Самка

Карина Мансурова
 

 Пара минут, пара лет… Теперь время не имеет столь мощной власти надо мной. Время – некогда близкий друг, стал просто приятелем или даже дальним знакомым. Безумная весенняя тоска должна была перерасти в жаркую, аморфную эйфорию, но… этого не произошло. Ожидания разбились в прах.
 Но как всегда, мягкой серой молью, в голову залетает мысль о том, что так надо, что это просто испытание, что просто нужно потерпеть. И я живу. Я продолжаю жить, сдувая пыльцу с воспоминаний. И считаю, что это правильно – правильно то, что нельзя лить слез по тому, что еще не произошло.
 При этом я боюсь смеяться в лицо неизвестности. Сил хватает только лишь на обдуманную, сосредоточенную улыбку, которая поднимает из глубин все мои опасения, показывая их издалека будущему, словно дразня голодного зверя беззащитным младенцем, и снова прячет за толстый покров самоконтроля как пугливая самка. Она напряжена и обессилена, так как страхи кричат и рвутся наружу – навстречу опасности.
 Самка упорна в своих годами обдуманных действиях. Она отдохнет и продолжит воспитание своих детенышей. Эта борьба – многотонный эмоциональный груз. Мне тяжело, но я не могу его бросить. Я должна самой себе целую жизнь. А жизни, в свою очередь я должна осуществленную цель. Цель же требует меня. Меня целиком, до последнего кусочка. Она хочет меня истерично, крича и брыкаясь. Я чувствую это и не могу передумать. Слишком уж длинной и прочной оказалась сплетенная мной цепочка, слабым звеном в которой могу оказаться только я.
 А этой «роскоши» я не могу себе позволить. Тогда я просто умру от скуки и чувства несостоятельности.
 Наконец-то, за долгое время бездействия и самоуничтожения, я вырвалась из непробиваемой крепости своих обязанностей – ограничений. Эти жизненные барьеры и препятствия на пути к поставленной цели – духовному развитию, я создала себе сама. И вот, наконец, я нашла свободное время для того, чтобы немного прийти в себя: оглянуться назад, заглянуть вперед, что-то пересмотреть и переоценить. Я чувствую облегчение от того что, наконец, сумела найти время для себя, несмотря даже на то, что проявление эгоизма мне совсем не свойственно.
 Все это время я пыталась быть сильной. Люди это съедали с большим аппетитом – им это было удобно. Удобно иметь под рукой самостоятельную личность. Можно всегда спросить совета, зная, что ничего взамен не попросят. Я играла роль Марлен Дитрих, Жанны Д’Арк и еще бог знает кого, да и неизвестно зачем. Наверное, хотелось быть более уверенной в своих силах. Думала, что кто-то из этих людей – крепостей сделает за меня мои дела. Я думала, что они сделают все гораздо лучше и правильнее.
 И действительно, перенятая у них решимость, властность и порой даже грубая жестокость помогли мне во многом. Моему «тепличному» характеру этих качеств не доставало с детства. Теперь, с помощью этих масок, я знаю – как это. Жизнь начала открываться мне в полном объеме, как только я научилась этим не злоупотреблять… В общем, я училась быть сильной незаметно. Не знаю, что казалось окружающим, но они, не замечая перемен, так и не могли определить – сильна я или слаба в той или иной ситуации.
 Парадоксально, но я, получив в свой жизненный запас умение сражаться, перестала жить. Мне стало не с кем поделиться своим внутренним миром. А он стал настолько эмоциональным, что в одиночку не справиться. А ведь я всегда любила и люблю одиночество. Но никогда я не чувствовала такой жажды быть кем-то понятой. Теперь я не могу переносить «искусственное» одиночество – то есть, когда меня оставляют. Я хочу оставаться одной сама, никого при этом, не делая одиноким. ( Какие-то масляные слова… Неужели так и не смогу ничего объяснить?.. Неужели так и останусь городской крысой с мечтами о природной чистоте и честности?.. )
 Редко получается хорошо.
Редко получается не жаловаться.
Хочется, делая из слов бабочек, отпускать их на волю, а не зверски отрывая крылья, комкать и приклеивать их на бумагу.
 Почему у меня больше не получается как раньше прижаться щекой к холодной стене, подумать о том, что безмерно счастлива и стать от этого еще хотя бы на миллиграмм счастливее?.. Почему теперь, при первом же прикосновении к стене я невольно пытаюсь сдерживать слезы? Этого ли я хотела?
 Я знаю, что надо стать серьезнее, что надо снова себя полюбить, что надо снова разучиться желать.
Я больше не хочу быть вбитым в жизнь гвоздем!
Дайте мне плоскогубцы!
Где же они – мысли-лезвия?
Может домой отправиться?
А где дом мой? Говорят, правда, что твой дом там, где тебе хорошо… Значит пока посижу здесь. Дилемма получается, так как живу не одна, а хорошо здесь только мне. Приходится гнуться, ломаться, идти на компромисс, зачастую наперекор чувствам и одновременно им навстречу… Что делать?
Я страдаю от многогранности своего характера. Эти грани противоречивы и находятся в постоянной борьбе друг с другом… Как жить?
Подожду, покурю или совсем уйду. Снова сорвалась на истерику?!
Возможно. Но ничего. Покурю еще. Успокоюсь. Покричу, поплачу, докурю правое легкое и еще раз успокоюсь.
Летят облака, плавают утки, солнце… А я не с ними. Я здесь. Я думаю.
Додумаю до сумерек и утону.
Вот бы рассвет увидеть!
Выйти на балкон, освещенный ранним – рыжим, вдохнуть спешащие выхлопы и снова, уже, черт возьми, в который раз почувствовать себя кусочком мегаполиса. А точнее – клоаки, живу-то в центре… Дорогом – мне не по карману, центре.
Ау!
Кто-нибудь желает того же?
Кто-нибудь составит компанию?
Кто-нибудь наденет дешевые кеды, выкурит со мной по дешевой сигарете и пойдет в дешевый кинотеатр на дешевое кино? Поедет на дешевой электричке с дешевым вином за город на мою дешевую, сарайного типа, дачу, чтобы посмотреть на столь дорогое – мне не по карману небо, освещенное дорогим мне солнцем, всходящим или заходящим над таким дорогим мне лесом?
Не слышу ответа…
Может потому, что самый дорогой мне человек в дешевых кедах где-то очень далеко, ходит–бродит по дешевым дорогам в поисках бесценного счастья?
Может.
А может еще и потому, что это URBAN. Дорогой – многим не по карману, URBAN, в котором все выживают, а не живут…
Все. Пойду. Надо выгуливать собаку.
Дорогую мне собаку, купленную семь лет назад на «Птичке» всего за каких-то пятьсот рублей вместе с мисками.