- У вас кожаная куртка есть?
- Есть.
- А какая?
- В смысле?
- В прямом.
- Это.. Мать из Турции привезла.
- Когда?
- В смысле?
- (С усталой интонацией) Когда Вам мать привезла из Турции кожаную куртку?
- Ну.. Лет восемь назад.
- Ваша куртка ассоциируется с именем Курт?
- В смысле?
- Ясно. Спасибо. Вам позвонят. Если что.. Следующий.
- Так, а щас мне куда?
- Домой. Наденьте дома куртку. И ждите.
Соискатель вакансии вышел, а Джон стал тереть усталые и требующие длинного,
посталкогольного сна, глаза.
- Бывают же долбоёбы такие. На хер такие нужны в оперативной работе?
Томография…
"Я заехал в какой-то пластиковый саргофаг; внутри там, как в самолете. Красиво как в самолете.
И лампочки зеленые.
- А это страшно?
- Очень страшно. Будут страшные звуки. Как на стройке. Неприятно.
- Ааа….
- Вот вам груша, такая, э… Сигнальная, если вам будет действительно страшно.
Тррр Тррррррр Тра-та-трррррррррррраааааааааа
Весь мир делится на больных и здоровых.
Когда я вылезу отсюда, я скажу этой красивой медсестре, что там – не стройка, а технодискотека. Типа, рэйв, короче.
А красивая медсестра будет считывать с пленки отчет о моих грехах. О тех, о которых я не жалею.
Она, то есть этот ублюдочный старик отпустит меня, если я признаюсь ему во всех своих грехах. Я расскажу ей, то есть ему, что сразу, с того момента, как увидел его в образе медсестры, мне захотелось раздвинуть ей ноги и засадить ей поглубже, и, разодрав сначала халат, а потом, сорвав бюстгалтер, искусать ей грудь, а потом, через несколько минут, сказать: «Ну, давай, превращайся опять в старика, я еще вспомнил, парочку страшных грехов».
Потом я расскажу ему, что не соблюдаю постов. Он мне скажет, смейся, мол, поганец, и мне придется рассмеяться, хрен ли, жить то охота, а потом я расскажу, что знаю нескольких торговцев черным, но не сажаю их только потому, что клиентуры у них немного, а самое главное, они мне платят, а вот убийц я сажаю, стоп! Меня каждый раз по новой будут погружать в томограф, пока я во время своей исповеди не перестану оправдываться, пока в моих интонациях при перечислении грехов не останется ничего кроме гордости. А вот раскаяния и оправдания там не надо. А то он убьет меня, этот старик".
- У вас кожаная куртка есть?
- Есть.
- А какая?
- В смысле?
- В прямом.
- Это.. Мать из Турции привезла.
- Когда?
- В смысле?
- (С усталой интонацией) Когда Вам мать привезла из Турции кожаную куртку?
- Ну.. Лет восемь назад.
- Ваша куртка ассоциируется с именем Курт?
- В смысле?
- Ясно. Спасибо. Вам позвонят. Если что.. Следующий.
- Так, а щас мне куда?
- Домой. Наденьте дома куртку. И ждите.
Соискатель вакансии вышел, а Джон стал тереть усталые и требующие длинного, посталкогольного сна, глаза.
- Бывают же долбоёбы такие. На хер такие нужны в оперативной работе?
- Женёк кино насмотрелся, - бросил проходящий мимо Саша.
Саша был лейтенантом.
Женя, который Джон, был лейтенантом.
Женя и Саша были лейтенантами.
По сложившейся привычке Женя проводил собеседования со сбродом, претендующим на должность младшего оперативника. Вакансия висела уже больше года, а кандидата нормального так и не было – Женя всех забраковывал.
- Долбоебы! – кричал он в отчаянии.
Как-то он составил специальную анкету для соискателей.
1. имя
2. Ник в ICQ
3. наличие в гардеробе кожаной куртки (да/нет)
4. любимый музыкальный исполнитель
5. Рост
6. вес
7. цель
8. семейное положение
9. Хобби
10. Преступники это -
Для создания эталона сам её заполнил:
1. имя – Евгений
2. Ник в ICQ - John
3. наличие в гардеробе кожаной куртки (да/нет) - да
4. любимый музыкальный исполнитель – Sid Vicous
5. Рост - 182
6. вес - 105
7. цель - отжиг
8. семейное положение - холост
9. Хобби- отжигать
10. Преступники это – люди нарушающие закон.
Сидевший рядом с Женей Кришна был капитаном.
Саша, Женя и Кришна были оперативниками.
Саша – вечно небритый раздраженный тощий с бегающими глазками. Вечно в грязной серой куртке. То к меловой стене прижмется, то пиво на себя прольет, то проститутка помаду на воротнике оставит.
Первые снега растаяли, оставив за собой на обочинах корки грязного, запрессовавшего внутрь себя пыль и битум, льда.
За стеклами начинающей ржаветь ментовской с синими номерами девяносто девятой проносился завладевший унылыми полями и лесочками глухой поздний ноябрь. Пасмурно.
Они ехали в Псков за убийцей.
Зябкая морозь. То ли моросящий дождь, то ли мелкий снег. Задние стекла потеют. Смотришь в окно – и становится противно мерзко, мурашки бегут. Жигулевская печка жарит в полный рост, а ногам – холодно.
Пригнув головы, и, периодически потирая затёкшие шеи, Женя и Кришна бухали на заднем сиденье. Пили коньяк из горлышка бутылки. С шоколадкой какой-то. Смеялись над анекдотами, наподобие таких: мясная лавка, на первом этаже – магазин, на втором – жилье хозяев. Как-то ночью хозяин спускается вниз, в магазин, хрен знает зачем, и видит: сидит пятнадцатилетняя дочь и мастурбирует себе сырокопченой колбасой. Посмотрел, ничего не сказал, ушел. На следующий день покупатель хочет купить палку этой колбасы, ну, эт самое, говорит: «Мне вон ту колбаску взвесьте». А хозяин ему: «Нету такой колбасы». Покупатель: «Ёпта! Как нет? А эт што?». Хозяин: «А это зять»….
Смеяться.
Говорят, менты – тупые.
А еще говорят что-то про детей индиго, но это уже тайна, да и не из этой сказки.
На переднем пассажирском кресле сидела Алёна – псковская проститутка. Обратно, как бы в обмен* на Алёну, им нужно было привести пойманного псковскими коллегами питерского злодея. Вот уже полгода числившийся в федеральном розыске Винт был схвачен на Псковском железнодорожном вокзале, при попытке сесть на Рижский поезд.
На одну секунду Джон задремал. Во сне дрожащая от страшного холода рука давила на кнопки клавиатуры, выводя в докладе строки о том, что в течение нескольких минут снегопад усилился настолько, что видимость стала равной нулю, а по шоссе стало невозможно проехать. «Девяносто девятая сползла с дороги к стоящему в глубине соснового леса одинокому бревенчатому домику с вывеской «Трактиръ Усталый Путникъ».
- Ну вот на ***, Сань? Как выезжать оттуда?
- Так а что, на обочине стоять бензин жечь? Хозяину скажем – дорогу лопатой расчистит.
Снежинки на стеклах, крыше, багажнике и капоте «девяносто-девятой» сначала таяли, а потом в своем полураспаде на лед образовали на машине хрупкую серую корку, что буквально за несколько минут покрылась снегом. Скоро от автомобился остался огромный сугроб.
- А где постояльцы-то твои, старик?
- Да что-то не послал сегодня Бог, кроме вас, никого.
- Ааа.. Один тут живешь?
- Не, не неси больше. Нам одной хватит.
- Для барышни отдельная найдется комната?
- Где у тебя тут розетка есть телефон зарядить?
- Как же твои официанты проедут-то сюда?
- На «Ниве» они едут, тут хорошо проехать.
Страшно и больно стало Алене, когда она поняла, что эта стеклянная труба ей не снится, а безумные глаза старика – на самом деле безумные.
- Вытащите меня из этой ****ской штуки! Я не могу больше!
- тебе нравится трахаться?
- Нравится! Нравится! Вытащи меня отсюда, ублюдок, у меня сейчас голова расколется!
- Тебе нравится нажираться, а потом трахаться?
- Нравится! Что это за треск? Вытащи меня!
- Тебе нравится трахаться?
- Оооаааааааа! У, у, ууу, уб-блюдооок! Да! Ну, выеби меня, да и отпусти с Богом! Прошу тебя, оооооооаааааааа….
- Ты же врешь всем? Всем?
- Да! Да! Вытащи меня! Я вру, я лживая сука! Оооааауу…. Не могууу…
- Ты любишь деньги?
- Я ненавижу тебя! Вытащи… Ооооаааа…
- Ты мне не то говоришь.
- Да! Я люблю деньги! Аа! А!
- Отгадай, что я еще хочу услышать?
- Ну трахни меня, ублюдок! Ох! Оооаааа… Ты это хочешь услышать?
- Умная девочка, твоя мать шлюха?
- Нет! Пошел на ***, урррод… Вытащи меня!
- Ты так и не хочешь понять, что мне от тебя нужно. Не хочешь?
- Аоооооааа… Пожалуйста, сделай потише, я не могу больше…
- Ты любишь деньги?
Джон тер лоб. Кришна пытался завести машину. Дорога от трактира к шоссе была расчищена. Распахнув дверь ногой, на деревянное крыльцо вышел Саша.
- Ну чё?
- Короче, мужики, ни Алёны нету, ни этого пидора старого. Тут ваще, кроме нас никого нет.
«Этот гандон напоил нас какой-то сивухой. Я очнулся – ваще ****ец, голова раскалывается, сижу на стуле каком-то, около печки, связанный. Он мне мой, сука, мой! Мой пистолет подносит к виску и говорит, улыбнулся еще так, пошли значит, говорит. Ну, хули, пошли. У него там за двором «Нива» стояла. Посадил меня, поехали. Я вырубился по дороге. Очнулся опять – городишко какой-то, больница. Засранная вся, стены грязные. Серая буханка, уазик, с крестами красными у крыльца. Какая-то баба в белом халате говорит ему: «Здрасте, сколько вы нам сюда еще этих развратников таскать будете?» А он цыкнул на неё, и все дела. А внутри там, в больнице, там всё «евро». Оборудования всякого до хрена.
Он меня в томограф погрузил.
Я в Сибири вырос, у меня батька газпромовец, меня учили ничего не бояться. Он хотел, чтобы я ему про все свои грехи рассказал. Я и рассказал. Он хотел, чтобы я не каялся, а хвастался. А мне то что? Если Танька сукой оказалась, то мне и насрать, что у неё ребенок от меня. Сама, дура, виновата. Мне похуй эти алименты все, пусть докажет еще, что это мой ребенок. Я, блять, ни от кого скрываться не собираюсь. Я даже в жопу пьяный про гандон никогда не забуду.
Я в эту мистику всякую ****ую не верю, а этого пидора поймаю еще. Куртку мне порвал, сука».
Кришна пролежал в коме два месяца. На допросе, придя в сознание, ответил лишь на три вопроса, пятый, седьмой и восьмой по списку:
- Вас погружали в томограф?
- Да.
- Что вам говорил подозреваемый?
- Что я мудак.
- Помните детали?
- ****ь, заебали вы меня все уже. Дайте поспать..
Он умер через день от апоплексического удара.
Дело было на крыше, а у Джона лицо было в крови. А у человека, который два месяца назад погружал Джона в томограф, была прострелена рука. Табельный пистолет лежал где-то внизу, шестнадцать этажей вниз от крыши, ждал нового хозяина. Пешеходов было много, и не все из них настолько трусы, чтобы не подобрать ментовский пистолет. Это обстоятельство тоже напрягало.
Джон тяжело дышал. Плюнул кровью на рассохшуюся трещинами битумную крышу. Тот, который в трёх шагах напротив него, как-то фантастически непонятно скрипел, издавая эти звуки несмазанной двери из носоглотки. Лихорадочно обдумывая дальнейшие действия, Джон сделал шаг к «этому».
- Ментххххх, хххсссшшштооойй, я тебе точно говорю.
Вытянул руку, ладонью вперед.
- А чего так? – с усталой улыбкой спросил Джон.
- А зачем тебе я?
Через две секунды:
- Меня нет.
Через пять секунд:
- Ты что, дурак?!
- Я, бля, люблю интеллектуальные беседы, но мне тебя сначала посадить нужно, а потом уже
- Ты дурак, мент!
Еще шаг. Этот же - два шага назад.
- У тебя куртка модная. Кожаная. Ты, я смотрю, вообще, модный парень. Из Турции куртка?
- Тихо-тихо. Слышь? Ты, не надо. Давай мы вот как сделаем…..
У Алены появились глисты. Она уже четыре месяца жила в каком-то сарае, спала на досках. Под голову подкладывала невесть откуда взявшуюся там добротную кожаную куртку.
Не тот старик из трактира, что в томограф погружал, а какой-то другой, более грязный, нечесаный, немытый, вонючий, раз в два дня приносил ей помидоры, завернутую в газету селедку и кислое молоко.
Последний месяц она каждый день видела аскарид. И рыдала, орала, билась головой. Как-то ночью, во сне, несколько штук вылезло из носа. Чесалась и блевала. Однажды попробовала помолиться.
Вот тебя Женя зовут.. Ты вот смотри. Вот представь себе, ты из окна соседнего дома на эту шестнадцатиэтажку смотришь. Ты же помнишь, когда ты был маленький, ты не понимал, зачем над окнами верхних этажей, под крышей, такие маленькие дырочки, наподобие маленьких окошечек, там зимой голуби от морозов прячутся, ты не понимал, и думал, какие голуби догадливые. Догадливые, а на самом деле гадливые. Ты знай теперь, Женя, ты глупцом был, а я тебе сейчас расскажу, эти дырочки, окошечки, их люди специально сделали, чтобы там
жили ласточки.
Только ласточки не хотят.
Жить в городе.
Он сделал сразу три шага назад. До края - немного, совсем немного. Шага два.
- Слышь, я понимаю все. Не дури. Под амнистию попадешь года через два, и все пучком.
- Хи-хи.
Саша пересажал от злости всех своих плательщиков. Доходы резко упали. Гирлфрэнда ушла и все-такое.
Хотя нет, одного торговца анашой, безобидного, Саша оставил. Только напугал до полусмерти. Вломился в квартиру в пять утра, пьяный и с пистолетом. Избил.
Потом ушел, забрав у того всю недельную выручку.
Джон и Саша пили беспробудно шесть дней. После того, как этот Старик рассказал им, где искать проститутку. Они его отпустили. Он сказал, что больше не будет. И еще что-то такое сказал. Непонятное. Они поверили. Перед тем, как нырнуть в колодец, ведущий с крыши на чердак, этот, проходя мимо Джона, со всей силы ударил ему в солнечное сплетение. Пресс не успел среагировать. Джон согнулся от боли.
Грязный, который помидоры приносил, успел раза два с Алёной это сделать. Пока не приехала милиция. Алёна тогда уже почти не поднималась с досок. И все чаще была без сознания.
Первое, за что заплатили Джон и Саша, через месяц, когда врачи её поставили на ноги – аборт.
Грязный умер в камере. От ….