Роса на траве рыдала…
Он в первый раз тогда сказал, что уйдет – Ветер. В нем не было си-лы, но власть была; красив был, но не умел любить. Меня это пуга-ло, как можно быть красивым и не уметь любить. Он писал мне по голубому листу неба, что хочет остаться одним днем жизни. Я чи-тала иероглифы на небе, тогда я только училась читать, он учил меня. Он ставил точки с запятыми в конце фраз, что означало, что ему надоело рисовать моими красками и он принесет с собой свои – дождь… Это обозначало, что уйдет и больше не вернется.
Я не верила его отражению в воде, а он внушал, что у ветра оно то-же есть. Не верила его теням, которые показывали мне спектакль. Тени есть у тех, у кого есть душа. А ветер и есть душа природы. А у него было две души, раз была тень. Одна становилась всегда в профиль, другая уходила спиной, оставляя свои мысли на сосед-нем берегу реки.
«Душа – это парус.
Ветер - жизнь»
Он завораживал меня своей жизнью, вводил меня в свою воронку кривых линий. Я привыкла верить природе, поэтому верила ему. Он внушал, что не знает своей силы, летал коршуном, разводя руки в разные стороны, как степной кленовый лист. Он разбегался и за-висал в воздухе, а потом, подпрыгнув, раскидывался по горизонту и уносил за собой нить, связывающую око неба и ум земли… Была это игра, я сказала: «Подумаю». Плеснула палитру красок ему в дождь, он развернулся, увернулся и ушел, шмыгнув в форточку.
Но позже вернулся, не залетая в душу, а только лишь взглянул од-ним глазом, потрепал мои волосы и улетел. Страшен глаз ветра, когда он одинок.
Я умела прощать и верила в то, что мы управляем ветром.
Ветер он беспричинный, пускай улетает, если будет счастлив, пусть… Пусть… главное, чтобы счастье оставалось в глазах неба…