Как оказалось, у меня нет ничего общего с лейтенантом Эллен Риппли. Дело тут даже не в физиологических различиях - собственно говоря, авторы кинофильма изначально видели в этой роли мужчину - нет. У меня попросту не возникает никакого желания уничтожать Чужого, который в настоящий момент завтракает на моей кухне, поглощая один за другим приготовленные мной бутерброды. Я, взращенный на уэллсовской «Войне миров» и многочисленных фантастических триллерах об угрозе внеземной экспансии, проникся к агенту инопланетной разведки симпатией и неподдельным сочувствием. Ну и, разумеется, он мне кое-что обещал.
Надо признать, что фляканец ведет себя вполне дружелюбно. За время нашего знакомства, он ни разу не проявил намерений подкрасться ко мне в темноте по потолку. Ни один из соседей не был утащен им в специнкубатор. Он не роняет на пол клейкие слюни, щелкая второй зубастой челюстью, а кровь из пореза на его пальце не прожгла насквозь плиты перекрытия нашего панельного дома.
Он обладает вполне гуманоидной внешностью, и в нем нет ничего примечательного – сухощавый темноволосый мужчина средних лет, не отличимый в толпе среди тысяч подобных. Но, тем не менее, это Чужой. Я познакомился с ним вчера в парке и называю, в честь великого советского разведчика, Штирлицем. Убедившись, что из-за некоторых фонетических особенностей настоящее имя фляканца правильно произнести мне не под силу, Штирлиц охотно откликается на данное ему прозвище.
Итак, вчера – а это была суббота – мы с Конфеткой, как обычно, отправились на прогулку в парк. Конфетка - девушка из интеллигентной семьи, эрудированная и увлекающаяся многим мне непонятным, а потому, немного погуляв по тенистым аллеям, мы пристроились в беседке под старым платаном где, усевшись на скамеечку рядом и склонив головы, принялись разглядывать иллюстрации великолепного издания репродукций абстракционистов, приобретенного моей подружкой у букиниста.
Признаюсь, иллюстрациям я уделял мало внимания – аромат, исходящий от Конфетки, прядь волос, касающаяся моего лица, ввели меня в состояние абсолютного ступора, и я сидел, не шевелясь, с трудом сдерживая охватившее меня волнение. В таком состоянии я был слеп и глух ко всему на свете, и потому не удивительно, что на появление Штирлица первой среагировала Конфетка.
- Смотри, смотри! – шепнула она, толкнув меня локотком.
- А? – с трудом вынырнул я из охвативших меня сладких грез.
- Да посмотри же! Вон за теми кустами!
- Ну?
- Что ты нукаешь? Не слышишь?
Я обратился в слух. Чей-то безутешный плач, сперва еле слышный, становился громче, затем кусты, на которые мне указывала Конфетка, раздвинулись, и на аллею вышел явно избитый мужчина. Растрепанная одежда, опухшее ухо, ссадина под глазом и подсыхающая на лице кровь свидетельствовали о том, что бедолаге изрядно досталось, а понурый вид и, разумеется, плач, что лавры победителя достались кому-то другому.
Не обращая на нас никакого внимания, мужчина медленно шел по усыпанной гравием дорожке и всхлипывал, словно потерявшийся ребенок.
- Эй! – привстав, крикнул я. На опустившегося бомжа человек явно похож не был. – Уважаемый! Постойте! Что случилось?
- Вам нужна помощь? – обеспокоено спросила Конфетка. – Постойте же!
Незнакомец послушно остановился. Оглянулся, взглянув на нас глазами полными слез:
- Да. Мне нужна помощь… Пожалуйста!
- Идите сюда! – Предложила Конфетка. – Господи, кто это вас так? Сейчас. Я вас отряхну. Ну-ка? Не больно?
- Это все пустяки, – сказал незнакомец, усаживаясь и запрокидывая голову. – Поверьте.
- Ничего себе пустяки! – заметил я, невольно ревнуя Конфетку, которая платком, смоченным в фонтанчике, отирала лицо пострадавшего. – На вас живого места нет. Кто это был? Надо в милицию.
- Нет-нет! – всполошился он. – Не нужно милиции!
- Зря!
- Вы не понимаете…
- Он прав, - сказала Конфетка. – Просто необходимо сообщить в милицию. И к врачу – вдруг у вас что-то сломано? Нет?
- Это мелочи, милая девушка. Заживет. На мне быстро все заживает. – Он сказал правду. Уже к вечеру от побоев не осталось и следа. – Главное совсем не в этом. И милиция мне не поможет.
- Ну, ваше дело, – согласился я. – И, все-таки, что случилось?
Незнакомец тяжело вздохнул. Несколько раз приоткрыл рот, шевельнув губами, словно собираясь что-то сказать, но не смог. Отвернулся от нас. Молчание затянулось. Конфетка выразительно посмотрела на меня.
- Уважаемый… - дотронулся я до его плеча.
- Ладно, – глухо произнес он. – Я расскажу. Кроме вас довериться некому.
- Но, в милиции… - начала, было, Конфетка, но тут незнакомец повернулся к нам лицом.
- Нет. Не нужно милиции. Я потерял свой … - и он огорошил нас непечатным словом.
Пожалуй, здесь следует прервать нить повествования и рассказать об особенностях цивилизации Флякана, откуда и прибыл к нам на Землю Штирлиц.
Прежде всего, уточню, что в отличие от земных языков, на универсальном языке Флякана слово «фляк», обозначающее известный орган мужского тела и переведенное на русский тем самым, ошарашившим нас, термином, не несет негативной эмоциональной нагрузки и никоим образом не является ругательством. В силу ряда факторов, обусловленных своеобразным эволюционным развитием Флякана, слово это, напротив, ярко окрашивает благожелательные интонации говорящего.
Флякан – планета земного типа, вращающаяся вокруг звезды G-класса в невидимом с Земли секторе Галактики. Жизнь на планете зародилась, как и у нас, в мелких слоях океанских вод, но, разумеется, была отлична от земной совершенно чуждыми нам формами, многообразие которых привело к необходимой для эволюции борьбе за существование. Пройдя положенные эволюционные ступени, жизнь эта выбралась на сушу, где спустя несколько миллионов лет преобразилась в две основные конкурирующие ветви разных биологических видов.
Ветвь первая, фляки – теплокровные живородящие. Некоторое время именно эта ветвь была доминирующей на Флякане, развиваясь и эволюционизируя, но постепенно ее вытесняла ветвь триммов - включающая в себя различных холоднокровных почкующихся, появившихся на полюсах планеты и, в связи с термальными геологическими процессами, сезонно мигрирующих к экваториальной ее части.
Именно в этот период на Флякане возник третий биологический вид, не связанный с коренными обитателями планеты. Его появление на Флякане, а также существование на многих других планетах – фляканцы имели возможность убедиться в этом, осваивая впоследствии Галактику – полностью опровергают теорию Дарвина о происхождении видов. Человечество рассеяно во Вселенной чьей-то могущественной рукой и отныне избавлено от необходимости признавать предком неведомую нам праобезьяну.
Активно включившись в борьбу за ареалы обитания, новый вид столкнулся с угрозой в виде триммов и тут, как нельзя кстати, произошел мощный радиационный выброс, спровоцированный возмущением ядра звезды, вокруг которой вращается планета Флякан. Последовавшая за выбросом мутация привела к новому эволюционному скачку у людей и фляков, которые обрели способность к симбиотическому существованию.
Пройдя за относительно недолгое время стадию уменьшения биологической массы, фляки – по странному капризу природы схожие с репродуктивными органами человека – сначала дублировали функции, присущие этим органам, а затем полностью заменили собой атрофировавшиеся за ненадобностью рудименты. Слияние двух разумных рас послужило толчком к зарождению и развитию фляканской цивилизации.
В истории Флякана нет ничего подобного земной Трое – фляки, оберегая благополучие совместного организма, развили навыки полураздельного существования. Когда от фляканца требовалась мобилизация мыслительных ресурсов, фляк покидал симбионта, предоставляя тому возможность задействовать весь свой мозговой потенциал. Кроме того, четкое разделение эмоциональной – фляки, и рациональной – люди, сфер жизнедеятельности послужило причиной отсутствия религиозных и этнических конфликтов – на Флякане до сих пор существует единый культ Святого Фляка, а физиологическая общность фляканцев служит на планете неоспоримым доказательством теории о монолитности и единстве расы.
В повседневном быту фляки, разумеется, почитались и тщательно оберегались. Осознавая ценность фляка, симбионт бережно хранил его в специальном футляре, используя по назначению лишь после признания рациональной необходимости этого использования. Такая политика привела к разумному демографическому контролю – необходимому на планете с небогатыми природными ресурсами – и безупречной нравственной чистоте фляканцев.
Ничего удивительного, что на таком благоприятном фоне цивилизация Флякана развивалась непрерывно и стремительно. Благодаря фляку - способность к подражанию является козырем человечества – всего за тысячелетие было изобретено колесо, двигатель внутреннего сгорания, открыты радиоволны, ядерный синтез, преодолена гравитация и превзойдена скорость света. Фляканцы освоили ближний и дальний космос, открывая планеты заселенные человеческой расой и неся фляк людям в самых разных уголках бесконечной Вселенной. На Землю был отправлен Штирлиц. Его миссия носила узко разведывательный характер – за ним должны были прийти другие. Человечеству на Земле суждено было влиться в галактическое флякское братство.
Все это нам с Конфеткой рассказал Штирлиц, вздыхая о том, что слишком рано раскрыл свое инкогнито и переживая об утерянном фляке.
- Я еще никогда, понимаете? – говорил Штирлиц, потемнев от горя лицом. – Все как-то было не до того. В детстве мы виделись мало – мой фляк хранился в другом городе. В школе, сами понимаете, не принято. Потом, в Академии внешней разведки, я несколько раз ходил в увольнительные и даже познакомился с одной девушкой, но, подумав, решил, что это не правильно – создавать семью в то время я не собирался. После выпуска все-таки женился, но тут распределение, командировка на Землю. Решили, что по возвращению. Жена настаивала, чтобы я не брал фляк с собою, предлагала оставить его на Флякане, но я воспротивился. Все-таки, я к нему сильно привязан, и пережить долгую разлуку мне казалось очень сложным. Зачем я ее не послушал?
- Ну, не переживайте вы так! – Утешала Штирлица Конфетка, косясь на меня с известной степенью осуждения: «Вот, мол! Не то, что некоторые!». – Вы же говорили о том, что фляк к вам привязан не менее! Он вернется, поверьте! Нагуляется и вернется!
А произошло, собственно, вот что. Попав на Землю после обучения в Академии внешней разведки на Флякане, Штирлиц был готов ко многому - подготовительный курс заключал в себя обязательные глубокие знания наречий и диалектов местности, куда засылался агент влияния – но ученые мужи в Академии не учли одного фактора: различие в развитии фляканской и земной цивилизаций.
К прогуливающемуся по парку разведчику подошел неизвестный молодой человек в сопровождении двух товарищей и, похлопав фляканца по плечу, попросил у него закурить. В полном соответствии с Правилами Контакта, Штирлиц благожелательно улыбнулся и на чистом русском произнес фразу, соответствующую фляканскому «Фляк ург!», где слово «ург» обозначает личное местоимение второго лица единственного числа в дательном падеже. Т.е. – «тебе».
Молодой человек, очевидно не расслышав, попросил Штирлица повторить сказанное, что тот и сделал, руководствуясь самыми лучшими намерениями – пожелание фляка на Флякане свидетельствует о глубочайшем уважении к собеседнику. Следующие десять минут были самыми ужасными в жизни Штирлица. Мало того, что он был жестоко избит молодым человеком и двумя его спутниками. Помимо всего прочего, у него забрали искусно сделанные в Академии документы, деньги, часы, кольцо выпускника и – непоправимая потеря – хранящийся в футляре фляк!
Надо признаться, я ужаснулся, представив, что может натворить вырвавшийся на свободу симбионт Штирлица. Ни один из живущих на Земле не обладает присущем фляканцам сдерживающим фактором рациональности полураздельного существования – мы не прошли развивший его эволюционный путь. Мы эмоциональны даже без обязательной для них составляющей организма. Мы пока не готовы принять фляк в качестве симбионта. В конце-концов, у нас есть то, что безо всякого фляка делает наши поступки непредсказуемыми и нелогичными.
- Что-то не думаю я, что он нагуляется… - хмуро произнес я. – Говорите, что никогда прежде?
- Да, – вздохнул Штирлиц.
- Мда-ааа… - с другой стороны, мужская солидарность. Мне было откровенно жаль беднягу. – Расскажите подробнее о футляре? Открыть его достаточно просто?
- Что вы. Это могу сделать только я.
- Что ж. Уже легче! – гора свалилась с моих плеч. Заголовки в вечерних газетах: «Сексуальный маньяк вышел на охоту», «Очередная жертва насилия» и «В городе объявлен комендантский час» останутся плодом моего воображения. – Знаете что… Я попробую вам помочь.
- Как? – спросила Конфетка.
- Как? – поднял, в надежде, голову Штирлиц.
- Не важно. Есть одно «но».
- Что именно?
- Вы мне должны кое-что обещать. Поклясться священным фляком, или чем там у вас на Флякане клянутся.
- Но что?
- Если я верну вам вашего симбионта, вы сделаете то, о чем я вас попрошу. - Я склонился к Штирлицу и прошептал ему в ухо условия соглашения. Да, конечно – там, где трое, двое говорят вслух, но Конфетке мое требование знать совсем не обязательно.
- Фляком клянусь!
- Хорошо. Ждите меня тут.
Времени прошло немного, а потому я отправился в единственное место, где мог застать тех самых молодых людей. К летнему кафе, которое расположилось на террасах у пруда в центральной части парка. Шансы были невелики, но мне – нам! Землянам – могло повезти.
И действительно. Схожие с описанием Штирлица подростки сидели за одним из столиков, распивая из пластиковых стаканчиков какое-то вино. Курили.
- Привет, мужики! – поздоровался я, подойдя ближе.
- Ну? – спросил самый старший, а остальные двое смотрели на меня, набычась.
- Да ладно, расслабься. Я ж по нормальному. Я от Кузи. – Кузя был мой одноклассник и курировал этот район. С ним я договорюсь потом.
- Ну? – опять спросил старший.
- Козлу одному вы отвалили? С час назад здесь в парке?
- А тебе что?
- Да нет – правильно отвалили. Вопросов нет. Но у него была одна вещь. Я бы купил.
- Что за вещь?
- Футлярчик такой. Узкий. Хороших денег дам.
- Поздно, брат, - сказал старший, подливая себе из бутылки. – Толкнули уже.
- Сколько взяли? – Он назвал сумму. Я мысленно прикинул и, вздохнув про себя, сказал, - Выкупи. Дам в два раза больше.
- Точно?
- Точно-точно. Вот, мой адрес, - я написал на салфетке улицу, дом, квартиру. – Когда принесешь?
- Или сегодня вечером. Ну, или завтра с утра.
- Договорились. Ну, пока. – Я кивнул им и пошел обратно к беседке. – Жду.
Вот как случилось, что Штирлиц сидит сейчас на моей кухне, ест приготовленные мной бутерброды и рассказывает мне о Флякане, фляканцах и фляках. Вернувшись, я как мог успокоил его, заверив, что все будет в порядке и еще раз выслушав клятву выполнить данное мне обещание. Затем мы проводили Конфетку домой, и я пригласил Штирлица переночевать у меня – деваться ему все равно было некуда. Мы проговорили всю ночь до утра и я, переварив информацию, в который раз укрепился в намерении вытребовать у фляканца…
В дверь позвонили. Давешний подросток протянул мне через порог изящный футляр и, пересчитав полученные деньги, протопал вниз по лестнице. Недурно заработали парни, но и я, если разобраться, остался в выигрыше.
- Ваш фляк. – Сказал я, показывая Штирлицу футляр.
- О! – молитвенно воздевая руки к небу, произнес он.
- Наш уговор в силе?
- Я поклялся!
- Ну, что ж… приятно было познакомиться. Мы ведь больше не увидимся, надеюсь?
- Вы, люди, живете непозволительно мало. Слияние с фляком…
- Я это понял. Но вы поклялись?
- Да!
- Возьмите, – я отдал ему футляр. – И, прощайте.
- Прощайте! Я благодарю вас за все! Спасибо! Прощайте!
Штирлиц прижал к себе свой фляк. Улыбнулся мне. Покачал непонимающе головой. С минуту постоял посреди кухни, а затем стремительно истаял на глазах – телепортировался домой на Флякан. Да – симбиоз с фляком предоставляет, оказывается, и такую возможность.
Он обещал мне покинуть Землю на сто лет. Конечно, я подстраховался – до ста двадцати трех мне не дожить – но я предпочел круглую цифру. Он вернется обратно со своей миссией – человечество должно влиться в галактическое флякское братство. Этого не предотвратить. Но…
Свою жизнь я проживу без фляка - так решил я, вспомнив аромат, исходящий от Конфетки и прядь ее волос, коснувшихся моего лица вчера в беседке. И быть может, я нанес непоправимый вред всему человечеству Земли, приняв такое решение и задержав на сто лет развитие цивилизации – что мне за дело до всего человечества? Есть я, есть Конфетка. И все. А после нас – хоть потоп.