Для тюрьмы рождённые. Маняпов Ильдар Якупович

 Книга первая, и вторая: Автор: Маняпов Ильдар Якупович.

Для тюрьмы рождённые.

 

 -Смотри, сынок, наш поезд прибыл.

- Мам, дай я сумку понесу!

- Нет, не надо, Индус, сумка тяжелая, ты ее не унесешь.

- Я смогу! Дай хоть помогу тебе, мама, – Индус взялся за ручку и попробовал поднять сумку. После нескольких попыток он сдался. – Ладно, мам, я возьмусь с одной стороны, а ты с другой.

- Ох, помощник ты мой! – воскликнула мама. – Пошли быстрей, поезд нас ждать не будет.

Когда садились в вагон, Индус сам попытался взобраться на высокие ступеньки вагона. Проводница подняла его и легонько подкинула на ступеньку. Индус сердито посмотрел на нее:

- Я сам, – произнес он и спрыгнул на землю. После кое-как вскарабкался в вагон.

- Вот видите, у меня получилось, – глядя на молодую проводницу, с гордостью сказал он:

- Ты –великий самоед, – улыбаясь, похвалила проводница. Он не успел узнать, что это такое – самоед, – мама повела его занимать места в вагоне.

- Мама, а чего она меня обозвала? Она сама самоедка, – обиженно говорил он.

Вагон был переполнен, все места заняты, лишь в проходе пустовало одно место. Рядом в купе ехала пожилая цыганка с внучкой. Внучка, не обращая ни на кого внимания, играла с куклой. Индус стоял рядом и смотрел на маленькую цыганку. Бабушка девочки поинтересовалась:

- Сколько вашему сыну лет?

Мама погладила вьющиеся волосы на голове сына:

- Нам завтра пять исполнится!

- О, это солидный возраст, – засмеялась цыганка, – а отец у него цыган, что ли?

- Нет, не цыган. А почему вы так решили? – спросила мама.

- Да глаза и волосы, как смола, черные… Может, все- таки цыган?

- Да нет же, скажете тоже… – застеснялась мать. Индус не слушал разговор старших – он с интересом наблюдал за девочкой. Та наконец подняла на него глаза: «Садись ко мне, давай вместе играть!» Индус посмотрел в глаза девочки, после перевел свой вопросительный взгляд на ее бабушку. Бабушка улыбнулась:

- Садись рядом, поиграй с моей внучкой. Глядишь, и женим мы тебя на цыганке…

Индус молча сел на постель к девочке.

- Тебя как зовут? – спросила девочка.

- Индус, – ответил он.

- Прямо так: Индус?!

- Да, прям так.

- А меня Нелей звать. Давай играть вместе!

Мама спросила:

- А далеко вы едете?

- Мы ездили в гости, теперь, вот, домой возвращаемся. У сына в гостях была с внучкой, – ответила цыганка. – А вы куда? - В свою очередь задала вопрос цыганка.

- А мы – к брату, в Ульяновск. Решили съездить с сыном погостить…

Так за разговорами прошло три часа, проводница объявила о прибытии поезда в Ульяновск.

- Ну, пошли, сынок! Приехали, – позвала сына мать.

Он нехотя спрыгнул с постели, на прощание еще раз взглянул на свою новую подружку. Бабушка, заметив его взгляд спросила:

- Что, понравилась моя внучка? Поехали с нами в Свердловск, там тебя женим, свадьбу сыграем!..

Индус отошел поближе к матери: «Я никогда не женюсь!»

- Это почему? Тебе моя внучка не понравилась, да?

- Понравилась, но я не женюсь. Я с мамой буду, – ответил он.

Бабушка с матерью рассмеялись. Мама взяла его за руку.

- Ну, до свидания, счастливого вам пути, – пожелала она спутникам и повела сына по узкому проходу плацкартного вагона. Пожилая цыганка смотрела вслед матери и сыну.

- Женишься! У нас, у цыган, красивые девушки. Нелегко тебе будет, многое придется перенести в этой жизни. Кто его знает? Может и встретишь ты свою цыганку, – с грустью произнесла бабушка, сама не подозревая, что предсказала судьбу маленькому мальчику.

- Бабушка, неужели так может быть? – спросила Неля.

- Над нами Бог, внучка. Это он решает, а я всего лишь предположила. У него глаза добрые, а таким людям, внучка, мало когда везет, – ответила она. – Дай-ка я выпью коньячка, что-то в горле пересохло...

- Бабушка, не пей больше! – попросила Неля, но цыганка уже наливала в стакан коньяку.

 

***

и
 
 

ндус пытался уснуть. Он лежал на кровати с закрытыми глазами, положив руку себе на лоб. Как ни старался уснуть, сна не было. Из головы не выходил телефонный разговор с дочерью. Ну Руслан, ну шкет, что-нибудь, да придумает!.. Надо же: парижскую полицию на ноги поставил! А бабушке с дедушкой – им-то каково там было?! Индус вспомнил, как лет пять назад его сын Руслан решил поиграть в прятки с женой, Нелей. Он тогда спрятался в старый бабушкин сундук. Неля долго его искала и готова была с ума сойти. Сам Индус только приехал в тот момент с работы. Неля стояла посреди комнаты, вся заплаканная, и нервно грызла ногти.

- Что случилось, милая?

- Руслан пропал, пока я вешала белье. Твой паршивец пропал! Я обыскала все кругом, все проверила, его нигде нет. Что делать – не знаю…

И вдруг кто-то чихнул в сундуке. Неля подбежала и открыла старый сундук. А там, накрывшись старой бабушкиной шалью, свернувшись калачиком, спал маленький плут… Бедная Неля, как она радовалась! Ее радости предела не было. Сундук в тот же день перекочевал в сени, где находился и поныне.

Сколько лет прошло с тех пор - и вот снова ему удалась его шутка. Напугал – кого? – бабушку с дедушкой. Мало того – еще и полицию подключили к его поискам!

«…Да, время летит и летит вперед. После похорон Нели думал – все, буду жить вдовцом, никогда никого не полюблю, не встречу больше такую, как Неля. А тут, после четырнадцати лет, снова встретить свою первую любовь, которая когда-то изменила, и снова влюбиться, как мальчишка!.. Вот она – судьба. Права была Неля. Кажется, она предрекла мне – еще тогда, в поезде, – что я ее встречу. И про двоих детей все верно сказала. Но только не предугадала ты свою судьбу и свою смерть, бедная моя Неля… Ты, наверное, смотришь сейчас на меня с небес и осуждаешь. «Не успел похоронить жену – как снова собрался заводить семью». А ведь у Ирины взрослый сын, ему уже пятнадцать лет. Как с ним поговорить, что ему сказать?.. Но он, я думаю, поймет меня. У него есть характер, у него характер матери. Хорошо, что он нисколько не похож на отца – этого отморозка. Подумать только – собственного сына под прицелом пистолета держал! Но Виктор, как истинный мужчина, перед лицом смертельной опасности не изменил своего мнения и не испугался. Послал этого бандита куда подальше. С Виктором у меня, наверное, проблем не будет, он все правильно поймет. В конце концов, я и Ирина, думаю, сможем объяснить Виктору положение наших дел. Сложнее будет с моей дочерью и сыном. Времени прошло слишком мало, они помнят мать, и их раны еще свежи.

Ах, Неля, Неля, как мы с тобой мечтали, что будем нянчить наших с тобой внуков! Но судьба распорядилась по-своему…»

Индус вытер набежавшую слезу и повернулся набок. Он лежал и смотрел на то место, где когда-то стояла большая русская печь. На той печке всегда лежал старый овчинный тулуп. Он вспомнил свою слепую бабушку, которая пекла ему лепешки в этой печи, вспомнил неповторимый вкусный запах тех лепешек. И явственно увидел себя – как он спал на печи в морозное январское утро.

В тот день, как не бывало никогда, Забир проснулся и сам пришел к нему. Ильдус еще спал.

- Вставай, соня, к тебе Забир пришел. Зовет тебя на улицу,

- вновь услышал он голос матери из далекого детства:

– Вы, кажется, горку хотели строить. И зачем она только нужна вам, эта горка, когда овраг, вон, рядом – катайся, сколько душе угодно, - ворчала мама Ильдуса.

– Вчера пришел весь мокрый, бабушка не успевает сушить твои вещи. Попробуй только сегодня таким прийти! – пригрозила мать.

 Он всегда спал на этой печке, когда промерзал, играя с ребятами на улице. А зимой он часто приходил домой мокрым, скидывал свои вещи, разбрасывая их куда попало, потом быстро залезал на печку, заворачивался в старый тулуп и кричал оттуда, чтоб ему дали поесть. В дни, когда мама была на работе, бабушка несла ему на печку чай с малиновым вареньем или медом и обязательно – лепешки. Бабушка пекла их сама. От этих лепешек шел аромат жареного и чего-то еще, очень вкусного.

В тот день Индус нехотя спустился с печи и сел на табурет, прислонившись к печке спиной. Сидя на табурете, он, как всегда, попросил свои вещи. Так начиналось каждое утро. И всегда первой бросалась искать его вещи старая, слепая на оба глаза бабушка. Она на ощупь пробиралась за печку. Там была натянута проволока, и на ней висели все вещи Ильдуса. Дедушка в свое время специально натянул эту проволоку, чтобы сушить одежду внука. И всегда говорил: «Зачем ему раздеваться? Пусть прям там висит, за печкой, и сохнет. Чтобы утром не одеваться. А то каждое утро ему, бедному, надо еще и одеваться…» - шутил дед.

Вот бабушка нащупала и принялась снимать одежду, перекидывая через согнутую в локте руку. Это были старые, не раз латаные брюки, трико, рубашка, старенький свитер, который едва доставал Ильдусу до пупка, шерстяные носки с полностью подшитой подошвой, и, в довершение всего, - пальто, из рукавов которого торчали шерстяные варежки на резинках. Варежки Ильдус тоже успел сносить – на их больших пальцах виднелись маленькие дырочки.

Пальто было куплено Ильдусу к школе два года назад, «на вырост». Конечно же, он вырос из него – уже давно. Для своих девяти с небольшим лет он выглядел на все двенадцать. Черноволосый, смуглый, с большими карими глазами, он скорее походил на цыганёнка, чем на татарина, был здоровым и не по годам сильным мальчиком. Лицо его украшал небольшой шрам над правой бровью.

Ильдуса все звали «Индусом» лишь потому, что он не мог выговорить в детстве свое имя и называл себя «Индусом». Так с детских лет его стали звать и остальные.

 -Он сидел на стуле и нетерпеливо ёрзал. Наконец он спросил:

- Ну скоро там, бабуль?!

- Сейчас, сынок, сейчас, – ответила бабушка, которая, все еще ворча, собирала его вещи. Наконец она вышла из-за печки и, выставив вперед руку, чтобы неожиданно не столкнуться с каким-нибудь препятствием, дошла до стула, где сидел любимый внук. Нащупала его голову и погладила по волосам.

 - Не надо, бабушка, не гладь! Что я тебе, кошка, что ли? – Индус мотнул головой, встал и отошел подальше от бабушки. Затем быстро оделся, схватил со стола лепешку и выбежал во двор.

Во дворе Забир забавлялся с псом по кличке Барсик. Барсик был красивой собакой, его любили все соседи. Он был весь черным, а грудь и лапки – белыми. За всю свою жизнь пес ни разу никого не укусил – и лаял-то очень редко. Наверное, за молчаливость Барсика и любили.

- Привет, Забир! Я сейчас лопату возьму и вернусь, – крикнул он, направляясь к сараю.

Он сходил за большой деревянной лопатой для снега.

- Ну что, Забир, пошли? Надо еще Кольку с Витькой позвать.

- Ну пошли, друган Индус, – Забир положил свою руку на плечо Ильдуса, и запел. «Для тюрьмы рождённые, наглые и беспризорные, корешок мой Сенечка и я».

Забир был на полголовы выше его, Забир имел крепкое телосложение. Два пацана, сколько себя помнили, всегда дружили и жить не могли друг без друга. Конечно, Забир иногда обижал его «на правах старшего». Как ему казалось, он всегда был прав, но и Индус был далеко не подарок. И если младший начинал доказывать свое, то обязательно получал по шее. Однако Индус в долгу никогда не оставался: он бросался на обидчика, плача, бил куда попало, кусался, царапался или пинался. Если Забир отбегал в сторону, Индус хватал камень и бежал за обидчиком, потом, не догнав, бросал этот камень в него. Вместе с камнем вслед Забиру летел отборный мат. Он матерился, как только мог, а нехороших слов он знал немало. И однажды во время ссоры Индус попал камнем прямо по лбу Забиру. Из разбитого лба пошла кровь. Забир увидел кровь на своей руке и громко заплакал. Ильдус тогда очень испугался, подбежал к Забиру и начал вытирать кровь своей рубашкой.

- Забир, я не виноват, прости, пожалуйста… – причитал он.

Это было летом прошлого года. С тех пор они больше не ссорились. А сейчас обнявшись, мальчишки вышли за ворота. Напротив, через улицу, возле своей калитки стоял Витька и держал в руках большую деревянную лопату.

 - Ну, кто пойдет остальных звать? – спросил он и покосился на Индуса.

Витька был пацан серьезный, много не разговаривал, в основном молчал. Его даже Забир побаивался. От Витьки можно было ожидать чего угодно. Когда летними вечерами сидели на лавках и рассказывали всякие истории, Витя только слегка улыбался, а сам никогда ничего не рассказывал. Только стемнеет – его мать, тетя Полина, уже кричит с крыльца своего дома: «Витя, пора спать, иди домой!» И ни разу Витька не ослушался и не сказал: «Подожди, сейчас приду». Он молча прощался и уходил. Родители его, особенно дядя Коля, были уже пожилыми людьми. И мать Индуса как-то говорила, что они были на каторге – где-то за Уралом.

У родителей Вити, Николая и Полины, не было своих детей. Они выросли вместе, а дружба их началась, еще когда были детьми. В далекой уральской глубинке родители Николая и Полины работали на лесозаготовках. Они прошли сталинские лагеря и последний свой срок «тянули» на лесоповале. Жили в одном бараке. У каждого из родителей была своя судьба. И так уж случилось, что жизнь свела их вместе в этой далекой таёжной деревушке, где родились Николай и Полина. Перед самой войной родители, неожиданно заболев, умерли, и молодые люди переехали жить и работать в Уфу.

Через год грянула война и на пять долгих лет разлучила их. Они не знали, куда писать письма друг-другу, – не было у них ни дома, ни адреса… Но, видно, судьбе захотелось свести их вновь. В сорок пятом они поженились и уехали работать на далекий север. А когда окончательно подорвали свое здоровье, решили переехать «поближе к цивилизации, к нормальным людям» и обзавестись детьми. После того, как они узнали, что у них никогда уже не будет своих детей, Николай с Полиной решили усыновить мальчика. И взяли из детдома Витьку. Он, конечно, тогда был маленьким и ничего не помнил. Но соседи знали про усыновление, и все соседские дети, конечно, знали тоже. И если бы молчали, может быть, Витька не узнал бы об этом.

Но однажды Забир с присущим ему нахальством, -спросил Витьку:

- Слышь, Витёк, а это правда, что ты не родной им? Что они не твои родители?

Лучше бы Забир этого не спрашивал... Витька со всего размаху дал ему в глаз. Забир, сидевший на старой автомобильной покрышке, вкопанной в землю возле забора, от удара перевернулся и упал с другой стороны. Некоторое время спустя он поднялся и промямлил:

- Ты что, дурак, что ли?..

Витька угрожающи пошел на него, Забир было побежал, но получил по заднице пинка и, споткнувшись упал. Витька добавил ему еще пару тумаков и больше Забир об этом не вспоминал.

Пройдет каких-нибудь семь-восемь лет, двоих друзей-соседей заберут в армию. Они будут служить в Афганистане, оба погибнут там в день своего дембеля когда уже будут возвращаться домой…

Но сейчас они были еще детьми. После того как Витя наподдал Забиру прошло больше года, но все этот случай помнили и уважали Витю. К тому же он был старше всех – ему исполнилось двенадцать с половиной. Забиру было только двенадцать. Индус, стало быть, – самый младший среди них. И потому он побежал звать Кольку соседского пацана. Подбежав к калитке, запрыгнул на лавку и, так как свистеть он не мог, он закричал: «Колька-а-а-а-а!».

В это время мимо проходил их приятель – Вовка-майковка. Почему «майковка»? Да потому, что не выговаривал букву «р».

- Пивет, Индус!

- Здорово!

 Мгновенно в окошке появилась голова бабы Насти:

- Чего тебе, басурман проклятый?

Так баба Настя звала Индуса, да и Забира тоже. Индуса – за то, что не было отца, а Забира – потому что отец умер от пьянки, а два его брата сидели в тюрьме. Вдобавок ко всему Индус и Забир были татарами, а бабка почему-то не уважала татар, злая была на эту нацию.

Строгая баба Настя никому спуску не давала, будь то Колька, Сашка или Иван с Наташкой. Все они ходили перед ней «по струнке», но все равно она всегда была недовольна внуками, ругалась на них, помахивая при этом своей палкой.

- Баба Настя, Кольку позовите, – пробормотал Индус.

- Нет его, занят он, никуда не выйдет, уроки делать будет сейчас.

- Какие уроки, бабуль? Мы же на каникулах…

- Ах ты, какой грамотный! Сейчас выйду, покажу тебе каникулы!.. – Прокричала бабка и отошла от окошка. Индус не стал дожидаться, чего она ему покажет, спрыгнул с лавки и побежал к ребятам. Он помнил, как однажды она пригрозила, а Индус не поверил, да еще покривлялся, передразнивая бабку… А кончил прыгать и скакать только тогда, когда рядом уже стояла Наташка и крепко держала его за шиворот. Дальше было самое ужасное для Индуса: из-за калитки появилась баба Настя. Для ее возраста она шла быстро на своих кривых ногах, а в руке несла чилиговые прутья. Индус получил однажды такими прутиками и прекрасно знал, что будет очень больно мягкому месту.

Дело было в прошлом году. Старший брат Забира находился еще дома, а не в тюрьме. Шарип пил каждый день, до ворот своего дома никогда не доходил – падал возле ворот, в кустах. Там его находила его мать и заносила домой.

И вот однажды, когда Шарип спал под забором в кустах, Забир и Индус решили подшутить над ним. Ребята помочились ему на брюки, а когда дело было сделано, Шарип неожиданно проснулся и ощупал свою мокрую от мочи ширинку. Испугавшись мальчики убежали. Но на следующий день Шарип изловил двоих друзей, подвесил одного за шиворот на штакетник, а поймав второго, зажал его голову меж своих ног и отходил по заднице чилиговыми прутьями. Потом снял второго друга и сделал то же самое. Индус после два дня не мог сесть на свою попу, но никому про это не рассказал.

И вот, как только он увидел прутики, сам не зная почему он закричал на татарском языке: «Ани-и-и – аби-и-и», но рядом никого не было, никто не пришел на помощь. Благодаря Наташке Индус снова получил сполна.

Он возненавидел бабку. Да и Наташку с Иваном побаивался.

И вот бабка снова ему угрожала. У Индуса на душе скребли кошки: кого же эта старуха сейчас выпустит? Кроме Кольки, остальные братья и сестра были погодками, старше Индуса на пять-шесть лет. Они всегда слушались бабку.

На всякий случай Индус поглядывал на свои ворота – не закрыты ли они. Ворота были чуть-чуть приоткрыты. На душе стало немного спокойней, но это спокойствие было мнимым. Потому что Наташка догоняла его даже за воротами, сбивала с ног, и тащила его со двора, а там начиналось самое страшное. Она садилась верхом на него и начинала тереть его уши своими ладонями. Уши горели и становились неимоверно большими. Индусу казалось, они становились больше раза в три или четыре. Когда Наташа отходила на безопасное расстояние, Индус закрывал ворота и кричал ей вслед, что она – кобыла длинноногая. И потому-то Наташка была всегда рада его наказать и лишний раз преподать ему урок.

Увидев беспокойство друга, Забир успокоил его: «Не бойся, братан, в обиду не дадим!» и протянул кусок сушеной рыбы:

- На, ешь! А Ивана с Наташкой дома нету.

- А ты откуда знаешь?

- Знаю, они в центр пошли.

Немного успокоившись, Индус начал чистить сушеную жереху. Потом вновь переспросил Забира:

- Точно нету?

- Нет, нет, я же видел сам, как они ушли.

Рыбу принес Майковка. Вечером Забир попросил его об одолжении – чтобы тот принес рыбу, – только тогда он сможет с ними играть. У Майковки отец – заядлый рыбак, а Забир был большой любитель воблы, да и не только воблы. Любитель халявы, скажем так. Вот Забир и попросил Вовку об одолжении. Сказал, что будет его защищать, тогда никто не посмеет тронуть Майковку. И Майковка тащил из дома все, что Забир ни попросит.

Пацаны доедали рыбу. Индус подошел к Майковке, отвел его в сторону:

- Маёк, ты в следующий раз, ежели чего притащишь, про меня не забывай. Понял, Маёк? – Индус обнял одной рукой Майковку за шею.

– Смотри, Маёк! Забир – мой лучший друг, он тебя не тронет, а я по носопатке могу съездить.

Маёк согласно закивал головой:

- Ладно, Индус, получится – принесу, – пообещал он.

Забир скомандовал:

- Ну что, начнем? Давайте, сгребайте снег в кучу!..

Поработав немного, они поняли, что для того, чтобы сделать горку понадобится очень много снега. Первым заныл Индус:

- Пацаны, нах.й нужна эта горка? Где мы столько снега возьмем? Пошли лучше кататься в овраг!

Эта мысль пришла в голову не ему одному. Все с ним быстро согласились, так как сами уже думали об этом, и сразу же бросили работать.

- Давай за санками, по домам! – скомандовал Забир и пошел к своему дому. Ребята дружно разбежались по своим дворам.

Первым вышел Индус. Он тянул веревку, привязанную к санкам. На улице никого не было. Индус сел на свои санки и стал ждать остальных ребят. Вторым, таща за собой сани, вышел Забир. Это были действительно огромные деревянные сани, похожие на те, что возят лошади, только поменьше размером. На таких санях могло уместиться трое-четверо пацанов. Забир подошел к Индусу, лег на свои сани, не спеша достал огрызок хвоста воблы и начал его сосать. Напротив, через улицу, из калитки появился Витя. Он крикнул им: «Я никуда не выйду, работа есть…» и ушел домой. Индус раздраженно произнес:

- Ни х.. себе! Он чего у них, батрак, что ли? То за свиньями убирает, то снег чистит, дома полы моет, за хлебом ходит… А дядя Коля с тетей Полей дома сидят, ничего не делают. Слышь, Забир? Они Витьку чувашленком сделали, а он, может русский, или татарин?.. Он же не родной им! Бедный Витя…

- Родной – не родной… Тебе какое дело? – раздражённо ответил Забир. – Я тоже убираю за коровой, за овцами. Что я теперь, раб, что ли? – Забир дал подзатыльник Индусу.

- Ну, ты – это другое дело, – пробормотал он, почесав затылок после шлепка.

- Это у вас ни хрена нет никого, и ничего не держите… – Продолжил Забир.

- Как «нет»? Курей держим, – обиделся Индус.

- Или они вас держат, – загоготал Забир.

- Чего это они нас держат!

- Ну как? Вы их чуть ли не каждый день режете.

- Конечно, режем. Их же много – вот и режем. А чего на них смотреть? – обиделся Индус. – Вон, смотри, Майковка бежит…

- Он молодец. Наверное, еще рыбки свистнул, – обрадовался Забир и потянулся на санках. Майковка прибежал не пустой, принес шмат докторской колбасы и четверть буханки хлеба. Забир взял колбасу, понюхал: «Ничего вкуснее не ел!». Потом отломил небольшой кусочек и протянул Индусу, у того округлились глаза:

- Дай побольше, чего ты зажал?! Тебе, что ли, одному принесли?

- Майковка мне принес. Да, Майковка? –Забир строго посмотрел на мальчишку. Майковка, проглотив слюну, весело кивнул. Индус насупив брови подошел к Майковке. Тот понял, что сейчас схлопочет и стал отходить. Индус догнал его, сбил с ног:

- Я тебе говорил, что получишь?! – и ударил его в челюсть.

Майковка закрылся руками. Тут подбежал Забир и оттащил Индуса в сторону.

- Я тебе Маёк, в торец один черт выпишу, и Забир тебя не спасет.

Маёк, отряхиваясь от снега стоял за Забиром и молчал.

- Ну ты и жопа Забир! – Индус взял веревку от санок и, угрюмо откусывая хлеб с колбасой, поплелся в сторону оврага. Забир отломил столько же колбасы Майковке и сказал: «Ты, Вовчик, дома нажрешься». Майковка согласно кивнул. Он был доволен, весело уплетал колбасу с хлебом и помогал Забиру тащить санки, заискивая перед ним.

До оврага шли молча. Индус молчал от обиды, Забир все еще жевал и специально чмокал, дразня Индуса. Индус готов был взорваться от злости. Забир это видел и причмокивал еще сильнее.

Он подошел к Индусу и протянул ему колбасу с хлебом:

- На, держи. Кушай и знай, какой добрый дядя Забир!

В этот момент терпение Индуса лопнуло. Он ударил Забира по руке, хлеб с маленьким кусочком колбасы полетел под горку вниз, в овраг.

- Да пошел ты на х.., Забир! Попросишь у меня еще чего-нибудь – я тебе столько же дам!..

Забир от досады дал Индусу подзатыльник, но не рассчитал и попал по шапке. Шапка отлетела далеко вниз и упала в овраг.

- Иди и принеси мою шапку! – закричал Индус.

- Сам возьмешь. -Он сел с Майковкой на сани и с веселым криком покатился вниз. Злости Индуса не было предела. Он решил: раз Забир сбил шапку, пусть сам ее и принесет. Индус сел на санки и тоже покатился вниз по склону оврага. Голова мерзла от встречного ветра, мороз пощипывал кончики ушей. Голове было холодно и неприятно. Но Индус твердо решил: «Пока Забир не принесет шапку сам, он ее ни за что не наденет». Он съехал на самое дно оврага, встал, схватил веревку от санок и поплелся наверх, в гору. Идти было тяжело, да и уши мерзли. Он ждал, когда Забир предложит ему одеть шапку, но тот молчал. Индус злился еще больше. Так они скатились с горки еще несколько раз, пока Индус не увидел идущих по дороге Ивана и Наташу.

Они направлялись домой, когда ребята подошли поближе. Наташа спросила: «Ты чего, мулленок, без шапки?», а после всплеснула руками:

- Ванька, лови его быстрей, он уши обморозил!

Индус хотел съехать с горки, но Иван поймал его за воротник пальто. Индус начал вырываться.

- Пусти, рыжий! – злобно закричал он, но брат с сестрой держали его крепко.

- Ничего я не отморозил, пустите меня! – вопил Индус. Ребята его не слушали, насильно тащили домой.

Мать Индуса готовила обед. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге предстали сын и соседские дети.

- Тетя Шура, посмотрите на Ильдуса, какие у него уши!

Тут Индус схватился за свои уши и начал громко плакать. Дело понятное – уши в тепле начали «отходить». И чем больше они «отходили», тем сильнее он орал. Он катался по полу, держась за уши ладонями. Сколько так прошло времени, никто не знал. Мама с бабушкой, бросив свои дела, суетились возле него, уговаривая успокоиться. Мама сбегала к соседям и вызвала «скорую». Баба Вера, соседка, дала гусиный жир:

- На, иди быстрей, Шура, помажь ему уши.

Когда пришла мама, сын все еще плакал. У него поднялась температура. Сам же он представлял печальное зрелище: голова, лежащая на белой подушке, была похожа на большой уродливый помидор, особенно два опухших красных уха. Подошла, причитая, бабушка:

- Что ж ты без шапки-то ходил? Неужели одеть трудно было? Мороз ведь на улице нешуточный! Потерпи, сынок, мама жир растапливает, сейчас намажем твои уши, тебе будет полегче…

Но Индус ничего не слышал и не видел. От боли в голове и в ушах он потерял сознание. Не слышал он и того, как приехала «скорая», как сделали ему укол в попу, чего он очень боялся (был бы в сознании – ни за что бы им не дался!)… Не слышал, как из мечети пришел дедушка. Старый мулла стоял у изголовья кровати своего внука и гладил мальчика по голове.

- Когда выздоровеешь, сынок, куплю тебе лыжи. Большие, как ты и просил. Ты только выздоравливай, – говорил дед на татарском языке.

 * * *

Время подходило к трем часам дня. Мама Индуса не спеша собиралась на работу в вечернюю смену. Бабушка спросила:

- Может, не пойдешь на работу, дочка? Скажешь, что сын болеет, высокая температура. Я ведь слепая – что смогу сделать? Да и отец старый. Сейчас как ляжет – ничем его не разбудишь.

- Нет, мам, не могу я. Прогуляю – лишат премии, с очереди на квартиру снимут. Ты не бойся, мама, он будет спать, ему успокоительное вкололи.

- Ну, дай-то Бог. – Лишь бы не проснулся. Если проснется, что я буду делать? Дочка, а ты хорошо подумала насчет своего знакомого? Кто он, откуда взялся? Ты раньше ничего о нем не говорила.

- Мама, я познакомилась с ним недавно, он у нас в смене электриком работает. Не женат и не был женат. Ну, в общем, я сегодня не приду домой ночевать. Мы с ним придем утром, там и познакомитесь.

- А сколько ему лет?

- Сорок два года, мама.

- О господи, где он раньше-то был, неженатик твой, где его хранили-то? Может, он жулик какой, просто не говорит тебе? А ты, дура, веришь всему… Что я отцу скажу? Он ведь не поймет. А потом где жить собираетесь?

- Пока ни знаю, мама. Если отец разрешит, будем тут жить, если нет – придётся искать квартиру. Я даже ни знаю, как отцу сказать… Мама, когда я уйду на работу, ты поговори с ним! Хоть до весны прожить бы тут, а там что-нибудь придумаем.

- Поговорю, конечно, лишь бы твой неженатик хорошим человеком оказался, – тяжело выдохнув, пообещала бабушка:

 – Дочка, как хоть звать-то его?

- Халимом зовут, мама. Ты не бойся, мама, он хороший, добрый.

- Все они хорошие, когда спят зубами к стенке, – огрызнулась бабушка:

 – Ой, смотри, дочка, не приведи какого-нибудь балбеса!

- Ладно, мама, я побежала, а то опоздаю на работу…

Этот разговор Индус не слышал, он крепко спал и, наверное, видел сны. А может, ничего не видел. Но только заканчивалась его безотцовщина. Назавтра его ждала другая жизнь – новая, полная приключений и опасностей.

 ***

в
 
 

сю ночь Индус спал плохо, ворочался с боку на бок, бредил, с кем-то разговаривал, кого-то звал, а под утро, успокоившись, уснул.

Проспав до обеда, он проснулся и, лежа на спине, наблюдал за бабушкой. Голова немного побаливала, уши горели, словно их обдали кипятком. Индус потрогал их – они были толстыми и почему-то мягкими. «Интересно, и долго они будут болеть?» – подумал он.

Бабушка сняла трубу с самовара, взяла его и понесла к столу. Индус всегда удивлялся: -Как это ей удается? Ведь она ничего не видит, а идет прямо к столу и ставит самовар прямо на поднос. Ни разу еще не промахнулась.

Со двора зашел дедушка, поставил свой кумган на печку и сел к столу. Бабушка заваривала чай. Дед, увидев, что Индус проснулся, позвал его к столу:

- Вставай, сынок, умывайся и айда чай пить!

Индус встал, сходил к умывальнику, кое-как умылся и вернулся на кровать.

- Дедушка, я не хочу чаю. Голова болит. Я лучше полежу…

- Ну ладно, лежи, – разрешил дед и стал наливать чай из бокала в блюдце, как вдруг в сенях раздались шаги.

Дверь распахнулась, и в избу вошли мама и какой-то незнакомый дяденька. Одет незнакомец был очень просто: поношенная телогрейка синего цвета, под телогрейкой – спецовка. Две верхние пуговицы расстегнуты. Под спецовкой виднелась майка. Брюки были тоже спецовочные, на ногах – кирзовые сапоги. В одной руке незнакомец сжимал шапку, а в другой – бело-серый чемодан небольшого размера.

- Здравствуйте! – неожиданно для всех громогласно рявкнул он.

Дедушка сидел у стола, собираясь отпить чай. Услышав этот громкий голос, он чуть не выронил блюдце из рук, подавился кусочком сахара и начал громко кашлять. Индус спрыгнул с кровати, подбежал к деду и начал хлопать его по спине. Наконец тот успокоился и недовольно спросил:

- Кто это?

По всему было видно, что бабушка деду Ахмеду ничего не говорила. Она сразу засуетилась:

- Знаешь, отец, я забыла тебе сказать, что сегодня будут гости…

Дед недовольно хмыкнул и грозно посмотрел на мать. Затем перевел грозный взгляд на бабушку.

Между тем гость скинул сапоги и повесил телогрейку. Достал из чемодана бутылку водки, подошел к столу и поставил бутылку на стол. Ильдус начал громко читать:

- Мос-ков-ска-я во-дка…

Мама недовольно одернула Ильдуса и отправила на кровать:

- Иди полежи, ты болеешь…

- Мам, но я хочу чаю!

- Ладно, лежи там, я тебе чай туда подам.

Ильдус лег на кровать и начал наблюдать оттуда за происходящим. Мама налила чаю, намазала масло на хлеб и подала Ильдусу.

Пожилому мужчине за столом на вид можно было дать лет сорок пять. Голова коротко острижена под «ежик», волосы седые, лицо – в глубоких морщинах. Самые длинные из них расположились на его высоком лбу. Но морщины как будто украшали своего обладателя – особенно те, что вокруг рта. Однако больше всего понравились Индусу его голубые, как небо, глаза. Волевой подбородок был чисто выбрит. В общем, чем-то он Индусу понравился.

 Гость первым завел разговор:

- Ну, дедушка, по маленькой?

- Я не пью, внучек, уже лет тридцать. Мне девяносто три года. Кроме внуков никто меня «дедом» не зовет. А зовут меня Ахмед-абзый.

- Я все понял, – сказал гость. – Разреши, абзый, я налью себе, а то как не в своей тарелке сижу… – вопросительно посмотрел он на деда.

 Дед отпил немного чая из чашки и сказал:

- Ну что ж, налей. Выпьешь – расскажешь о себе.

Мама Индуса принесла из кухни граненый стакан. Гость налил полный стакан водки, повернул голову набок, резко выдохнул. Осушив, он поставил стакан на стол и поморщился, нюхая свой рукав. Мать поставила на стол соленые огурцы и капусту, гость не спеша взял огурец и покрутил его в руке, как будто искал, где у огурца вкусное место. Затем нехотя откусил, с хрустом пожевал и завел разговор. Говорил он вдумчиво, не торопясь.

- Зовут меня Халим, Ахмед-абзый. Я недавно из лагеря, освободился.

- Это из какого такого лагеря? – спросил дед. – Из тюрьмы, что ли?

Халим кивнул головой.

- И много сидел?

- Сначала шесть, потом двенадцать. В общем, восемнадцать лет.

У деда чуть глаза на лоб не вылезли.

- Анакны сьгим, – ругнулся он на татарском языке. – Это сколько ж ты людей убил? – спросил он и свирепым взглядом уставился на маму Индуса.

Мама стояла и теребила фартук, висящий у нее на поясе. Она боялась поднять голову и посмотреть на отца.

- Ты слышала, мать? – дед тронул бабушку за руку. Кажется, еще немного, и та упала бы в обморок – до того была напугана. Сидела ни жива ни мертва, а ее коленки заметно тряслись. Бабушка что-то бормотала. Было ясно: она молится. Халим иронично улыбнулся.

- Первый раз я сел в пятьдесят первом году, за драку, – продолжил он свою исповедь. – Сидел в Иркутске, а когда освободился, поехал на Колыму золото добывать. Через два месяца после освобождения во время драки один гад ударил меня ножом… – Халим встал из-за стола и, задрав спецовку с майкой, показал шрам от ножа. – Чуть не убил меня! Мне, абзый, ничего не оставалось, кроме как самому его зарезать.

После этих слов бабка вскочила со своего стула и заговорила быстро-быстро:

- Ой, Ахмед, совсем запамятовала! Нас Шамиль сегодня ждет к обеду, пошли быстрей!

Ахмед-абзый сразу все понял и стал быстро собираться. Заметно захмелевший Халим удивленно смотрел то на деда с бабкой, то на мать Индуса. Он недоумевал, почему родители уходят. Мама подошла к нему и стала что-то показывать, выразительно жестикулируя. «Не шлепай языком!» – тихо проговорила она. Халим, вытаращив с ужасом глаза, не моргая смотрел на нее.

- Мама, не уходите, это он пошутил! Зачем на пьяного внимание обращаете?!

Совсем охмелевший Халим произнес:

- Это кто пьяный? Я им всю правду рассказал!

Этих слов было достаточно, чтобы бабушка с дедушкой выскользнули за дверь. После всего услышанного Индус накрылся одеялом и притворился спящим. На душе его было неспокойно. Надвигалось что-то нехорошее – предчувствие его никогда не подводило. А тем временем Халим допил бутылку и, шатаясь, побрел в другую комнату.

Мама Индуса уложила Халима спать и принялась убирать со стола. Она с беспокойством думала, «что же будет дальше». –С одной стороны, Ильдусу нужен отец – должен ведь кто-то сына воспитывать. «Растет, как беспризорник, дедушку с бабушкой уже не слушает. Я все время на работе, а он делает, что захочет. А так – мужик в доме: присмотрит за ним, чему-то научит, что-то подскажет… Хоть папиросу выкурит – и то мужчиной в доме будет пахнуть. Все, – решила она, – выйду за него замуж. Пусть что хотят делают – все равно буду с ним жить».

Немного поспав, Индус проснулся. Ему мучительно хотелось в туалет. Он натянул шапку, надел телогрейку и побежал на улицу. День близился к концу, смеркалось. В это время зимой темнеет рано. Сидя в туалете, Индус думал: «что-то деда с бабкой долго нет». И чего это они так быстро ушли? Ведь дядя Шамиль их никуда не звал, да и не приходил он вовсе.

Вернувшись в дом, Индус отпил прямо из чайника холодного чаю, и тут на глаза ему попался чемодан Халима. «Интересно, что там?» – подумал Индус. Любопытство взяло верх. Он тихонько открыл чемодан. В нем лежало три бутылки водки – такой же, какую пил этот дядька. Он взял одну бутылку и прочитал на этикетке: «Водка Московская». Он никогда не держал в руках полную бутылку и поэтому разглядывал ее с любопытством. А еще под бутылками лежали плоскогубцы, кусачки, отвертка, майка и пара мужских трусов. Больше в чемодане ничего не было.

Индус закрыл чемодан и пошел в другую комнату. Там на кровати спали мама и дядя Халим. Мама лежала на спине, а руки и ноги Халима были сложены на ней. Голова его покоилась на плече мамы. Халим во сне чмокал губами и что-то бубнил. Индус подошел к матери и тронул ее за руку. Ему показалось, что она не дышит, но мама открыла глаза и спросила: «Чего тебе, сынок?»

- Я кушать хочу, – шепотом произнес он. – Я со вчерашнего дня ничего не ел.

Мама осторожно сняла с себя ноги и руки Халима, встала и накрыла его одеялом.

- Сейчас накормлю, – сказала она и пошла готовить ужин. Индус стоял и думал: «А чего это он спит в трусах у нас дома, да еще и с мамой?.. Надо будет рассказать все дедушке с бабушкой». Ему увиденное совсем не понравилось. Нахмурившись, он побрел в комнату, где была мама, подошел к столу и сел на табуретку. Мама собиралась чистить картошку.

- Слышишь, мам, а Халим, что, у нас будет жить, да?

- Да, сынок, я выхожу за него замуж. И семье будет опора, и никто больше не скажет, что у тебя нет отца.

- Мам, да он мне и не отец вовсе. Что нам, плохо было вчетвером? Он еще и тюремщик, он людей убил.

- Он за это отсидел. Сейчас он не такой.

- Откуда ты знаешь? Вдруг он нас тоже убьет?!

Мама рассмеялась.

- Не бойся, сынок, он хороший, он нас не тронет, – сказала она и погладила его по голове.

В мальчишку вселилось некое беспокойство. Он задумчиво смотрел, как в печи трещали и горели дрова. «Что же будет дальше?» – думал он. В груди его защемило и похолодело: «Неужели этот убийца будет жить с нами?» Ему стало страшно, ему захотелось убежать за бабушкой и дедушкой и никогда сюда не возвращаться.

Мама закончила чистить картошку и поставила кастрюлю на печь.

- Иди-ка, сходи, сынок, в сарай за дровами.

Индус оделся без особого желания. Он принес несколько поленьев, с грохотом бросил их возле печки и тут же получил увесистый подзатыльник от мамы:

- Тише ты! Чего так грохочешь?

Он всегда так кидал дрова, и никогда его за это не ругали. Наоборот – хвалили, что помогает.

Ничего не понимая, он удивленно смотрел на маму. Ему стало обидно до глубины души, он сел на старый бабушкин сундук, пододвинулся поближе к окну и молча наблюдал, как на улице темнеет. Ночь вступала в свои права, двор почти уже не был виден. Вдруг мимо окна прошли два силуэта. Индус узнал в них маминых братьев – Шамиля и Сагита.

- Вон дядя Шамиль и дядя Сагит пришли, сейчас они твоего тюремщика выгонят, – с нескрываемым восторгом произнес он и поглядел на мать.

Мама, волнуясь, пригладила волосы на голове руками, поправила халат и стала ждать, когда они войдут. Но гости почему-то не торопились входить в дом. Мама подумала, что сын пошутил, и пригрозила ему указательным пальцем.

Раздались шаги в сенях, дверь распахнулась, и в избу вошли два крепко сложенных, с красными от мороза лицами два маминых брата.

- Ну, что тут у вас стряслось? А то мама с папой говорят, что их тут режут и убивают, – произнес дядя Шамиль.

Мама Индуса замахала руками:

- Господь с вами! Что вы несете?

- Что нам сказали, то и мы говорим, – ответил тот.

Оба, не раздеваясь, прошли к столу, сели.

- Ну, рассказывайте, – предложил старший брат, Шамиль. Мама пошла будить Халима, а Индус подбежал к дяде и шепнул ему на ухо:

- У нас там тюремщик спит. Он, дядя Шамиль, людей убивал.

- А ты откель знаешь? – спросил дядя.

- Он сам рассказал.

У Шамиля неприятно засосало под ложечкой. Он посмотрел на Сагита. Сагит не слышал, о чем говорил племянник, и, ничего не понимая, хлопал глазами.

Наконец на пороге зала появился Халим. Лицо его было заспанным. Он подошел к гостям и за руку поздоровался с братьями. Индус с нескрываемой гордостью смотрел на Халима. «Вот, сейчас они его выгонят», – думал мальчишка. Его охватили большая радость и гордость за то, что дяди его, такие сильные и смелые, пришли спасать его от тюремщика.

Но дело приняло неожиданный оборот. Халим достал из чемодана сразу две бутылки водки, поставил на стол, почесал свой затылок и предложил:

- Выпьем за знакомство? Меня зовут Халим.

Мама уже несла закуску: огурцы, капусту и помидоры. Братья быстро встали, разделись и, подшучивая друг над другом, сели к столу.

Индус не ожидал такого расклада. Он подошел и хотел было тоже сесть за стол, но не тут-то было. Новоиспеченный муж матери запретил парнишке присоединиться к старшим, сказав, что рано ему еще со взрослыми сидеть. Индус, обидевшись, пошел и лег на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

- Покушать даже не дают, гады, – пробормотал он. Внутри от обиды все кипело. Наконец он сел на кровати и громко произнес:

- Мам, я кушать хочу! Кого-то кормит, а родному сыну не дает поесть…

От этих слов все рассмеялись. Мама намазала на хлеб масло, налила чай и подала Индусу на кровать.

- На, чаю пока попей, скоро суп сварится, – и ушла обратно к гостям. Покушав, Индус лег спиной на подушки и полулежа стал наблюдать, слушая гостей. Шамиль говорил:

- Если будете жить вместе, то придется искать квартиру. Старики, скорее всего, не захотят, чтобы вы здесь жили. Они и так перепугались. Прибежали, запыхавшись. «Убивают! – кричит мама. – Помогите!». А я на обед пришел, ничего не пойму. Выскочил во двор – никого нет. Посмотрел за воротами – тоже никого. Зашел, спрашиваю: «Что случилось?» Они еле-еле смогли объяснить, в чем дело.

За столом громко рассмеялись. А дядя все рассказывал, как бабушка тряслась от страха.

За этими разговорами Ильдус уснул, так и не дождавшись ужина. А когда проснулся, за столом уже никого не было, было утро. Он встал, пошел умываться. На столе было убрано. Проходя мимо комнаты мамы, Индус увидел Халима. Мужчина лежал на кровати в одних трусах и смотрел в потолок. Мамы нигде не было.

- А где мама? – спросил он с беспокойством.

- Ушла в магазин за хлебом, – ответил Халим. Вид у него был неважный, какой-то потрепанный. Халим показал глазами на кровать:

- Садись, поговорим.

Индус присел на краешек кровати. Халим тихо заговорил.

- Знаешь, сынок, вот какое дело. Мы с твоей мамой давно знакомы… – начал он тихо говорить, взвешивая каждое слово. Но договорить не успел – пришла мама. Раздевшись, она прошла на кухню, достала из сумки две буханки свежего хлеба и бутылку портвейна. Халим быстро соскочил с кровати, подошел к столу и распечатал бутылку. Налив полный стакан, он тут же выпил, похлопал маму по спине:

- Спасибо, Шура, не дала умереть.

После выпитого Халим заметно повеселел.

- Ну, садись, Ильдус, – произнес он и продолжил свой рассказ. – Мы давным-давно дружили с твоей мамой. А потом я уехал на заработки, и там меня посадили в тюрьму. Ты появился на свет, когда я был в лагере – в тюрьме, значит. Вот, сейчас я «откинулся» и снова приехал к вам. Ты понял меня, сынок? – Он взглянул Ильдусу прямо в глаза.

Широко раскрытыми глазенками Индус смотрел на Халима:

- Значит, ты мой отец, да?

- Да, сынок, да. Ну, понял теперь, кто я?

Индус кивнул головой в ответ.

- Иди умывайся, сейчас кушать будем.

Индус, счастливый и довольный, побежал к умывальнику. «Надо же, у меня отец есть! А я, дурак, думал, что он – бандит», – размышлял Индус, умываясь.

Наспех умывшись, он сел рядом с отцом. Радость переполняла душу. Индусу хотелось выбежать на улицу и рассказать всем друзьям, что у него есть отец, что он вовсе их не бросал, а сидел все это время в тюрьме. Вон, у Забира братья тоже в тюрьме, а он ими гордится и при случае всегда пугает Ваньку: «Попробуй тронь – приедут братаны, покажут тебе!» И Ванька никогда не трогал Забира. Потому что зэков боялись все. «А мой пахан восемнадцать лет отсидел! – думал Индус. – Меня вообще будут бояться…»

Доев суп, он начал было одеваться, но мама остановила его:

- Чтобы никуда не выходил, пока не выздоровеешь! Иди лучше почитай, а то за время каникул ни разу книжки в руки не брал.

Он спорить не стал, достал книжку про Конька-горбунка и углубился в чтение. Вскоре пришли бабушка с дедушкой. Не раздеваясь в прихожей, зашли к Индусу в зал и закрыли за собой дверь.

- Бабушка, а почему вы не раздеваетесь?

- Мы тут разденемся, – сухо сказал дедушка и снял пальто. Индус недоуменно смотрел на них.

- Вы что, думаете, Халим украдет вашу одежду? Он не вор. Он сказал, что он мой отец.

Дедушка стоял возле сундука и после слов внука так и грохнулся на этот сундук.

- Какой еще отец? – изумился дед.

Бабушка замахала обеими руками:

- Молчи, дед, молчи! Ладно, Ильдус, отец так отец. Мы с бабушкой устали, ты пойди в другую комнату и там читай, а мы отдохнем немного.

Дед открыл дверь и выставил внука из зала. Оказавшись снова на кухне, он стал проситься на улицу, умоляюще глядя на мать.

- Ну ладно, – сказал отец, – иди погуляй немного, проветрись.

Мама стала возмущаться:

- Да он же болеет!

Отец махнул рукой:

- Ничего страшного, пусть погуляет, аппетит нагонит.

- Да он и так на аппетит не жалуется, – проговорила мать.

Индус собрался и выбежал на улицу. Там он подошел к воротам Забира и крикнул во двор:

- Забирка-а-а, выходи!

Из сарая появилась голова Забира.

- А, обиженка… Чего пришел? Мать сказала, что ты болеешь.

- Я уже выздоровел. -Слушай, что я тебе сейчас расскажу...

Забир остановил его:

- Сейчас, навоз выгребу из-под коровы – потом расскажешь.

Забир зашел в сарай, а Индус нетерпеливо стал ждать, когда он выйдет. Наконец Забир вышел:

- Ну, чего там? Рассказывай по порядку, – приказал он, сел на чурбак и приготовился слушать. Индус рассказал все, как оно было, и закончил словами: «Вот, Забир, теперь и у меня пахан есть».

Забир почесал затылок, у него даже шапка съехала на один бок, и оттого он стал очень смешно выглядеть.

- Сколько лет, говоришь, он сидел?

- Восемнадцать, – ответил он:

- А ты что, в животе сидел все это время, да? Девять лет, – Забир неприятно хихикнул. – Так вы оба сидели: он – в тюрьме, ты – в животе... – уже громко захохотал он.

Ничего не понимая, Индус смотрел, как Забир загибается от смеха.

- Ну ты и ляпнул, Индус. «Пахан»! Ого-го-га…

От смеха у Забира текли слезы. Все еще не понимая, Индус глупо улыбался, а Забир ржал, как лошадь.

- Ладно, завязывай. Чего ржешь-то? Что я такого сказал?

- Ты что, не знаешь, откуда дети берутся?

Индус молчал. Он вспомнил, как однажды они шли мимо мясокомбината и он спросил у матери, откуда он взялся. Мама сказала, что купила его на мясокомбинате. Тогда он схватил ее за руку и потащил к конторе мясокомбината, упрашивая, чтобы она купила ему братика или сестренку. Мать стала говорить, что «нет денег, ведь чтобы купить кого-нибудь, надо иметь много денег». Еле успокоила сына. После этого разговора они к теме происхождения детей больше не возвращались. И вот сейчас Индус стоял и думал, что сказать Забиру – знает он, откуда берутся дети, или нет.

- Если ты такой грамотный, то расскажи мне, чему так веселишься.

- Слушай сюда, – начал Забир. – Вот поспят тетка с дядькой, попихаются ночью, а потом, через девять месяцев, появляется ребенок. Понял, дубина?

- А ты откуда все это знаешь?

- Знаю. Когда сестра вышла замуж, я подглядывал за ними, пока они не переехали в Казань. Они даже поймали меня однажды, и зятек по ушам наездил тогда. – Забир в память о былых днях потрогал свое правое ухо.

- А почему ты говоришь, что он не мой отец?

- Ну ты, голова дубовая, подумай сам: он с твоей мамашей поспал восемнадцать лет назад, а через девять лет появился ты. Понял наконец?

Индусу стало обидно, что его так обманули.

- Ну и пи…н тюремщик! – сказал он.

Забир снова расхохотался. Индус повернулся и побрел домой под несмолкаемый хохот Забира. «Ну и гад! Обманщик несчастный. Сволочь, так обманул!..» – думал он.

Он зашел в избу, молча разделся, прошел в комнату к матери. Мать с Халимом собирались на работу в вечернюю смену. Индус сел в углу на корточки и сказал:

- Ты обманщик! Ты обманул меня, что ты – мой отец.

- С чего ты это взял, сынок? – спросил Халим.

- Ты сидел восемнадцать лет, а я родился девять лет назад. Это, получается, я девять лет просидел в животе у мамы, да?

- Долго думал? – спросила мама и нагнулась, чтобы дать подзатыльник, но ее удержал отец.

Индус, вконец расстроенный, закричал:

- На, бей! Бей! Обманщики вы все… – опустил голову на колени и заплакал.

Халим сел рядом с Индусом, обнял его за плечи и начал уговаривать:

- Да успокойся ты, сынок, и послушай меня, а не друзей своих. Когда я освободился, я приехал в ваш город, познакомился с твоей мамой, а потом уехал зарабатывать деньги. Там меня посадили снова. Ко мне на свидание приезжала твоя мама, вот тогда ты у нас и родился. Понял, сынок? – Халим вытер слезы со щек Индуса.

- Это правда, мам? – Он смотрел на мать, рукавом рубашки вытирая слезы.

- Правда, правда. Все, не мешай нам собираться на работу, мы опаздываем. Иди и читай книжки, – мама снова повернулась к зеркалу.

Повеселевший Индус сел за стол, снова достал книжку про Конька-горбунка и, чему-то улыбаясь, попытался углубиться в чтение. Из головы все не выходили слова отца.

«Надо же, у меня есть отец! А Забиру я все объясню, пусть не думает, что меня обманули…»

Через несколько дней Халим с матерью и Индусом переехали жить на частную квартиру.

 

***

 п
 
 

рошел год. За этот год мать с отцом поменяли три квартиры. Нигде больше трех-четырех месяцев они не задерживались. Как только хозяева узнавали, что перед ними бывший зек, их сразу выставляли на улицу. Отец любил «поддавать», по пьяни брал гармошку и, подыгрывая себе, пел блатные песни. Он никогда не пил один, а постоянно подбирал такую компанию, чтобы те умели петь. С утра до вечера в доме звучала музыка и песни про зону. Естественно, хозяева дома обращались к маме Индуса с просьбой подыскать себе другую квартиру, ссылаясь на то, что не могут терпеть пьяных и игру на гармони.

В предпоследней квартире отец чудил, как мог. У хозяина квартиры был сын – великовозрастный недотепа по имени Гаяз. Отец иногда наливал ему рюмку-другую. А Гаязу пить было противопоказано, у него от спиртного все «заклинивало», и в первую очередь – голова. Выпив, этот недотепа творил непонятно что. Двухметрового роста, лет под сорок, «бугай» нигде не работал.

Так вот, после рюмки водки этот Гаяз брал гвозди и прибивал отцовские галоши или туфли к полу. Потом брал перец или соль и добавлял в кумганы для мытья. А однажды они с отцом Индуса решили поставить бражку в старой бане. Хоть баня была старой, но чугунный котел в ней был хороший, и они вдвоем заквасили в нем бражку.

Через несколько дней решили ее попробовать. Видимо, она им не понравилась, и Халим добавил в бражку несколько флаконов «Тройного» одеколона. Когда все было готово, они сели праздновать прямо возле котла, а после еще начали петь песни под гармошку. Из бани доносились их пьяные голоса: один, вроде бы, пел нормально, слова песни можно было разобрать. Но вот что пел этот недоумок, никто бы, наверное, не определил. Он и говорить-то толком не умел, а тут вдруг запел.

Пели они любимою песню Халима, про Мурку. Когда хозяин дома накрыл их за этим занятием, подбежал к сыну и дал ему оплеуху, Халим вскочил и взял старика за грудки.

- Ты зачем ударил его? Он мой друг, – зарычал пьяный Халим.

- Хорошо, хорошо, – испуганно отступил старик. – Вы сидите, а я пойду, – бросил он и быстро вышел из бани.

Халим и полудурок продолжили свою пьянку. Но веселились они недолго. Приехала милиция и забрала Халима на пятнадцать суток. Хозяин квартиры тут же выпроводил мать и Индуса на улицу.

И снова мама пошла по городу искать квартиру… После долгих поисков нашла, наконец, небольшой отдельный домик в поселке. Там они тоже прожили недолго.

Отчим был, в сущности, неплохим человеком – честным, прямым. За свои сорок с небольшим лет жизни он повидал много, преодолел все трудности и невзгоды, которые преподносила ему судьба. Когда ему что-то не нравилось в человеке, он не «крутил перед ним хвостом», а называл человека так, как тот заслуживал. И бывало, при попойках вспыхивали драки, когда Халим своей прямолинейностью «доводил» собутыльника. Из драки же отчим всегда выходил победителем. Драться Халим любил, и дрался хорошо.

В тот год он несколько раз устраивался на работу. Специальностей Халим имел множество, но нигде больше месяца не задерживался – его губили бесконечные пьянки. Он нередко напивался и рассказывал, что ему пришлось перенести в колымских лагерях. Сколько раз он ставил карандашом крестик где-нибудь на обоях или стене дома, давая обещание, что пьет сегодня в последний раз… Говорил – и ставил крест. Но на следующий день все начиналось сначала. Не мог он взять себя в руки и самостоятельно бросить пить.

А самое главное, что Индус не любил в нем – это когда отец во время пьянки ставил Индуса посередине комнаты и, щелкнув пальцами, заставлял говорить все время одно и то же: «Не тот отец, который родил, а тот, который воспитывает». Сам в это время, гордо задрав голову, смотрел на своих собутыльников, всем своим видом показывая: смотрите, мол, какой я – чужого пацана воспитываю! В такие минуты Индус готов был его убить.

И однажды он послал их всех вместе с отцом куда подальше и убежал из дома. Прибежал к дедушке с бабушкой, постучался в окно. За стеклом показалась голова бабушки.

- Кто там? – по-татарски спросила она.

- Бабушка, открой, это я, Ильдус. Я из дома убежал, пусти переночевать.

- Зачем убежал, улым, чего натворил?

- Отец пьяный приставал, я его на три буквы послал. Пусти, бабушка, холодно, у меня и шапки нет на голове.

К окну подошел дед.

- Ты иди, сынок, домой. Вдруг он сюда придет? Мы уже старые, чем мы тебе поможем? Иди домой сынок, иди, боимся мы – произнес дед, занавешивая окно.

Индус поплелся в сторону дома. На улице было темно и холодно. Он натянул на голову свою телогрейку и пошел в поселок. За казенными бараками они снимали дом. Возле первого барака он увидел колодец. От колодца исходило тепло, превращаясь в пар.

Индус приподнял деревянную крышку и пролез внутрь колодца. Там было тепло, но сыро. Он на ощупь нашел теплые трубы и присел на одну из них. Протянув руку, Индус почувствовал что-то мягкое. Он встал и прошел дальше. На трубах лежали камышовые маты. Он прилег на теплые трубы и уже лежа подумал: «Эх, покушать бы!» В животе урчало. Нет, лучше не думать о еде, решил он. Свернувшись калачиком, он вскоре уснул.

Проснулся он от жары, исходившей от паровых труб. Выбрался наружу. На улице уже было людно. Нехотя он поплелся домой. Мать открыла ему дверь.

- А, пришел? Вот, не будешь больше матюкаться. Как там бабка с дедом? – спросила она.

- Нормально, – зло выговорил он.

- Кушать будешь?

- Сами жрите, – Индус взял сумку, надел шапку и ушел в школу.

На перемене он пошел в буфет. Возле окошка буфета стоял одноклассник. Он подошел к нему и шепотом спросил:

- На меня пару ватрушек возьмешь?

Тот согласно кивнул головой. Когда закончили завтракать, Индус проводил своего товарища, а сам подошел к первоклашкам. «Настреляв» у тех двадцать копеек, он направился в класс.

После школы он пошел в столовую. Войдя в помещение, он мельком просмотрел меню. Индус бывал в этой столовой не раз, и всегда брал картошку с подливкой, кусочек хлеба и чай. Кассирша его хорошо знала. Она ласково посмотрела на мальчишку:

- Тебе снова две порции картошки?

Он молча кивнул головой. Вдруг зазвонил телефон.

- Сейчас я приду, – и женщина, забыв запереть кассу, ушла к телефону. Индус не отводил глаз от денег. Они лежали в маленьких отделениях открытой кассы. Мальчик пролез через перила и взял пять рублей, потом протянул руку и схватил еще три рубля из кассы. Затем он снова встал на свое место и стал терпеливо ждать.

Кассирша пришла, выбила чек и сама наложила ему второе блюдо. Вместе с подливом в тарелку попало несколько кусочков мяса.

Индус поблагодарил женщину. От стыда ему хотелось провалиться сквозь землю. Быстро поев, он вышел из столовой.

Сначала ему было стыдно. Он стоял на улице недалеко от столовой и думал о том, что может пойти и отдать эти деньги. Но когда он представил, что придется снова голодным ложиться спать, он передумал, повернулся и твердо зашагал прочь.

К бабушке он больше не пошел. Несколько дней ночевал в том же колодце, пока мать не нашла его.

- Я не вернусь домой. Отец опять будет заставлять меня говорить про то, как он меня воспитывает. Мне надоело это. Сам врет и меня заставляет. А если он меня еще раз тронет, я его зарежу ночью.

- Ты что говоришь, сынок? Разве можно так на отца?

- Мама, ты же знаешь, и я знаю, что он мне не отец. Скажи ему, пусть не пристает ко мне. Не трогайте меня. – Индус, плача, вытирал слезы грязными руками.

- Ладно, сынок, не будет он тебя больше трогать, я тебе обещаю.

- Мама, давай выгоним его, давай жить вдвоем! Бабушка с дедушкой меня даже на порог не пускают из-за него…

 * *

Так шли дни, летело время. Отец нисколько не изменился, он продолжал пить и веселиться. Даже на новой квартире, которую они сняли.

Когда у матери была смена, он приводил домой своих «товарищей» – таких же, как и он сам, алкоголиков. Многие его собутыльники были с уголовным прошлым, у некоторых за плечами имелось по несколько судимостей. Где только они находили деньги на эти пьянки?

Пили помногу, и всегда под гармошку звучала знакомая до слез музыка и песня про Мурку, про бандитские налеты на «купцов»... Отец за этот год уже несколько раз побывал на «пятнадцати сутках», и пока он «загорал в своем любимом доме», как он сам говорил, Индус с мамой отдыхали от него и готовились к новым «приключениям».

Летом отец вместе с маминым братом ходили по мелким «шабашкам». Днем деньги зарабатывали, а вечером под гармошку пропивали.

Так продолжалось все лето, пока однажды при пьяной драке не убили Шамиля, брата мамы. На похороны приехали все родственники. Многие косились на мать, и в углах, озираясь по сторонам говорили: «Если бы не этот тюремщик, Шамиль был бы жив. Где она только нашла его?..»

Во время чтения молитвы Индус сидел возле матери. Как только кончили читать, стали раздавать милостыню, «саадака». Индус набрал мелочью около пяти рублей. А вечером пьяный отец потребовал, чтоб Индус отдал ему все деньги.

- Это мои деньги, их мне дали!

Отец схватил его за шиворот.

- Ну-ка, шкет, выкладывай сюда все!

- Не дам! – закричал он.

Отец легко поднял его, перевернул вниз головой и вытряс на землю все деньги. После дал пинка Индусу, не торопясь собрал всю мелочь и кинул мальчику двадцать копеек.

- Держи, на мороженое.

- Забери себе, алкоголик. Подавись, – плача, произнес он.

- Что ты сказал? – отец подошел ближе к Индусу. Синие глаза его налились кровью.

- Попробуй только тронь меня!

- Ну, и что ты сделаешь?

- Я тебя спящего зарежу, только тронь меня…

Отец посмотрел на злые, решительные глаза пасынка, развернулся и ушел со двора.

После похорон маминого брата отец недельку погоревал, не пил много, а потом снова взялся за старое. Мама с треском выгоняла друзей отца, но те, словно забыв, что их выгнали, приходили снова. Халим, изрядно поддав, брал свою гармошку – и с новой силой звучала знакомая до боли «Мурка»…

 

 ***

з
 
 

акончились каникулы. Родители переехали жить в новую квартиру в железнодорожный район города. Индуса перевели в новую школу. Страшно было идти в совсем незнакомый ему 4 Б класс. Там не было друзей, не было знакомых, а заводской район, где родился и вырос он, всегда враждовал с «железкой». Еще в тридцатых годах, когда строился завод, началась эта вражда. Тогда город делился на два района – заводской и железнодорожный. Отцы многих пацанов рассказывали, как ходили драться «стенка на стенку». Это была вражда, переросшая в традицию. В городе дрались всегда. И отцы, и старшие братья. Ссоры вспыхивали из-за пустяков, а после перерастали в кулачные бои. Но в начале семидесятых нередко во время драк пускались в ход ножи и обрезы – современная молодежь не хотела «биться» на кулаках, как их отцы и деды.

Теперь в этом районе ему придется учиться. Индус не проявлял особого желания учиться в железнодорожной школе. Как только он ни просил родителей, чтобы его оставили в родной заводской школе! Но никто его не спрашивал.

- Там тебе ближе ходить в школу. Все решено, будешь учиться в железнодорожной, – сказал отец, и на этом вопрос был исчерпан.

Утром тринадцатого января тысяча девятьсот семьдесят второго года Ильдус с мамой переступили порог новой школы. Так как на улице было темно, по школе во всех коридорах тускло горели люстры. Школа представляла собой одноэтажное деревянное здание старой постройки. Одним словом, мрачная была школа. Еще мрачнее было на душе у Индуса.

Мама завела его в учительскую, отдала завучу документы, сказала, что торопится на работу, и быстро ушла. Улыбаясь, к Индусу подошла толстая учительница.

- Ну, давай знакомиться. Меня зовут Мария Дмитриевна, я буду твоим классным руководителем. Ты хочешь учиться в моем классе?

Индус стоял, низко опустив голову.

- Нет, не хочу, – сказал он.

Учительница «опешила». Ответ ей явно не понравился.

- Как «не хочешь»? Почему тогда пришел в нашу школу?

- Меня мама привела, я бы сам ни за что не пришел.

- Тебе наша школа не нравится?

- Мне больше наша школа нравится, третья.

- Вон как… – удивленно сказала учительница. – Ну ладно, пойдем в класс, пора начинать урок. Твое «хочу – не хочу» меня не интересует, пришел – значит, будешь учиться, – со стальными нотами в голосе произнесла Мария Дмитриевна, с силой развернула его и подтолкнула в спину. – Идем в класс!

Пока они шли от учительской до класса, прозвенел звонок. Учительница с неким ехидством широко распахнула дверь, вытянула руку к классу и сказала:

- Прошу!

Ученики дружно рассмеялись. Индус вошел в класс с низко опущенной головой. Мария Дмитриевна провела его на середину кабинета, поставила возле доски и снова с иронией в голосе заговорила:

- У нас, дети, новый ученик. Его привели к нам из третьей школы, но учиться он у нас почему-то не хочет. Зовут его Ильдус. Прошу любить и жаловать.

Весь класс рассмеялся. Индус сразу же возненавидел учительницу. Он посмотрел на дверь. Ему так хотелось убежать прочь, что он еле сдерживал себя от этого соблазна.

Учительница прошла вглубь класса и произнесла:

- Встань, Демидов, уступи место дорогому гостю.

И снова все рассмеялись. Демидов нехотя встал и пересел на заднюю парту.

- Садитесь пожалуйста, Ильдус, вам должно понравиться это место. Вы будете сидеть с Олей Мусатовой. Она у нас отличница. Смотрите, не обижайте ее!

Весь класс долго хохотал, кто-то назвал его «мистером», кто-то «господином», и еще пообещал ему, что он «получит по сопатке» на перемене.

Учительница вела урок, а Индус думал, кто же «по-носопатке» обещал. Он точно знал – тот, кто обещал, наверняка будет не один.

Неожиданно прозвенел звонок, Мария Дмитриевна ушла, и со всех сторон его обступили новые одноклассники. Подошел Демидов:

- Ты чё мое место занял?

- Я его не занимал. Ты сам видел…

- Да ты не боись, это я шучу. Мне надоело там сидеть. Мусатова должна была меня «подтянуть» по математике, да училка, видно, передумала. Ну, давай знакомиться. Меня зовут Демид, – протянул он руку.

Индус пожал ему руку .

- А меня – Ильдус, – сказал он.

- Вот и познакомились. Ну, пойдем курнем, – позвал Демид.

- Вообще-то я не курю, но за компанию постою.

Мальчишки побежали за сараи, что находились возле школы.

Демидов Сергей был на полголовы ниже Индуса, с круглым лицом и белокурыми волосами. Его чуб был аккуратно причесан на правую сторону. На правой руке красовалась наколка с надписью «Сергей».

Демид достал из «заначки» распечатанную пачку «Прибоя» и протянул Индусу. Он достал одну папироску, согнул в гармошку бумагу и сунул себе в рот.

- Так всегда делает отец. Правда, он курит «Беломорканал», – объяснил Индус.

До этого он ни разу не курил, и как только затянулся, сразу закашлялся.

Демид с видом знатока сообщил:

- Ничего, привыкнешь.

Демидовские слова оказались правдой. Через неделю Индус курил взатяжку. Набрав в рот дыму, он вдыхал его в себя и говорил: «Мама, я курю». Демид ржал как лошадь.

- Ну, ты настоящий паровоз, – говорил он.

С остальными одноклассниками Индус подружился также очень быстро. Демид везде и всегда его поддерживал.

 

Автор Маняпов Ильдар Якупович.

 

Книга №2:

 Безотцовщина.

Ранним, морозным февральским утром, в кабинет начальника отдела кадров постучали в дверь. Не отрываясь от кипы бумаг, не молодая, но на вид очень подвижная, женщина ответила:

 -Да! Открыто входите. Тут же дверь отворилась, в кабинет раскрасневший от мороза вошёл молодой парень:

 -Здравствуйте! –Я правильно попал, это строительное управление? – спросил он: -Вы попали в точку молодой человек, мельком взглянув на него, ответила хозяйка кабинета. Парень снял чёрную кроличью шапку, бережно переложил его в другую руку, после, несмело улыбнулся чему-то. Из под черных усов, когда он улыбнулся, сверкнули золотые коронки. Наконец начальник отдела кадров подняла голову и внимательно рассмотрела молодого красавца. Она нежно по матерински улыбнулась ему:

 -Что вас привело к нам красавчик? Не скрывая своей обольстительной улыбки, -продолжала кокетничать она: Парень немного смутился, опустил свой взгляд на свои ботинки, после набравшись решительности, поднял свои глаза, и прямо посмотрел в глаза чиновника. Из под длинных ресниц, на неё устремился взгляд его карих глаз

 -У вас очень красивый взгляд, полный озорства и лукавости, наверное от девушек от боя нет. Ну и что же вас привело к нам, вы так и не ответили.

 -Я по объявлению, каменщиков на работу берёте?

 -Почему такова красавца не взять, могу вас даже прорабом взять, только диплом покажите, -всё ещё кокетничала начальница:

 -«Похожа эта старенькая симпатичная женщина, в своё время давала жару мужскому полу» -мелькнула мысль у парня. Но в ответ он снова улыбнулся, показывая свои коронки, и застенчиво положил на стол перед ней приготовленные документы::

 -Ну что у нас тут, сейчас посмотрим, -сказала она. Когда она открыла трудовую книжку, на второй странице в глаза ей бросилась надпись. «Уволен по приговору суда»:

 -О господи! –Такой молодой, а уже успел побывать в местах не столь отдалённых. -Тут конечно нечего страшного нет, «от сумы и от тюрьмы, как говорится зарекаться не надо». А у нас на стройке работают и такие, кто там был несколько раз, ну что же вы стоите, садитесь и пишите заявление на имя начальника. Когда заявление было написано, начальница взяла заявление и покинула кабинет. Через несколько минут она вернулась, после, написала необходимые бумаги и протянула парню:

 -Вот и всё Миньяров, проходите мед комиссию и добро пожаловать, в наш дружный коллектив. Индус взял направление, попрощался и направился было уже к выходу:

 -Ильдус! –Ночевать есть где? –спросила она:

 -Да есть, я у родственников живу.

 -Ну и хорошо, если так! Начальник отдела кадров проводила его до дверей, своей обаятельной улыбкой. Индус вышел с подъезда конторы, он наконец смог вздохнуть полной грудью свежего морозного воздуха. Индус не спеша прошёл несколько метров, после посмотрел на свои часы:

 -Наверное успею пройти комиссии. Сегодня не успею завтра пройду, -проговорил он вслух, и прибавил шагу.

 Прошло три дня. Индус вышел на работу в бригаду каменщиков. В бригаду которую его направили оказалась далеко не из лучших. Как ему показалось в тот момент, в бригаде работало весь отброс строительного управления. Бригадира он увидел лишь однажды, когда тот приходил получить зарплату, один из каменщиков по кличке «Харламыч» объяснил Индусу так:

 -Наш бугор большёй любитель рыбалки, а сейчас озёра горят, вот он на больничном и сидит, рыбку ловит «негодяй».

 -А почему негодяй?

 -А потому, на работу не ходит, он по больничному больше получает чем заработает, на этой долбанной стройке.

 -Подожди-ка зёма, а чего мы строим тут, не авиа-комплекс что ли?

 -Ты видимо не в курсах земляк, мы пивной завод строим понял! Харламыч хрипло расхохотался, его хохот постепенно перешёл в кашель:

 -Нечего не пойму, мне сказали, что я буду работать на авиа-комплексе, а тут вон, как, какой-то пив-завод, выходит меня накололи. Рядом стоял ещё один строитель, по клички Петрович услышав недоумение Индуса, он, как и Харламыч стал смеяться, над новеньким. С теплушки вышел молодой парень, он поглядел на своих коллег по работе и сразу их предупредил.

 –Не дай бог нажрётесь сегодня, и работать не станете, я вас разберу на запчасти, вы поняли меня братья по оружию?

 -А ты кто такой! командир нашёлся, криво улыбаясь,

-ухмылялся Петрович. Харламыч почувствовав неладное, втянул голову в плечи и отошёл в сторону:

 -А ты напейся, после узнаешь и познакомишься вот с этим. Парень по Имени Анвар показал увесистый кулак любопытному. Петрович недовольно хмыкнул, но расспрашивать больше не стал. Он отошёл к Харламычу и что-то сказал ему, -воровато оглядываясь на Анвара, два собутыльника ушли за вагончик:

 -Вот хроники, вот паразиты, ты думаешь, они поняли чего-нибудь?

 -Не знаю, наверное поняли, а может и нет, -ответил Индус.

 -Как тебя угораздило попасть в эту бригаду, тут даже подсобницы одни сочки, -то у них ребёнок болеет, то муж хворает, или бабушка коньки отдаст. – Ну не хрена не хотят работать, а нам каменщикам приходится самим за всё отдуваться, ну ладно пошли работать, надевая рукавицы, -сказал Анвар. Анвар конечно же был прав, трое собутыльников пока были деньги, пили водку, на следующий день они перешли на вино. А ещё через день, когда Индус вошёл в вагончик, то в его нос ударил резкий запах тройного одеколона. Друзья собутыльники, с утра похмелялись одеколоном. Индус прошёл в глубь вагончика и сел за стол. Через пару минут пришёл Анвар, он не стал закрывать дверь, а наоборот раскрыл его настешь:

 -Да вы совсем охренели, с утра пить такую гадость,

-проворчал он, и закрыл ладонью свой нос. Собутыльники молча, не разговаривая, морщась выпили одеколон и сели к столу:

 -Вот что братья акробаты, вам на лесах сегодня делать нечего, поведёте кладку в цеху, а мы с Ильдусом закончим работу на лесах, а завтра, если сегодня закончим спустимся к вам. -Вопросы есть? Анвар внимательно поглядел на красные рожи собутыльников:

 -Нет вопросов, а что сегодня снова не будет подсобниц?

-Спросил Харламыч:

 -Спрашивай у прораба, когда они будут, ну что пошли, ещё бадью надо отбить машина уже стоит с раствором.

После обеда, Анвар с Индусом залезли на леса. Половина досок не оказалось на месте:

 -Вот это да! Ты погляди Ильдус, настил продали, перемычки оконные пропили, вот алкаши! Вот сволочи! Как их земля носит, таких гадов! Зато трое собутыльников обнявшись шли откуда-то и во всю глотку орали песню. Пьяный вой разносился по гулким строением стройки. Они пели песню и при этом пытались в такт мелодии плясать, но ноги их не держали, они падали, с трудом вставали, и снова пытались сплясать. Глядя на эту шумную и весёлую компанию Индус рассмеялся.

 -Нечего, сейчас раствор выработаем и я с ними разберусь, -прошипел злобно Анвар:

 -Ты представляешь Инльдус! Эти гады сколько кирпича, раствора, и всякого стройматериала пропили, и нет на них не какого закона. Анвар с досады сплюнул.

В это время, возле вагончика во всю шли танцы, двое хроников хлопали в ладоши а Харламыч выплясывал толи лезгинку, толи украинский гопак. Сверху было не разобрать, он так энергично махал обоими руками, что можно было подумать на всё. Когда Анвар с Индусом зашли в вагончик, трое бездельников мирно спали прямо на полу возле регистра. Анвар не долго думая, схватил одного за шиворот и за штанину, после выбросил его из вагона. Тоже самое, он сделал с остальными. Через несколько минут, где на четвереньках где ползком в вагон стали в вваливаться работники:

 -Ты чего оборзел совсем! Ты я вижу давно не получал, сейчас получишь, -промямлил Петрович. Анвар снова схватил его за шиворот и выбросил с вагона. Двое других сидели на полу, и от страха как бут-то проглотили языки. Они лишь смотрели на Анвара умоляющими глазами, а Харламыч ели-ели проговорил:

 -Мы здесь посидим можно? На улице мы замёрзнем, он недоговорил потерял сознание. Третий собутыльник по имени Костя, нечего не сказал, он только в знак согласия помотал головой, и положил голову на Харламыча, вскоре и он захрапел.

 -У меня терпение лопнуло Ильдус, наряд закрывают один на всех, а работают только двое.

 -Переодевайся пошли в контору, я в этой бригаде работать больше не буду, или пусть переводят, -или я уволюсь. Анвар и стал переодеваться, глядя на него Индус переоделся тоже, спецовку он свернул и связал бичовкой.

 -Ты зачем спецовку связал? -спросил Анвар.

 -Ты как хочешь Анвар, а я точно ухожу с этого дурильника, потому и шмотки с инструментами забираю с собой.

 -Я не дурнея паровоза и я заберу, ты правильно сказал, это дурильник, ну что пошли? Через час они сидели в кабинете у прораба. Анвар дал волю своим чувствам, он стучал по столу, по своей груди, показывал свою корочку каменщика четвёртого разряда. Наконец он немного успокоился и перешёл на мирный тон:

 -«Пётр Алексеевич, зачем нам такое наказание, чего мы плохого вам сделали, уберите вы нас с этой бригады, мы вас очень просим?»

 -Или я точно поубиваю этих хроников, сделайте доброе дело, уберите нас, или точно я уволюсь.

 -Ну зачем же, увольняться ненужно, конечно здесь и моя вина есть, всё не хватало времени заехать к вам в бригаду, да и бригадир тоже хорош, распустил бригаду.

 -Вот что мужики, мне сегодня шеф приказал отправить в командировку двоих каменщиков, вы когда-нибудь были на всесоюзных комсомольских стройках?

 -Нет я не был, но слышал о таких стройках, это как «БАМ» что ли? –Спросил Анвар.

 -Точно, в яблочко попал, вот если согласны, сразу напишите заявление на квартиру, у тебя ведь Анвар трое детей, или я ошибаюсь?

 -Трое дочерей, и жена на декретном сидит, как же я поеду?

 -Ты получишь командировочные, расчёт, суточные, я думаю им хватит, и потом напиши заявление, и твоя жена будет получать твою зарплату, так что проблем с этим не будет. Анвар почесал затылок, бросил свой растерянный взгляд на Индуса:

 -А ты как думаешь?

 -У меня детей нет, заботится мне не о ком, так что, я могу ехать, -улыбнулся Индус:

 -Вот и прекрасно, а я тут голову ломаю кого послать, вас мне сам господь послал, -сказал прораб, и выписал направление в отдел кадров.

 -Не забудьте написать заявление на жил площадь, и получить гарантийное письмо от шефа. На прощание, выкрикнул он:

 -Не забудем шеф не боись, только мне кажется, всё это туфта, -сказал Анвар. На улице давно уже стемнело, когда они вышли с конторы:

 -Так, давай-ка Ильдус поехали на вокзал закажем билеты, хотя до «Барнаула» мне кажется билеты всегда есть. Когда билеты были на руках, Анвар на правах знатока посоветовал:

 -Не забудь маме позвонить, всё-таки, три месяца там пробудем, чтобы не потеряла тебя, ну а теперь до свидания, встретимся здесь завтра. Он пожал руку Ильдусу и почти бегом направился к автобусной остановки. До центра города Ильдус доехал на трамвае, он не торопясь шёл домой к родственникам. Увидев вино-водочный магазин он зашёл и купил бутылку водки. Не торопливо шёл домой, останавливаясь возле освещённых витрин магазинов и разглядывал манекенов в мужских костюмах, прикидывал мысленно костюмы на себя. Когда он пришёл домой, на пороге встретила сестра его мамы, он протянул ей бутылку и стал раздеваться:

 -Что за праздник Индус, чего отмечаем?

 -Я уезжаю в командировку, на Алтайский край. Тётка всплеснула руками и чуть не выронила бутылку. Индус поймал бутылку уже на лету:

 -Ты чего так всполошилась!

 -Это же просто командировка.

 -А что я твоей матери скажу, когда она спросит меня, -почему я отпустила тебя.

 -В конце концов тётя, я сам решил поехать, заодно и страну свою увижу, а то дальше «Ульяновска и Москвы» негде не был.

 -А здесь чего не работается, -ты думаешь там лучше?

 -А я не говорил тебе, что там лучше, это же романтика! – Представляешь, другие города, другие люди, всесоюзная стройка всё-таки, так что давай кончай эти разговоры, и пошли на кухню. Уже вечером когда сидели за столом дядя похвалил Индуса:

 -Молодец братишка, правильно сделал, что согласился на эту поездку, это я дурак сижу на одном месте столько лет, я бы тоже поехал, -с завистью проговорил он:

 -Куда тебе, сиди уж! тётка шутя толкнула мужа локтём в бок:

 -А с другой стороны Индус, глядишь и женишься там на Алтайке, только не вздумай там остаться, домой её вези.

 -Типун тепе на язык тётка, чего я тебе плохого сделал, мне и так не плохо, -отмахивался Индус двумя руками:

 -Посмотрим, поглядим, ты руками-то не маши, ишь размахался, наливай давай, выпьем и спать пойдём, сам знаешь во сколько вставать. Она поставила пустую рюмку перед ним. Индус разлил остатки водки и поднял свою рюмку:

 -Чтоб твои слова не сбылись,- сказал он и осушил рюмку до дна. Дядя с тётей рассмеялись над его тостом, но нечего не сказав, выпили молча.

 * * *

На следующий день как и договаривались, Анвар и Индус встретились на вокзале:

 -Пойдём пока поезда нет прикупим на дорожку чего-нибудь, -предложил Анвар. Меньше чем через час, они осваивали своё купе. Как Анвар и говорил, в это время года поезда ходят полупустыми. В купе никого не было, они получили постель и заказали чай:

 -Ну братан давай отметим наше командировку, -предложил Анвар. Индусу предложение понравилось, в считанные минуты стол был сервирован, с тех продуктов, что им удалось купить на вокзале. Анвар достал бутылку водки, Индус сбегал за стаканами к проводнице. Анвар разлил по стаканам водку, и поднял свой стакан:

 -Давай выпьем за знакомство, почти неделю проработали вместе, а поближе так и не познакомились.

 -Знакомится некогда не поздно, давай Анвар держи за знакомство, с меня ещё вступительное, это я помню. Анвар громко рассмеялся:

 -Успеешь брат, поставишь ещё и не одну, какие твои годы Ильдус, ну давай за знакомство он выпил до дна свой стакан. После, выпитого они закусили, Анвар налил ещё водки:

 -Между нами говоря, я люблю выпить, но только в свободное от работы время, -ну ты понял меня. Индус согласно кивнул головой:

 -Давай повторим и после покурим. Они снова выпили, закусили, и вышли в тамбур покурить. Анвар достал папиросы, дал прикурить Индусу, после прикурил сам, он глубоко затянулся дымом и спросил:

 -Ильдус ты откуда приехал, и вообще откуда взялся?

 -Ты что, не знаешь, откуда весь народ вышел? Анвар расхохотался:

 -Я не так выразился, я хотел спросить откуда ты приехал?

 -Если бы ты не работал на стройке, я бы подумал, что ты следователь. Анвар снова посмеялся от души:

 -Ну если ты хочешь знать я могу рассказать тебе свою историю, но она довольно таки неприятная, и я вот думаю, понравится она тебе, или нет. На полном серьёзе, -сказал Индус.

 -Нечего, понравится, -давай валяй я послушаю.

 -Понимаешь Анвар, с чего начать даже не знаю, мне всегда хотелось поговорить с кем-нибудь об этом. Но не каждому расскажешь, что произошло. Индус сделал серьёзное лицо, несколько раз затянулся дымом. После посмотрел лукаво на своего собеседника, и начал свой рассказ:

 -Мы жили на заброшенном хуторе, это под «Чердаклами».

 Семья наша была из семи человек, мать, отец и я с братишками. Отец работал путейцам, мать была тяжело больна, всё бы нечего, если бы отец не пил. Но как говорится в семье не без урода, вот и у нас был такой урод, пил день и ночь. По пьянке он угодил под поезд и остались мы возле больной матери, я самый старший, мне тогда одиннадцать лет было. Ну а братишки мал, мала, меньше. Я стало быть самый старший, отца помогли похоронить с его работы.. Индус поменял мимику на своём лице, теперь его лицо выглядело трагично:

 -А мать больная, я уже говорил, а кроме картошки дома нечего не было кушать. И вот ты подумай сам, что мне оставалось делать. Денег нет, хлеба нет, и картошка вскоре закончилась. А братишки просят есть, им не понять, что у нас нету денег и купить хлеба не на что. Индус снова затянулся несколько раз, наступившую паузу нарушил Анвар:

 -А соседей чего же, не мог попросить у них, они думаю не отказали бы.

 -Я же тебе говорил Анвар, заброшенный хутор был, не было там не соседей, некого не было, мы одни там жили. До ближайшей деревни около километра было.

 -Тогда извини Ильдус, я не знал. Что дальше-то было? Анвар был весь во внимании:

 -А дальше братан было самое страшное, во всяком случае для меня, я тогда чуть сума не сошёл. Индус отвернулся к окну и как бут-то вытер слезу:

 -Когда стало совсем не в могату, я пошёл в деревню, думал попросить милостыню, думал люди помогут нам в беде. Пришёл значит я в деревню, подхожу к одному дому, смотрю на завалинке сидит мужик, вот с таким животом жир трест, и жрёт хлеб с мясом.

 -Я упал перед ним на колени, прошу дать покушать чего-нибудь, а он змей дырявый, мне, как собаки кинул кусок хлеба,

-прямо на пыльную землю.

 -Я схватил хлеб и стал жадно есть, а он подошёл ко мне и, как двинул кирзовым сапогом прямо по лицу, я больше нечего не помню.

 -Вот какая сволочь! -Возмутился Анвар: -И что дальше было братан? У Анвара самого навернулись слёзы: Индус заметил, что Анвар эмоциональный человек, он слишком воспринимает близко к сердцу и верит ему, он продолжал рассказ:

 -Я очнулся за заборам уже ночью, луна светила в ту ночь ярко, как сейчас помню, смотрю недалеко от меня вилы прислоненные к забору. Индус сделал не большую паузу, он снова закурил сигарету. Затянулся дымом, подумал несколько секунд и продолжил свою исповедь:

 -Такая меня злость взяла, я даже не знаю откуда столько злости во мне оказалось, я схватил вилы подошёл к крыльцу и постучал в дверь. Эта жирная тварь выпятив живот вышел на крыльцо, тут я его и заколол вилами.

 -Не хрена себе! -Воскликнул Анвар:

 -И что, убил мужика?

 -Да убил, невозмутимо, без тени сожаления, -ответил Индус:

 -Потом, что было?

 -А потом я зашёл к нему домой собрал всё, что там было покушать, и ушёл к себе на хутор, накормил свою семью, поглядел, а кушать-то снова нечего. Я посидел, подумал, взял небольшую тачку, взял в помощники двоих братишек, и пошёл снова в деревню. Загрузил этого жир треста, в тележку и привёз домой. После уложил братишек спать, а сам взял топор и разделал его тушу на мелкие части. Слава богу, что соли дома было много, засолил мясо и в погреб. Мы этого мужика почти месяц ели, семья моя ожила, мать стала себя лучше чувствовать, в общем братан, мы больше с голоду не страдали. -Радостно проговорил Индус. У Анвара глаза округлились, рот самопроизвольно открылся, а на краешке нижней губы, прилип и висел окурок папиросы.

Анвар сам того не замечая стал заикаться, он с трудом выговорил:

 -Ты-ты-ты, что ел человеческое мясо?

 -Ел, а чего тут такого, но мясо этого гада было вонючим, и пахло от мясо мочой.

 -Кккконннееежжннно, он же не кккострированный, потому и вонял мочой, -от ужаса он пятился к дверям. Он выплюнул наконец свой окурок, дрожащими пальцами достал новую папиросу и закурил. Индус готов был расхохотаться, но сдержал себя:

 -Слушай дальше Анвар, самое интересное было потом, когда мы доели этого мужика, мне нестерпимо хотелось есть мясо человека. Вот тут и началось, у нас там рядом с домом была остановка, разъезд значит. Вот там я стал потихонечку поджидать запоздалых пассажиров. Они как сойдут с поезда, и идут домой мимо моего дома, а тут я с вилами, они думают, что я за сеном иду. А вот хрен им, а я как дам вилами, и в погреб, а там у меня, как на мясокомбинате все было сделано. Индус недобро посмотрел на Анвара, а мясо девушки, которая не разу не рожала, знаешь оно какое вкусное? Индус смотрел прямо на Анвара, тот готов был влезть в стенку вагону, лишь бы не слышать больше нечего. Он молил бога, чтоб хоть кто-нибудь вышел в тамбур покурить:

 -Ты не бойся Анвар, я смотрю ты волнуешься, я тебя есть не буду, мы с тобой сейчас пойдём, к проводницам и пригласим их к себе в купе, сначала мы их оттрахаем, а потом сожрём. Анвар побледнел, губы его скривились в улыбке необъяснимого страха. Он выронил папиросу, но поднимать его не стал, видимо инстинкт самосохранения работал на полную мощность. Глаза его неотрывно следили за руками Индуса, у Анвара был вид, как бут-то его напугали пыльным мешком из-за угла. Смотреть на него без смеха было нельзя. Индус не выдержал и громко расхохотался. Анвар понял его смех как истерику. Он нервно стал шарить позади себя рукой. Индус сообразил, Анвар ищет ручку от дверей, он может выпрыгнуть с вагона. Еле сдерживая себя, сквозь смех он сказал:

 -Успокойся Анвар я пошутил, как понравилась тебе моя сказка? Анвар потихоньку стал приседать, он присел на корточки, облокотившись спиной об дверь вагона:

 -Ну ты молодец! –Ну ты купил меня, прямо скажу купил с потрохами. Дальше он не договорил, наверное его громкий гогот услышали и в соседнем вагоне. Двое молодых людей смеялись до слёз. Наконец Анвар встал и подошёл к Индусу и пожал ему руку:

 -Молодец братан! –А я поверил, честное слово поверил, ты так искренни говорил. Не каких сомнений не оставил, да ещё всплакнул, тебе артистом надо быть.

 -Какие мои годы Анвар, мне всего восемнадцать, подожди и артистом может стану.

 -Пошли братан в купе, я должен выпить, мне до сих пор кажется, что ты рассказал мне, всё правда. Индус улыбнулся своей обаятельной улыбкой, хлопнул его по плечу и снова серьёзно проговорил:

 -В жизни брат и такое можно встретить. Анвар перестал улыбаться, он с нескрываемым недоверием, -посмотрел в глаза Индуса:

 -Да пошли чего ты встал, опять заподозрил меня в чём-то. Индус слегка подтолкнул в открытую дверь Анвара:

 -Интересный ты малый, не поворачиваясь к Индусу, -произнёс Анвар. В купе, Анвар разлил по стаканам остатки водки, поднял свой стакан:

 -Давай выпьем за знакомство. Индус усмехнулся в усы, и спросил его:

 -Ты считаешь мы познакомились?

 -Да брат, я так считаю, ну, держи стакан, будем друзьями.

 -Давай Анвар, за знакомство и за дружбу, -на одном дыхание, Индус опустошил свой стакан. Поезд стал замедлять ход, за окнами вагона показались строение станции. Поезд постепенно затормаживал, два ново испечённых друга, не спеша пошли в тамбур:

 -Гляди Анвар, вон магазин, я сейчас сбегаю, прикуплю чего-нибудь к столу, если я не успею то дёрни стоп кран. На ходу накидывая на себя куртку, Индус выскочил с медленно идущего поезда. Молоденькая проводница, всплеснула руками:

 -Сумасшедший! Мы десять минут стоим на этой станции,

-крикнула она вслед Индусу. Анвар стоял рядом с ней, он ласково обнял проводницу за плечи, и прошептал ей в ушко:

 -Матурм, -сладкая моя, он не дурак, он очень умный и сообразительный пацан, это мой лучший друг, давай познакомимся. Проводница гневно поглядела на него, после стряхнула его руку со своего плеча:

 -Уберите руку молодой человек, пусть даже он самый умный, но с поезда на ходу прыгают далеко не умные люди. Поезд остановился, проводница вышла на перрон. Анвар проследовал за ней и попытался ей объяснить что-то, но она резко отвернулась от него. Он пожал плечами отошёл на несколько метров от неё. И на татарском языке, не громко произнёс:

 -Сама ты дура! «–Шайтанова дочь». Стоп кран дёргать не пришлось, запыхавшись прибежал Индус, в каждой руке он держал по три бутылки «Агдама».

 -Ты чего бормотухи набрал? -Спросил Анвар:

 –Там кроме вина больше нечего нет.

 -Ладно, хрен с ним, бормотуха тоже по голове стучит, -одобрил покупку Анвар:

 -Раз так, красивую проводницу нашу давай позовём, -предложил Индус:

 -Ты что братан! -За этой красотой шайтан скрывается, я хотел было познакомится уже.

 -Ну и как удалось? Анвар молча, отрицательно покачал головой:

 -Теперь я попробую может у меня получится, на держи шнапс, Индус протянул вино Анвару. Анвар взял бутылки, и хихикнул

 -Давай браток рискни, -может чего и выйдет. В это время тепловоз дал протяжный гудок. Проводница повернулась к друзьям:

 -Поезд отправляется, прошу пройдите на свои места. Индус улыбаясь подошёл к ней, проводница строго посмотрела на него, и показала рукой в вагон:

 –Ну хоть улыбнись что ли, или мы уйдём с твоего вагона, ну раз, два, улыбайтесь, у проводницы сначала заблестели глаза, а после она показала свою замечательную улыбку, и более пристально вгляделась в Индуса:

 -Анвар! –Ты был не прав, она замечательная проводница. Самая лучшая, в этом поезде, даже не в этом поезде. А в министерстве путей сообщении! -Красавица моя, как тебя звать? Скажи мне, или я выпрыгну с вагона. Проводница рассмеялась:

 -Не нужно прыгать, меня Леной звать.

 -Самое красивое имя, которое когда либо я слышал в своей жизни, Индус осторожно взял её белую ручку и поцеловал её:

 -Милая моя меня зовут Ильдусом, ради знакомства составьте пожалуйста нам компанию.

 -Милый Ильдус! Я на работе, в поезде ревизоры, давайте отложим всё на вечер.

 -Конечно моя хорошая, мы с нетерпением будем ждать вечера и вас. Только к тебе Леночка небольшая просьба, подружку ваша она тоже проводница, пригласите с собой, а то мой друг с ума сойдёт от тоски.

 -Хорошо, хорошо Ильдус, мы придём вместе, только, если вы будите в состоянии встречать гостей. Тут в разговор вступил Анвар:

 -Матурм! –Рыбонька моя, вы только придите мы будем, как стёклышки!

 –Или как стекляшки! -подшутила Лена:

 –Нет моя сладкая, сама увидишь и убедишься, мы своё слово держим, -обещал Анвар:

 –Ладно поглядим, проходите в вагон скоро ревизоры пойдут, и мне не хотелось бы, чтоб вас видели пьяными. Индус и Анвар вновь оказались в своём купе. Индус разлил вино по полному стакану:

 -Теперь командировочные давай обмоем и, как говорится вступительные. Вечером девушки придут посидим, поговорим, если найдём гитару песенки споём.

 -Ты ещё и на гитаре играешь.

 –И не только на гитаре, ещё на нервах могу! -засмеялся он:

 -Слушай Анвар вот сейчас зима, у тебя наверное дома, сквозняки и холод собачий.

 -Да нет у меня сквозняков, у меня в комнате и форточка-то не открывается.

 -Я тебе не верю Анвар, столько половых щелей и чтоб сквозняков не было, не могу тебе поверить.

 –Да я клянусь братан, не открывается у меня в комнате форточка. Индус откинулся на подушку и громко захохотал:

 -Ты чего ржёшь-то, ты мне не веришь? А теперь понял! Ты снова чего-то придумал «артист» Индус уже не мог ничего сказать, он трясся от хохота. Анвар смотрел ещё несколько секунд на своего товарища, как тот хохотал над ним. Наконец до него дошло, что имел в виду Индус. Он ладонью хлопнул себя по лбу, потом этой же ладонью хлопнул Индуса по коленке:

 -Ты снова меня провёл, сквозь громогласный гогот, -услышал Индус. Смеялись они долго, показывая друг на друга пальцем. Поезд давно уже набрал скорость и за окнами вагона мелькали, покрытые белым снегом деревья. Немного успокоившись, Индус снова разлил вина, он по приятельски улыбнулся Анвару, показывая свои золочёные коронки:

 -Давай друг врежем и в ресторан сходим, похрумкаем чего-нибудь, нам ехать долго, а горячего поесть надо.

 –Мне мама говорила, что горячий суп, один раз в день, надо есть обязательно.

 –Точно брат! –Ты прав, надо сходить, может девушек каких встретим, представляешь! –В коем веке вырвался на свободу, а у меня действительно дома четверо женщин. –И от них надо отдохнуть, как следует, так, что я за, погнали в ресторан.

 -Но сначала надо запереть нашу с тобой хату, а то вернёмся, ни спецовки не вещей своих не найдём.

 –Ты снова прав Ильдус, я схожу к проводницам и попрошу их запереть наше купе.

 –Пока ты к проводницам сходишь я стол приберу, -заплетающим языком проговорил Индус:

 -Ты посмотри, эта бормотуха и тебя достала, мне кажется я уже пьяный, -пролепетал Анвар.

 –Нечего, сейчас горячего пожрём и всё нештяк будет. -Знаешь что Анвар! я потом уберу, ты иди, а я пошёл в тамбур на свежий воздух выйду. Что-то мне курить хочется. Как только Индус вышел в тамбур он открыл входную дверь вагона. В лицо ударил морозный ветер, тамбур в миг наполнился свежим кислородом. Индус постоял ещё несколько минут в дверях, поставив себя потоку встречного ветра. Как только в голове началось прояснятся, он захлопнул дверь и потёр ладонями своё лицо и лоб. В это время в тамбур вышел Анвар, он нечего не говоря, тоже открыл дверь и жадно глотал свежий морозный воздух. Через несколько секунд, он закрыл дверь и сказал.

 -Вот за это я и не люблю бормотуху, оно не правильно действует. Индус молча кивнул в знак согласия. –Потом сказал:

 -Это мы с водкой перемешали, сейчас вроде нормально стало, пошли в ресторан, -я жрать хочу. Они прошли через вагон и оказались в ресторане поезда. Но им не повезло, толи повар, толи официант предложил им, «обождать немного», так как ресторан был ещё закрыт:

 -Вот вечно так, как мне надо всегда не везёт, всё ещё заплетающим языком, -пробормотал Анвар:

 –Не расстраивайся брат лихой, успеем, пошли покурим. Индус взглянул на свои часы:

 -Скоро одиннадцать, сейчас покурим и снова придём. Они вышли в тамбур и закурили:

 -Послушай Анвар, а сколько тебе годков?

 –А сколько ты бы дал?

 –Ну я не знаю, -лет тридцать пять наверное.

 –Да! –Вот видишь братан, как труд и нужда старит человека, а мне всего двадцать пять. Индус от удивления открыл рот, Анвар заметив его удивление продолжил:

 -Когда я женился, мне было всего семнадцать лет, у меня родилась дочь почти сразу после свадьбы. А после, меня забрали в армию, приехал на побывку ещё одну забатцал, когда приехал с армии, у меня уже было двое дочерей.

 –Вот это да! От удивления, вырвалось у Индуса:

 -А после я устроился в колхоз на тракторе работал, а тут приехал мой сосед и переманил меня в Ульяновск, «поедем говорит в город, чего ты в деревне потерял». Вот так я и оказался на стройке, квартиру значит зарабатываю.

 –А ты давно на стройке работаешь?

 -Месяца три наверное, мне мало-семейку сразу дали, обещали через года два квартиру, если хорошо работать буду.

 -Вот так брат, всю свою сознательную жизнь я пашу и ращу детей.

 –А не сознательную значит, делал детей, -подкалол Индус, -два приятеля громко расхохотались. Вдруг дверь открылась и в тамбур вышли двое девушек. Одна белокурая блондинка, не отводя своих глаз с Анвара, -попросила у него спички. Анвар тут же поджёг спичку и дал девушкам прикурить. Вторая чёрненькая похожая на цыганку улыбнулась Индусу показывая свои белоснежные зубки, она спросила его:

 -Как звать тебя красавчик? Индуса бут-то бы током ударило, он на несколько секунд потерял дар речи, она улыбалась, как его Ирина, та же манера говорить. И что его поразила в тот момент, он думал, что перед ним Ирина. Он не заметил, как его прошиб холодный пот, и он побледнел, Индус не отводил своих глаз с её лица:

 -Что с вами? –Вам плохо? -Спросила она:

 –Нет мне хорошо, я просто думал, что я видел вас когда-то, мне знакомы ваши глаза и ваша приятная улыбка.

 -Вы представляете! –И я вас где-то видела, мне до боли знаком этот взгляд, поверьте мне я вас помню, а вот где видела не могу вспомнить.

 –А может во сне его видела матурм? В разговор вступил Анвар, блондинка засмеялась, а чёрненькая продолжила:

 -Может и во сне, но вы так и не сказали, как вас звать.

 –Меня Ильдусом зовут.

 –Я точно помню, я слышала, это имя уже где-то, ну помогите мне, -напомните скорее когда мы виделись! Индус улыбнулся:

 -Главное мы сейчас встретились, мы после вспомним, когда мы виделись с вами.

 –Как звать-то тебя незнакомка?

 -Ой! –Извините! –Меня Нелей зовут.

 –Теперь и я вспомнил это имя, я тоже ваше имя слышал однажды.

 –У меня, хотите верьте, хотите нет, знакомых с таким именем нету, и не когда не было.

 –Вот видите, я же говорю вам, мы с вами встречались, обрадовалась Неля:

 -Как индусы говорят, встречались в другой жизни, -вставила реплику блондинка. Компания рассмеялась:

 -Индусы говорите! И это я слышала, но где не помню.

 –Что-то связанное с Индусами, да ладно бог с ними, у меня сигарета потухла, -можно прикурить! Индус поднёс огня девушке. Неля затянулась дымом и спросила:

 - А вы далеко путь держите?

 -Далеко матурм, аж в самую Сибирь едем. Неля не обратила внимания на ответ Анвара, она ждала ответа, и смотрела на Индуса влюблёнными глазами. В глубине души у Индуса разгоралась пламя, он нечего не мог с собой поделать, он ел её своими глазами. Ему нестерпимо хотелось обнять Нелю и поцеловать её алые губы, а карие глаза девушки звали его, манили и притягивали. Он больше не смог устоять перед соблазном и сдерживать себя, он сделал шаг ей на встречу, она, как бут-то ждала этого. Неля покачнулась в его сторону, они сами того не замечая, слились в крепком поцелуе:

 –Нечего себе! Матурм пойдём куда-нибудь, не будим мешать молодым, блондинка взяла Анвара за руку и повела за собой. Дверь давным давно закрылась, Анвар с блондинкой Зимфирой сидели в купе девушек, и оживлённо вели беседу. Только двое влюблённых никак не могли и не хотели разжать свои объятия. Они жадно целовали друг-друга, со стороны можно было подумать, что они очень долго не виделись. И вот они встретились, в этом тамбуре, возможно даже и в том самом поезде, в котором ехали они будучи ещё детьми. Тогда много лет назад, они познакомились случайно, и вот судьбе было угодно свести их вместе. Они конечно не вспомнят о той встречи в детстве, но предсказание старой цыганки сбылось. Через вагон проходили пассажиры, они улыбались влюблённым, но этого не замечали Индус с Нелей, они слились в одно целое, и всё это время целовали и целовали друг-друга. Первым вздохнул Индус:

 -Как я раньше не встретил тебя, -где ты была моя красавица!

 -А ты где был мой милый! Она снова прижала его к себе и вновь они, сладко целовались, лаская друг-друга. Прошло достаточно много времени, пока любовные страсти улеглись, Неля взяла его за руку:

 -Пойдём к нам в купе, я угощу тебя, хорошим вином. Она увлекая его за собой повела в вагон. Когда они неожиданно открыли дверь. Ещё одна парочка не успела привести себя в порядок. Они отпрянули друг от друга с такой быстротой, что Анвар даже стукнулся головой об полку. Компания рассмеялась:

 -Прямо как дети, напугали вы нас, -сказал Анвар. И загоготал заразительно, что его поддержали все, во весь вагон слышан был их хохот:

 –Мальчики, мы не давно открыли бутылку вина, так что командуйте, Неля подвинула стаканы ближе к Анвару: