ПРОДОЛЖЕНИЕ
НАЧАЛО - ПРЕДЫДУЩИЕ МИНИАТЮРЫ
И ведь все они были эсэсовцами - военнослужащими специальных отборных частей германской фашитской армии.
- Мы товарищи тебе! - поражались гномы Сванссоны. - Как ты посмел, Готфрид? Что ты наделал, дружище? Ты втюрился в заключённую? В еврейку!!!
- Да плевать я на Вас хотел! - энергично выкрикивал оберштурмфюрер СС Мюллер-Залеский, забрасывая коричневых гномов коровьими лепёшками.
Сванссоны отстреливались увертюрой "Фауст", созданной Рихардом Вильгельмом Вагнером в 1842 году в Париже, но то ли фаустпатроны были устаревшей модификации, ну а может быть, в своё время постарались и бойцы французского Сопротивления, как всегда спилившие (следует заметить, весьма уродливо) мушки ручных гранатомётов, как бы там ни было увертюра не долетала до предателя Готфрида, хохотавшего над потугами гномов-эсэсовцев и обнажавшего в смехе свои ровные белые зубы, по которым еврейская девушка Башива любила проводить своим влажным чувственным языком...
- Несуразности какие-то! - пробормотал гофмаршал, вздрогнув и очнувшись ото сна.
Дубовые шкафы библиотеки слабо мерцали стёклами.
Тяжёлый блокнот Мюллера-Залеского валялся на ковре.
Питкин поднял его, но чтение не продолжил.
Он вышел к морю и зашагал вдоль берега к маяку.
"Надо же, - размышлял Питкин, - да... любовь не ведает границ..."
Он перебирал в памяти страницы прочитанных мемуаров и представлял себе, как капитан Готфрид Мюллер-Залесский, воспылал любовью, практически, без памяти, практически, к смертнице, и как еженочно принялся уговаривать её совершить вместе с ним побег из концентрационного лагеря, и как отважная девушка поставила всего лишь одно условие - или любимый Готфрид (о, да! любовь в этом случае оказалась штукой обоюдной и взаимопылаемой!), словом, или господин офицер организует побег всего еврейского женского барака, или... "найн, майн либлих..." Готфрид теребил винкель Башивы - цветной треугольник, нашитый на грубую одежду девушки где-то в районе сердца и, ничего не отвечая, страстно целовал её огромные, её любимые глаза...
Маяк потихонечку приближался к Питкину.
Гофмаршал вдыхал в себя море.
- Кья-кья... - отзывались чайки на волнах.