Женькина любовь Морские были

 

 Женькина любовь

 Ресторан гудел как растревоженный улей. Широкоплечий парень, шести с половиной футов ростом, с копной рыжих волос, весельчак и балагур, рассказывал друзьям очередной анекдот. На флоте любили и уважали Женьку. Разменял он четвертый десяток лет, но так и не повзрослел, остался мальчишкой. По традиции называли его «Маркони», как всех радистов на флотах. Все четверо дружили с детства. Вместе «кончали мореходку». Потом, раскидала судьба по флотам да судам, вот теперь и собрались после долгой разлуки.
 К ним подошла официантка, стройная, белокурая, голубоглазая красавица. Молча расставила закуски, между тарелок разместила бутылки. – Ох, и хороша! – С хитрой улыбкой произнес Костя.
– Да я б за такой в огонь кинулся, не глядя женился, если б не моя Наталья! – Камень был явно в Женькин огород.
– Кончай трёп – с улыбкой ответил ему Женька, Ты еще и четверти века не прожил, а вон каких двух красавцев смастерил! Да я за такого как твой Антошка…. Ты на свою Наташу молится должен.
– А кто тебе мешает? Вот предложи девушке – имея в виду официантку, сказал Костя – может и согласится за рыжего, нарожаете золотых. Официантка, окатила обоих уничтожающим взглядом. Сказала, как отрубила:
- Не люблю робких!
И резко повернувшись на высоких каблуках, удалилась с гордо поднятой головой.
– Ну, Маркони, сама судьба тебе карты в руки кидает.
– Да ладно тебе – решил отшутиться Женька:
- Это же, сколько забот навалится на бедного холостяка? Подумать только! Её ж не только раздевать, а еще и одевать и кормить надобно. А выгуливать? Не иначе как в «обчестве». И лелеять и ласкать вовремя. А не ровен час, что не так, так и облаять может. Нет! Я уж погожу.
– Это не страшно. Говорю тебе, как имеющий уже двухлетний опыт. – Вмешался в разговор Юрий. Ты только поводок укороти, да держи покрепче, так оно, глядишь, и сладится всё. К ним вернулась официантка, неся горячую закуску. Хмель уже теплым облаком окутал Женькину голову. Он оглядел девушку с ног до головы оценивающим взглядом:
- Я буду ждать Вас после смены в парке, напротив. - Официантка ничего не сказала, но посмотрела на Женьку более дружелюбно и загадочно улыбнулась. Никто не обратил внимание на молча сидящего Павла. Это был низкорослый и не в меру упитанный парень. А он не сводил горящего взгляда с девушки. Он злился на Женьку. На Юрия. Он злился на себя и вообще на весь свет. Он проклинал себя за робость, за то, что он не такой как Женька. В конце концов, за то, что ему не везло с девчатами. Вечер клонился к ночи. Друзья, уже изрядно захмелев, расходились по домам, пожелав Женьке мужской удачи.
 Женька сидел на скамейке приморского парка и любовался огнями стоящих на рейде кораблей. Домой идти не хотелось, последнее время он тяготился одиночеством и часто уходил ночевать на судно, не желая видеть свою холостятскую берлогу. Было уже далеко за полночь, когда он вдруг услышал приближающиеся шаги. К нему подошла официантка с увесистой сумкой в руке. От неожиданности он оторопел. Он никак не ожидал, что случайно вырвавшееся у него, во хмелю предложение, вызовет у девушки столь откровенную реакцию. =- - Ну, давайте знакомиться, Женя. – Как будто бы само собой разумеющееся, сказала девушка, и протянула ему руку.
- Это меня так. Это меня зовут Евгений, плохо соображая, произнес он. – А Вас как звать?
- Значит и меня так же – со звонким смехом сказала она, и, взяв его под руку, повела из парка. – Далеко живете? Да собственно это не имеет значения. Мне завтра во вторую смену. Ноги гудят. И как это Вы решились? -
Так она мило болтала всю дорогу, до самого дома. А дальше? Дальше было все просто. Как хозяйственное мыло: Только ступив на порог его квартиры, она тотчас же стала хлопотать у стола. На столе, как по волшебству, появилась бутылка шампанского и изысканная ресторанная закуска. Долго говорили об одиночестве, о том, что любому человеку нужен близкий друг и о прочих банальностях. Нежное очарование девушки, запах дорогих духов и долгое вынужденное воздержание, сделали свое дело. И пока она принимала душ, он носился по комнате как зверь в клетке. Он целовал ее упругие груди, живот, он целовал все ее упругое, молодое тело. Его ласка, его руки, его губы затуманили ее мозг. Она изнывала в тягостном ожидании. Наконец она почувствовала его горячую плоть, и по телу пролился горячий бальзам. Она стонала и шептала что-то о его достоинствах и вдруг, все тело ее содрогнулось в сладкой судороге, она закричала. Закричала громко, страстно, вонзивши свои ногти в его тело. Они не сомкнули глаз до утра. Так продолжалось и на следующую ночь и всю неделю, и вот уже скоро месяц как они не могут оторваться друг от друга. Их страсть захватила всю их жизнь, все помыслы, все желания. Ни он ни она не испытывали до сих пор подобного. Это было как наваждение. По-видимому, действительно сошлись две половинки разбросанные Богом в космосе. И в первый же свободный день они пошли в ЗАГС. Событие отмечали в ресторане. Теперь они муж и жена. Они глядели друг другу в глаза с нескрываемой любовью и нежностью. В конце концов, не выдержав любовных мук, они сбежали, оставив гостей в недоумении. Спрятавшись во дворе ресторана, стали неистово целоваться. В изнеможении она расстегнула ему брюки. Он поднял подол ее платья и вдруг почувствовал на своем плече чужую руку. Не скрывая злости он обернулся. Перед ним стоял сержант милиции.
 – Пройдемте граждане!
– Да ты что? Одурел? Куда пойдем? Это моя жена. – Но сержант невозмутимо повторил:
- Пройдемте граждане, вы нарушаете порядок, занимаетесь развратом в общественном месте. Иначе придется применить силу. - Они шли по городу в сопровождении сержанта милиции, и их кровь клокотала от негодования. Их отпустили сразу, как только они показали новенькое свидетельство о браке, их «охранную грамоту». И они вернулись к гостям.
 Рыболовный траулер «Тайга» выходил в моря на промысел. Маркони стоял у борта и пристально всматривался в удаляющийся причал, где в слезах провожая его, стояла жена. Рейс оказался не долгим и спокойным. И через пару месяцев он уже поднимался по лестнице своего дома. На встречу вышла соседка Зинка, злая и завистливая женщина. Её давно бросил муж, и она жила с матерью и хулиганистым сыном. Женька всегда старался с ней не общаться. Зинка с ехидной улыбкой подошла к нему:
- Ну что, вернулся? Смотри, не застань кого-нибудь в своей постели. Она без тебя не скучает. А как ты думал? Девчонка из кабака, как была, так и будет…
- У Женьки закипела кровь, и он грубо оттолкнув её, пошел в свою квартиру.
– Женя! Родной! Вернулся! – Она бросилась к нему с бурной радостью. Он целовал ее лицо мокрое от слёз счастья. Стол был накрыт по-царски. Горкой лежали румяные пироги, приготовленные ее заботливой рукой. Жареные крабы издавали одуряющий аромат. Рядом с картошкой алела рыба. Экзотические яства, помидоры и огурцы, переливались красками с огромным лангустом. Женька, у которого рацион в основном состоял из солонины и сухой картошки, всей душой почувствовал прелесть семейной жизни и о злой соседке даже не вспомнил. Но недолго длилось счастье семейного уюта. Родной траулер ждал своего Маркони, и опять потянулись долгие месяцы разлуки.
 Павел, только что после долгого похода, вернулся в родной порт. Швартовка была тяжелой. Сильный ветер и пурга затрудняли работу. Наконец швартовка закончена. Не обращая внимания на усиливающуюся метель и пургу, он сошел на берег. Идти было некуда. Он был одинок и жилья у него своего не было. Выйдя с территории порта, он почувствовал всю силу разгулявшейся пурги, а он даже не взял шарф, что бы прикрыть шею. Шел наугад, не зная цели. Голубые до синевы глаза и белокурые пряди Женькиной жены не давали ему покоя. Она снилась ему долгими ночами в море, и виделась днями в густом морском тумане. Он готов был жизнь отдать за один ее взгляд, за то, что бы только видеть её. И конечно он знал все и о Женькиной любви и о её бурной жизни. И ноги его принесли к квартире друга. Он промок. Одежда покрылась ледяной коркой. На форменной фуражке горкой лежал снег. Наконец, не чувствуя ни рук, ни ног, он постучал в заветную дверь.
 Женя открыла дверь и ахнула:
- Да ты с ума сошел! В такую пургу. И чего тебе на судне не сиделось. Да ты совсем замерз. Ну-ка переодевайся, я тебя сейчас горячим чаем напою.
– А чего покрепче нет? - Спросил Павел. – Да найду. Садись к столу, сейчас чего- нибудь приготовлю.
- Они сидели, болтая о всякой всячине и пили горячий чай с ароматным вареньем из жимолости. Он смотрел на нее не отводя глаз.
– Ты чего на меня так смотришь? Нравлюсь что ли? Так опоздал!
– Нравишься. – То ли полушутя, то ли всерьёз прошептал Павел. Вечерело. – Ну, хозяюшка, спасибо за прием, пора мне и честь знать.
– Да куда ты, ненормальный, в такую пургу? Уж оставайся, места хватит. Вон в гостиной, на диване постелю. Еще проговорив довольно долго, стали устраиваться на ночлег. Постелив Павлу на диване, Женя ушла в спальню. Она долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Ее молодое, горячее тело жаждало мужской ласки. Она долго пребывала в жарком волнении сладостных воспоминаний. В конце концов, она уснула. Ей снился Женька, который вызывал своими ласками бурный прилив крови. Его руки скользили по ее телу, вызывая дрожь. Она ощутила прикосновение губ и …проснулась. Это был не её муж, это был не Женька. Она пыталась увернуться, но Павел, всей тяжестью своего пятипудового веса, навалившись, овладел ею. Еще не совсем очнувшись от сна, она пыталась сопротивляться, но внезапный оргазм содрогнул ее тело. Она тяжело вздохнула, и в каком-то безумном тумане продолжала получать этот волнообразный не проходящий оргазм.
 Павел проснулся, когда уже рассвело. Жени рядом не было. Он не спеша, оделся и вышел в гостиную. Женя сидела, что-то строча на швейной машинке. Он подошел к ней сзади и поцеловал ее шею. Она вскочила и наотмашь ударила его по щеке.
– Ты подонок Пашка! – Ее лицо перекосил гнев, глаза сверкали ненавистью.
– А я думал, ты меня завтраком накормишь, что ж я зря трудился? – И противная саркастическая улыбка появилась на его лице.
– Пошел вон, и что бы ноги твоей в этом доме не было. - Павел натянул еще не высохшую за ночь куртку. На всякий случай, прихватив в прихожей шарф, он вышел на улицу. Пурга прекратилась. Дул холодный, северный ветер. Снег покрылся ледяной коркой. На душе у него было паршиво, но тешило сознание, что теперь эта красавица принадлежит ему. Сердце его наполнялось надеждой. Он плотнее обернул шарф вокруг шеи.
 Четвертый месяц траулер «Тайга» болтался в водах Бристольского залива. Тралили камбалу. Светло и по-домашнему уютно было в кают-компании. Второй штурман, Борис Давыдович нервничал.
– Да когда же это замену мне пришлют? Так и родит моя Сонечка без меня.
– Не посмеет – с улыбкой заметил Маркони. Послышался шум флагманского катера. В кают-компанию вошел Павел.
– Ну, вот и замена, с радостью сообщил Женька. Ну, рассказывай, как там, на берегу? Мою видел? Наверно истосковалась вся? – Павел с ехидной улыбкой оглядел присутствующих.
– Да какая она твоя? Как была она девкой из кабака, так и осталась ею. Со мной она валялась перед отходом. Вот шарф твой дала мне, что б не простыл я. Сказала, что можешь вообще не приходить. Но, в постели она классная!
– Женька уже ничего не слышал. Щемящий комок подкатил к горлу. Сердце сковало как клещами. Капитан «Тайги», просмоленный и просоленный морскими ветрами, убеленный сединами встал и тихо проговорил:
- Вахтенного матроса в кают-компанию – Вошел вахтенный. Капитан не повышая тона, продолжал:
- Выведете этого негодяя с судна, и что бы его нога не ступала на нашу палубу. А Вы Борис Давыдович отправляйтесь с катером на берег, жена наверно заждалась. – Павел, только что, наслаждаясь реакцией Маркони, ничего не понимая от зла им содеянного, вышел на палубу. В душе теплилась надежда, что он разбил их семью и теперь она обязательно будет с ним. Он уже перекинул ногу через фальшборт, но кто-то задел его нечаянно и он от неожиданности свалился за борт. Холодная вода обожгла тело. Плавающие вокруг льдинки резали пальцы и мешали движению. Холод сковывал дыхание. Наконец с борта катера бросили круг. Его вытащили в полуобморочном состоянии, он не мог держаться на ногах. Когда его доставили на флагманское судно, он с трудом дышал. О работе не могло быть и речи. Его отправили на берег, как позже выяснилось, навсегда.
 Траулер «Тайга» входил в родную гавань. Сидящий в воде по самый планширь, он шел тяжело переваливаясь с борта на борт. Наконец раздались милые матросскому сердцу звуки. Загремели в клюзах якорные цепи. «Тайга» пришвартовалась к причалу. Маркони сидел мрачнее тучи. Куда девалась его безудержная веселость? Домой идти не хотелось. Побродив пару часов по городу, он все же пришел домой. Стол, как всегда, был празднично накрыт. Женя заплаканная, подошла к мужу и молча стала снимать с него полушубок. Вдруг она разрыдалась и стала целовать его лицо, одежду, руки. Его сердце сжималось от жалости к ней, но он не проронил ни слова. Женя опустилась на колени и обняла его ноги. – Прости родной мой, прости! Я не виновата. Я сама не знаю, как так вышло. Прости меня милый!
Даже не сознавая того, что делает, он резко оттолкнул от себя любимую женщину.
Женя ударилась головой о стоящий рядом стул, а он, не глядя на рыдающую жену, выбежал, громко хлопнув дверью. На судно возвращаться не хотелось. Он бесцельно долго бродил, и, наконец, позвонил в дверь Костиной квартиры. Дверь открыла Наташа.
– Входи. Костя в море. Ох! Доля наша, морячек несчастных! Я все знаю. Она действительно не виновата. Прости ее. Он сонную ее взял. Она всю душу выплакала пока тебя дождалась. Не ломай жизни ни ей, ни себе. Сейчас для вас главное, сохранить семью. Вы ведь любите друг друга, а что еще в жизни важней? Вернись, успокой ее. Женька долго еще сидел, глядя мутным взором в одну точку. Наконец, он, не попрощавшись, пошел домой. Женя лежала все так же на полу, продолжая стонать и плакать, больше от обиды, чем от ушиба. Женька бросился к ней.
– Родненькая моя, не надо так, все позади. Я люблю тебя и мне больше ничего в жизни не надо. Прости меня за мою грубость. Он поднял жену на руки и, целуя ее заплаканное лицо, отнес в спальню.
 
 Весной, в морском госпитале, от крупозного воспаления легких, скончался Павел.