Житие пророка
Хаханьева
(в кратком изложении)
Необходимое разъяснение для
любопытствующего читателя
В независимом издательстве «Три Ко» в серии «Никому на фиг не нужные загадки эпохи» выходит пятитомная монография, посвящённая подвижнической деятельности мало кому известного пророка Анаксимандра Хаханьева. Автор монографии – всем нам уже порядком поднадоевший своими дурацкими ковыряниями в дебрях истории, журналист и учёный-примитивист У.Попендяев. В очередной раз этот плодовитый автор предоставляет нам уникальную возможность проследить за детскими, отроческими и последними годами жизни нашего замечательного современника, судьба которого может послужить ярким примером для будущих поколений алкоголиков и дегенератов
Первые два тома монографии вы можете приобрести уже сейчас в наших спецмагазинах, а остальные три ещё находятся в авторском портфеле. Сам автор с портфелем вынужден скрываться в небольшом провинциальном городке Мумуеве, в доме №3 по улице Цыбулевича, квартира 16, 1-й подъезд, 5-й этаж налево, звонить три коротких, два длинных. Пароль: «Открывай, дубина, бабушка пришла, оладушков принесла!»
Ну а пока журналист У.Попендяев скрывается и дописывает монографию, мы познакомим вас с её кратким содержанием. Надеемся, книга вас заинтересует.
Н а ч а л о
Хаханьев всегда считал себя работягой. На самом деле так оно и было, хотя родился он в семье матёрых интеллигентов.
-Идиотом вырастет, - часто говаривал папаша, наблюдая, с каким нескрываемым наслаждением его малыш лупит игрушечным пластмассовым молоточком себе по лбу.
-В семье не без урода, - вздыхала мамаша и добавляла, - ты бы забрал у него инструмент, а то он себе сотрясение мозгов сделает.
-Да некогда мне, - отмахивался папаша. – Через два дня доклад нужно читать о влиянии японской поэзии на индивидуализацию актуализированных суггестивно-импрессионистических категорий отглагольного артикля, помещённого в русскую арготическую среду, а текст ещё не отредактирован. Ты уж, дорогая, как-нибудь сама займись этим злободневным вопросом. Недосуг мне.
-Ах, - вздыхала мамаша, - а у нас завтра семинар, посвящённый 8-й годовщине освобождения Сьерра-Леоне от захватчиков племени тутси.
Потом папаша и мамаша одновременно тяжко вздыхали и с головой уходили в изучение животрепещущих вопросов современности. А поскольку ребёнок не понимал своим недоразвитым организмом веяний времени, то и рос он абсолютно индифферентным беспризорным оболтусом при живых, нормально развитых родителях, заурядного интеллигентского пошиба.
Из детсадовской жизни малышу Хаханьеву больше всего запомнилась девочка по имени Нинка. Ну ещё бы не запомниться, ведь эта девочка вымахает со временем в большую бабищу и сыграет не последнюю роль в становлении Хаханьева, как пророка.
Однажды после сладкого послеобеденного сна маленький Анаксимандр захотел по большой нужде и отправился в уборную, где стояли чистенькие детские эмалированные горшки. Но пустых красивых горшков было так много, что малыш растерялся и выбрал полный. К сожалению, на нём уже сидела девочка Нинка, которая на поползновения Хаханьева прореагировала своеобразно: горшок-то она отдала, но надела его при этом Хаханьеву на голову вместе с содержимым. Ребятишкам Нинкина затея очень понравилась, и…
Брезгливая и недовольная нянечка долго потом драила орущего во всю глотку ещё никому неизвестного пророка, называя его «маленьким говнёнком». А чтобы он прекратил орать, нянечка била его по голове куском дустового мыла, потому что хозяйственное она втайне от воспитательницы перетаскала домой. Воспитательница, в свою очередь, втайне от нянечки (по крайней мере, она так думала), перетаскала домой всё детское мыло. И муж за это называл её рачительной хозяйкой и очень хвалил, в отличие от нянечки, которая сейчас ругала воспитательницу самыми распоследними междометиями. Но нянечка обычно ругала всех и всегда, особенно детей. Их она почти ненавидела. И дети отвечали ей взаимностью.
Наконец нянечка, поняв, что не в силах переорать Хаханьева, заткнула ему рот вафельным полотенцем. Это можно было сделать и махровым, но махровые полотенца перетаскала домой заведующая, естественно, втайне от воспитательницы и нянечки. Приходилось довольствоваться полумерами, но и они помогли. Хаханьев замолчал, а нянечка довела процедуру до завершения. Затем, когда «говнёнок» уже понемногу начал синеть, багровая от усердия и злобы нянечка, вынула из него вафельный кляп и в знак окончания работы, стукнула его куском дустового мыла по башке.
В школе Хаханьева тоже лупили все, кому не лень. Кроме сторожа дяди Пети, который был инвалидом. У него не было обеих рук, поэтому он жалел Анаксимандра, как своего единокровного брата и часто ногами давал ему беззлобные пинки под зад.
Учительница математики по кличке Мегера, имея большой опыт с трудными детьми, взялась сделать из Хаханьева, если не человека, то по крайней мере, вундеркинда в математической области. Для этого она воспользовалась своей старой, проверенной на многих учениках, методой, за которую, собственно говоря, и получила звание «Заслуженного педагога». Ученики, прошедшие школу Мегеры, становились потом знаменитыми математиками и до конца жизни лечили стойкий энурез.
В случае с Хаханьевым заслуженному педагогу не повезло. У того оказался крепкий мочевой пузырь, и своими безумными воплями Мегера только наорала себе грыжу.
Выписавшись из больницы, она ввела в методу новый элемент. Принесла из дому 800-страничный справочник по тригонометрии и с его помощью пыталась вдолбить в голову Анаксимандра хотя бы азы математической науки. Но он был последователен в своём невежестве и стойко держался раз и навсегда выбранного пути. В итоге, справочник истрепался настолько, что его можно было смело применять в качестве туалетной бумаги, и однажды он совсем развалился. Мегеру же, попытавшуюся дать Хаханьеву по башке голыми руками, увезли с переломами в травматологию.
От частого битья череп Хаханьева деформировался: лоб приплюснулся, прикрыв собой маленькие бычьи глазки, а нижняя челюсть сильно подалась вперёд. Одноклассники стали называть его Неандертальцем. Тем не менее, свои законные десять классов он закончил. Ему выдали свидетельство всего с одной тройкой – по физкультуре. Остальные оценки были двойками и единицами. Случилось это знаменательное для Хаханьева событие, когда ему, извините, стукнуло 23. Педагогам элементарно надоело расшатывать свою и без того неустойчивую психику о дремучую твердолобость вундеркинда наоборот. Да и Мегера вот-вот должна была выйти из психиатрической лечебницы. Таким образом, коллеги решили сделать ей приятный сюрприз и дали Анаксиманру Хаханьеву путёвку в жизнь, которой он сразу же воспользовался и пошёл работать грузчиком в мебельный магазин. И тут вскоре интеллигентская жилка проснулась и запульсировала в Анаксимандре с неистовой силой.
С е р е д и н а
Дело в том, что с Хаханьевым работал один спившийся набожный мужичок, который всюду таскал за собой Библию. И вот как-то раз, после обильного перерыва на обед, Анаксимандру приспичило в туалет, а бумаги под рукой не оказалось. Тогда он выхватил у мужичка Святое писание и скрылся за дверью с двумя нулями.
Вышел он через продолжительное время. На лице его блуждала загадочная полуулыбка-полугримаса, бычьи глазки тупо светились из-под нависшего лба, выражая некое мистическое со-стояние души. Хаханьев поднял с пола, бившегося в проклятиях мужичка, щелкнул его слегка по лбу пальцем, похожим на сардельку, и мужичок затих. А Хаханьев умоляющим тоном произнёс:
-Кузьмич, дай почитать, а?..
Кузьмич, конечно, сильно удивился и возрадовался новообращению коллеги, однако, посоветовал вначале надеть штаны. А потом подарил ему Библию в вечное пользование.
Сделавший первые шаги на нелёгкой стезе пророка, Хаханьев одолел Святое писание за полгода. Правда, для этого ему пришлось заново изучить алфавит. Несомненно, это был подвиг.
С тех пор Анаксимандр Хаханьев открыл для себя радость чтения. Свою получку он стал делить на две части: одну – на выпивку, другую – на книги. Он даже забросил свою любимую женщину, бомжиху Нинку, за что она сильно обиделась на него и временно ушла к другому любовнику. Да, да, это была та самая девочка Нинка, а теперь – бабища, знакомство с которой у Хаханьева произошло ещё в розовую детсадовскую эпоху.
Но, удивительное дело, если нормальный человек от прочитанного хоть немного, но умнеет, то у Хаханьева же происходило всё наоборот – он тупел по мере прочтения очередной книги. Возможно, сказывалось то, что неокрепшему, непривычному к таким мощным интеллектуальным атакам, мозгу работяги было дико творчество великих мыслителей, типа Спинозы, Гегеля, Канта, Ницше, Фрейда и многих-многих других. Ему бы начать с детских сказок, со стихотворений Михалкова и Барто, но он сразу замахнулся на Коран, Талмуд, Бхагаватгиту, на религиозную философию племени маори, на эзотерические знания индейцев Северной Америки, на негритянские культы вуду и шаманизм аборигенов Чукотки, на… Впрочем, мозг Хаханьева пытался как-то сопротивляться, сигнализировал, что его тошнит от подобной духовной пищи, но неискушённый хозяин принимал эти взбрыки за синдромы похмелья.
Натрамбованная в мозг, как в силосную яму, информация, начала выпирать из-под черепной коробки, и Хаханьеву уже не хватало общения с примитивным Кузьмичём и тупыми товарищами по работе. Он неоднократно пытался добиться общения с директором магазина, но добился только своего безоговорочного увольнения. Обозвав уважаемого человека дегенератом, Хаханьев хлопнул дверью и ушёл.
-Не понимают, - горько сетовал он вслух, отпугивая прохожих, - но я им всем покажу! Я им за-дам перцу! Они мне ещё памятники ставить будут! Они меня в мавзолей положат! Они!..
И тут он понял, что должен, нет, просто обязан, нести своё учение в массы. Такова его миссия на этой земле. Великая будущность начала приобретать черты вполне осязаемой реальности.
По дороге домой Хаханьев зашёл в букинистический магазин и стащил там вот уже лет пять пылившуюся по причине невостребованности книженцию «Протоколы общества жидо-масонов». Он давно положил глаз на неё, но всё как-то не выпадало случая. Тем более, что в книжном магазине Хаханьева знали, как человека подозрительного, но с незапятнанной репутацией. Пришлось немного запятнаться.
Нужно отметить, что все выше и нижеперечисленные события происходили весной, после Пас-хи, и наверняка, было в том нечто мистическое, роковое.
Старые друзья, завидев во дворе Хаханьева, звали его разделить с ними трапезу, как говорится – что Бог послал. Но Хаханьев, предварительно набив друзьям морды, забрал у них в единоличное пользование весь самогон и крашеные яйца (улов, собранный в поминальный день с могилок) – и ушёл к себе домой.
Жилище великого пророка представляло собой небольшую чердачную каморку под крышей пятиэтажки. Ещё недавно здесь было сухо и уютно, но на днях приходили кровельщики, проводили плановый ремонт. После того как они настелили очередной слой рубероида, пошёл дождь, и крыша потекла. Хаханьеву пришлось перенести книги в сухое место, а под струйки воды подставить пустые бутылки из-под водки. Конечно, это был временный выход из положения, но Хаханьев привык к спартанским условиям. После проделанной перестановки, он завалился на старый изодранный вонючий матрас и провёл подготовку к чтению: опрокинул в пасть стакан самогона и вбросил туда же парочку очищенных пасхальных яиц.
Всю ночь Анаксимандр пил и читал, читал и пил, и наконец под утро его посетило Нечто. Скорее всего, то были проделки белой горячки, но Хаханьев свято уверовал, и потом всех в этом убеждал, что его проведало самое настоящее видение, одно из тех, что посещало Иоанна Богослова.
Видение походило на злобную бомжиху Нинку. Оно ругалось такими небоскрёбными ругательствами, что сомневаться в его подлинности мог только человек невежественный и знавший о Нинке лишь понаслышке. Видение сказало, что оно пришло творить Апокалипсис и начало бить пустые бутылки и швырять в Хаханьева книги. Оно несколько раз даже ударило его по лицу, а напоследок, выдохшись и собираясь исчезнуть, притянуло Хаханьева за уши, ласково произнесло «скотина!» и впилось слюнявыми губами в его рот. При этом изо рта самого видения несло таким перегаром, что привыкшего ко всякому Хаханьева чуть не вывернуло наизнанку. Спасло его только то, что он вовремя очнулся. «Брось свои книги, скотина!» – звучало ещё откуда-то сверху, а он уже озирал кучи битого стекла и ворохА разорванных книг. Однако, похмельным мозгом он ещё не мог понять, что же всё-таки произошло. В голове что-то копошилось, но оно совсем не походило на мысль, поскольку возня происходила снаружи, а не внутри головы. «Может, это черви? – подумал Хаханьев, - может, я умер?» - запустил сардельки пальцев в замусоренную шевелюру и выудил оттуда мышонка. Они посмотрели друг на друга и пророк растерянно произнёс:
-Мама. Кажется, я сошёл с ума, - пожалуй, это была самая трезвая мысль за всю историю алкоголизма Хаханьева.
Мышонку надоело сидеть в пятерне, он пискнул и укусил Хаханьева за палец. Тогда пророк окончательно пришёл в себя, отпустил зверушку и выругался. Собрал в охапку ошмётки книг и вылез на крышу.
Над городом плыла разноцветно-зелёная весна. Охваченный приливом хмельных чувств, Хаханьев нечленораздельно заорал и подбросил ошмётки вверх. Ветер подхватил их и вернул владельцу, облепив его с головы до ног.
-А-а! – завопил Хаханьев, отдирая с лица страницу, - а-а! Не дождётесь! Вот на-кося, выкуси!
Он бегал по крыше и тыкал дули куда-то во все стороны света, приговаривая:
-Бросить книги?! Ишь чего захотели! А хрена вам! Хаханьева ещё никому не удавалось сломить! Вы ещё меня не знаете! Вы ещё меня узнаете! Я пойду в массы, я буду проповедовать своё учение! Меня услышит всё прогрессивное человечество! Люди, лю-уди! – орал Хаханьев, и выломав телевизионную антенну, принялся молотить ею по крыше, пытаясь таким образом привлечь к себе внимание. Он неистовствовал, он обличал и проклинал, он призывал громы и молнии. Но вместо них, разбуженная шумом, испуганно взмыла в небо стая голубей и обсыпала Хаханьева свежим помётом. Тот, впрочем, не обратил никакого внимания на эту прозу жизни, ибо всё хаханьевское естество было уже нацелено в будущее.
-Лю-уди! – продолжал он упорствовать, собирая аудиторию, - лю-уди! – и крушил антенной крышу.
Долго это буйство продолжаться не могло. Хаханьев, увлечённый собственной мессианской силой, не удержался и отправился в недолгий полёт. Но как любому нормальному дураку, ему повезло, и он зацепился покорёженной антенной за провода. При этом он пропустил сквозь себя мощный электрический разряд, и вырубил электроэнергию во всём квартале. Сам он, опять-таки, ничуть не пострадал. Разве что вывихнул мизинец. На ноге. Но, честно сказать, это случилось несколько позже, когда наряд милиции заталкивал его в «бобик». Антенну менты так и не сумели выдрать из когтей Хаханьева. Пришлось выставить её из дверцы автомобиля и транспортировать пророка таким необычным способом.
По дороге Хаханьев выл песню о том, как над ним веют враждебные вихри, и какие злобные силы его гнетут.
Прохожие, не знавшие подоплёки происходящего, решили для себя, что это чудачит очередной новый начальник милиции. «Он бы себе ещё спутниковую антенну в "бобик" поставил», - говорили люди и крутили пальцем у виска.
К о н е ц
На этом, собственно говоря, можно было бы и завершить рассказ о жизни нашего современника. Но справедливости ради, нужно всё-таки дать читателю возможность ознакомиться с описанием последних дней жизни Хаханьева. У нас есть письменное свидетельство об этих днях, переданное У.Попендяеву бомжихой Нинкой, слёзно умолявшей оставить имя Анаксимандра Хаханьева в памяти потомков.
Документ
«Нас, уважаемых пятнадцатисуточников со стажем, этот новоявленный интеллигент с рука-ми грузчика и замашками пророка, уже основательно достал. А ведь поначалу мы приняли его за своего единоверца. Теперь выяснилось, что нами совершена непростительная ошибка, искупить которую можно только кровью.
Попервах он вёл себя тихо. Держал в руках огрызок трубы и бормотал что-то о видении, посетившем его на днях. Говорят, будто раньше этот кусок трубы был двухметровой телевизионной антенной, и с её помощью он уложил пяток ментов, но это наверняка врут. Таким инструментом их можно перещёлкать целую роту.
За несколько дней мы привыкли к бормотанию этого фраера, оно нам даже помогало уснуть. К тому же, мы не мусора, у нас тонкая организация психических процессов, и нам доступно понять состояние здоровья нашего ближнего. Мы вполне можем, извините за иностранные слова, адекватно отреагировать на аффективное душевное положение этого ублюдка. Но ведь любому терпению и пониманию приходят кранты. Мы его, значить, и пальцем не торкаемся, сочувствуем горю. Кажный из нас на собственной шкуре познал, так сказать, последствия «белочки», (в простанородье – делириум тременс) для организма, а он, эта вшивая гнида, - что?.. Только оклыгал чуть – и сразу к нам со своими проповедями полез.
-А вы знаете, - говорит опять, - что у меня видение было?
Мы переглянулись понимающе, дескать, тут у всех видения случались, причём неоднократно. А он говорит:
-Нет, вы не понимаете, - говорит, - у меня взаправдашнее видение было. Я – пророк!
Ну, мы говорим, что тоже не лаптем баланду хлебали. Тут его и понесло. Начал он нам на мозги гадить.
-Я, - говорит, - аз есмь светоч разума! Вы Библию читали? А Тору? А Коран? А Конфуция и так далее?
Мы говорим, недавно Беню Ерофеева изучали, полезные советы, что выпить, если похмелиться охота, а бабла нету.
-Придурки вы, - говорит он тогда, и стал нам всё подряд рассказувать.
Нет, мы, конечно, в некотором роде, люди тупые, но начитанные. Среди нас и академики есть и артисты. Бывшие… Знаете, поначалу мы думали, что к нам подсадили какого-то сектанта, чтоб на путь истинного перевоспитания наставить. Но вскоре наши опасения развеялись, и мы докумекали, что никакой он не баптист, не адвентист и даже не кришнаит, а просто дурак. Но дюже умный. И чтобы не обижать человека, мы начали слушать его трёп. Спервоначалу нам даже интересно было. Но когда он заутверждал, что Будда был величайшим австралийским шаманом, что жил он в Африке, и что в жёны взял себе Елену Блаватскую, мы впервые насторожились. Но дальше – больше. По версии этого идиота, выходило, что Заратустра был конопляным наркоманом, Мохаммед – виноградным алкоголиком, а Христос – сезонным шизафреником.
Прочитав нам курс лекций по извращённому религиоведению, он перешёл к философии, истории, литературе, географии и так далее. Причём он порол такую отборнейшую несусветнейшую чушь, что наш философ-экзистенциалист Сёма за извращение светлых идей Камю и Сартра неоднократно методично давал ему по башке, но это не помогло. Хренов пророк говорил, что страдать за правду ему не впервой, и сейчас Сёма забился в угол, где параша, лежит там, закрыв уши, и стонет от тихого ужаса.
А мы окончательно убедились в том, что этот выродок в человечьем обличье, - умнейший, опаснейший для общества дурачина, и выпускать его на свободу ни в коем разе нельзя. Ведь там же дети и другие люди, не столь поднаторевшие в хитросплетениях современных знаний. Страшно подумать, что он может сотворить с их неискушёнными слабыми мозгами!
-Дарвин, - утверждал этот пророк, - занимался сексом с обезьянами, а Ницше был голубым кар-ликом и зачал ребёнка от Зигмунда Фрейда. Ребёнок оказался девочкой по имени Ева Браун, а наш великий хирург Пирогов сделал ей первую неудачную операцию по перемене пола. Почему неудачную?.. Потому что Ева Браун взяло себе псевдоним Адольф Гитлер, развязало войну во Вьетнаме и до самой кончины страдало раздвоением личности. А после войны оно не умерло, а бежало в дебри Гондураса, где стало вождём воинственного племени полисахаридов.
А Фидель Кастро, оказывается, ведёт свой род от Петра 1, который будучи за границей, соблазнил жену Христофора Колумба. Колумб же, узнав о случившемся, прибыл в Россию для мщения, но немного отклонился от маршрута и вместо жены Петра 1, изнасиловал тёщу Богдана Хмельницкого. Поняв, что вышла ошибка, он дал такого драпака, что случайно очутился аж в самой Америке, которую и открыл. Ещё пророк говорил, что миром управляет кучка евреев негритянского происхождения. Они сидят, как партизаны, в недрах Земли и раз в сто лет высылают на поверхность своего разведчика.
-Наш начальник милиции и есть тот самый разведчик, и фамилия у него подозрительная – Чернопупенко! Не верите? – вопрошал он, - но вот он я перед вами, живой свидетель! Это Чернопупенко посадил меня в темницу, потому что он знает, что я знаю, кто он на самом деле! Он хочет меня уничтожить, ибо готовит всему населению земного шара Большой Каюк, то есть, Апокалипсис! Верьте мне, я – узник совести! У меня было видение! Я – пророк!
Вот, вы сами видите, какую ахинею нёс этот баран в овечьей шкуре. Господи, он заколебал нас своими проповедями! Он убил в нас веру в светлые идеалы человечества! Он покусился на самое святое, и дальше терпеть мы не будем. Он сказал, что самогон придумали инопланетяне со звезды Фомальгаут. Они, будто бы, специально спаивают землян, чтобы потом превратить планету в свою колонию.
Нет, чаша нашего терпения переполнена! Это конец! Наши нежные души воспылали праведным гневом, и мы просто вынуждены пойти на крайние меры. Мы спасём вас, дорогие земляне от заразы хаханьевизма. Выбора у нас нет. Прощай, наш бывший брат…»
На этом письмо к потомкам обрывается. Удалось ли благородным пятнадцатисуточникам спасти мир от «заразы хаханьевизма» вы узнаете, если приобретёте в нашем издательстве все пять томов монографии о жизни и учении пророка Анаксимандра Хаханьева. Журналист и учёный-примитивист Ульян Попендяев будет вам очень благодарен.
Август-ноябрь 2001