ГЛАВА 6 "КРЮЙС СТАНОВИТСЯ КАПИТАНОМ. 1680 г."из книги "Крюйс" (Глава 5 книги представлена на авторской странице "Валерий Таиров")
********************************************************
Суета перед рейсом, как ни странно, часто придавала Крюйсу новые силы. Приходилось просматривать множество деловых бумаг, контрактов на товары, проверять размещение грузов – если у причала не проверить, в море будет поздно. Проверить, все ли вписаны в судовую роль. Решить спор, кому в какую вахту стоять. Разобраться с разбитым при погрузке ящиком с солониной. Проверить готовность ремонтируемых парусов. Погасить спор, возникший между матросами при делёжке сахара на неделю. Узнать, сколько питьевой воды принято на борт… Всё это старший помощник должен был успеть сделать как можно быстрее. Корнелиус находился в каюте, рассматривая только что полученные морские навигационные карты западного побережья Европы от Голландии до Испании. Он придавал очень серьёзное внимание изучению всех карт, замерам дна в районах плавания, измерению скорости судна с помощью ручного секторного лага и лаглиня, потравливаемого при движении судна… Множество карт лежало в специальном сундуке, где хозяин каюты держал и всю свою переписку и книги.
В каюте Крюйса под потолком на подвеске висел магнитный компас из меди с картушкой, разбитой на 32 румба. На столе стоял в готовности к работе градшток для определения широты, на которой находится судно, и песочные часы, используемые при определении количества узлов на лаглине.
Стук в дверь оторвал Крюйса от размышлений над старой потёртой картой. В дверях стоял матрос:
- Меня послал мистер Смит, он очень просит вас сейчас подойти к нему в контору.
- Он не сказал - зачем?
- Нет. Только просил это передать лично вам.
- Хорошо.
Раздумывая, зачем он в такое время мог понадобиться этому богатому судовладельцу, Корнелиус сошёл с корабля на берег и прошёл к небольшому зданию возле причала, где обычно голландские чиновники из адмиралтейства, иностранные купцы и судовладельцы собирались для обсуждения различных сделок и подписания договоров. Поднявшись на второй этаж здания, он постучал во вторую от входа дверь и вошёл.
- Здравствуйте, Крюйс! – приветствовал его щегольски одетый мужчина. – Как приготовления к рейсу? Как дела и здоровье у капитана Снеекера?
- О! Здоровью Снеекера позавидовала бы молодая морская касатка, съевшая пару бочек хорошей солонины! Но выплюнувшая сами бочки…
Смит засмеялся, потом сказал вполне серьёзно:
- А как ваши дела обстоят, не хотите ли найти работу, где вам заплатят гораздо больше?
Крюйс непонимающе посмотрел на судовладельца:
- Что имеется в виду?
- Я хочу предложить вам должность капитана – на моём торговом судне «Африка». Знаете это судно? Вы справитесь, это я знаю. Мне хорошо о Вас говорили и Снеекер, и капитан Клаас Фоогт.
- Да, я видел судно «Африка». Это прекрасное судно.
- К тому же, насколько я знаю, вам надо обзаводиться будет скоро своим домом… А для этого надо много голландских ефимок или побольше испанских пиастров… Разве я не прав?
- Но где прежний капитан «Африки»?
- Он уехал к себе на родину, и мне срочно нужен новый капитан…
- Я хотел бы всё же знать конкретные условия, прежде, чем соглашаться. И ещё надо решить, согласен ли капитан Снеекер – кого он сможет взять вместо меня помощником?
- Я уже обговорил с ним всё это. Он согласится, только сначала вы должны сделать этот короткий рейс с мукой и рыбой. А пока «Африка» будет здесь ещё две недели, после этого предстоит рейс с грузом прекрасного сыра, а потом надо будет везти кое-какие фрукты, и соль, и сахар… Впереди – все моря, Корнелиус! Все порты - Кадис, Антверпен, Кюрасао, Гамбург…
Договорённость была достигнута, и Крюйс попросил Смита подготовить контракт к возвращению его из последнего выхода в качестве помощника Снеекера.
Через месяц Корнелиус Крюйс, уже в должности капитана судна «Африка», готовился к первому рейсу. Загрузка трюмов сыром занимала несколько дней. И поэтому новоиспечённый капитан сам инструктировал всех, кто занимался погрузкой:
- Сыр - дорогой товар, мы неплохо заработаем на этом. Я ещё не всех вас знаю хорошо, но думаю, что каждый себя покажет в деле и в море. Там главное крепче стоять на ногах, здесь главное – крепче закрепить груз! Идём в Кадис. Кто был там, знает, какая крутая волна может быть на подходе! А сыр очень нежный товар! И вода в трюме должна его испортить! Вода и сырость в трюме – враг сыра! А значит – наш враг!
- Но капитан, - подал голос боцман, - в трюме ещё много врагов!
- Врагов?
- Да, врагов сыра, да и зерна, и вообще всего съестного: серых, мелких, хвостатых с острыми зубами…
- Ах, вот о ком разговор! Что ж, надо что-то делать, - задумался Корнелиус, - хорошо, пришлите ко мне в каюту двух человек, боцман…
Когда матросы Одель и Томас поднялись в каюту капитана, он что-то дописывал на небольшом листке бумаги, затем запечатал письмо в конверт:
- Отправляйтесь в город, к моему другу Трюгвелю с этой запиской. С собой возьмите несколько мешков. В мешках вы принесёте сюда от Трюгваля пять сторожей…
- Сторожей, капитан?!
- Да, сторожей нашего сыра! Просите не очень сытых и с острыми зубами, у Трюгеля их, верно, десяток расплодился. Так что пора найти им работу! Да смотрите, чтоб только коты были, а не кошки…
К вечеру Овель и Томас взошли на борт «Африки», бережно неся на спинах мешки, в которых что-то шевелилось.
- Капитан! Груз доставлен! – весело доложил Овель. – Куда их?
- Кладите мешки здесь на палубу и развязывайте! Они сами найдут себе дорогу и пищу в трюме. Овель, приглядывайте за ними и поставьте в трюме миску с питьевой водой. Пока всех крыс не переловят – здорово котов ничем не кормить, но в судовую роль их внести. Имена котам дать! С трапа вахтенному котов не выпускать!
Когда мешки развязали, то коты быстро разбежались по судну. Четверо из них убежали куда-то вниз, а пятый, распушив хвост, юркнул в каюту Крюйса под диван и затаился. Все попытки выгнать его не удались, и Корнелиус махнул рукой. К ночи «кошачьи посты» в трюме уже работали.
Сам Крюйс продолжал знакомиться со всеми моряками, которые были здесь ещё при прежнем капитане и с теми, кто только появился перед этим рейсом. Молодой капитан считал, что, распределяя пёстрый моряцкий народ по определённым местам при парусных работах и по заведованиям, лучше учитывать способности и желание каждого моряка. Ведь далеко не всякого можно поставить марсовым, не любого - на руль. И лучше, когда нового капитана знают в лицо все ещё до первого выхода в море.
Корнелиус давно мечтал стать капитаном, но понимал, что это очень рискованная работа. На море шла многолетняя каперская война, и грани между пиратством и каперством, каперством и торговлей были почти стёрты, а страсть к незаконной и лёгкой быстрой наживе и обогащению часто толкала капитанов на риск. Но, прежде всего, рисковали сами капитаны: при нападении каперов приходилось неизбежно и быстро принимать решения и рисковать собой и своими людьми именно капитанам. Взятие призов было часто выгоднее рядовой торговли и перевозки грузов, но можно было вместо взятия приза и самому быть убитым или взятым в плен. У Крюйса в двадцать пять лет сбылась мечта – стать капитаном. Он пошёл на риск…
Каюта капитана была прекрасно отделана деревом. Две картины на стенах голландских художников – пейзаж Ян Фан дер Хейдена и женский портрет неизвестной работы Мирефельта – отлично украшали каюту. Книгами был завален целый угол каюты. Крюйс только перебрался сюда недавно и ещё не разобрался со своими вещами, занимаясь подготовкой судна. Сегодня наступил такой момент, когда он мог спокойно сам заняться устройством судового быта в каюте. Он достал из красивой шкатулки амулет, который подарила ему мать при расставании в Ставенгере много лет назад. Сколько же лет уже прошло? Да, уже девять лет. Девять долгих лет. И только несколько раз удавалось навестить Апелуне. А где они, друзья юности – Карл и Ханс, кто знает? Тетрадь Карла он хранит - вот она. Корнелиус наугад открыл тетрадь и прочёл стихи: «В небе тучки хоровод вели, облака – кудрявые бараны,/ потемнели в сумрачной дали: признак шторма или урагана… / Что ж, вперёдсмотрящий не соврал! Хорошо бы парус не сорвало…/ Крик – команда: парусный аврал! Я устал от крика и аврала…/ Нет покоя – «Марсовым на марс!». Высоко висеть на бом-брам-рее…/ Непогода не нужна сейчас – хорошо б шторм кончился быстрее!/ Не понять, где небо, где вода – как в водовороте всё смешалось: / Вверх и вниз полётов череда… Море не испытывает жалость! / Нет, оно испытывает нас, из пучины вознося к вершине. / Паруса спустить. Меняем галс. Впрочем, для тревоги нет причины:/ Утром дальний горизонт «прочту»/ и тебя замечу! Так не плачь ты! / Чтоб увидеть наяву мечту, / я по вантам поднимусь на мачту…/ …».
Портрет неизвестной на стене всё время вызывал в памяти у Корнелиуса прекрасное лицо Катарины. Крюйс уже давно к ней не мог зайти из-за дел на судне, она, видимо, ещё и не знает о том, что он стал капитаном «Африки». Если только её отец не узнал об этом и не сказал ей.
Корнелиус закрыл тетрадь и начал разбирать груду карт, когда из-под дивана вылез большой кот и сел, глядя немигающими глазами на Корнелиуса, словно спрашивая разрешения остаться в каюте.
- Так… Хорошенькое дело! – Крюйс глядел на кота. – Хочешь жить у меня в каюте? Ладно, оставайся… Сейчас вестовой тебя накормит, мышей-то в каюте нет. Будешь капитанским котом…как бы назвать тебя? Фок!? Фок! Хорошо, раз ты откликаешься, я буду звать тебя Фоком!
Перевозка сыра прошла без потерь этого нежного товара. Корабельные коты, клички которым были придуманы моряками – Шкот, Брас, Бакштаг и, конечно же, Крюйсель – сделали своё дело отлично. Да и Фок одним своим присутствием и запахом в каюте, избавил Корнелиуса от столь малоприятного знакомства с грызунами. А вахтенные у трапа рассказывали, как ночью несколько крыс по швартовым тросам бежали на берег. Кок
Франс Хальс уверял, что это не очень хорошая примета, но если только на борту одни люди и крысы. А так как на борту судна коты, то всё нормально! И действительно, все последующие рейсы с пятью крысоловами на судне были вполне успешны. Позже четыре оморяченных кота были отправлены обратно Трюгелю с выражением огромной благодарности. А кот Фок был оставлен капитаном в качестве почётного гостя «Африки» с проживанием в каюте Корнелиуса вместе с приобретённым по случаю в одном из рейсов попугаем, имеющим очень интересное имя Дрейк…
Быстро пролетели два года «капитанства» Крюйса на торговом судне «Африка» - два довольно удачных года: почти все рейсы принесли и владельцу Смиту, и всем морякам хороший заработок. Большинство рейсов были короткими, на небольшое расстояние между портами. Крюйс накапливал опыт самостоятельных плаваний у берегов европейских стран. На каждом переходе он пополнял свои материалы по замерам глубин, уточнял неточности в картах, запоминал силуэты портов и прибрежных ландшафтов. Совершенствовал капитан и выучку команды, составляя все необходимые расписания и инструкции лично.
При каждом заходе в Амстердам Крюйс обязательно посещал Катарину. И уходя в море в очередной раз, он с удивлением понял, что думает о ней и ждёт новой встречи.
Злой шторм трепал «Африку» уже вторые сутки. Громадные волны обрушивались на палубу, прорывались в трюм. Крюйс менял измученную вахту через каждые два часа. Хальс пытался что-то приготовить к ужину. Качало так сильно, что требовалось большое усилие, чтобы устоять на ногах, а возиться с горячей водой в кастрюлях нужна была особая ловкость.
«Африке» пришлось изменить курс, подстраиваясь под направление ветра. Ещё два дня назад океан, казалось, был заполнен самыми разными судами. Сегодня же никого не было видно на расстоянии нескольких кабельтовых, а дальше не видно ничего, и горизонта тоже – сплошная чернота. Вблизи волны казались какими-то гигантскими светлыми чудовищами, которые, меняя очертания, несутся на судно, чтобы раздавить его, ударить в борт посильнее, развернуть. Ветер срывал с верхушки волн бурлящую пену и бросал её вместе с дождевыми потоками в лицо людей, находящихся на палубе.
Крюйс, стоя на палубе и вглядываясь во всё усиливавшийся мрак, чувствовал, как дрожит корпус судна от ударов волн, слышал потрескивания и скрипы где-то внизу, в трюме. После очередного, очень сильного наката гигантской тёмной волны, накрывшей на мгновение почти половину судна с резким ударом в борт, Крюйс дал команду осмотреть помещения в трюмах и грузы. Неприятность не заставила себя ждать, вскоре снизу из люка выскочил Герард Остаде и подбежал к капитану:
- Капитан! У нас течь в борту с левого борта!
Крюйс нахмурился и спросил:
- Сильная течь? Можно её заделать?
- Да, но надо откачивать воду, она прибывает…
Крюйс, оставив за себя Виллема Хеда и взяв с собой боцмана, пятерых матросов и плотника Стрека, быстро спустился вниз. К счастью, пробоина была не так велика и доступна для умелых рук плотника. Началась заделка образовавшейся неплотности в деревянном борту. Несколько матросов по команде капитана принялись откачивать воду, которая успела просочиться, но ещё не испортила ни товары, ни вещи моряков.
Корнелиус вернулся на верхнюю палубу. Ему показалось, что шторм стал стихать. Но уйти, оставив капитанскую вахту помощнику, он не решился, так как по его расчётам «Африка» приближалась к очень опасному месту возле побережья. Поэтому ночью он решил переждать, не подходя близко к скалистому берегу – здесь обычно затихнувший на ночь шторм повторялся с восходом солнца и унёс так много жертв на дно! Сейбл – проклятое место.
Ночь прошла тревожно для команды «Африки», под утро бортовая качка, измотавшая всех, уменьшилась. Ветер едва заметно стих, стало быстро светать: солнце, появившись из-за горизонта, подсвечивало снизу розовым цветом рваные фиолетово-лиловые облака, гонимые низко над водой. Солнце блеснуло ярко, заливая и расцвечивая разноцветными тонами серую водную поверхность и тёмный берег. Казалось, что можно расслабиться и отменить штормовой аврал, приблизиться к берегу, но Крюйс думал иначе, и был прав – сразу после солнечного восхода здесь начинался утренний шторм. Это было обычно для этой широты и долготы, для проклятого района расположения кладбища погибших кораблей.
- Теперь молитесь о спасении! – успел крикнуть Крюйс вахтенным и матросам. – Всем вниз, кроме рулевого! Лево руля…
Огромная чёрная туча мгновенно закрыла всё небо, и ветер со страшной силой, горизонтально гоня крупные дождинки, обрушился на «Африку», пытаясь бросить её на берег. Но Крюйс вёл судно далеко от берега, и когда получасовой шторм стих, берег был ещё в полумиле от них. А здесь, хоть и опасно было идти, но в отсутствие ветра идти можно, ориентируясь на береговые приметы и карты промеров глубин в этих местах, которые у Крюйса были наготове. Вечером Корнелиусу оставалось только обратиться к тетради Карла и прочесть его слова об этих местах:
Не любит страшный Сайбл мореход -
«Проклятый!» – на устах и на примете:
Короткий ослепительный восход,
И солнце в черноту сметает ветер!
Печальнее нет места и тусклей:
Сама Печаль ждёт новостей на троне -
Здесь Кладбище Пропавших Кораблей,
Плот, парусник, галеру – всё схоронит!
Скелеты и шпангоутов куски -
Свидетелей веков неповторимых -
Всех засосут зыбучие пески,
Гонимые течением Гольфстрима
Карраки, галеоны – как в тисках
Средь якорей и крючьев абордажных,
Под толщей ила, грязи и песка -
Челны и вёсла викингов отважных!
Остатки гордой флейты «Пикадор»,
Корвет, два когта, судно китобоев
В холодный Лабрадорский коридор
Теченье утянуло за собою.
Полсотни призраков на смерть привёз
Корабль - тюрьма маркиза Де ла Роша,
И сколько было, сколько будет слёз,
И кто ещё на дно там будет брошен?
Туман скрывает звёздный Водолей,
Терпенью Зодиака нет примера,
Никто не знает, сколько кораблей
Сгубила эта отмель Уэст-бэра.
Нет, прошлое отставки не берёт,
Лишь Сайбл за несчастья те в ответе:
Короткий ослепительный восход -
И в зыбь песков корабль сметает ветер!
Откуда взял его приятель, сложивший эти строки, все эти подробности, кто рассказал ему об этих роковых берегах? Ведь друг его юности Карл Тербрюгген никогда не ходил сюда на кораблях. Интересно, где-то он сейчас, удалось ли ему стать музыкантом, играет ли на лангелайке? Этого Крюйс не знал, связь со ставангерскими друзьями потеряна. Впрочем, Карл собирал всё, что было тогда известно о необычных, загадочных и опасных уголках океана. Может быть, о кладбище кораблей возле Уэст-бэра ему рассказал кто-то из знакомых «морских волков», побывавших там?
Наступил 1682-ой год. Корнелиус Крюйс женился на Катарине Фоогт, дочери голландского капитана. После обряда бракосочетания в Амстердамском соборе свадьба была отпразднована в кругу родных, знакомых и друзей Корнелиуса и Катарины. На торжество приехала из Ставангера и мать жениха Апелуна вместе со старшей сестрой Корнелиуса Кирстен. Были приглашены моряки с судна «Африка», и знаменитые люди Амстердама, в том числе известный политик Николас Витсен, хороший знакомый семейства Фоогтсов. Были и многие капитаны торговых судов и военных кораблей, знавших и капитана Фоогса, и самого Крюйса. Несколько дней длилось веселье, после чего гости и родственники разъехались. А Крюйсу через несколько дней предстояло вести судно «Африка» с грузом пива в Гамбург…
У трапа «Африки» в ожидании капитана толпились свободные от вахты моряки, которые не были на свадьбе у Крюйса и готовились поздравить его на судне. Те, кому удалось побывать на этом событии, не теряя времени, судачили и рассказывали о своих впечатлениях, примешивая к восторгам и описаниям фантазии и грубоватые морские словечки. На судне и уважали, и любили своего капитана за прямоту и готовность высказать правду в глаза. Вот и сейчас матрос с баковой команды Аверкамп в чистой морской рубахе с лихо заломленной на затылок шляпой рассказывал приятелям:
- Я сам виноват – хотел увильнуть от этой работы: кому охота возиться с мусором. Хотел обхитрить капитана, а обманул сам себя! Выкинул на берег старые деревяшки, думал так и сойдёт, а капитан решил проверить… Вот и остался я в прошлый раз на берегу драить причал, старый осёл. Это вместо того, чтобы со своей маленькой Дженнет играть в прятки и пересчитывать волосы в моей бороде, чёрт подери! А теперь торчу здесь, словно молодой пёс, привязанный к трапу!
- Крюйс не любит, когда не исполняют его просьбы – ведь любая его просьба - приказ! Но теперь, небось, будет сам исполнять просьбы своей Катарин! – заметил со смехом длинный Михиль по кличке Штевень.
- Это точно! Пропадёт наш капитан – это похуже парусного аврала! – неслось из оживлённой толпы. – Будет впредь спрашивать у своей супруги разрешение выйти в море, её одну в Амстердаме оставить.
- Да я бы от такой – никогда не отшвартовался! Видел я её, хороша…
- Нам без Крюйса нельзя выходить – вспомните, как он нас своими замерами глубин от мели спас на Ньюфаундленде! К тому же он везучий, его фортуна слушается. А вот и капитан…
Крюйс решил принять поздравления, для чего велел поставить столы прямо на палубе, накрыть их по-праздничному в честь его свадьбы. Вилем Хед собрал всю свою великолепную, разношёрстную, но дружную команду за быстро собранными столами и доложил Крюйсу. Капитан в своей речи очень сжато объяснил своим людям, что на судне всё будет по- прежнему, что он счастлив и хочет, чтобы были счастливы и все, кто вступит на борт «Африки». Старший помощник предложил всем выпить рома за капитана Крюйса. Что и было охотно исполнено. А потом последовало ещё много застольных речей, приветствий и тостов. Количество запасов рома на «Африке» в этот день значительно поубавилось…
В конце года у Корнелиуса и Катарины родилась дочь Юханна…
Прошло несколько лет… «Африка» часто держала курс на Гамбург, вместив в себя громадное количество бочек с пивом. Судно Крюйса не стояло без дела, постоянно курсируя между различными портами. Тихих и спокойных рейсов становилось всё меньше. Каперы всех мастей продолжали разбойничать, нападая на торговые суда разных стран. Крюйсу следовало опасаться больше всего французских каперов. Смит предлагал Крюйсу взять самому разрешение на каперство, но Корнелиус долго избегал этого, не желая слишком рискованных приключений. Долгая работа в море, морская практика выработали у него осторожность и недоверие к любым встречным судам и кораблям, идущих навстречу или на пересечение курса «Африки». Кто же знает заранее, что на уме у встречного? Иногда каперы поднимали чужой флаг на мачту, чтобы усыпить бдительность жертвы. А быть жертвой, особенно теперь – после женитьбы, Крюйс совсем не хотел. Ему надо было содержать свой дом в Амстердаме, обеспечивать свою семью, тем более в 1688 году у Корнелиуса и Катарины родился сын Ян. И капитан «Африки» вёл судно так, чтобы не встречать любителей каперских нападений. Но везение не может продолжаться бесконечно…
Однажды во время полного безветрия, когда «Африка» застыла без движения возле побережья Нормандии, из-за высоких утёсов внезапно вылетели четыре галеры и быстро окружили судно Крюйса. Из-за отсутствия ветра сделать экипаж «Африки» уже ничего не мог. Сам Крюйс выскочил на палубу при шпаге, но силы нападающих превосходили силы и возможности торгового судна. За несколько мгновений Корнелиусу надо было решать, делать ли залп из тех четырёх пушек, что были готовы по его сигналу выстрелить. Но это привело бы только к гибели может быть и всех людей на «Африке», так как ветра не было, и уйти за счёт преимущества в скорости было совершенно невозможно. Вёсельные галеры подошли вплотную к «Африке», и через мгновение несколько нападавших были на борту.
Крюйс вышел навстречу офицеру в военной одежде, который протягивал ему каперское разрешение Франции на взятие призов. Крюйс принял, очевидно, единственно правильное решение – откупиться от нападавших частью груза, который был в трюмах «Африки», и попытаться обмануть каперов хитростью.
- Я капитан судна «Африка» - нейтрального торгового судна! Вы ведёте войну с голландцами? Переведите им, Филипс то, что я говорю! – обратился Крюйс к Филипсу Неру, который прекрасно знал французский язык. – Вилем! А вы быстро берите людей и тащите бочку груза прямо сюда, на палубу!
Человек, возглавляющий каперов, выслушал переведённые ему слова Крюйса и заявил на смеси французского с голландским, что если это судно голландское, то он обязан отбуксировать судно в свой порт!
- Я, чёрт подери, норвежец и подданный Дании! Почему вы захватываете нейтральное судно? Судно моё, и вы не избежите неприятностей! – Крюйс перешёл на норвежский язык.
- Пусть будет так, - помедлив, заявил остроносый француз, - но мы не уйдём отсюда без добычи!
Крюйс нахмурился и велел перевести этому упрямцу, что, если они немедленно не согласятся на его, Крюйса, условия, то по его сигналу пушки «Африки» сейчас в упор выстрелят в борт галерам, и двумя галерами будет меньше, а всех, кто вошёл на борт, тех они сбросят за борт в воду! Но, если господин капер хочет спокойно и мирно, а главное выгодно договориться, то он готов предоставить ему выкуп или приз – треть товара, который находится в трюмах, а ему лично - ещё и отдельный приз в его руки.
Крюйс увидел, что французский главарь каперов задумался и начал осматриваться по сторонам. В этот момент Вилем с матросами выкатили тяжёлую бочку с вином на палубу и поставили её возле французов..
- Вот наш товар! – сказал Крюйс уже на ломаном французском языке, возблагодарив свою решимость изучать в свободное время различные языки. – Тут вино, прекрасное вино, такого никто из вас ещё не пил! Спросите своих людей, пусть попробуют! Мы вас обеспечиваем вином, а вы нас отпускаете немедленно, как только мы погрузим бочки! Хальс! Несите черпак и кружки! Угощайте гостей!
Сначала недоверчиво, а затем спокойно француз и его каперы начали прикладываться к содержимому бочки.
- Так как? – спросил Крюйс остроносого. – А лично вам я вручу приз: вот он, ефимки – тут хватит на вас всех!
Неизвестно вино, «призы» или угрозы Крюйса подействовали на французов, но вскоре они согласились разойтись с миром и завоёванным призом в виде бочек с вином и денег. Крюйс скомандовал грузить пять бочек из ближнего трюма, а остальные – из кормового, незаметно подмигнув боцману и старшему помощнику Вилему. Погрузка шла больше часа, причём содержимое вскрытой бочки на палубе влилось в ненасытные желудки французов почти полностью ещё до конца погрузки. Наконец, галеры, унося с собой добычу и еле стоящих на ногах французских каперов, отошли от «Африки». Погода тоже стала налаживаться: безветрие кончилось, ветер подул с зюйд-веста.
- Поднять все паруса! – прохрипел Крюйс. – Нам надо срочно уходить!
- Капитан, чего вы теперь боитесь? Ведь всё уже кончилось!
- Всё только началось! – хмуро ответил Крюйс. – Вино было только в первых пяти бочках, остальные бочки - с пивом! С тем старым и негодным пивом, что осталось ещё от гамбургских рейсов! Хорошо, что мы ноги унесли, но уходить надо быстрее, пока они не принялись за «вино» всерьёз! Теперь понятно?
- Да, понятно, капитан!
Расстроенный происшедшим Крюйс подсчитывал убытки и думал, как оправдаться перед судовладельцем и хозяином «Африки». Хотя удалось сохранить основной груз, но убытки всё же велики. Но могло бы быть и хуже.
Партию вина в бочках удалось доставить получателю. Уже в Амстердаме владелец «Африки» Смит настоял на том, что Крюйсу надо получить каперское свидетельство, чтобы возместить этим способом потери, которые произошли. Крюйс, который очень остро переживал этот акт грабежа его судна французскими каперами, не смог долго возражать Смиту. Каперское свидетельство для Крюйса было получено Смитом.
«Время меняет людей, а люди меняют время, но делают это медленно, - размышлял Крюйс. – И если я стал капитаном, то почему я должен соблюдать какие-то дополнительные правила в море, если все вокруг поступают так? – жгла его неотвязная мысль. – У меня семья, и бог видит, что я ещё никому не сделал зла… Но с долгами судовладельцу я должен рассчитаться. Это и есть мой долг. Плохо конечно, что придётся заниматься такими не очень подходящими делами, которые дают прибыль, но не делают чести капитану… Однако, выхода нет…»
Шёл 1683 год. Судно Крюйса шло в Веракрус со срочным грузом. Волны заливали палубу на баке. На горизонте то и дело показывались мачты неизвестных кораблей и снова скрывались за горизонтом.
- Проходим опасное место, капитан, - сказал стоящий рядом рулевой.
- Да, я знаю. Эй! На гроте! Глядеть в оба. Что там видно?
- Горизонт снова чист!
- Это хорошо, сказал Крюйс, обращаясь к помощнику. – Где-то здесь недавно рыскал Граммон со своими людьми. Он тут лет пять назад хорошо пошумел – в Маракайбо, в Торилье… А в Пуэрто-Кавалло взял два форта и сравнял их с землёй! И сумел уйти с берега Куманы, взяв в плен более сотни испанцев. Судя по всему завтра покажется Веракрус.
Сквозь вой ветра до Крюйса донёсся крик наблюдателя:
- Впереди по левому борту на воде – плот! Вернее обломки… Корнелиус приказал снять лишние паруса, уменьшить ход и подходить к связке брёвен, на которых можно было разглядеть вцепившегося в обломок мачты человека.
- Поднять его на борт! – скомандовал Крюйс.
Спасённый слегка шевелился, когда его подняли на палубу «Африки». Это был средних лет, черноволосый, крепкий человек, в мокрых лохмотьях, из-под которых выглядывали обнажённые руки, почти полностью покрытые татуировкой. После того, как удалось влить в его полуоткрытый рот немного рому, он открыл глаза и внезапно стал что-то быстро и взволнованно говорить на испанском языке, указывая рукой куда-то в море.
- Он рассказывает что-то важное, - заметил Крюйс, - Лютер, позови сюда Сеньора, а то я половины его слов не понимаю.
Через полчаса спасённый моряк, которого звали Санчесом, съев небольшой кусок хлеба и вдоволь выпив воды, начал рассказать следующую историю:
- Волею судьбы пять лет назад я нанялся матросом на барк капитана Фан-Горна – маленькое судёнышко, похожее на рыбацкое. Вначале капитан барка – то ли бельгиец, то ли голландец – показался мне хорошим капитаном, тем более, что, судя по рассказам, был он искусным рулевым и начинал с простого матроса. Но когда мы пришли во Францию, Фан-Горн купил каперский патент и превратился во флибустьера – стал нападать на всех, кто подворачивался на его пути. Нам удалось взять пару призов, хороших призов – и Фан-Горн купил небольшой военный корабль…
- Фан-Горн, говоришь? – спросил Крюйс, - Уж не тот ли это Ван Хорн, которого я встречал когда-то на своей дороге? Но ведь сначала на его судёнышке не было даже пушки! А на руле он сам часто стоял.
- О, да! Так оно и было, - продолжал рассказ Санчес, - у нас были только ножи и мушкеты. Но ему везло – он брал призы и с чужих, и со своих! Стал грабить и французов. А те за нами большой военный корабль прислали, чтобы схватить Фан-Горна, да напугались: тот им сказал: «Мои люди не побояться смерти, если вы меня тронете!» Нас и отпустили с миром, предупредив, чтобы больше им курс не пересекали. Вот мы к этим берегам и отправились. Пришли мы в Порто-Рико, Фан-Горн отправился к старшему флотилии кораблей, которые там готовились к отправке в Испанию. А меня переводчиком взял, чтобы я объявил им, что, мол, он, Фан-Горн, порвал с Францией и готов крейсеровать испанские галеоны, при необходимости защищать их от французов. У Фан-Горна тогда было своих четыре корабля…
- И что же потом?
- А потом… Потом на вторые сутки, когда скрылся берег, Фан-Горн дал команду, и мы взяли под конвой два галеона с золотом и серебром. Остальные галеоны мы бросили. Больше было не уместить золота на наших кораблях. Всем хватило бы его надолго, но…
- А дальше? Как ты оказался на этих обломках?
- Дальше было так: Фан-Горн договорился с Граммоном и Лораном, и мы соединились вместе.
- Для чего? – продолжал допытываться Крюйс, видя, что Санчес начал закрывать глаза.
- Для того, чтобы идти на город Веракрус, где испанцы ожидали два корабля из Гоавы. Об этом два пленных рассказали. Долго все колебались – идти ли, но, когда узнали об этих кораблях с богатейшим грузом – решили идти. При подходе к Веракрусу мы послали два наших корабля, подняв на них испанские флаги и принарядившись под испанцев, идущих из Гоавы. Веракрусцев мы обманули, а ночью остальные наши корабли подошли и высадились в двух милях от Веракруса. Я сам на берег не ходил – был вахтенным, но кое-что видел – на берегу сильная резня была. Не знаю, сколько солдат там перебили, кажется – всех. Пленных набрали очень много, золота в монетах и серебра… Но выкуп ждать не могли – надо было уходить, погоня могла подоспеть. Тут из-за красивой пленницы Лоран – де Граф с Фан-Горном поссорились, не поделили, дуэль между собой устроили. Фан-Горн дуэль проиграл – его, тяжелораненого, принесли на корабль на руках. Он уже в море умер. После этого сразу и шторм начался. Корабли все разметало по океану. У нас в борту течь обнаружилась, ветер поломал мачту. Падая, она меня накрыла и выкинула за борт. Очнулся в воде, увидел эти брёвна и мачту, поплыл к ним и так держался…
- Давно?
- Несколько дней!
- Где Граммон? Куда они шли? Говори!
- Не знаю…клянусь! Может, в Кампешу или Картахену…
Крюйс выпрямился. Это было похоже на правду. Граммон, видимо, хочет получить новое каперское свидетельство. Проще всего, его получить у французского короля, который делал флибустьерами даже своих морских офицеров, которых в этом случае отпускали со службы. Крюйс знал, что «Король-Солнце» - Людовик Четырнадцатый присваивал каперам даже чины офицеров королевского флота. И чин, и имя новоиспечённого офицера вносились в текст каперской грамоты, которая начиналась словами: «Франция, в связи с большим ущербом, причиняемым ей каперством других морских держав, вынуждена…». А в правах и обязанностях капитана каперского судна было записано: «…совершение всего необходимого для ведения войны против пиратов, разбойничьего сброда на море, против всех врагов государства…». Капитан должен был захватывать врагов вместе с кораблями и оружием и поступать с ними по законам военного времени…
Крюйс не стал пока решать, что делать со спасённым Санчесом. Пусть придёт в себя, а потом видно будет. Стоит ли сейчас идти в Веракрус? Он знал привычку каперов внезапно возвращаться туда, где они только что были. Крюйс решил переждать несколько суток в море, сделав широкий круг, и только убедившись в отсутствии опасности, идти в порт. Корнелиус дал команду поднять паруса и уходить на восток. «Африке» надо было избежать встречи с флотом головорезов Лорана и Граммона.
Крюйс хотел хорошо отоспаться в каюте после тяжёлой вахты, но сон не шёл. Где-то рядом рыскали корабли флибустьеров и каперов всех мастей и стран. Остаётся только молиться, чтобы бог не позволил им встретиться на пути с «Африкой».
Долго ли это будет продолжаться – страх, плен, грабёж? Ещё Александр Македонский воевал с пиратами, Ганза – с каперами, Рим… А эти братья-витальеры из Любека, что решили выступить против королевства Дании и, доставляя продукты в Стокгольм, возродили разбой под прикрытием каперских свидетельств Иоханна Мекленбургского… Свен Стур… Годеке Михель… Клаус Штертебекер… Вигбельд – всё это ставшие знаменитыми виктельеры, ликедельеры – «друзья бога и враги всего мира»! Кого только нет в открытом море! «Друзья бога», эти пираты, должны были исповедоваться священнику перед боем, покаяться и причаститься. А как бы примирившись с богом, «искупив» грехи только молитвой, они были мгновенно готовы идти на новый разбой! Ликодельеры Ганзы воевали против Англии и Дании. А потом уже Ганза воевала против пиратов… Следы этих войн видны и сейчас.
Крюйс встал и достал из шкафчика графин, выпил немного тёмного красного вина и снова сел в кресло. Кот Фок дремал в углу, небрежно развалившись на ковре, а попугай дремал в клетке. Крюйс понимал, что лучше переждать несколько дней в море и только потом идти в Веракрус. Ведь корабли Граммона могут вернуться в Веракрус пополнить запасы питьевой воды, кажется Санчес что-то говорил про это. Ещё мальчишкой Крюйс слышал разговоры, что в Северном море пираты всё время крутятся возле острова Гельголанд, где всегда были запасы воды и пищи: часть их захватывала бременские и гамбургские корабли, остальные доставляли на остров раненых, чинили такелаж, занимались ремонтом.
- О любом замеченном парусе немедленно докладывать мне! – крикнул капитан вахтенному, приоткрыв дверь в каюту.
- Есть, капитан!
Крюйс знал легенды о Штертебекере – их ему пел когда-то Карл: о том, как «Пёстрая корова Фландрии» под командой Херрманна Ниенкеркена была взята на абордаж, как схватили Штертебекера, накинув на него сеть и о том, как обезглавленный Штертебергер пробежал мимо одиннадцати своих товарищей и тем спас им жизнь:
Клаус Штертебекер, Годеке Михель
В море искали разбойную цель,
Но богу не понравилась эта резня:
Да вы не боитесь, я вижу, меня!
Но Клаус достал окровавленный нож,
«Друзьям бога» крикнул : «Ребята, ну, что ж!
Мы бедным даём, а с богатых берём,
И в море мы ходим, как в доме своём!
Пусть в Гамбурге тихо, но есть молодцы.
Суда не спасут от пропажи купцы!
Мы с Гельгонда выйдем и цели найдём,
Навстречу дрожащим купцам поплывём!
Но утром весь остров окутал туман,
И гамбуржцев хитрых зевнул капитан.
«Корова-то пёстрая» сохнет с тоски-
Рогами пиратов порвала в куски.
Уж лучше бы сели на скальную мель:
Им две головы отрубил Розенфельд.
Бежал безголовый, упал, наконец:
Одиннадцать братьев спасает мертвец!
Легенды, легенды… В памяти моряков остались и предводитель пиратов Ганс Энгельбрех, захвативший сразу тринадцать голландских кораблей, и капер Пауль Бенеке, который однажды на своём корабле «Петер Данцигский» захватил в плен английского короля Эдуарда Четвёртого во время войны Алой и Белой Роз. А Жанна де Бовиль – женщина – пират, мстила за своего убитого мужа, которая убивала или бросала за борт всех пленных мужчин?
Крюйс за время скитаний по морям времени не терял – перечитаны десятки книг. И ясно, что морской разбой не окончится в ближайшее время. Сокровища из Мексики и Перу через Гавану тяжёлыми галеонами переправлялись в Европу, это продолжается и сейчас. Всех французских, английских, голландских каперов объединяет ненависть к Испании – и Бартоломео Португальца, и Рока Бразильца, и Пьера Большого, и Франца Олонэ. А вот знаменитый пират Генри Морган, который грабил Панаму и Портобело, стал …губернатором Ямайки, а английский король Карл Второй посвятил пирата в рыцари!
Крюйс достал карты и стал рассматривать их, обдумывая безопасный путь. Корнелиус понимал, что капитан должен быть готов ко всему, что капитан не может быть добр. О какой доброте вообще можно говорить, когда в любой момент могут появиться смертельно опасные противники? Пока бог помогает ему избежать встречи. Что-то ждёт их в Веракрусе, в Гаване? Не заставил бы судовладелец торговать рабами! Крюйс знал, что ещё в 1672 году было создано торговое общество «Company of Royal Adventurers of England for carring on a Trade to Afrika ». Это общество во главе с герцогом Йорским поставило английским плантаторам тысячи негритянских рабов. Этим же занималось и общество английских и испанских аристократов «Роял асиенто компании».
Торговля «чёрным товаром» была не по нраву Крюйсу. Он не понимал, как могла церковь разрешить привозить негров, родившихся в христианских домах! Сомнения грызли его душу. Разве это достойно хорошего человека, верующего – добывать в джунглях пленников, заковывать их в кандалы, укладывать связанных попарно в лодки и трюм корабля? Получать деньги за каждую голову? Менять негров на пальмовое масло или слоновую кость? Конечно, доход о этого дела должен быть большой – рассуждал Крюйс. – Но странно, что дело торговли невольниками мало кто из капитанов считает позорным. Для многих это обычнее ремесло – охота на людей. Гульдены, пиастры…Вот что правит этим миром. Скупщики, продавцы… Обмен туземцев на водку и табак. Надсмотрщики с плетями. Пушки с картечью, направленные на пленников в трюме, полуголые рабыни с детьми на баке…
Крюйс вышел на палубу, чтобы дать указания боцману:
- Приготовьтесь к возможной встрече с чужими кораблями. Будьте наготове поливать паруса водой. Палубу посыпьте песком. В вороньих гнёздах глядеть в три глаза – как соколы вдаль, а не как дохлые голуби!
- Есть, капитан…
Впрочем, фортуна не покинула Крюйса и его людей в этом рейсе.
Продолжение - глава 7 http://www.proza.ru/2006/12/14-186