Атлант и дщерь. Предновогодняя
Вспомнился вдруг сегодня с утра в преддверии Нового года автобусный случай десятилетней давности.
Давка дикая.
А я умудрился усесться на сидение рядышком с задней входной дверью спиною к водителю, а мордочкой, соответственно, к двери.
На одной из остановок наблюдаю с интересом.
Вваливается, вернее пытается подняться по ступенькам во внутрь, народ.
Напротив двери, на верхней ступеньке стоит мужик лет сорока лицом ко входу, расставив ноги, чтоб не вытолкнули, и упираясь для надежности руками в стену над дверью.
Поручней, которые обычно сбоку от ступенек располагаться должны, нету вовсе; кто-то ранее, видать, в попытке яростного подъема в салон, уже вырвал их тяжестью своего тела.
Ну и вот. Снизу, оттуда, где земля и остановка, тянется в салон по направлению к месту, где по идее должен быть поручень, женская рука. Вслепую пытается обнаружить этот самый несуществующий шест, за который можно уцепиться и втянуть организм в автобус.
Рука шарит вокруг, шарит. Тыкается, куда попало.
И, вдруг, натыкается на одну из ног того мужичонки, что в позе штангиста раскорячен и упёрт руками в притолоку надо входом.
Цепко изящная ручка хватается за место в области мужской коленки.
Мужик не реагирует.
Рука перехватывается и цепляется чуть повыше.
Атлант невозмутим.
А народ вокруг орёт, пихается, бурлит...
Женская ручка настойчиво пытается достичь оптимального положения, способного обеспечить эффективное втягивание и закрепление тела в салоне автотранспортного средства. И, соответственно, перепрыгивает еще выше, уже ближе, так сказать, к корню.
Терпит мужик. И делает вид, что ничего не замечает. Хотя, заметно, что ему несколько неловко и, главным образом, из-за того, что он фиксирует факт моего наблюдения за сценой...
А тётенька, в результате , всё же надежно впивается кистью своею именно в корень, что меж расставленных в сопротивлении людским массам ног парняги расположен...
Подтягивается тело прелестницы в салон. Закрепляется в нём. Дверь закрывается. Техника трогается.
Мадам отваливается спиною на закрывшиеся створки дверей. Расслабляется.
А ручку свою, хитрючка, не отпускает. И чего-то даже как-то пытается ею шевелить, отведя невинный взор в сторонку - типа, я тут ни при чём, стою себе, да стою спокойненько, ни кому не мешаю... Держусь рукою за поручень...
А пальчики-то шурудят и шурудят шаловливо в месте ухвата за корень...
Не выдержал всё же дядька, глядя, что я уже еле сдерживаюсь от смеха... Да и корень, судя по напруге брючных тканей, тоже несколько набычился... И спокойненько так (вот степень самообладания!) говорит:
- Женщина, ну Вы бы хоть посмотрели, за что ухватились то! Это же Вам не поручень и не шест в стриптиз-баре!
- Ой, а что такое? Как не поручень? - а сама, коварная, корень то и не думает отпускать...
- Да, отпусти-ж ты, - уже шепотом шипит братан и пытается оторвать жестко зацепившуюся за его хозяйство длань дочери Господней.
Безуспешно.
- Ну, не извивайтесь же, мужчина, не извивайтесь! Вам же лучше будет! - глаголет бесстыжая и глазки, уже подёрнутые некой поволокой смутной, упорно в его сторону не направляет, работая кистью, как будто эспандер мнёт.
Всё.
Тут я уже сдерживаться не смог. Свулканировал слёзным хохотом...
А мужик еще долго пытался отбиться, остановки три.
Потом уж измученный, обессиленный, выжатый вывалился во вне на пару с каверзной дамой...
И исчезли в городской бурлящей беспокойством ночи две души, нашедшие друг-друга в такой изюмине расклада…