Озеро было невыразимо глубоким и невозмутимо спокойным, даже когда ветер, дувший с недалеких гор, неистово рвал синие тучи в небе да пригибал к самой воде ровные верхушки высоких темных сосен, что плотной стеной обступали берег. Лишь редкая рябь скользила по неподвижной поверхности, да и то, казалось бы, подчиняясь какой-то другой, внутренней, силе, нежели воле ветра.
Когда девушке было плохо, она приходила сюда. Здесь всегда было тихо и пустынно. Еще ни разу не встретила она тут ни единой живой души, еще ни разу не видела она чужих следов на песке, только свои. Это место пользовалось у людей дурной славой. Но девушка не боялась бывать здесь. Озеро притягивало ее к себе, манило своей загадочностью и одиночеством. Она любила сидеть не берегу одна, играть с песком, ловить губами горький ветер печали, бездумно плакать и пытаться унять боль обиды в груди…
А потом, глотая слезы, она разговаривала с озером, и, казалось, озеро понимало и сочувствовало ей, успокаивая ласковым плеском вод…
* * *
Одни лишь пустота и одиночество. Глупые люди давно перестали ходить сюда. Они чего-то боятся, смешные. Они всегда боятся неизвестного и непонятного. Странные создания. Только эта девушка почему-то постоянно приходит сюда и приходит, нарушая его покой и уединение. Похоже, она тоже их ищет и не может никак найти. Совсем как он когда-то…
От нее исходит как будто золотое сияние, наполняющее теплом его сердце, застывшее во мраке, как казалось ему, уже навсегда…
Улыбка затронула во тьме уголки его губ…
* * *
Уже выплаканы все слезы, и сохнут мокрые дорожки на щеках. Сердце больше не рвется из груди от бешеного бега. Она летела сюда на последнем дыхании, потому что знала: никто не последует за ней. Это место было только ее.
Ей хотелось побыть одной, подумать, выплакаться, прийти в себя и набраться сил, чтобы снова вернуться к людям. Люди сторонились ее, называли дикой и сумасшедшей. Они не понимали ее, никто никогда не поддерживал ее, всего всегда приходилось добиваться железным упорством, а иногда и просто брать силой. Только младший брат любил и принимал ее такой, какой она была, со всеми ее странностями и недостатками. Он был ее единственным другом…
Уже три года прошло после того несчастного случая. Это была просто страшная случайность… Да, просто случайность, она в этом уверена… но люди негласно обвинили почему-то именно ее. К чужакам всегда относятся враждебно и сваливают всю вину всегда на них, даже если нет никакого повода. …И все-таки нелепо: как она могла убить свое самое родное существо на этой грешной земле?! Какой же это абсурд! Как могли люди так о ней подумать? Да что вообще они о ней знают?! Вот именно: ничего… Люди - милые создания, но порой они способны вообразить самое невероятное и поверить в это. Иначе подобное объяснить нельзя.
Разумеется, ее оправдали в суде, одних намеков и злых взглядов оказалось недостаточно: ведь в тот злополучный день ее даже не было в городе… Лучше б уж она тогда не уезжала, а была рядом с ним, пыталась его спасти… Брат…
Высохшие было глаза вновь наполнились слезами. Она так и не смогла привыкнуть к мысли, что его больше нет. Все время кажется, что вот он сейчас бесшумно подойдет сзади, осторожно погладит по плечу, скажет тихо: "Сестренка…"
А люди еще больше ожесточились против нее. Они не доверяли ей, а может, даже и боялись, не зря же кто-то мельком бросил "Ведьма!" за ее спиной… Но она не могла ответить людям тем же. Несмотря на свою жгучую обиду, она в глубине души любила людей. Она любила свет, она любила Жизнь. Она любила детей, которые были светом этой Жизни. Она всегда с улыбкой следила издалека за их беспечными играми, с наслаждением слушала их звонкий смех… А потом сердитые, вечно занятые чем угодно, только не своими детьми, матери замечали ее черную фигуру и торопливо уводили малышей подальше, будто она могла сделать малышам что-то плохое. Ее ранило подобное отношение, но эти люди были неотъемлемой частью Жизни, а потому тоже были по-своему прекрасны, и она не могла не любить их.
Да, она любила Жизнь. Она умела наслаждаться каждым прожитым мгновением, радоваться воздуху, которым дышала, солнцу и луне, для которых танцевала, когда никто ее не видел, земле, по которой ходила…
Но иногда она срывалась, и тогда ей казалось, что она ненавидит весь мир. Она бежала к озеру, плакала и пыталась успокоиться. В такие моменты она чувствовала себя лишней и не нужной никому. Возможно, это действительно было так. В другое время она старалась об этом не думать вовсе, но порой от этих мыслей было никак не скрыться. Вот и сейчас ей хотелось незаметно исчезнуть из этого мира, подобно тому розовому облачку раствориться в предзакатнем небе.
Она и не заметила, как над землей сгустились сумерки. Где-то наверху, в небе, уже засверкала первая, самая яркая, звезда. Она никогда раньше не бывала на озере вечером. Было тихо. Стояло молчание, которое всегда так привлекало ее. Вечером оно ощущалось еще сильнее. Ветра не было, что казалось даже странным. Не шевелилась ни одна ветка. Вода приобрела невообразимой глубины синеву, став почти черной в середине.
Ветра не было, но вода внезапно начала волноваться. По озеру пошли круговые волны. Они двигались каким-то непонятным образом: не от центра к берегам, как положено, а наоборот, от берегов к центру. В центре они поднимались фонтаном к небу, образуя высокого мужчину в синем, как и сама вода, плаще. Впрочем, плащ и был этой водой, что, струясь и журча, обтягивала плечи будто тонкой шелковистой тканью. Роскошный водопад черных волос покрывал спину, на бледном, почти белом, лице неистово сверкали два аметиста черными крыльями тонких бровей.
Она испуганно вскочила с колен. Эти глаза… они манили за собой, звали и звали… Невозможно было отвести взгляд, сопротивляться их притяжению… В них были покой и мудрая сила. То, что она так давно искала… Он улыбнулся и сделал шаг вперед, протягивая изящную руку с длинными тонкими пальцами. Она медленно двинулась ему навстречу. С каждым шагом весь мир беззвучно рушился в бездну, а может, она просто не слышала. Ей было все равно. Большая часть ее души будто захлебнулась в бурном потоке его глаз, остались только звонкие удары крови в опустевшей вдруг голове. Краем сознания она заметила, что его ноги не тонули, ступая по воде, как по земле, но даже не смогла удивиться. Ее лишь, будто издалека, поразил холод его ладони, заставивший ее вздрогнуть.
* * *
- Покинуть этот мир? А почему бы и нет? Может, я действительно нужна не здесь?
- Сегодня день твоих желаний, моя принцесса. Пойдем, я покажу тебе твой новый дом, наш дом… У нас теперь много времени, своя маленькая бесконечность…
* * *
Наверное, все это придумки и глупые суеверия для доверчивых туристов, чтобы привлечь их внимание: надо же местным жителям как-то зарабатывать деньги на прожитье?
По вечерам, если погода хорошая, сказитель городка приходит на главную площадь, и вокруг него всегда собирается группа туристов и просто любопытствующих. Каждому интересно послушать истории сказителя-старика. Иногда, если его очень попросить и осторожно, чтобы он не заметил, потому что все старики-сказители очень горды, несмотря на бедность, положить ему в карман монету - другую, он рассказывает прекрасную легенду о девушке, которую полюбил сам Хозяин Озера.
Говорят, что и вправду жила когда-то такая девушка, которая любила ходить к запретному озеру и которая потом там пропала. А еще шепотом поговаривают, что если прийти к озеру вечером, когда на землю опустятся сумерки, то можно увидеть стоящих на поверхности озера черноволосого мужчину и юную девушку в тонущем под водой длинном платье бирюзового цвета. Они, как статуи, неподвижно стоят на воде, держась за руки и неотрывно глядя друг другу в глаза. На рассвете же они вновь растворяются в водах озера.
Глупости все это. Достоверно известно, что ни одна из экспедиций, посланных на это озеро, не вернулась. Опасное это место: ядовитые пары убивают всякого, кто подойдет ближе, чем на сто метров. Потому, видимо, местные жители и прокляли его…
* * *
Боги, как же здесь темно! Даже намека на солнечный лучик не пробивается сквозь гигантскую толщу воды. Здесь царит один лишь холод. Бескрайний холод и пустота… А еще Он… и его дьявольский смех… И больше ничего. Никаких чувств: ни тепла, ни любви. Бездонная глубина, в которую, кажется, бесконечно падаешь и падаешь, и это падение не закончится никогда… Хочу домой, хочу к людям, таким родным теперь и близким, но отсюда не выплыть, потому что это билет в один конец… Холод, холод, а внизу еще больший лед. Страшная жуть по дневному свету, ужас от ощущения своей чужеродности в этом мире. И не вернуться назад, не вернуться… Четкое, и оттого еще более горькое, понимание, что именно тот и только тот мир, который она так опрометчиво покинула, был ее настоящим подлинным миром. Но выбор сделан, и изменить ничего нельзя.
Неуловимо ползет время, которого здесь нет. Снова слышу Его страшный смех: снова он идет. С тоской смотрю туда, где должно быть небо, разглядываю невидимые решетки… Как же я могла так ошибиться, как же я могла так обмануться, как?
* * *
Люди любят придумывать красивые сказки.