Звезды

Люди, как звезды, вспыхивают и исчезают, оставляя только тепло и воспоминания...
...

А знаешь, я не сержусь. Нет, я даже ругаться не стану. Ну, в самом деле – за что? Планета круглая, Земля – одна, а таких, как я – миллионы, если вдуматься. Вероятно, я должна была ошибиться в последний момент, и родиться мертвой. Такой еще тепленькой, но уже совсем не дышащей. Почему я передумала – ведь хотела – я помню?! Наверно сыграло злую шутку мое дурацкое любопытство.
Ладно, проехали, это не молитва, а какие-то шизофренические сопли, размазанные по столь знакомому потолку моей комнаты. Я всегда удивляюсь, когда мне говорят, что у меня в доме аура хорошая, теплая. С чего бы хоть? Стены моего дома насквозь пропитаны нескончаемым дымом сигарет, а в ночи осторожно стонут, шурша мыслями, которые я просверлила в них своим взглядом. Вот и сейчас – только пришла с мороза, и уже час сижу, подперев спиной батарею – не могу согреться, курю и думаю. Все как обычно.
На улице холодает, я это чувствую по запаху, который проникает сквозь стены дома – он сырой и плотный, так всегда пахнет на Севере, и можно кожей ощутить, как деревья, словно коркой постепенно и вмиг покрываются инеем (как замороженные бабочки). А помнишь Злату? Нет, ты ее не можешь помнить, ты ведь ее не знаешь, ты ее не можешь знать… Ты не успел с ней познакомиться…


ЗЛАТА
(RADIOHEAD – Hunting bears)

У Златы были длинные золотые волнистые волосы, которые она никогда не расчесывала. Они так и развевались по ветру, окутывали ее, когда она прыгала на скакалке. А еще она меня научила играть в «козла». Меня всегда завораживали до немоты ее зеленые глаза (открытые и слегка удивленные) и волосы, ее безумно длинные волосы, от которых почему-то пахло морем. Хотя до моря было далековато.
Мы познакомились, когда нам было по пять лет. Во дворе была стройка, огороженная забором, и детвора со всей округе постоянно собиралась у забора. Потом из стройки выросла школа – гимназия, в которой я проучилась до 9 класса.
В тот день мальчишка из старших рассказывал историю о зеленой пластинке… Ну, ты должен ее помнить – там мама говорит сыну, чтоб он ни за что не включал пластинку, пока она будет на работе. Мальчик, естественно, не послушался, и мама, каждый раз, когда он ее слушал, приходила домой частями. Не помню, чем кончается эта страшилка.
Я слушала эту историю уже раз в третий, смотря на мальчика снизу вверх, и молча, чтобы не прогнали (мальчишки почему-то не любят играть с девочками, пока не вырастут – парадокс). И тут подошла Злата, что-то брякнула в пустоту, взяла меня за руку и куда-то повела. Я не спорила. С тех пор мы почти каждый день играли вместе.
Мне нравилось, как пахнут ее волосы, ее подвижность и непонятность. Мне было непонятно, почему она иногда молчала в ответ на все-все-все. Я никогда не была у нее в гостях, почему-то помнится, что ее папа чем-то болел. Злата собирала мертвых бабочек, которых сбивали машины… Ее карманы всегда были набиты трупами бабочек. А потом она мне подарила открытку (альбомные лист, сложенный пополам) – внутри были цветы, солнышко… и все сделано из крыльев этих бабочек. Я не знала, что делать с такой красотой, и отдала открытку маме.
Первого сентября через два года мы перестали вместе гулять – просто пошли в разные школы, кроме того, я переехала в другой район.
Снова я увидела Злату только спустя девять лет. Она все так же не заботилась о волосах, была подвижна и удивительна. Да, именно удивительно прекрасна, вот, что меня привлекало в ней. Я ее увидела издалека на каком-то общегородском мероприятии – она что-то говорила другой девочке, часто совершая широкие жесты руками. Я залюбовалась поначалу отражением солнца в ее золотых волосах, а потом она глянула на меня – резко, остро – меня словно волной задело. Что-то безгранично печальное светилось в ее глазах, настолько печальное, похожее на тайну. Как мне сказали, она занималась танцами в одном из хореографических коллективов города, и постоянно ездила на выступления по северным городам. В тот майский день я не решилась подойти к Злате, эта печаль в ее изумрудных глазах не позволила мне этого сделать.
Через год я узнала, что Златы больше нет.
Самоубийство.

…
В чем суть самоубийства – преодолеть врожденный инстинкт самосохранения – это же по идее сила духа. Но с другой стороны, принимая в расчет то, что «умереть легко, жить труднее», это получается слабость духа. Дилемма. И вечная проблема…
…Эта проклятая соседка меня когда-нибудь доведет, слышишь? Если вдруг узнаешь, что она безвременно скончалась, знай – это моих рук дело… И не смейся, я бы посмотрела, как бы ты заговорил, если бы тебя топили в шестой раз за год!!
Открываю кран, вода стекает по пальцам, я смотрю на свое отражение – четыре горизонтальные полоски на лбу, как будто я чему-то удивлена без меры. Лет шесть назад полосок было две… Старею наверно. Недавно где-то прочитала, что такие полоски говорят о склонности к алкоголизму их обладателя. Забавно, правда? Наркоман и алкоголичка – достойный дуэт.
Ах, не наркоман? Ну, не ругайся, я утрирую. Странно, разве ты не знал, что даже от легких наркотиков возникает зависимость? Об этом лучше всех знает Кастрюля.

КАСТРЮЛЯ
(ДЕЦЛ - Лигалайз)
 
Кастрюля постоянно пребывал в позитиве. Даже, когда мы с ним только познакомились, он так улыбался, что я всерьез стала опасаться за его зубы (на морозе, если долго улыбаться, зубы замерзают, а уголки губ потом просто-напросто рвутся, ты должен об этом знать, ты же тоже «улыбаюшка»).
Нам было по пятнадцать – я была налысо бритой милой девочкой в широких штанах, а он – раздолбаем из параллельного класса, которого в десятый никто не собирался брать. Он этому не очень расстроился – он вообще редко переживал. Он катался на сноуборде, и его постоянная улыбка сейчас наводит меня на мысль, что уже тогда он покуривал травку.
Это было настроение нашей компании, танец и улыбка нашей компании. В одном лице. А кастрюлей его называть стали давно… По-моему из-за фамилии, не знаю.
Не смотря на свой сравнительно небольшой рост, он здорово играл в баскетбол. Еще он любил рэп (как и все мы тогда), у него дома даже стояла самодельная установка, на которую он водружал винилы, и сводил с ума соседей.
Кастрюлю невозможно не любить, его, правда, все любят. Но любить его лучше на расстоянии (так безопаснее). Просто, переехав в другой город, он стал безалабернее раз в двести, окончательно покорился Богу Джа, вследствие чего наверно стал до неприличия позитивным. Но девчонки от него в восторге (не объяснишь мне, почему?).
С тех пор, как Бог Джа занял все мысли, помыслы и время Кастрюли, его не стало. Нет, он жив, но его уже нет. Да, он приносит с собой праздник. А еще ощущение того, что у человека должны быть идеи, увлечения, стремления и мечты…

…
Нет, меня уже давно не тянет на алкоголь, мне и так не скучно. У меня есть голова, а с ума сойти можно без определенных допингов. Можно сойти с ума, сидя на полу в окружении бесчисленных листов и листочков, исписанных вдоль и поперек. Просто размышляя. Да, когда-нибудь, наверно, так и случится. Мне друзья постоянно говорят «меньше думай».
Почему-то вспомнились мои семнадцать лет. Я тогда познакомилась с целой компанией ребят, которые жестко убивались по компьютерным мулькам и року. Жестко убиваться – не значит ли это убивать себя? Мне кажется, нельзя постоянно слушать одно и то же. А как же развитие??

БОВИЧ
(7Б – молодые ветра)

Это эпатаж, помпезность и самолюбование в высшей степени. Уж и не знаю, кто ему внушил, что он красавец, но он в это свято верил. Длинные русые волнистые волосы, голубые глаза, худощавое телосложение… Когда Бович куда-то собирался, его уставала ждать даже я. Он так скрупулезно причесывался, одевался, душился, что каждый раз одолевали сомнения в том, что он принадлежит к мужскому населению. Хотя, может, это тот самый случай, когда самое время уронить со стоном голову в колени и возопить «гребанный метросексуал!»?
От него были в восторге женщины. Всех возрастов. Он мог часами не выползать из-под груды железяк (или рубиться в очередную игрушку), еще он знал толк в спиртных напитках, и без ума любил готовить. Наборчик, ага?
В его доме постоянно кто-то находился. Некоторых людей он совсем не знал. До первой стопки… Бович любил говорить фразу «все мы умрем» и складывать о себе легенды. Одной из легенд была история о том, как он в нежном возрасте работал мальчиком по вызову. Бред, но то, КАК он об этом говорил, наводило на мысли о правдивости рассказчика.
Я старалась сильно его не задевать своими философскими измышлениями, потому как Бович имел обыкновение впадать в истерики, круша все, что под руку подвернется. После очередной истерики, он с видом «че ваще такое?» откидывал свои волосы с лица, и наливал (кофе ли, чай, водку… не важно).
Смакуя жизнь с толком и расстановкой, он сам не заметил за бесчисленным количеством пьянок и попоек, как получил диплом. И исчез из поля зрения.

…
А холод рождает тепло? Представь, было холодно, а Прометей (добрая душа) взял, и подарил людям огонь… Получается, что рождает. А если наоборот? Тепло тоже может рождать холод, ведь так? То есть, наверно, не рождает, а оставляет... Как в прямом смысле слова, так и в переносном. После разрыва в отношениях всегда остается холод, который просто-таки осязаешь всей кожей.
Зажигаю свечу и смотрю, как огонь играет гранями бокала, преломляясь и создавая блики на моей щеке, отражаясь в черных зрачках… Интересно вот это сочетание холодного стекла и теплого огня. Очень похоже (знаешь на что?) на кровавое месиво вместо лица, в котором застряли осколки стекла. Я видела, это страшно. Нелепо так – бежала девочка по коридору школы… Девочка с копной огненно-рыжих волос, вся такая теплая, и вдруг – бац – влетела головой в стекло двери, которую кто-то за секунду до этого случайно закрыл. Тепло-холод. И шрамы на всю жизнь. И кровь повсюду на полу коридора. А она даже плакать не могла, только заикалась.
Я много всяких страшных вещей в жизни видела, и меня реально удивляет, что некоторые граждане страдают необъяснимой тягой к крови – режутся там постоянно, не вены – просто. Зачем, спрашивается? Будто заняться нечем.

ДИЛЯ
(THE CRYSTAL METHOD - Murder)

Диля всегда всех удивляла. С раннего детства. Сначала родителей – потом друзей. В возрасте шести лет она закидала мальчика камнями до полусмерти. А он всего лишь не дал ей велосипед.
После этого случая родители ее без присмотра далеко не отпускали, но, видимо, из-за этого она постоянно исчезала. Ее искали, чуть ли не с собаками по окрестностям. То ее находили в обществе бомжей, то вообще на другом конце города.
Но больше всего она любила дразнить несчастную старуху, выжившую из ума. Не помню, как ее звали, но она жила среди лопухов (какое там было у нее сооружение для жилья, я не в курсе, я никогда не отваживалась заходить в те самые лопухи). А Диля все могла, она никогда ничего не боялась, она могла сидеть часами напротив лопухов, и орать всякие грязные словечки в адрес старухи, а потом убегать от нее с визгами в припадке небывалого веселья по всему двору. Бабушки на скамейках только вздыхали; мужики, игравшие в домино за столиками, плевались, но никто из них не решался остановить эту трагикомедию. Они нашли друг друга: Диля радовалась, а старухе нужно было движение. Иногда мне кажется, что так долго та прожила только благодаря беготне за Дилей.
Этот бесенок с черными как смола волосами, стриженными под «карэ» с черными-черными глазами, на тоненьких ножках, могла свести с ума кого угодно. Никто не жаловался, так как все знали, что она страдала эпилепсией и Бог весть, чем еще. Ее родителей все жалели, особенно, когда Диля выросла. По иронии судьбы она превратилась в сногсшибательную брюнетку, по которой сходили с ума все парни в округе. В возрасте 16 лет Диля исчезла из дома на неделю, - седины на голове ее матери стало в три раза больше. Явившись домой, она невозмутимо сказала, что была на сборах «Красного Креста».
Каждый день у нее была новая история. Врала она взахлеб, убедительно и красиво. Многие верили, но чаще уставали от постоянной лжи, - это море лжи было просто невыносимо. Если бы она однажды мне сказала, что ее похитили инопланетяне ночью, и теперь она беременна иноземными цивилизациями, я бы нисколько не удивилась.
А в возрасте 18 лет она забеременела, но после очередного приступа эпилепсии, когда она чуть на откусила полруки своему парню (у него не было часов, или еще чего-нибудь под рукой), он ее бросил. Вероятно, даже для такого панка, как он, впечатление от отпечатка ее правильного прикуса, навсегда оставшегося на руке, оказалось чересчур. Она же, недолго размышляя по поводу случившегося, сиганула со второго этажа… Встала, и пошла домой. Неудавшееся самоубийство стало убийством ее ребенка. Историю ее выкидыша рассказывала малышня друг другу в песочницах – из двора во двор, как когда-то мы рассказывали друг другу историю про зеленую пластинку.
Если бы она была усидчивее, возможно, из нее бы получился хороший писатель, похлеще, чем Брэдбери.
Каждую ночь родители вставали, и проверяли ее (на случай приступа), а она иногда прикидывалась умершей (чудо, а не девушка!). Эпатировать публику было ее первой необходимостью в жизни. В школе, где она училась, однажды чуть не уволили учителя истории – Диля со слезами на глазах рассказала директору о якобы домогательствах историка. Был громкий скандал, а Диля полгода ходила с видом победителя.
Кто-то, может, скажет, что она ненормальная. А что, если задуматься, нормальность? У каждого свои границы нормальности. Кто-то считает, что жить как бухгалтер или какой-нибудь факнутый бизнесмен не просто ненормально, но просто из ряда вон…
Дили тоже не стало. Когда ей было 20, она умерла. Довольно-таки глупой смертью – задохнулась подушкой во время приступа.
«Девочка-праздник» пришла в эту жизнь ненадолго, но осталась в памяти многих людей, пожалуй, навсегда.

…
Ты никогда не пробовал ехать, держась за руль, и смотреть не на дорогу, а на снежинки, которые разбиваются о лобовое стекло своими пушистыми телами, и мелькают перед глазами на фоне темного неба, словно отмершие кусочки звезд?? Попробуй! Такое ощущение, что ты случайно попал в космос.
Люди похожи на эти снежинки – они попеременно сталкиваются в полете (ненадолго) – и снова летят своим маршрутом. Им холодно, и они так же бесконечно одиноки, как звезды в небе.
Почему человек вдруг уходит из жизни – сам, или случайно? Или просто теряет свою сущность и, по сути, пропадает? Почему ему вдруг становится все неважно? Это разве так сложно – принять свое одиночество как данность, и не создавать судорожно иллюзию общительности вокруг себя? К чему этот эпатаж?!
Не знаю, согласишься ты со мной или нет, но мы ведь все – как звезды! Нельзя привязать к себе человека, минуя вселенские законы о свободе (нигде не прописанные, но все же существующие!), просто невозможно.
Просто жить, делая то, что должен, то, что нравится, - разве это так сложно? Неужели нужно обязательно искать причины своего одиночества, и пытаться от него избавиться?
Что рождение, что Смерть – это переход из одной формы одиночества в другую. Промежуток должен быть таким, как сказал Борис Пастернак в письме к Ольге Ивинской в 1959 году: «Как удивительна жизнь. Как надо любить и думать. Не надо думать ни о чем другом».

(2.12.06)