«Солнце не идет на закат. Оно падает в объятья рек, которые обещают его вернуть». Звучит красиво. Я читаю надпись на каком-то буклете. Вьетнамский мальчуган демонстрирует мне белый жемчуг своих молочных зубов и что-то ласково щебечет. Переводчик радостно вторит – «Мы в Сайгоне, пардон – в Хо Ши Мине».
Хо Шин Мин – урбанисты всех стран расслабились.
Я не хочу погружаться в исторический ракурс. Я просто хочу смотреть, наслаждаться тишиной, а злобный гид-переводчик все переводит и переводит. Он настырничает и думает, что я запомню, что только 300 лет назад в книгах по истории стало упоминаться название Сайгон. И что-то еще про правителя 1698 года Нгуен Гыу Кань и колониальные перипетии 1859 года, когда французские колонизаторы вторглись и оккупировали Юг, уничтожив цитадель Жа Динь.
Ребята, мне все равно, кто у вас там, чего организовывал. Мне бы сейчас понять, что это за архитектурное сооружение - пагода Винь Нгием. Переводчик убеждает, что это семиярусная башня в классическом стиле была построена под влиянием японской архитектуры и строилась она при содействии Ассоциации японо-вьетнамской дружбы.
Интересно, а кто красивее, японцы или вьетнамцы? Я про мужчин.
Они маленькие и очень милые. Все время улыбаются. Даже несмотря на деловые костюмы. Вот у нас, в Уфе, не улыбаются. Все очень серьезные. Думают, что если заулыбаются, то перестанут зарабатывать деньжищи.
Нас тащат в музей – в пагоде Жак Вьен, обещают показать больше сотни статуй и гравюр большинство из которых датируется концом XIX – началом ХХ веков.
Слушайте, я хочу родиться во Вьетнаме, и чтобы потом меня запечатлели в какой-нибудь статуе. Я обещаю растить рис, детей и не думать о годовых контрактах. Зачем я здесь, в стране умиротворяющего солнца и бесконечной зелени?
Коллега из Питера шепчет мне что-то про зоопарк. Там, говорит, свыше полтысячи животных. Он их, что считал? Лучше я пойду в ботанический сад и прижмусь к стволам, которым больше века. Или утолю жажду красоты при виде редчайших орхидей, кактусов и карликовых деревьев.
Питерец не сдается, и тащит меня в Дам Шеен (Парк Озера Лотосов). Я погружаюсь в культурологический ступор от кукольного шоу и от бесконечного щебетания птичьего сада. Вот так, прожить бы всю жизнь, кормить птичек и разглядывать их нежные перышки. Как только вернусь, заведу себе попугая. Назову его Хунь, буду кормить перловкой и петь с ним дуэтом. Или попугаи не едят перловку?
Вечером нелегкая нас тащит в зону отдыха Ки Хоа, в самом центре города. На обширной площади почти по 15 га громоздится невероятное количество отельчиков, ресторанчиков, каких-то забегаловок. Питерец фотографирует мост. Меня в это время сватают встать на роликовые коньки.
Вы что, упали? Какие коньки, я-то на лыжах не умею. Только на горных. Вот как нападает снег, так милости просим. Я возвращаюсь в отель. Смотрю на прыгающих возле изумрудного бассейна детишек. Если бы мне было пять лет, я бы сейчас так прыгнула…
Я старая. Я противная тетка – бизнесвумен. Я хочу прыгать в бассейн, втыкать в волосы лотосы и петь на уровне «до» второй октавы.
Вьетнам бьет своей простотой и наивностью Сайгонцы никогда не станут космополитами. Они живут и умирают наравне с природой. Они с ней на «ты». И она не обижается за это.
Я не хочу спать. Я хочу дышать и не думать о том, что меня ждет в городке Хуэ. Я даже боюсь задуматься о том, как мне назвать горожан.
Ночью мне снится странный сон – я купаюсь в рисовом море. И почему-то думаю, что Ароматная река. Мне наплевать на контракты и кредит за машину. Я - маленькая свободная женщина, которую встречает маленький гордый народ. А если быть точным - представители Тхуа Тьен Хуэ.
Хуэ – он и в Африке Хуэ
Отель «Sai gon morin». Мужик в шляпе говорит, что это лучшая «четверка». Да ради бога, я и без него поняла, что куда не ткнись, повсюду комфорт, уют и экология. Никаких пробок. Сплошные велики и мопедики. Кататься бы на таком на работу. Красота, да и только. Полгода и я – кандидат в мастера спорта. Только во как крутить педали в офисной юбке?
Тем временем, переводчик тычет пальцем в табличку и говорит, что эта цитадель была построена первым императором династии Нгуенов. Питерец считает мосты, перекинутые через ров, я пытаюсь прикинуть, за что Хуэ в 1993 году ЮНЕСКО провозгласили культурным достоянием человечества.
В обед нас везут в Запретный Пурпурный город – Ту Кам Тхань, которого уже нет. Вот так живешь себе императором, с наложницами, евнухами, а потом на месте твоего дворца построят огороды. И остаточек Королевского театра.
Уж лучше прозябать в гробнице, как это делает реформатор Буу Дао – единственный сын короля Донг Кханя или император Дук Тонг.
После обеда мы осматриваем пагоды - Тхиен Му и Ты Дам. В первой я любуюсь усыпальницами, а во второй - священным деревом, привезенным буддистами из Индии. Когда-нибудь на склоне лет я стану буддистом, буду сидеть в позе лотоса, если согнусь, и буду читать молитвы, рассеивающие мрак и суетность.
Переводчик умоляет нас не пропустить деревню Зыонг Но - детское пристанище будущего президента Вьетнама. Мы киваем и направляемся к тридцатикилометровой Ароматной (Благоухающей) реке Хыонг Жанг. Тут я окончательно забываю о времени. Очень медленное течение реки выводит остатки городской сутолоки. Взор мой яснеет. Мысль становится зыбкой и практически управляемой.
Я хочу здесь жить. Точнее быть. Смотреть в отражающиеся в воде цитадели, листики, цветики, лепесточки. Я не хочу возвращаться. Я не хочу обратно.
Пока не увижу змеиной деревни или не отведаю знаменитой банановой водки и настойки из самого скорпиона. Девственные пейзажи уже осмотрены. Остается океан. И сокровенное желание, чтобы вернуться в этот рай, по крайней мере, еще один раз.