтобы туда затолкать. Сварил, а они еще здоровее стали. Сели за стол. Я кое-как полторы штуки съел, и все, не лезет больше. Володька ругается со мной. Говорит, что предупреждал же варить по одному, а мне все мало. Заставляет доедать. А как? Попробовал, не получается. Все, объелся. У него спрашиваю, мол, почему они такие здоровые? Володька отвечает, что у них в деревне всегда пельмени таким размером делают. Понимаешь, мне так неудобно перед ним стало, если бы ты знал. Но его пельмени я теперь на всю жизнь запомню, – и, ковыряя вилкой в тарелке с нашими пельменями, небрежно добавил, – сравнить с Володькиными пельменями, то наши, как пуговицы от пиджака будут, не больше. Пародия на настоящие пельмени. По-другому, их никак не назовешь, – и небрежно подцепив два или три пельмешка, оглядел их, будто сравнивая с теми, и взглянул на полную чашку, решая, осилит или нет…