…и юный Октябрь впереди!
Ленин - жил, Ленин - жив, Ленин - будет жить!
(...) и радикулит его успокоился, и они двинулись в путь, и в пути сэр Ар... председатель сказал: "У меня нет меча". - "Не беда, - сказал ему Мерлин, - я добуду тебе меч". И они доехали до большого озера, и видит Артур: из озера поднялась рука, мозолистая и своя, и в той руке серп и молот. И сказал Мерлин: "Вот тот меч, о котором я говорил тебе..."
(с) Братья Стругацкие
“Понедельник начинается в субботу”.
Вступление.
Экстренный выпуск утренних новостей.
Хорошенькая дикторша поправила волосы и взволнованно начала эфир.
- Дорогие товарищи, сейчас, в две тысяча шестом году, произошло великое событие, - дикторша, которую, кстати, звали Ирина Ходакова, расстегнула строгую блузку.
- Я рада сообщить вам потрясающее известие – в секретной лаборатории в Сибири, куда даже китайцы не добрались, лучшие умы страны сумели воскресить Владимира Ильича Ленина.
Дикторша зачем-то томно посмотрела в камеру.
- В стране теперь воцарился долгожданный коммунизм, и те, кто верили, что это произойдет, будут отблагодарены самим вождем, и, конечно, будут вынесены на Доску почета. Российскую Федерацию вновь переименовали в СССР!
После недолгой паузы, сделав глубокий вдох, Ходакова с воодушевлением закричала:
- От каждого по способностям, каждому по потребностям! Я всегда была коммунисткой, - кричала дикторша, еще вчера восхваляющая Америку и капитализм.
Здоровенные плечистые рабочие, утащили невменяемую дикторшу от прицела видеокамер, и на экране появился новый рекламный ролик на тему коммунистической деятельности. На этом экстренный выпуск утренних новостей, такой важный для страны, закончился.
Глава 1.
В это время Краснов Ким, отсыпался после тяжелого рабочего дня, и не знал, что народ уже принял «на ура», казалось, почивший социальный строй. Проснулся Ким, от какого-то шума в квартире. Хоть он и не запирал дверь, так как к нему без стука не заходят ни соседи, ни кто-либо чужой – Краснов всю жизнь проработал на стройке, и благодаря этому у героя появились железные мускулы, фигура тяжелоатлета-профессионала и пудовые кулаки. Поэтому, услышав, что кто-то находится в гостиной и занимается там каким-то своим делом, он удивился. Он даже бить незваного гостя передумал. Встав, накинув рубаху и надев старые шорты, наш трудолюбивый рабочий вышел из комнаты.
В комнате стоял его сосед Егор. Он с видимым усилием пытался вынести из квартиры старенький телевизор, принадлежавший еще отцу Кима и считающийся как бы семейной реликвией.
С молодецким задором Ким стукнул Егора по голове, отчего тот выронил телевизор и осел на пол.
- Ты что, совсем совесть потерял, окаянный? – Краснов замахнулся, чтобы добить подлого вора, но одумался.
Когда глаза соседа приняли более или менее осмысленное выражение, Ким спросил:
- Тебе своего телевизора мало?! Ты зачем мой скоммуниздил?!
- В том-то и дело, что решил скоммуниздить, - начал было Егор, но под суровым взглядом рабочего из глубинки решил объяснить все поподробней.
- Ты, наверное, все проспал. По новостям объявили – мы наконец-то стали коммунистической страной! После всех этих лет ожидания!
- Хм… что-то я не припомню, что бы ты был коммунистом… - заметил Ким.
Уличенный сосед униженно посмотрел на Краснова.
- Я был неправ…
- Так, сегодня, случаем, не первое апреля? – Ким подошел к календарю. - Нет, май на дворе. Странно все это…
- Чего странного-то? Да и какая разница? Помнишь, ты говорил, что мечтаешь о “Бентли” Ильича? Да-да, того самого, который, разбогатев, уехал, и теперь живет в центре города. Вот теперь ты можешь ее забрать. Если, конечно, поторопишься. Желающих много. Конкуренция, понимаешь ли…
- Я не знаю, правильно ли это, - сказал неуверенно Краснов.
- Правильно, не правильно, какая теперь разница? Коммуни-и-изм, - страшным голосом протянул Егор.
- Пойдем в “Ржавый гвоздь” (местный, дико популярный у золотой молодежи и тому подобных мажоров, клуб), - предложил Ким. - Там поспрашиваем у людей, посмотрим новости, а то ты, - “мерзавец”, тихо добавил про себя Краснов, - мой телевизор разбил. Теперь я пропущу четыреста тридцать седьмую серию моего любимого мексиканского сериала.
- Не расстраивайся, - утешил Егор, двигаясь по направлению к клубу, - все мексиканские сериалы отменили – они разлагают неокрепшую советскую психику.
- Что-то мне это не нравится. А что еще, кроме сериалов, отменили?
- Тише ты, - шепнул сосед, - услышат – расстреляют.
- Как это – расстреляют? – тупо спросил Ким.
- Тебе сказать как? Поймают, посадят в камеру, несколько дней не будут кормить, а потом выведут, поставят лицом к стене, и шеренга солдат сделает из тебя решето. Я ответил на твой вопрос?
Краснов что-то бессвязно промычал.
- Хорошо. Мычание – знак согласия, - бодро сказал Егор.
Тем временем они уже подходили к “Ржавому гвоздю” – здание облупилось, часть окон было выбито, но это не мешало дому выглядеть крайне мило и уютно.
Внутри было так же, как и снаружи. Несколько столиков, к которым были подставлены пластмассовые стулья, явно украденные из какого-то летнего кафе. Дизайн интерьера – а-ля клуб пролетариев второй половины девятнадцатого века. Посетители были подстать заведению – очень хорошие люди. У грязной барной стойки стоял Палыч, общий знакомый двух наших друзей.
- Ну что, алкаши, вам как обычно? – спросил бармен, чем смутил товарищей новоиспеченных коммунистов.
- Ну да… - промолвили пристыженные друзья. Они скрывали друг от друга, что частенько заглядывают в это место.
- За счет заведения! – громогласно прокричал Палыч.
- Ты что, Палыч, у нас же теперь коммунизм, - напомнил хозяину Егор.
- А, ну да, - теперь была очередь Палыча, смутиться.
Бармен, налив Егору и Киму по стакану водки и протянув каждому из них по соленому огурцу, с чувством выполненного долга отвернулся к другому посетителю.
- Включи телевизор, - попросил Палыча Ким.
Спустя пятнадцать минут Палыч отреагировал. Ким подумал, насколько же Палыч старый, он ведь притворяется, пытается быть живчиком, но ему это удается все меньше и меньше. А ему ведь сейчас явно за семьдесят. И ведь не признается, стервец. Вот вымрет это поколение и не останется на Руси хороших людей – будут одни интеллигенты да управляющие заводами, продолжал мыслить Краснов.
По новостям передавали о торжественном шествии Владимира Ильича перед народом. Большинство пытались просто дотронуться до именитого вождя или взять автограф, но попалась одна мошенница, выкрикнувшая, что хочет от Ленина ребенка. Ее резкие движения спровоцировали снайперов на крыше, и эта фраза, увы, оказалась для девушки последней.
Толпа отреагировала восторженными криками, и в воздух полетели шапки, рубахи и даже несколько элементов женского белья. Вероятно, этим особо шустрые дамочки хотели показать свою небывалую любовь к главному человеку государства.
Жалко девушку, подумал Ким.
Тем временем Владимир Ильич все улыбался прохожим, жал руки и ласково называл всех батеньками и товарищами, чем доводил народ до поросячьего визга.
За все время парада почти никого не убили, лишь несколько человек бросили в тюрьму за “поддерживание неугодного народу капитализма”. Этих свиней обещали расстрелять на рассвете. Чтобы не омрачать праздник казнями.
На этом месте Ким Краснов первый раз подумал, правильно ли было то, что Россия – тьфу, теперь уже СССР - стала коммунистической.
А ведь люди не готовы! Не сегодня-завтра начнутся мародерские набеги на все и вся. Пир во время чумы. Конечно, чума своеобразная, долгожданная, так сказать. Но, похоже, именно чума, или даже что-то пострашнее… Ким поморщился. Это все пессимистическое настроение из-за разбитого телевизора. Да, так, наверняка, и есть. Ким расслабился на своем пластмассовом стуле, под воздействием выпитого, и потихоньку проваливался в сон.
Глава 2.
Проснулся Краснов только на следующее утро. Егора рядом не было. Ким позвал сначала его, потом хозяина. Сосед так и не появился, а хозяин с банкой рассола материализовался перед ним в мгновение ока.
- Что, рассольчику, Кимушка, хочется? – спросил Палыч, скорчив хитрое гримасу.
Немного подумав, Ким ответил:
- Да, хочется, - и потянулся к банке.
- Десять рублев вперед! – отодвинув рассол, сказал хозяин заведения, отчего его лицо стало минимум в два раза хитрее.
- Коммунизм, - ответил Ким, одним коротким словом второй раз, обламывая зазнавшегося хозяина.
- А, ну да, - сказать, что Палыч был расстроен, было не сказать нечего.
- Где Егор? – спросил Ким, прикончив трехлитровую банку рассола.
- Как где? Его вчера забрали маленькие зеленые человечки.
- Кто???
- Солдаты, в смысле, - разъяснил Палыч Киму.
- За что???
- Ну, как это за что? За высказывания против вождя, за поддержку капиталистических свиней, за то, что часть его одежды была изготовлена в Америке… - перечислял Палыч.
- Насчет одежды они точно прогадали – вся одежда Егора с рынка и, следовательно, китайская, а не американская…
- Без разницы. Советский человек должен поддерживать отечественного производителя. Иначе расстрел.
- Расстрел??? Егора расстреляют???
- Ну да, - ответил Палыч, лениво жуя огурец.
- Я должен ему помочь!
- Ты, что Рембо?
- Нет, - обескуражено ответил Ким.
- Ну, тогда ты обречен.
- Это почему же?
- Потому что в том аду, который царит в тюрьме, выживет только Рембо, - пояснил Палыч.
Немного подумав, Ким двинулся к выходу.
- Ты куда? – спросил пораженный бармен.
- Если я не Рембо, то я им стану! – гордо ответил Ким.
- Ну, становись, - безразлично сказал Палыч, - только смотри, это явное подражание капиталистическим свиньям…
Краснов на секунду приостановился в дверях, взвешивая все за и против и, приняв решение, двинулся домой.
- Пока, - попрощался Ким, не забывающий о простой человеческой вежливости.
- Скорее уж, прощай, - все тем же безразличным тоном ответил Палыч.
На улице маршировали несколько отрядов воинственных октябрят и пионеров. Увидев головной убор пионеров, Ким нервно засмеялся, сказав “пелотки”. Пионеры наградили его строгим взглядом и несколькими ударами палкой по незащищенным частям тела. Один особо ушлый попытался задушить героя самым страшным оружием – пионерским галстуком. С боем, вырвавшись из объятий смерти, Ким позорно отступил домой.
Теперь Краснову следовало стать Рембо, что бы освободить Егора и навести порядок в стране. Ким снял рубаху, обнажив мускулистый торс, вместо туфлей рабочий надел большие сапоги-болотники. Вместо шорт – армейские штаны двадцатилетней давности (отца, сам он успешно откосил от армии, прикидываясь голубым). На голову он нацепил резинку от трусов – красную, что бы заметно было издалека, что вот он, Ким идет.
Потом Ким подумал, под каким прозвищем стать известным. Надо было скрестить Ким и Рембо. Краснов долго выбирал между Кимбо и Ремким. В итоге он пришел к выводу, что прозвище – это не очень хорошая мысль и лучше ее отбросить.
Тюрьма была в городе одна, и Ким уверенно двинулся к ней. По пути он разглядывал агитационные плакаты СССР и раскидывал зарвавшихся пенсионеров, пытающихся остановить его и обвинить в подражании американским стереотипам. Вообще по пути попались и несколько солдат, но они были настолько пьяны, что им хватило смелости только попросить мелочи на опохмел. Здание тюрьмы было огромным, возвышающимся над остальными домами и казавшимся настоящим замком. Охрана сопротивлялась недолго, и капитулировала после предупредительного тычка в живот. Опустившись на несколько сотен метров под землю, Ким все-таки нашел Егора, с ног до головы опутанного цепями. Краснов картинно порвал цепи и освободил друга. Товарищ с благодарностью задал вопрос:
- Какого хрена ты так долго, Ким?!
- Скажи спасибо, что я вообще пришел, - ответил в тон Егору Ким.
Выйдя на улицу и услышав, что с молодежной дискотеки доносится: “И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди!” – друзья совсем закручинились.
- Надо что-то с этим делать. Это же ненормально… - Егор указал на забитую до отказа дискотеку.
- Я понимаю. Но не нападем же мы на вождя.
- Почему же?
- Ну…
- Вот. Пойми, в мире вожди только у двух народов – у нас и у папуасов. Тем более мы ничего не сделаем, только поговорим немного.
В этот момент на крупном экране, который был виден через прозрачную витрину одного из магазинов, опять показывали новости.
Рассказывала та же самая дикторша, только с предыдущего выпуска посмирневшая и сверкающая синяком под глазом, неумело замазанном тональным кремом.
- Сообщают, что вождь облюбовал один из Сибирских форумов и несколько дней непрерывно флуд… общается с народом. Объявлено, что слухи о том, что его якобы забанили, являются неправдой и распущены противниками Владимира Ильича.
- Слышал? Как буржуй, по форумам лазит. Ты знаешь что, Егор, мне кажется, тот Ленин, который сейчас, это не тот, который умер много лет назад.
- Нет, наверняка он. Все видели, как он, пошатываясь, выходил из мавзолея, помахивая хвостом и отпугивая любопытных клешнями.
- Что ты сказал???
- Что слышал, то и сказал…
- Откуда у вождя СССР клешни и хвост???
- Ну, мало ли. Ты что, много вождей знаешь, что смело можешь говорить, что у них нет хвостов.
Аргументы Егора не удовлетворили Кима.
- Мне кажется, это козни пришельцев, настоящий Владимир Ильич так бы не поступал.
- Что-то в твоих словах есть… Короче, я с тобой, Ким!
Глава 3.
Приехав в Москву на первой электричке, друзья отправились прямиком в Кремль. Его патрулировали тысячи солдат, явно зазомбированных. Подойдя поближе к выходу, они обнаружили, что вход караулят только два солдата. Вспомнив одну детскую сказку, Ким подошел к ним и спросил:
- “А” и “б” сидели на трубе, “а” упало, “б” пропало, что осталось на трубе?
Товарищи прошли мимо солдат, оставшихся решать непосильную для них задачу. Внутри Кремля было светло и пахло каким-то хорошим спиртным. Владимир Ильич обнаружился в самой последней комнате сидящим на троне из чистого золота.
Краснов сразу перешел в наступление:
- Ты кто такой?! И где настоящий Ленин?!
- Вы что, товарищи, оборзели??? - уставился на них вождь. - Я настоящий!
- Да? А как звали твою жену, проклятый инопланетный захватчик???
Владимир Ильич пропустил оскорбление мимо ушей, но умудрился ошибиться.
- Прцштш конечно, то есть, я хотел сказать, Крупская!
- Ага! Вот мы тебя и разоблачили, алиен! Готовься в смерти! – выкрикнул Ким.
- Вы уверены, что сможете убить меня? - спросил “Ленин”, быстро преображаясь. Преобразился он в неописуемое чудовище. Поэтому и описывать его не будем.
Завязался бой. Чудище сразу же откусило Егору правое ухо, и он вышел из игры, завалившись на пол. Долго сражались они с Кимом. Так долго, что Кремль успел состариться и развалится, а золотой трон истлеть и обратится в пыль. Наконец, одолел Ким чудовище, и оно, изрыгая грязные ругательства, исчезло.
Так Ким Краснов удостоился ордена Героя Советского Союза.
Уже через несколько дней Ким был у себя в родном городе, пировал, пил самогон, который попадал ему в рот, так как усов у него не было, и слушал такую прекрасную песню – "И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди!".
6 мая 2006 года.
Иванов Кирилл aka Mr.Smoll.
Mrsmoll1989@mail.ru