Полубульварная девушка Жанна Перезарецкая считала себя злой и ухватистой бабой.
По вторникам она смело недоливала мартовское пиво в лучшем баре города «Я догоню».
По четвергам снималась (в качестве приглашенной «звезды») в красивых анимационных фильмах при Голливуде.
А в остальные усталые дни недели сутулая, словно мелкая платяная вошь, шустрила по городским театрам.
Там она искала забвения и не находила его.
Ведь её раздражало всё: билетёры, пыль кулис, бутафоры, программки, голоса актёров и их вставные зубы и даже... мизансцены.
Да! Она была культурной дамочкой и отчетливо помнила это словцо – «мизансцены».
В общем, Перезарецкая достаточно громко и последовательно ненавидела театр. Ведь она была советской критикессой и пребывала в полном несчастье.
Но ещё больше она ненавидела свою товарку – Марину Переборщевскую-Очковую. Встречаясь на фуршетах, они весело плевали друг другу в лицо, с лёгкостью вцеплялись в волосы, пронзительно выли, мазали дёгтем туники друг друга...
Всё. Не могу продолжать. Перо выпадает из рук, слёзы капают... Пусть дальше напишет Коляда. Не мой жанр.
Глупо делать скучноватые усилия, да и персонажи этой прозы малоинтересны.
Из городской жизни. Жалко их.
Итак, посылаю Переборщевскую с Перезарецкой подальше – на очередной театральный фуршет, а сам отправлюсь-ка в дачную местность, укутывать таинственные розы – они требуют, требуют...
Их цвет, их пыл, их полёт...
Словно вся вселенная купается в этих благоуханных шелковистых лепестках.
Красота, говорят, все-таки спасёт мир.
15 декабря 2006 г.