Оглушающий взрыв расколол монотонность дороги. Из ниоткуда вспыхнули тысячи искорок. В солнечных лучах закружились пылинки. Вспорхнуло несколько испуганных женских вскриков. Никаких посторонних запахов: горелой серы, селитры или гари не появилось. Автобус качнулся, но продолжил ехать прямо. Алексей закрыл книгу о Марке Эфесском и Флорентийской унии, положил закладку на недочитанной странице.
- Это колесо лопнуло, - успокоил он попутчицу на соседнем кресле.
Женщина средних лет, начиная от автовокзала, слушала плеер. До Алексея доносились невнятные интонации монотонного устного чтения. Женщина, прикрыв глаза, изредка шевелила губами, беззвучно проговаривая тексты из наушников. Сейчас она озиралась и пыталась понять, что же случилось. После реплики Алексея, приподнявшаяся было, попутчица опять села на место:
- Это серьезно?
- Судя по тому, что мы еще едем, то не очень.
Водитель плавно остановил машину и открыл двери. Пассажиры поочередно подходили посмотреть на рваную дыру в боку автобуса, образовавшуюся в обшивке из-за взрыва колеса. Если заменить колесо, то ехать можно.
- Это надолго? – Поинтересовался один из мужчин.
- А, как получится, - не разгибаясь, ответил через плечо водитель, роясь в багажнике и выкладывая на обочину инструменты.
- Помощь нужна?
- Спасибо, сами как-нибудь справимся вдвоем, - кивнул тот головой в сторону напарника, открывающего второй багажник у автобуса. Там лежала пара запасных колес.
- Повезло, что лопнуло колесо заднее спаренное. Если бы переднее, то могли бы перевернуться, - сказал тот же мужчина, не обращаясь ни к кому конкретно, но оглядывая попутчиков, ожидая развития разговора.
Алексей оценил перспективы ближайшего времяпровождения. Забираться назад в автобус не хотелось. За два часа, прошедших после отъезда, солнце уже поднялось и по-осеннему не жгуче обогревало группку людей, столпившуюся на обочине. Перспективы просматривались унылые… Достал мобильник и позвонил домой предупредить, чтобы к сроку не ждали. «Задержка на неопределенное время. Ничего страшного… Мелкая поломка… Уже чинят…» - как смог, успокоил он своих и пообещал позвонить еще раз, когда опять автобус поедет. Разговаривая по телефону, Алексей отошел в сторонку и теперь, не спеша, возвращался. Дошел до группки попутчиков. Обходить их было не удобно: с одной стороны – крутой кювет, с другой – то и дело проносятся машины, поднимая с мокрого асфальта облака грязных брызг. Поневоле остановился и прислушался к их разговору. Его соседка по автобусу горячо говорила:
- … похоже, что все довольны, как устроено наше государство, а мечта каждого нормального православного христианина - это православная Монархия. Это устройство государства не может быть светским, потому как в монархии законы опираются на законы Божьи. Сейчас этого нет, более того, церковь отделена от государства, поэтому демократия не только ущербна, но и вредна для всех православных людей. Церковь, то есть нас с Вами, ведь мы члены Церкви, просто изолировали от гражданской жизни. Нас заставляют играть по чужим правилам без защиты. Когда же мы станем сильной структурой на основе приходов-общин, таким государством в государстве, выполняя только церковные законы, а никак не законы безбожной демократии, мы тем или иным путем сможем привести Царя к власти…
- Совершенно верно, только приход к власти православного царя – искупителя спасет русский народ от вырождения, - поддержал ее молодой человек с нервным румянцем на впалых щеках.
Вокруг собралась небольшая аудитория. Большинство слушало ораторов явно «от нечего делать». С чего начался «митинг» Алексей пропустил, но последние слова его «зацепили».
- Простите, что вступаю в разговор, - произнес Алексей, - но разве в православии есть идея об искуплении? О спасении – да, но вот об искуплении…? Это же характерно только для католичества, точно так же как и их идеи про сверхдолжные заслуги, о чистилище и удовлетворении, например.
- Отрицание Искупления, совершенного Христом, отвергания самого понятия, как земной Христос - Божий Помазанник Русский Православный Царь - есть иконоборческая, цареборческая ересь, - в запале воскликнул парень.
На Алексея все резко обернулись: кто с возмущением, кто с недоумением, Двое-трое человек, молча слушавших, посмотрели с явным интересом. Женщина эмоционально взмахнула руками:
- А как же? Это же фундаментальная христианская истина, состоящая в том, что Христос искупил человечество своей Жертвой. А то, что вы говорите – самое обычное сектантство.
- Вы говорите, что это фундаментальная идея, значит, она обязательно должна быть отражена в Символе Веры. Разве нет? –Алексей оставил без ответа обвинение в сектантстве.
- А разве там этого нет?
- Не припоминаю, - улыбнулся Алексей, и прочел отрывок, - «… нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес…». Обратите внимание, что тут сказано «ради спасения», а не «искупления».
- Это же синонимы, Христос искупил грехи всех людей и дал возможность покаяния. До него все шли в ад, даже праведники. Он спустился в ад после смерти, попрал силу сатаны, забрал с собой праведников и даровал смертным Крест на прогнание супостата, – поспешил на помощь женщине ее собеседник.
- Ну, допустим…, искупил… У кого же Он выкупил человека? – улыбнулся Алексей.
- У Бога Отца, естественно. Он искупил грехи всех людей перед Господом.
- Это с православной точки зрения?
- Конечно!
- Вообще-то, - еще шире улыбнулся Алексей, - Господом в православии именуется именно Христос, но это не важно… Или важно? Как вы считаете?
- Почему вы так говорите? Господь – это Владыка, Бог-Отец.
- Ну, тогда получается, что молитва к Пресвятой Троице «Господи, очисти грехи наши, Владыко, прости прегрешения наши, Святый, посети и исцели немощи наша» адресована в вашей трактовке только к двум лицам Троицы. Или нет? Или кто-то из нас чего-то не понимает?
В беседе возникла пауза. Алексей смотрел через плечи собеседников, как водитель с напарником, уже подняв угол автобуса домкратом, сноровисто работали баллонным ключом. Гаек много, но большая часть уже откручена. Вот что значит – навык… Еще чуть-чуть и рваное колесо будет снято… Долго таился огрех в недрах резины, пока не проявился взрывом, нанеся ущерб автобусу и добавив проблем нескольким десятков людей.
- Конечно же, к трем лицам! Не путайте молодого человека, не цепляйтесь к словам, - вступила опять в разговор женщина, – а вам я советовала бы почитать дореволюционных святых отцов, например, «Православно-Догматическое Богословие» Макария Московского.
- Не поверите, но я прочел и этот двухтомник и Иоанна Дамаскина – его «Точное изложение православной веры», и еще кое что. Надеюсь, у вас не будет сомнений «в дореволюционности» указанного автора? – ответил он спокойно.
- И что? Там нет слов «Искупление»?
- Отчего же нет, есть, - пожал плечами Алексей, но Иоанн Дамаскин использует термины «искупит» и «Искупитель» всего лишь по одному разу во всем своем «Точном изложении православной веры». Первый раз он цитирует послание апостола к Галатам, стих из четвертой главы: «Егда же прииде кончина лета, посла Бог Сына Своего Единородного, рождаемого от жены. - Человека, бываема под законом, да подзаконные искупит, да всыновление воспримем». И другой раз уже от себя, толкуя этот стих Послания: «…так как чрез грех вошла в мир и смерть, пожирающая, подобно дикому и неукротимому зверю, жизнь человека, имеющему же прийти Искупителю надлежало быть безгрешным и не подвластным смерти, возникающей чрез грех, так как, притом, необходимо было подкрепить и обновить естество человеческое, самим делом наставить его и научить пути добродетели, отводящему от тления и ведущему к жизни вечной…»
- Вот! Вы же сами видите! – торжествующе воскликнула женщина.
- Вижу. Слова Иоанна Дамаскина я привел, чтобы можно было убедиться, что под «искуплением» он понимал, отнюдь, не некую плату, или выкуп, а совокупность понятий: «подкрепить», «обновить», «наставить», «научить», «отвести от тления», «привести к жизни». Трактовки искупления как выкупа или платежа тут совершенно не просматривается, даже слова, подходящего под «торговую терминологию» не находится, не говоря уже про мысль. А ведь эта книга признана образцом безупречности православного богословия.
- Но ведь в Послании-то мысль об искуплении есть! И Иоанн Дамаскин ее развивает и объясняет.
- Что касается Послания, то вроде бы остается вопрос о понимании слов «…да подзаконные искупит…» Если апостол имел ввиду некий выкуп, то почему ни одного слова об этом нет у Иоанна Дамаскина? Недоумение исчезает, если этот стих читать в контексте всей четвертой главы Послания к Галатам… Там четко и однозначно указывается, под властью чего находился человек до «искупления». «Стихиям мира сего вчинишася» пишет апостол. Принесение выкупа стихиям – это однозначное язычество и естественно, что ни апостол, ни преподобный Иоанн даже близко не могли стоять на этой позиции и говорить о том, что искупление совершилось как акт купли-продажи человека путем обмена на некий товарный эквивалент – пусть и бесконечной ценности. Это был бы переход к сугубо языческой трактовке Жертвы.
- Так вы сомневаетесь в истинности апостольского слова? – румянец на щеках молодого человека вспыхнул ярче.
- Боже, упаси! Но почему же апостол использует это слово? Он использует его в проповеди к Галатам для наиболее доступного понимания ими того состояния, в котором они рисковали остаться «стихиям мира сего вчинишася», продолжая обрезываться по ветхозаветному Закону. Избавиться же от владычества стихийных сил человеку возможно только «обновившись» внутренне, «подкрепившись» силою Бога Живого, «научившись» Истине, и тем самым «уйти от тления», придя к новой жизни. Термин «искупление» в таком контексте предстает как бледное подобие того, что же, - Алексей сделал ударение на «что», - реально произошло с человеческим естеством в результате принесения Жертвы. Это - максимальное упрощение, примитивизация, сделанная апостолом, чтобы восприятие этой Истины стало наиболее доступным «младым сим», как сам апостол и характеризует свою аудиторию. То есть «искупление» тут использовано как обычная аллегория, которая, естественно, не могла быть положена в основу вероучения. И не была положена. Естественно, если говорить о православной догматике…
- Разве апостол только один раз использовал это слово? Вот, пожалуйста, - женщина быстро перелистала небольшую книжечку, - Первое Послание к Тимофею: «…давый себе искупление за всех» - это шестой стих второй главы. Видите – «искупление», – она ногтем подчеркнула строчку.
- Хороший аргумент, согласился Алексей, но вот ведь какое дело, именно этот же стих приводит в своей работе Петр Могила. Знаете такого?
- Конечно же, кто же не знает про служебник Петра Могилы,- кивнул головой парень.
- Ага, особенно его «чин изгнания бесов», - улыбнулся Алексей, - но сейчас мы не об этом говорим. Петр Могила написал еще и некий труд под названием «православное исповедание или изложение русской веры». Что интересно, так это то, что при раскрытии третьего члена Символа Веры он почему-то ни одного слова не написал о «спасении». Именно тут в Символе Веры говорится «нашего ради спасения». При этом он очень подробно остановился на следующем члене Символа. Точнее, всего лишь на одном словосочетании «…распятого же за ны…». Он, во-первых, цитирует тот самый стих Послания, что и вы, а во-вторых, раскрывает Жертву как некую дань, принесенную «…за ны…»
- Вот-вот-вот! - радостно хором подтвердили оппоненты Алексея.
- Погодите, я не все договорил, - рассмеялся он, - В книге Петра Могилы в апостольсой цитате стоит на этом месте слово не «искупление», а «избавление»… Это - раз, во-вторых, нужно вспомнить, что Петр Могила был хиротонисанен в Киевского митрополита в самом начале семнадцатого века по представлению польского короля. Украина, находясь под польским владычеством, была еще и многоконфессиональным регионом. Там присутствовали и католики, и униаты, и православные. Естественно, что король был заинтересован во внутреннем спокойствии в своем государстве, а Петр Могила обязан был считаться с требованиями короля. Король, между прочим, был католиком. Отсюда становится понятным нежелание Петра Могилы развернуто раскрывать догмат о спасении и его явно выраженное желание подспудно ввести в обиход тезис об искуплении, присущий католичеству. Вообще, в этом ключе становится понятен сам мотив написания этой книги, хотя уже имелось «Точное изложение православной веры» Иоанна Дамаскина. Петр Могила не собирался еще более уточнить «Точное изложение» - он пытался примирить догматические разногласия католиков и православных. А то, что в данном стихе вместо «избавления» в поздних переводах появилось «искупление», является лишь свидетельством влияния католических идей в Священном Синоде.
- Но ведь этот перевод сегодня считается общеупотребительным!
- А кто недавно призывал меня «читать дореволюционных отцов»? Вы уж конкретизируйте тогда, на какую глубину «дореволюции» я должен углубиться? Дальше семнадцатого века ни-ни? Кстати, данная книга Петра Могилы не является рекомендованной при изучении догматики в современной православной семинарии.
- Мы же говорим о догматах, а вы все время почему-то на Символ Веры киваете, - упрекнул мужчина.
Алексей, сосредотачиваясь, перевел на несколько секунд взгляд за спины собеседников. Рабочие уже открутили все гайки и снимали лопнувшее колесо. В покрышке зияла огромная дыра «собака пролезет». Откатили колесо и стали укладывать его в багажник. Резина-то на выброс, а вот диск использовать можно еще, конечно, если снять негодную покрышку.
- Так ведь Символ Веры – это и есть сборник православных догматов. И у православных нет, и не может быть никаких других догматов, кроме тех, которые вошли в Символ. Нет в Символе ни чистилища, ни сверхдолжности, ни искупления… Не существует в православии догмата об искуплении. Можете сами прочесть Творения и Первого и Второго Вселенских Соборов, установивших православный Символ Веры. Не найдете вы там ни одного слова «искупление», в связи с догматикой.
- А как же «Православно-Догматическое Богословие» Макария Московского? – возразила женщина, - ведь там во втором томе несколько параграфов подряд так и называются как «искупление», «об искуплении» и тому подобное…
- Эх, митрополит Макарий тоже должен был считаться с прокатолическим Синодом и его цензурой. Это, если хотите, некая уступка двухсотлетней традиции, но эти параграфы входят в одну главу под названием «О спасении». Очень показательно сравнение работы Петра Могилы и догматики митрополита Макария по раскрытию именно этого члена Символа Веры. Если Петр Могила в начале семнадцатого века стремился исподволь в обертке православного Символа Веры ввести в обиход католический догмат об искуплении, то уже в середине девятнадцатого века митрополит Макарий был вынужден, маскируясь под католический догмат об искуплении, доказывать истинность православного догмата о Спасении.
- А как же еще? Спасение через искупление! – опять горячо воскликнула женщина.
- Тут ведь есть особенность, состоящая в том, что преосвященный митрополит именно в этих параграфах приводит множество подтверждающих цитат из святых отцов, где звучит только «спасение» и ни разу не встречается слово «искупление». Нужно отдать должное политическому дару митрополита – в обертке «искупления» преподать учение о спасении. Не найдете вы в этих параграфах ни одной цитаты из Нового Завета или из Предания, или из творений святых отцов, где звучало бы слово милое вашему слуху. Нет там «искупления». Можете проверить сами… Да и не может быть, хотя в тексте у митрополита Макария и встречаются даже протестантские акценты, но никаких подтверждений из патристики они не имеют. Все случаи употребления слова «искупление» в апостольских писаниях носят аллегорический и образный характер.
Женщина и ее помощник примолкли, подбирая способ выйти из диспута без «потери лица». Водитель с помощником уже заканчивали ремонт. Осталось закрутить несколько гаек и можно продолжить путь.
- Знаете, а ведь я с вами согласен, - вдруг произнес один из молчавших до того мужчин, -
Замечательная прямая формулировка ответа на ваш спор есть у Григория Богослова, авторитетнее мнение представить себе сложно: «…Истинно то, что Он Сам Себя приносит Богу, чтобы Самому похитить нас у владевшего нами, и чтобы взамен падшего принят был Христос... Так мыслим. Но уважаем и образы» . Только хочу обратить ваше внимание на последнюю фразу,... святитель Григорий призывает уважать образы, некоторые разномыслия и алегоричность в этом вопросе. Поэтому, может быть, не стоит из-за тех-же образов ругаться, а стоит действительно уважать эти образы?
- А разве я ругаюсь? – пожал Алексей плечами, - Я только сказал, что в православии отсутствует догмат искупления, и не более того. Но и не менее… Образ - это не догмат.
- Думаю, весь смысл вашего спора зарыт в словах, которые звучат каждое утро на Литургии: "Твоя от Твоих, Тебе приносяща о всех и за вся" , и еще в алтаре говорят: "Ты еси Приносяй и Приносимый и Приемляй" - вот и ответ, однако, "Кто, Кому и Что приносит?" - добавил новый собеседник.
- В этом вопросов нет, если говорить о Жертве. Жертва была – искупления не было. Было Спасение. Вот и весь сказ. Кстати, нас уже зовут загружаться и трогаться.
***
Алексей устало смотрел в окно. Диспут оказался неожиданно утомительным. Не столько из-за внезапной необходимости «свидетельствовать о своем уповании», сколько из-за эмоционального накала спора. Казалось бы, беседу вели об отвлеченных богословских предметах, а вот надо же как остро получилось… Чуть ли не до пены в уголках губ. Женщина даже пересела от него к своему единомышленнику «не сектанту». Странное дело, твердо стоять на позициях православной догматики сегодня стало признаком сектанства? Нужно подумать об этом на досуге. Потом.
Автобус шел по мосту через широкую реку. В этом месте расстояние между берегами около трех километров. Есть где разгуляться ветру. На поверхности воды всегда есть волны, иногда большие, иногда – не очень. Когда волны большие, вот как сейчас, с барашками и клочьями пены, то волнение проникает в толщу и по разной окраске воды четко видна граница недостаточной глубины. Волнами поднимается грязь и глина со дна.
Где мелко – там муть.