В Нидерландском Адмиралтействе. Крюйс. Глава 9

Валерий Таиров
ГЛАВА 9 "В НИДЕРЛАНДСКОМ АДМИРАЛТЕЙСТВЕ. 1696 г." из книги В. Таирова "Крюйс" (Главы 1 - 8 - см. на авторской странице "Валерий Таиров")
**************************************************************
 Сорокаоднолетний Корнелиус Крюйс в 1696 году принимает решение перейти на службу обер-экипажмейстером в Нидерландском Адмиралтействе. Не одна причина, очевидно, побудила его к такому решению, но главной могло быть желание не отрываться надолго от дома, где подрастали четырнадцатилетняя дочь Жаннетье–Юханна, шестилетний младший сын Рудольф и восьмилетний старший сын Ян. Конечно, сказалось и некоторое снижение объёма морских перевозок, сокращение количества судов, кораблей, плавающего состава, что в свою очередь было связано с близившимся завершением войны между голландцами и французами. Мир, заключённый в 1697 году, на некоторое время привёл к сокращению и военно-морского флота Нидерландов и к безработице среди лиц, его обслуживающих на берегу. Крюйсу поручили отвечать за снаряжение и надзор над нидерландскими военными кораблями. Новая работа на суше оказалась не проще, чем в море служба капитаном. В Адмиралтействе ему приходилось взаимодействовать с огромным количеством капитанов, моряков, грузчиков, поставщиков продовольствия, оружия, боеприпасов, такелажа и парусов, одежды и материалов… Такое сложное дело, как снаряжение кораблей, было знакомо ему и раньше, когда приходилось снаряжать и подготавливать к выходу своё судно. А теперь надо было заботиться о десятках и сотнях судов и кораблей. При этом не могло не возникать мелких стычек и серьёзных конфликтов. Бывали случаи, когда вопросы поставки продуктов, или оплаты за ремонтные работы перерастали чуть ли не в драки. Всё это не могло не сказаться и на характере Крюйса, вспыльчивого и прямодушного, никогда не скрывающего то, что он думает о говорящем с ним человеке. Проблемы возникали у Крюйса по многим вопросам снабжения и ремонта кораблей.
 Но для Корнелиуса был и ряд преимуществ в постоянном нахождении на суше в городе. Помимо того, что каждый день он заканчивал в кругу семьи вместе с Катариной, он часто встречался со многими друзьями и знакомыми, в том числе и с Николасом Витсеном, амстердамским бургомистром, который продолжал семейные традиции купеческой семьи, отдающей предпочтение торговле с Россией.
 Вскоре до Амстердама от голландских мастеров, работающих в России, стали доходить известия, о том, что русские неудачно штурмовали турецкую крепость Азов, а царь Пётр уже строит новые суда и корабли для своего флота в городе Воронеже. Предсказания Витсена начинали сбываться.
 
В августе 1697 года в Амстердам через Тверь, Псков, Ригу, Митаву и Кенигсберг прибыло Великое посольство России. Царь Пётр Первый хотел добиться поддержки христианских государств в борьбе против турок и войти в антитурецкий союз – для прокладывания Россией дороги к Чёрному морю. В качестве великих и полномочных послов были назначены: наместник Сибирский Фёдор Алексеевич Головин, наместник Новгородский генерал-адмирал Франц Яковлевич Лефорт и думный дьяк Прокофий Возницын. К посольству прикомандировали двадцать дворян и волонтёров, три десятка из которых были бомбардиры Преображенского полка, в том числе царь Пётр Первый, значившийся в составе посольства под фамилией Михайлов Пётр. Конечно, Пётр оставлял за собой полную власть и право принимать все основные решения.

 На завершающей части пути посольства Пётр отделился от остальной группы и до голландского города Саардама добирался на лодке по реке Рейн. В Саардаме Пётра встречал ранее работавший в России кузнец Киста, у него Пётр Михайлов поселился в доме, а затем устроился работать плотником на частной верфи Листа Рогге. Но не успел Пётр проработать и неделю, как «тайна» и настоящая фамилия Петра Михайлова стали известны всем местным жителям и рабочим верфи. Пётр послал своего волонтёра к бургомистру Витсену с просьбой продолжить обучение корабельному ремеслу в Амстердаме, так как любопытство саардамцев отнимало у него много времени и просто мешало освоить специальность. Впрочем, пребывание у Киста и на саардамской верфи позволили молодому царю определить, кого из голландских моряков можно было бы пригласить на работу по созданию флота в Россию. И Кист, и Роге, и многие корабельные мастера называли голландского вице-адмирала Гилля Схея, капитана Вейбранта Шельтинга, третьего экипажмейстера Амстердамского адмиралтейства Корнелиуса Крюйса, а ещё Питера Бредаля, Яна Бларуя, Питера Беземакера.

 Витсен пригласил Петра Михайлова приехать в Амстердам и работать в качестве плотника вместе с группой русских волонтёров на верфи Ост-Индской компании – построить от начала до конца тридцатитрёхметровый фрегат «Апостолы Пётр и Павел». Въезд Великого посольства в Амстердам проходил достаточно торжественно. Девятого сентября Пётр под руководством корабельного мастера Герита Клас Поля заложил фрегат. Вечером того же дня Пётр написал об этом митрополиту: «…исполняя слово Божие, сказанное Адаму, трудимся в поте лица своего; делаем это не из нужды, а для того, чтобы изучить морское дело, чтобы по возвращении оставаться победителями над врагами имени Господня и освободить христиан из-под ига нечестивого, чего я до последнего дыхания своего не перестану желать».

 Корнелиус Крюйс шёл по верфи Ост-Индской компании в сопровождении нескольких мастеров, моряков, писарей, торговцев, чиновников, рабочих, решая попутно вопросы снабжения и верфи, и кораблей, закупку смолы, выплату жалованья мастерам, составления графика постройки, сроки спуска кораблей и ещё сотни возникающих крупных и мелких вопросов. Вся эта шумящая толпа медленно перемещалась от одного стапеля к другому, ругаясь и толкаясь. Обер-экипажмейстеру Адмиралтейства надо было постоянно знать, какие корабли и когда будут готовы к спуску, что ещё будут строить здесь, какие материалы надо заказать, кокой ремонт произвести.

 Возле недавно заложенного корабля Крюйс заметил выделяющегося необычайно высоким ростом плотника, обрабатывающего длинную рею. Корнелиус остановился полюбоваться ловкими движениями этого человека, одетого в красную байковую куртку местного покроя, холстяные шаровары и с топором в сильных руках. Человек продолжал работать, не замечая наблюдающих за ним людей. Закончив махать топором, он замерил длину и толщину обструганной реи, а затем вытер пот со лба, улыбнулся наблюдающим за ним мастерам, уселся на лежащий рядом штабель брёвен и закурил трубку. Довольно выпустив дым, плотник сказал что-то подошедшим к нему людям на неизвестном Крюйсу языке. По тому, как уважительно к нему обращались другие рабочие верфи, Корнелиус понял, что тут не всё просто, и стал выяснять у мастера Класс Поля:
 - Кто этот человек с топором и трубкой?
 Класс Поль ответил с загадочной улыбкой, ещё больше заинтриговавшей Корнелиуса:
 - Это плотник Михайлов Пётр. Он приехал с другими русскими в Амстердам из России обучаться кораблестроению. Они строят фрегат.
 - Я бы хотел спросить у него, много ли строят кораблей в России, как хорошо их снабжают?

 Герит Класс Поль подозвал одного из стоявших в толпе русских - человека в холщёвой рубахе с закатанным рукавами - и вместе с Крюйсом подошёл к Петру Михайлову, который продолжал сидеть с трубкой в руке..
 - Этот русский Иван Кропоткин хорошо знает голландский, да и сам Пётр Михайлов не мало понимает, - сообщил Поль Крюйсу и, обращаясь уже прямо к Петру, продолжал, - Наш представитель Амстердамского Адмиралтейства, Корнелиус Крюйс, хочет узнать у Петра Михайлова, много ли судов строят в России?

 Пётр прекратил курить и встал, оказавшись на полголовы выше Крюйса. Глаза Михайлова, казалось, впились в Корнелиуса. Слегка пошевелив усами и сжав руки, он медленно заговорил:
 - Мало! Мало нам кораблей для викторий будущих в стране российской. Много надо кораблей, парусных полотен, канатов, корабельных припасов, но - ещё больше людей служивых, матросов и капитанов, кои могли бы корабли по морю водить умело. И нужны мастера по черчению планов для постройки судов и корабельной архитектуры. И свои мастера для своих кумпанств российских требуются… Вот мы тут топорами и машем. Учимся!
 - Слышал я от бургомистра Витсена, что царь Пётр решил большой флот создать, и ему нужны люди, которые знали бы, как таким флотом управлять, как его снабжать запасами и оружием и как моряков готовить?
 Пётр Михайлов рассмеялся громко и заметил:
 - То царское дело – решать, что морским судам и флоту быть! И Думе Боярской! А Пётр Михайлов своё дело должен знать, господин Крюйс! Но знамо дело – нужны, думаю, очень царю адмиралы пристойные и опытные.

 Крюйс полюбовался ещё немного работой строителей фрегата и двинулся в дальний угол верфи к следующему стапелю, где возвышался уже почти готовый корпус, готовый к спуску. Мастер Поль остался возле работавшего Петра Михайлова. Когда Крюйс отошёл на большое расстояние, Пётр тихо спросил Поля:
 - А этот Крюйс, хорошо ли дело морское знает?
 - Думаю, лучше него мало кто в Амстердаме в морских делах сведущ! Он знает, как любой корабль снабдить – торговый или военный. Знает, и у кого купить корабельные вещи и оборудование. И какими продуктами снабжать, и как людей готовить и обучать, и картографию, и парусное дело!
 - Нужду в таких людях имеем. А в морях был много ли?
 - Был он в переделках самых разных и видел чего много: и разбойников морских, и каперов. Хотя и сам славно «каперил» и призы много раз брал!

 Пётр задумался, потом вернулся к работе. Под руками русских мастеров быстро вырастала внутренность фрегата – деревянная начинка, обеспечивающая прочность корпуса.

 16 ноября 1697 года фрегат «Апостолы Пётр и Павел» был торжественно спущен на воду. Класс Поль вручил Петру, который участвовал на всех этапах строительства, аттестат о знании корабельной архитектуры:
 «Я, нижеподписавшийся, Герит Клас Поль, корабельный мастер при Амстердамской камере привилегированной Ост-Индской компании, свидетельствую и удостоверяю по истине, что Пётр Михайлов (находящийся в свите Великого московского посольства, в числе тех, которые здесь в Амстердаме на Ост-Индской корабельной верфи, с 30 августа 1697 года и по нижесказанное число, жили и под нашим руководством плотничали), во всё время благородного здесь пребывания своего был прилежным и разумным плотником, также в связывании, заколачивании, сплачивании, поднимании, прилаживании, натягивании, плетении, конопачении, стругании, буравливании, распиловании,мощении и смолении поступал как доброму и искусному плотнику надлежит и помогал нам в строении фрегата «Пётр и Павел», от первой закладки его, длиною во 100 футов (от форштевня до ахтерштевня), почти до его окончания и не только что под моим надзором корабельную архитектуру и черчение планов его благородие изучил основательно, но и уразумел эти предметы в такой степени, сколько мы сами их разумеем. Для подлинного удостоверения я подписал сие моею собственной рукою.
 Дано в Амстердаме, в нашем постоянном местопребывании на Ост-Индской верфи, 15 января в лето Господне 1698 г.
 Герит Класс Поль, корабельный мастер привилегированной Ост-Индской компании в Амстердаме»

 Пётр выехал в Гаагу, чтобы там обратиться к голландцам с просьбой предоставить опытных капитанов, оружие и припасы, обещая заплатить позже. Но голландцы лишь разрешили Великому посольству нанимать необходимых людей и покупать всё у купцов. Пётр понял, что англичане превосходят голландцев в теории кораблестроения, и с группой волонтёров прибыл в Лондон, где поселился вблизи королевской верфи и познакомился с опытным моряком адмиралом лордом Кармартеном. Тут же Пётр решил проблему оплаты расходов посольства и закупок для флота. Кармартен выплатил сумму в 20000 фунтов стерлингов за год вперёд за разрешение ввезти в Россию три тысячи бочек табаку и отмену запретов на курение в России.

 В конце января 1698 года, находясь в Англии, Пётр получил послание от одного из Великих Послов Фёдора Алексеевича Головина:
 «…О некоторых, государь, надлежащих делах писал я наперёд сего, прикажи, государь, дать мне отповедь, а наипаче о капитане Креусе, потому, государь, что зело человек истинно добр. Жаль такова пропустить. Хотя что бы и лишне дать, мочно инде наградить; и о том, государь, как воля твоя будет. А без такова, государь, человека трудно нам во флоте управлятца будет… Токмо б получить нам вексели о денгах с Москвы в скором, государь, времени с пятьдесят тысечь ефимков надобно за покупку ружья, за литьё пушек, на заплату за парусное полотно и за иные корабельные вещи, к тому ж на первую лачю начальным, и мастеровым, и матрозам. А придоговорех, государь, поставил я с ними, что почать им первые кормовые денги, а не установленное жалованье, марта с 1-го числа по новому календарю, а без того, государь, ни по какому образу идти не хотели и просили целого жалованья. Толко уже в том зело помочьствовал мне капитан Креус. И истинно, государь, тебе доношу, естьли бы не ево вспоможение, с превеликим бы трудом нам сие исправлять во многом времени невозможно…» (Текст воспроиз. без изменений, также и далее. Прим.авт.)

 В январе Крюйс, уже давно узнавший у бургомистра Витсена, кто такой Пётр Михайлов, был приглашён к Головину на обед в качестве почётного гостя, и вскоре начал помогать Головину в наборе моряков в российский флот и в закупках необходимого для флота оружия. В короткое время, благодаря широкому кругу знакомств и энергичным действиям, Крюйсу удалось набрать в Голландии очень много специалистов, матросов и морских офицеров для службы в российском флоте. Но сам Корнелиус долго колебался, отправляться ли на службу русскому царю.

 В феврале Головин после сообщения о закупках оружия и приёме моряков напомнил Петру о Крюйсе. А в марте посол писал Петру, что Крюйс склонен к службе, но настаивает на чине старшего вице-адмирала. Головин обещал ему жалованье 1800 рублей и писал царю, что Крюйс «зело искусен и трудами нескучен человек», прося посодействовать, чтобы голландское Адмиралтейство его отпустило.

 Пётр, учтя ещё и рекомендацию на него голландского вице-адмирала Гилля Схея, обратился в Адмиралтейство и получил согласие. А Крюйс получил от Адмиралтейства заверения, что если он захочет вернуться в Голландию по истечении трёх- четырёх-летнего срока контракта с русскими, то сохранит в Амстердаме своё старое место. Контракт, который подписал Крюйс, обеспечивал ему аванс в размере полугодового жалованья, возможность получения дополнительных доходов, а также двух денщиков.* В дополнение к этому российская сторона обязывалась выкупить Крюйса, если его захватят в плен.
 Вице-адмиралу российского флота Корнелиусу Крюйсу был придан и личный переводчик Иван Кропоткин, который должен был повсюду сопровождать норвежца. Позже у него появился и секретарь, а затем и другая прислуга.
 Крюйс зафрахтовал суда для доставки набранных им людей и летом 1698 года в Нарву из Голландии прибыли более полутора сотен капитанов, боцманов, матросов, мастеров, а в Архангельск – более 500.

* - из документов известно, что жалованье Крюйса (в 1706 году) составляло 4000 рублей (4000 ефимков отдавали ежегодно его поверенному в Амстердаме , 1200 рублей ему лично – при курсе ефимок -70 копеек), сверх того положено было ему 36 четвертей муки да 72 рубля на содержание денщиков, от всех «призов» назначалось по три процента с оценки. Сумма со взятых «призов» с чужих купеческих судов достигала нескольких сотен и даже тысяч рублей в разные годы.

 
(продолжение книги "Крюйс" см. на авторской стр. "Валерий Таиров")

http://www.proza.ru/2006/12/22-277