Уже за полкилометра пахло свинарником. Мы шли по густой, свежей и ещё бледной в своей зелени траве и готовились к бою. Подойдя к вымазанной засохшей грязью загороде, за которой в густой чёрной жиже валялись и похрюкивали огромные грязно-розовые свиньи, мы остановились словно у границы. Свистнули сторожа. Вообще, всё это мероприятие представлялось возможным только благодаря тому, что сторож дядя Гриша был отьявленным рас****яем и пьяницей. Мы принесли ему бутылку "перцовки". - А, пацаньё! - хрипло и как бы весело воскликнул он, выходя из чёрного провала свинарника, - ну, ну, вижу... индейцы, ****ь. На дяде Грише были вытянутые чёрные спортивки, резиновые чоботы и какой-то непонятнаый китель накинутый на голое немощное тело. Дядя Гриша как всегда "смолил" "Беломор". Махнув жилистой рукой с папиросой, он направился обратно в свинарник. Недолго думая, мы, четверо, перелезли через заходившую ходуном грязную доску и быстро его догнали. Охота на крыс. В свинарнике вольготно жили огромные, наглые крысы. Завернув в свой угол и упав на сложенные в ложе старые фуфайки, дядя Федя достал недопитую бутылку, глотнул из горла и завалился спать дальше, предоставив нам полную свободу действия. Мои приятели нервно крутили в руках древка своих оружий. У меня было самое лучшее "копьё" - древко из высохшего до кости стебля вереска, а наконечник - зазубренно выточен из куска тонкой рессоры. В середине древко было обмотано чёрной матерчатой изолентой, в которую впитывался пот. Оно жёстко сросталось с рукой, не скользило, как у других пацанов. Было нам, помнится, лет по девять. Может, от того, что моё оружие было лучше, я шагнул в полумрак свинарника первым. Свиньи не ушедшие гулять или уже вернувшиеся, тихо похрюкивали и всё так же валялись в загонах по сторонам прохода. Иногда где-либо возникал возмущённый "хрюк", впрочем, это было обусловленно не злым умыслом, а случайностью - одна свинья в полутьме наступала на другую или же неловко ложилась. Пацаны шли следом и высматривали крыс. Но вот, когда глаза привыкли к темноте, нам явились крысы - они сновали вытянутыми тенями вдоль стен, перегибались в деревянные кормушки, пересекали проход. Ребята насторожились. - Да что вы, - сказал я, хотя и тоже напрягся, - это крысы, блин. Вы чё сюда пришли? Далее было так - мы зашли в одну особенно большую пустую "вольеру". Крысы взглянули на нас и снова вернулись к еде. - Ну, давай - стали ребята подталкивать друг друга. Миха подошёл к кормушке и с силой воткнул в одну из крыс своё копьё, то есть - вилку на палке. Крыса панически запищала и сорвалась с вилки, но далеко не убежала - её метко добил Илья. Остальные крысы отпрянули, но не убежали - они поблёскивали своими глазками по углам и некоторые скалились. Мы встали спинами друг к другу. И тут началось. Крысы нападали. Они подпрыгивали на добрых полметра вверх. Мы кололи их, топтали кроссовками, подпрыгивали, стряхивали с брючин. Вы не представляете, как они могут быть злы. Через минуту в вольере лежало несколько десятков заколотых и растоптанных тварей. Между тем и в свинарнике начало твориться неладное. Вырвавшись в проход, отопнув в стенку противоположного вольера трёх больших, словно маленькие кошки, крыс, мы увидели копошащуюся на нашем пути массу. Нам отрезали выход. В свинарнике звучал писк ненависти и кровной мести. Свиньи тоже всполошились. Вдруг из серой массы выделилось... чудовище. Крыса, величиной с большого кота... величиной с болонку. Видимо, это был крысиный царь этого свинарника. Привстав на задние лапы, крыса вытянула вперёд голову и ощерила чёткие длинные резцы. Мы подошли ближе. Передняя крыса метнулась к нам и впилась зубами в кроссовок Илье. От неожиданности он остолбенел. В тот же миг, растянутый и тяжёлый, я вонзил лезвие в серую дрожащую спину. Раздался визг чуть ли не свинский. в самом деле, издалека их можно было бы перепутать. Огромная крыса забилась, но зазубренное лезвие не отпустило её. Так, волоча крысиного великана на копье сзади, по полу, я и выбежал из свинарника вместе с ребятами. Удивительно, но перегородившие дорогу крысы отхлынули в разные стороны. Оказавшись во дворе, мы увидели там побледневшего дядю Гришку. - Да вы что... - забубнил он, - я же... это же что было, ёб твою мать. - Война, - вяло пошутил Илья, разглядывая прорванный сочащийся кровтью кроссовок. А дядя Гриша таращил глаза на "крысиного воеводу". - Ёёё... я тут такой х... ещё не видел. До сих пор ещё подвижная крыса была прижата воткнутым в землю копьём. Её лапы были раскинуты как когтистые ручки, из-под брюха вяло сочилась кровь, а глаза свирепо смотрели вперёд, на вставшего от переполоха на свои окорока, хряка.
Позже, возвращаясь домой через луг, мы обнаружили многочисленные царапины и укусы на голенях. Никто ничем не заболел, но на свиноферму мы больше не ходили. А дядя Гриша сколотил себе рядом с ней будку из горбыля и с тех пор пьянствовал исключительно там. Мы ответили перед крысами за вторжение. Не верьте никому, кто говорит, о том, что можно и должно убивать кого либо - пьяниц, например, наркоманов. Те провокаторы, я хорошо представляю их, я понимаю бравурные настроения и любопытство о смерти. Разница в том, что мы были глупы и смелы, а они есть - умны и трусливы. Ничто не бывает просто так. Никогда убийство не легко. Особенно - массовое. Даже крыс.