В преддверии декабря потеплело до +10, и пошел дождь, наполнивший несуразными каплями истиннорусские неровности асфальта. К вечеру дождь прошел, наследив вездесущими лужами и дымкой странноватой, прелой свежести.
Выйдя из дверей университета, впала в ступор. Очки у меня тонированные, в коричневых тонах, а мир предстал передо мной немыслимо розовым. Закатное солнце пряталось в рваных облаках, распространяя на весь горизонт яркое марево. Все светилось розовым, - розовым было все! Влажное полотно дороги отражало тональность неба, персиковые блики падали на лысеющие деревья, ложились тенью на бездушные стены домов, на лица прохожих, отсвечивали от мокрой поверхности глянцевых пуховиков и обрамляли столбы акварелевой каемкой. Даже мигающие вывески игральных заведений, во множестве попадавшихся на моем пути, мерцали сегодня красными огнями. Город преобразился мгновенно, запечатленный в столь непривычном цвете. Он казался таинственным, даже страшным! И было в этом что-то болезненное и неестественное, будто ничего не существует вовсе, будто все – мираж, - не только надменные тени заката, но и сам мир вокруг, обведенный кровавым контуром.
Мираж исчез в одну секунду. Вместе с солнцем, резко провалившимся в узкий проем между двумя высотками. Вновь все стало серым. Привычно серым.