Пойми: не все на этом свете тленно:
Когда мой лик в аду огонь зажжет,
Любовь окажется слепой, а слух о ней – бессмертен
И страсть впервые жизни ценности поймет…
Был дурацкий рваный понедельник. Он набело начинал новую неделю, тем самым приближая конец моей жизни. Ведь каждый день так или иначе приближает конец всему этому. Ветер ласково обнимал мои плечи, но все же заставил надеть меня кофту. Ты стоял и кроссовкой пинал нарисованный на асфальте какой-то непонятный рисунок. Меня это раздражало, но я знала, что ты нервничаешь. Ты говорил стихами каких-то неизвестных авторов, но, похоже, авторами их являлись твои друзья или даже сам ты. Прости, но ты мне не декламировал ничего из своего творчества. Может быть, я бы тебе помогла и продолжила, но… было бы ведь иначе? А как было бы иначе, если план уже созрел у тебя в голове и ждал своей реализации? Потом ты перешел на Васильева. Я долго смотрела на бледное, понедельничное солнце, которое как-то таяло в этом скучном и неинтересном небе. Ты старался. Ты старался сделать так, что бы с нее ушли все подозрения. Я знала, что это – конец. Я из элементарной вежливости дослушала твой монолог. Когда ты, наконец, завершил, заговорила я.
- Я понимаю, что не смотря на то, что я такая белая и хорошая, ты все равно видишь во мне что-то черное и неестественное. Может быть, она для тебя лучше и вообще не стоит себя обманывать.
- Если меня завтра не станет – не удивляйся.
- Меня уже не прикалывают твои шутки. Давай споем? Я возьму ведро, я возьму ведро, ну а я совок…
- Меня уже тоже совсем не прикалывают… - тут он остановился. Его зеленые глаза устремились куда-то вдаль и, казалось, совсем поглотились этим то ли туманом, то ли дымом.
- Фауст, хотя, чего тут мудрить: Александр! Мы недоговорили. Не хорошо обрывать разговор так, на полуслове. Меня уже давно раздражает твое поведение и это … ну, то что мы, когда гуляем, все время проходим мимо ее дома.
- нет, ты не поняла…- он говорил, как загипнотизированный. Что-то действительно заставило его забыться и совсем отвлечься от разговора.
Она не выдержала и обернулась. Тут ей вспомнилось все: и его красивые мужские руки, и приятный привкус поцелуя, и освещенный мост в Центре, и безумно-лунная ночь, и неудавшийся суицид, и все-все-все… Прямо за ее спиной, по дорожке шла улыбчивая Оксана. Так мило и странно улыбается. Ему. Странно. Все на мгновение стало стеклянным. Она встала и ударила его кулаком в скулу. Левую. Помню. Это был то ли удар, то ли пощечина. На асфальт Фауст выплюнул зуб. Кофточка упала, так и оставшись, в последствие, на асфальте. Оксана остановилась и перестала улыбаться. Фауст вытер рукавом подбородок и, с какой-то насмешливой легкостью, сказал «Спасибо»
- Саша, это тебе за это… за все. – Она сказала это твердо, хотя и с остановками. Секунды с 4 помолчав, она, хрустнув косточкой кулака, бодро зашагала вперед. Оксана, словно рефери, устремилась к Александру.
- с тобой все в порядке? – Оксана спросила тем неярким, бледным, но по-ангельски чистым голосом. Кулак, с размаху приставленный к щеке Фауста, подействовал как ведро холодной воды. Может за это он и сказал ей спасибо.
- Да, ничего. – отозвался он. – Приятно видеть тебя снова. Такой красивой. – Саша улыбнулся своей тридцатиоднозубой улыбкой.
- Спасибо. – она снова застенчиво улыбнулась. – Ты все с ней решил? – спросила Оксана своим небесным голоском настолько нагловато, что просто было удивительно слышать эти непосредственные слова, вложенные в ее уста.
- Кажется, да – отозвался он.
Они немного постояли, а потом стали подвергаться безудержному поглощению этим то ли туманом, то ли дымом. Удаляясь медленно по дорожке, Саша снова рассказывал Оксане о том, как, когда он будет взрослым и женится на ней, будет приходить домой и чистить свой пистолет, готовить еду и , в общем, быть образцовым мужем.
Широкие штаны медленно шуршали по асфальту. Хотелось встретить кого-то до боли знакомого, или наоборот, ужасно незнакомого, чтобы вот так взять и просто с ним заговорить о солнце, о лужах и о непонятной августовской погоде. В Фининой голове перемешалось все, но незримым гостем все-таки оставался Саша, который так просто и так понятно оставил ее безудержно одну, бесконечно черную и ни капельки не белую. Хотелось ли оправдания? Наверное нет. Фина твердо решила никогда, ни при каких обстоятельствах ему не звонить, даже если очень захочется это сделать. К недавнему чувству безграничной любви медленно, по капле примешивалось чувство ненависти. Мешая черное и белое, получишь серое. Так и сейчас, при смешении этих чувств,
в голове оставался серый осадок прошлого розоватого счастья, попсовой любви. Кто знал, что такие контрастные и яркие чувства превращаются в серую, безликую массу, в хандру и деспрессняк? Конечно, Фауст был для Фины всем. Он один занимал практически все ее свободное время, да не то, что занимал, просто она ничем не хотела заниматься, кроме того, как проводить время с ним. А сейчас он, словно Фауст из гетевской трагедии, продал свое сердце Оксане-Мефистофелю. Продал… Хм. А за что? Коварный неизбежный самоанализ медленно вползал Фине в голову. Чем она лучше меня?
Она долго и мучительно пролистывала в своем сознании мгновения последней встречи. Последней? Уж лучше бы расплакаться, раствориться в лилово-сумеречном дожде, который скатывался бы с промокших щек вместе с горьковато-солеными слезами… Не хотелось возвращаться домой, мир потерялся где-то в прошлом. У ее жизни не было будущего. Оказавшись на мосту и глядя на черную рябь воды, она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Не было больше сил жить, ходить, разговаривать, улыбаться, о чем-то мечтать. Еще мгновение – ничего не будет, кроме темной, холодной воды. Собираясь с силами, она перелезла через чугунные заграждения, и вдруг из открывшейся сумочки на асфальт вместе с ключами, сотовым телефоном и еще какой-то мелочью, шлепнулся пакетик кошачьего корма. Предпоследний взгляд зацепился на пушистой усатой мордочке с комично прижатыми к серому животику лапками, и что-то царапнуло в сознании: «Дома голодный беспомощный котенок сидит у двери и ждет ее возвращения».
Прижавшись головой к холодному металлу перил, она неотрывно смотрела на это чудо природы, рекламного Барсика с доверчиво-преданным взглядом всепонимающего существа. Собрав сумочку, она очень быстро, почти бегом, направилась к автобусной остановке…
Ася Рихтер
Стихи автора