Как страшно жить на белом свете. Лена Петровна только что возвратилась из командировки и терпеливо выслушивала рассказ соседки об очередном ограблении квартиры в их доме. Та красочно описывала, как воры залезли через балкон и что вынесли из квартиры, а в голове Лены все крутилась фраза сатирика о том, как страшно жить. А проживала дама средних лет совсем одна одинешенька, и разъезжать ей приходилось постоянно. Пусть ненадолго, чаще всего на один день, но день этот порой казался бесконечным - начинался с раннего утра, а возвращалась она уже к полуночи
И за что только воры так полюбили ее квартал – довольно старый, как и его обитатели. Участковый объяснял наглый разбой местного масштаба близким расположением цыганского поселка, где можно было в любое время раздобыть дурное зелье не только за деньги, но и в обмен на вещи. Вот наркота и устраивала дневные набеги на квартиры их района, по пути к нирване, так сказать. Одного Лена Петровна не могла понять - если служебные органы были обо всем так хорошо осведомлены, то почему же тогда никто ничего не предпринимал?
Хотя женщина давно уразумела, что сегодняшние власти только на словах пеклись о простом люде, на самом же деле прислушивались они только к деньгам имущим. А что могли дать им люди, проживающие в бедном рабочем районе? В прежние времена, когда вовсю гремел по стране огромный машиностроительный завод, собирая самые большие в мире экскаваторы и бульдозеры, народ здесь жил хорошо, улицы чистились, дома ремонтировались, детей рожали, и садики для них работали.
Но все это благополучие кануло в прошлое. Изменилась страна, изменился мир. И никому не стали нужны механические исполины, а современные механизмы, как, оказалось, делать на заводе не умели. И все встало, и все чего-то ждали, сами не зная чего. Шли годы, люди старились вместе с домами. Молодежь устраивалась в других местах. Порой Лене казалось, что время в их районе просто остановилось. Посмотришь новости по телевизору – вроде как везде жизнь бьет ключом, и не только по голове, а кое-где и фонтаном изобилия.
Случались, конечно, и у остальных напасти, но имелись все же в другой жизни и положительные моменты. А что у них? А ничего хорошего - грязные улицы, неремонтируемые дома, обшарпанные подъезды. Мусоропроводы давно запаяны - некому с ними возиться за копейки. Местные пенсионеры пока худо-бедно справлялись с помойками и дворовыми площадками. Детей малых почти не осталось, так что и песочницы никому не стали нужны, кроме залетных мужиков для вечерних посиделок с бутылкой суррогатного пойла.
Имя свое Лена приобрела при получении первого в своей жизни паспорта. Кто-то по невнимательности вместо «Елена» вписал в документ детское имя Лена, так и осталась она Леной Петровной на всю жизнь, и при очередной смене паспортов менять ничего не захотела. Родителей не стало несколько лет назад, а своей семьи создать не получилось. Когда-то в молодости встретилась любовь такая сильная, такая страстная, да судьба поступила с ними жестоко. Разбился любимый на военных сборах во времена студенчества незадолго до их свадьбы. Парашют не раскрылся, и виновных не нашлось. А сердце Лены больше так и не откликнулось на мужское внимание и ласку. Выпала ей в жизни судьба однолюбки. Несколько раз пыталась она завести любовный роман, поддаваясь на уговоры матери, но ничего путного из этого не вышло, а как ни стало родителей, Лена и вовсе перестала надеяться на создание собственной семьи. Имелась работа, которую женщина любила хотя бы за то, что та давала ей возможность достойно существовать в современном обществе.
От пришедших невеселых мыслей стало Лене так плохо, что и любимый чай не смог успокоить. За окном разливался поздний вечер, но после грустных рассуждений было бесполезно пытаться спокойно заснуть. И решила она заняться своим любимым развлечением – погрузиться в мировую сеть. Больше всего Лена боялась потерять свое самое дорогое сокровище - новейший компьютер, подаренный сослуживцами на сорокалетие. Коллеги хорошо знали ее страсть общения по Интернету.Раньше после работы женщина часто оставалась вечерами, чтобы побродить в сети, просмотреть почту. И вот уже больше года электронное счастье находилось в ее квартире.
Была у Лены Петровны еще одна очень дорогая вещь, единственное, что осталось в наследство от родителей – коллекция старинных художественных и фото альбомов. Конечно, вряд ли случайные квартирные воры поняли бы их настоящую ценность, но испортить неумелым обращением могли основательно. Истинную цену альбомов Лена не знала и сама, хотя догадывалась, что с годами она только возрастала. Ей так нравилось иногда рассматривать чудесные иллюстрации, что даже в самое тяжелое время, когда денег катастрофически не хватало, женщине даже мельком не приходила мысль о продаже семейных раритетов.
Все альбомы были оформлены в тяжелом бархате, а каждая страница в них проложена тончайшей папиросной бумагой, до сих пор сохранявшей приятный парфюмерный аромат. Альбомы хранились в ящике письменного стола, закрытого на потайной замок и ничего лучшего Лена придумать не смогла – ну не сейф же в стене мастерить. Она подозревала, что стены их старого кирпичного дома лучше не трогать. Хорошо помнила, как однажды хотела прибить полочку на кухне. От легкого женского удара из стены вдруг начали вываливаться кирпичи - старая штукатурка совсем не держала кладку.
Лена Петровна быстро просмотрела электронную почту, ответила своим виртуальным друзьям и погрузилась в сеть «поболтать» просто так. Но в голове тревожно вертелась мысль о том, что хорошо бы в доме завести кого-нибудь, чтобы охранял, ждал. Собаку что ли? А кто гулять с ней будет? Нет, вот завести бы как в сказке какого-нибудь домовенка. Женщина и сама не заметила, как кинула в электронную сеть фразу «Требуется домовой».
На следующий день, вернувшись после работы, Лена Петровна обнаружила возле своей двери спокойно сидящего на корточках чудного старичка. Патриархального вида дед выглядел весьма непривычно - в светлой рубахе, застегнутой на мелкие пуговки до самого подбородка, в темном мятом пиджачке и таких же штанах, заправленных в мягкую короткую обувку, названия которой Лена в своей памяти подобрать сразу не смогла. Старичок, абсолютно седой, с пепельным отливом - возможно по причине давней немытости - при всем при том выглядел опрятным и, принюхавшись, Лена почувствовала, что пахло от него, как ни странно, очень даже приятно. Так обычно пахнет в деревенской столовой - хлебом, молоком и сеном. Завидев хозяйку, незнакомец резво поднялся и оказался сухоньким и невысоким, едва доставая женщине до плеча.
- Вы откуда здесь, дедуля?
- Домового требовали? - старик вопросительно поднял на нее из-под сросшихся кустистых бровок глазки, оказавшиеся удивительно светлыми и ясными.
- Кого? – переспросила Лена, посчитав, что ослышалась.
- Домового. Вот прибыл я, как запросили. Зовут меня Феоклист, можно просто Фекл.
- Фекл?
- Слушай, хозяюшка, давай в дом зайдем, притомился я тут на кукорках тебя ожидаючи, – и старичок неожиданно свободно открыл запертую дверь и по-хозяйски вошел в ее квартиру.
Ошеломленная хозяйка осталась стоять на лестничной площадке, не зная, что предпринять дальше – звать кого-то на помощь или попробовать самой разобраться с шустрым стариком. Пока она раздумывала, тот успел скрыться в коридоре, и Лена поспешила за ним. Странный гость резво обежал все комнаты, зачем-то заглядывая под кровать и диван, будто проверяя, в каком состоянии там находился пол, и засеменил на кухню, не забыв при этом заскочить в ванную и туалет. Наконец, достигнув кухни, человечек примостился в старом кресле у окна и, сложив ручки на коленях, безмятежно уставился на Лену голубыми глазками.
- Ну и что все это значит? – с трудом приходя в себя от бесцеремонного просмотра своего дома, прошипела сквозь зубы Лена, едва сдерживаясь, чтобы не схватить наглеца за шиворот. Ей казалось - ухвати она его так, дед повис бы в ее руках, как нашкодивший щенок.
- Ну, сударыня, вас зовут Лена Петровна, вы давеча дали объявление, что вам требуется домовой, вот я и прибыл. Разумею - народ нынче больно недоверчивый стал, и понять его можно, уж сильно много безобразников всяких развелось. Но у меня есть документ и рекомендации, - и мужичок проворно вытащил из недр пиджачка свернутые в трубочку бумаги.
Лена машинально приняла протянутый сверток, развернула и обнаружила в нем несколько листков. В одном сообщалось, что настоящий документ удостоверял личность домового Феоклиста, в конце текста стояла затейливая завитушка, видимо претендующая на подпись, скрепленная сургучной печатью, очень похожей на те, что шлепали на бандероли в местном почтовом отделении. На печати четко просматривались буквы «ДСС».
В другой бумажке под названием «Рекомендации» говорилось, что многоуважаемый Феоклист на протяжении многих лет проявил себя умелым и преданным своему делу и хозяевам домовым. Документ выглядел очень солидно. Текст писался от руки, замысловатым почерком на гербовой с орлами бумаге и содержал множество адресов и фамилий, где ранее проходил службу домовой. Упомянутые адреса и фамилии Лене были абсолютно не знакомы. И вообще вся эта катавасия начинала напоминать ненормальный розыгрыш, хотя она и представить не могла, кто бы мог над ней так подшутить.
Но среди листков женщина обнаружила еще одну бумагу. В короткой, отпечатанной нормальным шрифтом, записке незнакомое агентство «Домашняя служба сети» просило сообщить по прибытии упомянутого адресанта к месту очередного назначения, то бишь, к ней, к Лене Петровне, в услужение. При этом в тексте указывался вполне конкретный электронный адрес.
Пока Лена рассматривала странные документы, старикашка тихо полулежал в продавленном кресле и, не мигая, внимательно наблюдал за хозяйкой. Как только она закончила чтение, дед тут же подскочил и потребовал, чтобы та немедленно подтвердила его полномочия, иначе не можно ему приступить к своим прямым обязанностям, а время довольно позднее и домовой очень хотел кушать и спать. Одним словом - умаялся дед.
- Ну и что же я, по-вашему, должна сделать? – странность ситуации начинала отпускать Лену. Сегодняшний вечер оказался не похожим на многие предыдущие, хотя бы тем, что женщина сидела на кухне не одна. Этот дедуля, как ни странно, одним своим присутствием делал его спокойным и теплым за многие годы одиночества. Все происходящее напоминало детскую игру, и Лена решила не противиться ситуации.
- Ты должна сказать, что принимаешь меня к себе в услужение домовым. И, кроме того, не забудь подтвердить мое прибытие, адрес тебе в бумаге указан.
- Но все-таки для начала хотелось бы знать, к каким таким своим обязанностям вы приступите, и что за это потребуете от меня?
- Сразу видно, что в доме детей нет, те-то прекрасно знают, чем домовые занимаются. Ты хоть детские сказки вспомни, что ли. Домовой я, понимаешь, до-мо-вой, - медленно проговорил по слогам дедуля. - Сама же требовала, значит, знала зачем? А буду я дом блюсти, охранять, о тебе заботиться. Ну а от тебя самой, что требуется – на людях меня не рассекречивать, для твоего же спокойствия. Представлять меня будешь, как дедушку своего от дальнего родства. Жить я стану на кухне, где мне и полагается. Лучше бы, конечно какой-нибудь теплый чуланчик, но чего нет – того нет. Пищу я готовлю простую – здоровее будешь, так что изысков не бери, все равно готовить не стану. В магазины ходить сама будешь – домовые покупками не занимаются. Я по природе своей домосед, правда, при современной жизни иногда приходиться из дому выбираться, но это только в исключительных случаях, из чистого, так сказать, любопытства. Ну, что, уразумела, сударыня?
- Вы это что, все серьезно говорите? И действительно у меня жить собираетесь? И как долго, интересно знать?
- Поживу, посмотрю. Коли сладимся, то знай, домовые дом покидают только после своих хозяев.
Лена смотрела на говорливого старичка и думала, что никогда у нее не было дедушки. Даже если у этого старика не все в порядке с головой или просто жить негде горемыке, то может не так уж и плохо, если он поживет у нее, отогреется, а там дальше видно будет. Днем ее не бывает дома, а вечерами будет не так тоскливо. И потом не страшно станет уезжать в командировки. Какая никакая охрана будет - живая душа в доме останется. И тут она вспомнила, что накануне вечером сидела в сети и размышляла о том, как уберечь свою квартиру от напастей.
Лена Петровна прошла в кабинет и включила компьютер. Ну конечно, вот ее фраза «Требуется домовой». Она быстро просмотрела почту. Сообщение имелось только одно, и в нем содержалась просьба подтвердить прибытие домового. Уже ничему не удивляясь, Лена отправила подтверждение по адресу, указанному в записке и вернулась на кухню. Незваный гость дремал в кресле, уютно посапывая в опрятную бороденку.
- Уважаемый Феоклист, я подтвердила ваше прибытие и принимаю вас в качестве домового в своем доме. Ну, что дедуля, будем жить дружно? - и Лена рассмеялась как девочка, которой только что подарили долгожданную куклу.
Мужичек тут же встрепенулся, соскочил с кресла и начал шустрить по кухне. Он быстро обследовал содержимое всех шкафчиков, покачал головой и застыл в задумчивой позе, почесывая затылок.
- Что это с вами, господин домовой? – на Лену накатило веселое настроение. Старичок все больше ей нравился.
- Во-первых, называй меня только по имени и на «ты», а во-вторых, где продукты? Есть то мы чего сегодня будем?
Пришлось долго объясняться с дедулей, как много она работала, что редко ужинала, как, впрочем, и завтракала по-настоящему, обходясь соком на ужин и кофе по утрам. Наконец, дико начавшийся вечер закончился мирным чаепитием с шоколадными конфетами из гостевой заначки. Спать на диване в зале новоявленный домовой отказался наотрез, заявив, что его спальное место на кухне.
Он так и примостился на ночь в кресле, свернувшись калачиком под старым пледом, проворчав, что больше всего любит спать на деревянном сундуке, потому как от всей этой мягкой мебели спине только один вред. Перед сном Фекл, как нормальный человек, принял душ и переоделся в длинную холщовую рубаху, которую достал из небольшой котомки, до сих пор сиротливо лежащей у порога.
Только сейчас Лена обратила внимание на невзрачно вышитую эмблему «ДСС», украшавшую сумку старика и все карманы его одежды. Даже на домашней рубахе деда виднелось несколько оригинальных кармашков, которые при первом взгляде производили впечатление аккуратных заплаток. Эмблему Лена расшифровала как «Домашнюю службу сети» и это ее как-то сразу успокоило. Она решила, что, скорее всего, какой-нибудь богатенький спонсор занимался подобным образом благотворительностью, пристраивая на житье–бытье престарелых одиноких людей.
Так поселился в доме Лены Петровны замечательный домовой Фекл, который на долгие годы стал не только ее самым преданным другом, но и круто изменил всю ее дальнейшую жизнь. Соседям она представила своего гостя, как дальнего родственника, и скоро все привыкли, что проживал в ее квартире тихий симпатичный и очень добрый старичок. Так вместе они мирно просуществовали долгую холодную зиму. В доме Лену по вечерам ждал просто приготовленный ужин и внимательные расспросы дедули.
Участливой заботы и внимательного собеседника на кухне так не хватало ей в последние годы, когда не стало рядом близких родных людей. Лена знала из разговоров соседей, что Фекл иногда выходил погулять, но сам дед о своих вылазках ей никогда не говорил, более того не желал ничего рассказывать о себе самом. Все домашние беседы касались аспектов только жизни хозяйки. В новомодном мебельном салоне в разделе дачной утвари Лена приобрела для своего жильца симпатичный деревянный сундук, отделанный под старину. Фекл очень обрадовался подарку, и основательно устроился на кухне. Она знала, что в сундук дедуля убирал свои вещи, сама же хозяйка в него не заглядывала, а при ней старичок его никогда не открывал.
Ранняя весна пришла с пронзительными мокрыми ветрами, и город захлестнула эпидемия гриппа. Из очередной поездки Лена вернулась с высокой температурой, голова раскалывалась от боли так, что темнело в глазах. Она плохо помнила, как добралась до постели и провалилась в спасительный сон. Во сне ли, в бреду ей виделось страшное раскаленное щупальце, которое обхватывало, сжимало ее с такой силой, что тело сводило нестерпимой судорогой, а сердце пропускало так необходимые для жизни удары. Облегчение наступало, когда чьи-то маленькие прохладные ладошки гладили по раскалывающейся голове, нежно касаясь лба. Открывая глаза, женщина видела склонившееся над собой милое детское личико в обрамлении русых кудряшек и, принимая все за очередной бред, снова проваливалась в черноту забытья.
Лене снились потоки прохладной воды, которые окатывали ее с головы до ног, заглушая приступы боли, временами пронизывающие все тело. Оказалось, что это волны морского прибоя покачивали ее, все ближе подвигая к берегу. Еще немного и ее вытолкнуло на пляж, но песок оказался очень холодным. От неприятного ощущения сырости женщина вынырнула из болезненного сна. Лена не сразу пришла в себя, но когда в голове прояснилось, вспомнила, что накануне досадно свалилась с гриппом. Ей стало невыносимо жалко себя, потому как очень хотелось пить, и некого позвать на помощь.
Одиночество, оно тисками сжимало сердце, снова пропуская нужные удары. Но невозможно было дольше лежать на влажной простыне, необходимо собраться и, преодолевая слабость, Лена поднялась с постели. Ей показалось, что из кухни слышались какие-то голоса. Преодолевая накатывающую тошноту, женщина направилась в их сторону. От доносившегося перешептывания страх стал медленно обволакивать ее. С ужасом чувствуя, как отказывают ноги, боясь потерять сознание, Лена из последних сил заставляла непослушное тело скользить по стене коридора.
Так, цепляясь за дверной проем, и появилась хозяйка на кухне, застав удивительную картину вечернего чаепития. За столом в свете мерцающей свечи сидели двое – сморщенный старичок и белокурый мальчуган. Они оживленно о чем-то перешептывались, мирно прихлебывая чай из чашек ее парадного сервиза. Фекл! Вид знакомого старичка окончательно привел Лену в сознание. Правда, херувимный облик незнакомого мальца оставлял небольшое сомнение в объективном восприятии происходящего. На парнишке красовалась точно такая же рубаха, как и на дедуле, вся в кармашках, оформленных в виде заплаток с фирменным знаком «ДСС».
Когда Лена свалилась с гриппом, деду самому пришлось ходить в магазин за продуктами. Не то, чтобы это сильно его напрягало или беспокоило, но старик панически боялся оставлять хозяйку в квартире одну без присмотра - уж очень ей было лихо. Потому Фекл стремился набрать в магазине продукты с большим запасом, чтобы лишний раз не выходить на улицу, но однажды не рассчитал свои силы, и пришлось ему добираться до дома с небольшими передышками.
Не снимая котомку с плеч, старичок присаживался на попутную лавочку или ближайший паребрик для короткого передыха. До их дома оставалось совсем недалеко, когда он заприметил ватагу ребятишек, сильно мутузивших такого же пацана, как они сами. Мальчонка лет семи, прикрывшись руками, отчаянно крючился на грязном снегу и только судорожно дергал ногами, стараясь отпихнуть обидчиков. Фекл как мог быстро подскочил к месту драки и гаркнул на ребят таким неожиданно грозным голосом, что те, не успев даже рассмотреть его, тут же бросились врассыпную. Что-что, а рыкать нечеловеческим голосом домовой умел.
На земле остался лежать замурзанный малыш, без шапки, в старой разодранной курточке. Грязные, давно не стриженые волосы разметались по худеньким плечам, зареванное лицо выражало забитость и полную безнадегу. Дед привел мальчика домой. Не мог он пройти мимо души, такой безысходной в своей беде.
Парнишка после тщательной помывки и плотного ужина оказался на удивление очень симпатичным и добрым существом. Он как преданный щенок прилип к старичку, и все время старался чем-нибудь угодить. По всему чувствовалось, как истосковался бедный ребенок по нормальному дому. Фекл стал звать его Тишей после того, как парень сказал, что имени своего он не помнил, а все звали его просто Тихоней. Шел третий день пребывания найденыша в квартире, владелица которой сильно болела и о существовании нового постояльца пока не знала.
При появлении Лены Петровны в дверях кухни сидящие за столом прекратили шептаться и вопросительно уставились на нее. Пока дед оценивал состояние хозяйки, мальчуган быстро подскочил к ней и, ухватив за руку, подвел к креслу. Сердце продолжало стучать от перенапряжения, и Лена облегченно вздохнула, когда почувствовала, что опасность свалиться в обморок миновала. Ребенок продолжал молчать, напряженно глядя на женщину. Фекл налил ей чая и пододвинул ближе печенье.
- Ну, никак оклемалась, дорогая хозяюшка. Вот и, слава богу. А то уж напугала меня старого. Хорошо, соседка врача вызвала, да вот помощничек тут у меня появился. Ты не смотри, что мал очень, ручки у него золотые. Боль по-хорошему снимает, сама чай почувствовала, какое облегчение от его ручонок наступает.
Лена Петровна тотчас вспомнила, как в горячечном состоянии мерещился ей кудрявый мальчик, от прикосновения теплых ладошек которого боль отпускала, и приходил спасительный сон. Значит, ребенок ей не привиделся. Вот он - живой, настоящий стоял рядом и со страхом ожидания ее реакции таращил ангельские глазки.
На Лену снова накатила тошнота, она закрыла глаза и сделала глубокий вздох, чтобы не дать слабости полностью захватить себя. Домовой, почувствовав состояние хозяйки, опять подсунул ей чашку и заставил выпить. От горячего напитка, напоминавшего травяной настой с медом, стало немного легче, и Лена смогла, наконец, внимательнее рассмотреть ребенка. Ее пристальный взгляд, по-видимому, напугал его. Сначала малыш прижался к деду, но страх и отчаяние оттого, что эта бледная женщина могла выгнать его из своего дома, придали мальчику силы. Он подошел к Лене Петровне и встал перед ней как маленький солдатик, вытянув руки по швам и глядя прямо в глаза.
- Тетенька Лена, меня зовут Тишка, и я могу делать все, что вы скажете, только не прогоняйте меня, пожалуйста, - выпалил ребенок на одном дыхании.
На этом силенки маленького человечка кончились, и он замолчал, тихо глотая непрошеные слезы. Лена вопросительно посмотрела на домового. Фекл подробно рассказал ей, каким образом пацаненок попал к ним в дом. При этом дедуля заверил, что никаких дополнительных хлопот в ее жизнь дите не принесет - Тишка действительно очень расторопный и исполнительный паренек.
По мере того, как старик нахваливал ребенка, тот оттаивал и успокаивался, снова устроившись за столом рядом с дедом. Лена Петровна очень давно не имела дела с такими маленькими детьми. Вернее она вовсе не имела с ними никаких дел, если не считать редкие совместные вылазки на природу всем коллективом, куда коллеги приходили со своими семьями. От вида беззащитного ребенка на собственной кухне у нее сильно защемило где-то под сердцем, а к глазам предательски подступили слезы. Женщина протянула руку и погладила непокорные детские вихры, а малыш вдруг подскочил к ней, обхватил за плечи, сжав изо всех своих силенок, и горячо и быстро зашептал, что всегда будет любить ее очень, очень.
На следующий день, когда все немного успокоились и привыкли к мысли совместного проживания, хозяйка решила ближе познакомиться с юным постояльцем. Она бы очень хотела, чтобы голубоглазый паренек с такими нежными ладошками навсегда остался в ее доме, но как взрослый человек прекрасно понимала, что это не игрушка и у него были, и, скорее всего, есть родители, которые возможно с ног сбились, разыскивая мальчика.
И даже если ребенок стал им не нужен, все равно нельзя так просто оставить его у себя. Малыш должен ходить в школу, а для этого она просто обязана узнать, кто он, оформить на него необходимые документы. Пока Лена не знала ни настоящего имени, ни возраста ребенка. Все попытки более основательно разузнать о прежней жизни бродяжки ни к чему хорошему не приводили. От ее расспросов мальчик сжимался в комочек и начинал дрожать как в ознобе, а по щекам струились горькие слезы.
И Лена Петровна решила пока не беспокоить парнишку. Она поправилась и вышла на работу, где сразу с головой окунулась в накопившиеся дела. В семейных хлопотах незаметно прошла весна. Дома были тишь да гладь. Малый да старый, крепко сдружившись, квартиру содержали в образцовом порядке, ухаживая за хозяйкой как за королевой. Единственной обязанностью Лены оставалась доставка в дом продуктов, поскольку ни старик, ни тем более ребенок в магазины не ходили. Гуляла дружная парочка или вечером, когда Лена приходила с работы, или хозяйка сама прогуливалась с мальчиком, а дед оставался караулить жилище.
Но время шло, и Лена понимала, что надо срочно что-то предпринимать для того, чтобы осенью Тишка смог пойти в школу. Неожиданно Фекл высказал идею, что парня до школьных занятий нужно показать врачу, чтобы освободить от безотчетного подсознательного страха, убедить, что сейчас мальчик находился под надежной защитой и больше никто не сможет сделать ему ничего плохого. Лена поразилась, как такая простая мысль до сих пор ей самой не пришла в голову. Она без труда через своих друзей нашла необходимого специалиста. Одного сеанса хватило для того, чтобы освободить ребенка от внутреннего зажатого состояния. Лена Петровна и дедушка Фекл узнали, наконец, печальную историю своего юного друга.
Ребенок, конечно, не смог назвать свою настоящую фамилию, но вспомнил, что совсем маленького его звали Тишей. В то время он часто гулял с высоким мужчиной, который смешно щекотал его своими усами, когда поднимал на руки и затем подкидывал вверх и снова ловил сильными руками. А рядом обычно стояла веселая смеющаяся женщина. «Я думаю, это были мои папа и мама»,- неожиданно очень серьезно пояснил мальчик. А потом эти веселые и добрые родители куда-то исчезли.
Ребенок помнил только какую-то злую толстую тетку. Она постоянно таскала его за собой по холодным улицам, вокзалам и вагонам поездов. Он при ней должен был плакать и протягивать свою шапку, куда люди кидали деньги. С недоброй теткой они жили в грязной темной комнате, но там, по крайней мере, было тепло и она его кормила утром и вечером.
Все кончилось в прошлом году летом. Тогда на вокзале за ними погнались незнакомые злобные дяди. Они побежали от них через железнодорожные пути, но тетка была толстой и неуклюжей и не успела отскочить с рельсов, когда из-за поворота неожиданно вывернул поезд. Мальчик не видел, как она погибла, только слышал резкий свисток локомотива, и громкие крики людей. Не понимая до конца, что произошло, подгоняемый страхом и ужасом, он еще долго плутал по путям, пока не заскочил в стоящую в тупике электричку и не уснул между лавок в пустом вагоне.
Сначала мальчик продолжал жить в районе железной дороги, днем побираясь на вокзале или роясь в мусорных бачках, ночью отсиживаясь в тамбурах вагонов, стоящих на запасных путях. Но надвигалась зима, и надо было приспосабливаться жить иначе. Недалеко от привокзальной площади малыш познакомился с такими же беспризорниками, как и он сам. Ватага жила в подземных коммуникациях и занималась мойкой машин. Ребята уверяли, что под землей и зимой тепло, жить можно.
Но внезапно нагрянула милиция, ходы в подземные колодцы перекрыли, и компания развалилась. Тишка несколько недель кантовался по подъездам и сараям, кормился, чем мог, старался иногда подзаработать на расчистке машин от снега. Он видел, как другие ребята это делали, и довольные водители хорошо им платили. В том дворе мальчик решил разгрести снег от машин, но здешние хлопцы не пожелали делиться своим заработком с чужаком. И чтобы неповадно ему было впредь ошиваться в чужом районе, решили они его проучить. Вот тогда и заметил бедолагу Фекл и выручил, а затем привел в дом Лены Петровны.
Лето в этом году выдалось на удивление очень теплым, даже жарким, так что в выходные приходилось спасаться от городской духоты за городом. Теперь Лена Петровна с удовольствием выезжала на природу со своими коллегами глотнуть свежего воздуха, поскольку была она сейчас дамой не одинокой - при ней находился милый мальчик Тиша, мягкая ладошка которого крепко держала ее руку в совместных прогулках.
Сотрудники быстро привыкли, что у нее появился приемный малыш. Для всех это был ее осиротевший племянник. Спокойную интеллигентную Лену Петровну любили и уважали, и все были рады, что кончилось ее одиночество, что и у нее появилась семья.
Вот только сильные грозы вызывали иногда чувство непонятной тревоги. Особенно не любил непогоду их милый дед-домосед. Именно из-за частых грозовых ливней Фекл не составлял им компанию в лесных поездках, объясняя свое домашнее затворничество тем, что не гоже домовому навещать лесных обитателей. Лена Петровна не очень понимала ворчливое объяснение его нелюбви к лесу, но и не настаивала на поездке - им с Тишкой и вдвоем было очень хорошо. К тому же в душе царило спокойствие оттого, что квартира находилась под бдительным оком старичка и где-то в подсознании приятно грела мысль о том, что вечером возвращаться они будут домой, где их очень ждут.
Однажды сильнейшая гроза настигла их на берегу небольшого озера, которое за лето вполне успело прогреться, и они плескались в теплой воде с самого утра. Тучи быстро затянули небо, в их глубине в самом центре стремительно закручивались темные фиолетовые потоки небесного огня и, казалось, окружающий воздух насквозь пропитался страшным электричеством.
Вдруг грозовой разряд случился такой силы, что от вспышки молнии Лена на мгновение ослепла, но этого мига оказалось достаточным, чтобы потерять мальчика из виду. Она только услышала стон ребенка, но не могла понять, откуда он раздался, вокруг стояла плотная стена ливня. Природа никак не могла успокоиться, громовые раскаты окончательно заглушили все остальные звуки. Лена беспомощно носилась по берегу, стараясь хоть что-то рассмотреть при ярких вспышках молний. Все начинало напоминать ее бредовые сны, когда металась она промозглой весной в жарком пламени болезни.
Гроза прекратилась так же внезапно, как и началась. И только озеро продолжало бурлить, недовольное холодным ветром, которое гнало волны на беспомощный берег, смывая в воду ветки поломанных кустов. Наступившее безмолвие нарушил веселый птичий гомон, и люди стали выходить из укрытий, но среди них Лена не нашла своего мальчика.
Когда они выскочили из воды, почувствовав приближение дождя, Тиша потащил ее в сторону высокой сосны, стоящей неподалеку от служебного автобуса. Но Лена Петровна прекрасно знала, где нельзя укрываться в грозу и попыталась удержать ребенка, прикрыть его своим телом. Как так получилось, что она упустила его, не смогла удержать при внезапном порыве ветра? Все длилось несколько секунд, она помнила, как чернота неба взорвалась яркими огненными змеями, как медленно выскальзывала детская ладошка из ее руки, и как оборвался детский крик одновременно с грозовым разрядом, а руку пронзила обжигающая боль раскаленного браслета.
Мальчик лежал на спине под деревом, раскинув руки, с широко раскрытыми глазами. В них отражалось успокоившееся голубое небо, и ребенок выглядел тоже спокойным, даже слишком. Никаких внешних повреждений у него Лена не обнаружила. Заметив ее, Тиша сам поднялся, крепко обнял женщину, и только мелкая дрожь, сотрясавшая тело ребенка, выдавало тот ужас, который ему пришлось пережить.
И все-таки досадное происшествие не прошло бесследно. Мальчик внезапно замолчал. Не очень и прежде словоохотливый, теперь малыш почти не разговаривал, а стоило им оказаться вне дома, как ребенка охватывал необъяснимый страх, и уже ничто не могло заставить его говорить.
Медицинские консультации не смогли помочь, врачи объясняли состояние ребенка сильнейшим испугом и советовали просто выждать время. Но время это неумолимо шло, а мальчик все сильнее замыкался внутри себя. Даже на кратковременные вечерние прогулки, которые он обычно охотно проводил с Леной, становилось все труднее его уговаривать. Тиша предпочитал молчаливые посиделки на любимой кухне в обществе домового.
Наступил август. Лена Петровна хорошо понимала - если мальчик не вернется к нормальному состоянию, его ни за что не примут осенью в школу. Переживание за ребенка не отпускало ее даже во сне. Вот и сейчас она проснулась от непонятного ощущения тревоги. Тишину квартиры нарушали невнятные звуки, ясно доносился до слуха только шум включенного компьютера, хотя Лена прекрасно помнила, что накануне вечером его не включала. Кроме того, слышались какие-то непонятные шорохи, тихое потрескивание и скрипы, причем все это доносилось из ее кабинета. В квартире улавливался слабый запах мяты, а в проеме распахнутой двери кабинета метались яркие вспышки странного света.
Лена Петровна прошла по коридору и в изумлении застыла на пороге. В комнате на столе горела большая витая свеча. Никогда она не видели свечей подобной причудливой формы и расцветки. Свеча казалась перевитой желтой и лиловой лентами, при горении от нее исходили разноцветные волны света, будто круги по маслянистой воде от брошенного камня. Частички пыли в световых потоках кружились как живые существа, как волшебные мотыльки и стремительно втягивались в мерцающий экран включенного компьютера, где в глубине виртуального пространства вращалась темная воронка, жадно заглатывающая искрящийся световой поток от бесшумно горящей странной свечки. По низу экрана шла красная строка, прерываемая только одной надписью «ДСС». Эта надпись Лене была хорошо знакома, но что значила окружающая свечу свистопляска света? Внезапно загорелся верхний плафон и в дверях показался заспанный Фекл.
- Ну, чего встала, хозяюшка?
- Что тут происходит? Это твоих рук фокусы?
- Спать ночью надо, а не бродить впотьмах, – ворчливо пробормотал домовой, проворно гася рукой почти догоревшую свечу. Экран компьютера тут же погас, и дом заполнила ночная тишина.
- Что это было? Ты пользуешься моей техникой? Зачем? – Лена мотала головой, стараясь сбросить остатки сонного состояния. У нее возникло чувство, что виденное только что феерическое представление явилось продолжением сна.
- Успокойся, иди спать, я всего лишь послал весточку знакомой знахарке. Думаю, она сможет помочь нашему малышу, - Фекл потянул женщину за руку и отвел в спальню, уложил в кровать, укрыл одеялом, погладив по голове, словно маленькую девочку. Лене сразу стало тепло и спокойно как в далеком детстве, когда все заботы и тревоги брали на себя родители.
Утро следующего дня выдалось ветреным и прохладным. За утренним кофе Лена Петровна еще попыталась вспомнить, что разбудило ее посреди ночи, но смутные воспоминания казались приснившейся грезой. Убедившись, что домочадцы продолжали мирно почивать, она стала собираться на работу.
Не успела Лена уйти, как на пороге появился Фекл со смешно всклокоченной бороденкой. Они молча уставились друг на друга, будто проверяя, кто первым спросит о ночном фокусе со свечой. Лене не хотелось оказаться в глупом положении, выдав свой сон за явь, если ночью на самом деле ничего не происходило. Дед заговорил первым, спокойно попросив, чтоб не брала она в голову его ночные причуды, а постаралась сегодня придти пораньше, поскольку вечером у них будет гостья. И ничего больше не объясняя, он решительно выпроводил хозяйку на службу.
Вернувшись вечером, на пороге квартиры Лена Петровна споткнулась о незнакомую сумку, по форме похожую на солдатскую котомку, но выполненную из тонкой кожи со змеиным узором и наружным карманом, на котором выделялся рисунок в виде глазок, как у настоящей змеи. Лене даже сначала показалось, что они следили за ней исподтишка. Пристальнее оглядев странную кошелку, она заметила, как через маленькие щелки стилизованных полузакрытых глазок зеленел ядовитый взгляд. От созерцания непонятного предмета холодок пробежал у женщины по спине, но, не успев по-настоящему испугаться, она расслышала со стороны кухни знакомый голос. Домовой нахваливал свою хозяйку.
- Улита, поверь, она справится, чадо в надежных руках, ты только помоги немного, направь. А мальчик действительно непростой, дар у него, голова светлая и руки чудные, душа любить всех готова безмерно. Таким на свете жить трудно без мамки с папкой. Ну, положим, мать он нашел, теперь очередь за отцом. Тут уж только на тебя у меня надежда, - продолжал неугомонный дед.
- Не знаю, не знаю, уважаемый Феоклист. Малышу помогу, прав ты, отмеченный он, много ему свыше отпущено. Прав ты и в том, что без семьи ему не выстоять, пока он в детстве. Но покамест не увижу твою хозяйку, ничего обещать не могу. Сам понимать должен, как много от нее может зависеть. И потом, ты же знаешь, как не люблю я заглядывать в будущее - опасно это. Можно, не заметив, только помешать их встрече. Да и стоит ли? А если она не подойдет? Но я, конечно, постараюсь, - отвечал приятный женский голос.
Лена Петровна, чувствуя неловкость от нечаянно подслушанного разговора, и в то же время мало что, поняв из сказанных фраз, прошла на кухню. Она застала своего домового в обществе незнакомой дамы. На первый взгляд та показалась ей не очень старой, лицо гладкое с румяными щечками, но одета гостья была уж очень по-старушечьи - так одевались деревенские бабки лет сто назад. Длинная темная юбка скрывала ноги, так что невозможно было разглядеть обувь незнакомки, а вот плечи покрывала большая шаль невероятной красоты. Будто павлин распустил яркий хвост и прикрыл им плечи женщины. Простой белый платок, повязывающий голову, еще больше подчеркивал неуместную красоту шали. Но вот женщина при появлении хозяйки повернула голову, и почудилось, будто вся кухня, залилась необыкновенным теплым свечением, как от зажженного камина, хотя за окном холодный ветер продолжал гнать серые наполненные не вылитым дождем тучи.
- Познакомься, хозяюшка, это и есть моя давняя знакомая Улита Кузьминична. Можешь звать ее просто бабушкой Улитой. Она умелая знахарка и поможет нам вылечить Тишу.
Гостья сама подошла к Лене Петровне. Была бабуля совсем маленького росточка, еще ниже старичка. А когда Лена встретилась с ней взглядом, то поняла, что та намного старше, чем показалась вначале. Темно-серые, в сеточке мелких морщин глаза старого человека смотрели на нее изучающе, и словно затягивали в свою глубину, не давая отвести взгляда.
Внезапно Лена почувствовала сильную головную боль, будто иголки вонзились в виски. Она присела к столу, испугавшись возможного обморока. Так бывало с ней иногда во время сильной грозы. Но Улита спокойно приобняла хозяйку, и стала медленно поглаживать ее по затылку, приговаривая, что с такой мамочкой у них все получится. И боль отпустила.
- Но, уважаемая бабушка, - Лена почувствовала, что уже могла спокойно общаться со странной гостьей, - я не мама ребенку, так уж получилось, что мальчик живет сейчас в моем доме.
- Знаю, знаю, но ты же его приняла и полюбила. Парнишку я видела, привязался он сильно к тебе, оттаял в твоем доме. Очень надеюсь, что поладите вы, жить вместе в ладу станете. Сейчас малец спит, и спать будет еще долго, а мы в это время его и полечим. Ты только слушайся меня и делай все так, как я тебе скажу.
Лена, немного оторопев от активности знахарки, растерянно посмотрела на верного домового, но сразу успокоилась, заметив его согласное кивание головой и лукавую ухмылку. Улита попросила включить духовку и наполнить ванну горячей водой. Фекл принес ее кошелку, которую Лена приметила в прихожей, но тогда сумка казалась не такой большой как сейчас.
Из котомки бабка достала три кирпича из необожженной глины, неровные, будто вылепленные вручную, с глубокими ямками, и шустро засунула их на противне в духовку. Пока кирпичи накалялись, знахарка достала пучки сушеных трав, по дому распространился обволакивающий запах свежескошенного сена. Траву Улита засыпала в ванну, и от горячей воды, наполнявшей ванну, стал подниматься ароматный пар.
Затем старушка начала трясти над водой своей сумой, при этом Лене показалось, что боковой кармашек сумки приоткрылся, и оттуда высунулась черная змеиная голова. Женщина ясно разглядела изумрудные глазки и то, как скользкая тварь открыла свою пасть. Золотистые горошины закапали с кончика змеиного языка прямо в воду. Еще мгновение, взмах яркой шалью и карман сумки закрылся, спрятав непонятное существо.
Лена молча наблюдала за таинственными приготовлениями бабуси, твердо намереваясь не проявлять никакой самодеятельности. Слишком уж необычными были приготовления знахарки, но Лена решила ей довериться, раз поручился за нее преданный Фекл. В чем-чем, а в том, что дед самозабвенно привязался к мальчугану, Лена не сомневалась и потому была уверена, что ничего плохого для ребенка он не допустит.
Отбросив в сторону сумку, выглядевшую теперь, как мелкая тряпичная кошелка, Улита открыла духовку и перетащила горячие кирпичи один за другим в ванну. Она захватывала раскаленный кирпич своей странной шалью, быстро помещала его на дно, покрытое толстым слоем распаренных трав. От нагретых кирпичей вода забурлила, отделяющиеся от них зеленоватые пузырьки, бурно всплывали на поверхность, наполняя ванную комнату терпким запахом незнакомых трав.
Наконец, дошла очередь и до хозяйки. Бабушка потребовала, чтобы та принесла сонного Тишку и опустила в ванну. Лена, предварительно потрогав воду и убедившись, что она не очень горячая, все же опасалась помещать крепко спящего мальчика в воду. Улита перехватила ребенка, и сама полностью погрузила малыша, оставив на поверхности только его лицо. Все до сих пор происходило в полной тишине, и потому Лена вздрогнула от неожиданности, когда раздалось тихое бормотание Улиты Кузьминичны. При этом бабка медленно водила руками над головой ребенка, иногда капая на него водой, совсем не обращая внимания на хозяйку, безмолвно застывшую в углу с махровой простыней в руках.
Фекл в это время продолжал спокойно чаевничать на кухне, никак не вмешиваясь в таинственный ритуал. От завораживающего нашептывания старушки Лена сама впала в гипнотический транс, и если бы вдруг ребенку понадобилась помощь – не смогла бы ничего предпринять – тело ее совсем не слушалось. Она могла только наблюдать со стороны.
Сеанс лечения длился около получаса до тех пор, пока поднимались волшебные пузырьки со дна ванны. Уже вся комната была наполнена настоянными на бабкиных травах влажными испарениями. Неожиданно приятный легкий аромат трав превратился в одуряющий терпкий удушливый запах, похожий на мешанину смрада загнивающего болота с прелой листвой старого дремучего леса.
Из воды полетели яркие зеленые капли, вода в ванной сильно забурлила, вся комната заполнилась густым паром, и внезапно все стихло. Лена почувствовала, что может двигаться. Мальчик продолжал спокойно спать, никак не реагируя на травяную процедуру. Когда вода в купели успокоилась, Улита разрешила унести ребенка в постель и велела до утра его не беспокоить.
Утомленная проведенным целительным сеансом, распаренная горячими парами и разогретой духовкой, Лена отдыхала на кухне в компании двух удивительных старичков – своего домашнего дедули и его приятельницы знахарки Улиты. А когда узнала, что обитала бабушка в лесной сторожке на окраине заброшенной деревеньки, то про себя окрестила ее волшебной лесовухой, что-то вроде осовремененной доброй бабки Ежки. Старички неспешно пили чай, обсуждая достоинства лечебных настоев, и от их неторопливой беседы у Лены начали слипаться глаза. Женщина чувствовала непреодолимое желание закрыть их и прилечь хоть на минутку.
- Да, пора и тебе отдохнуть. На вот выпей напоследок моей травки и отправляйся спать. Ни о чем не беспокойся, завтра утром все будет в порядке. Об одном тебя попрошу, постарайся запомнить, что во сне привидится, если привидится, конечно. Запомни, запомни его, - то были последние слова, которые услышала Лена, погружаясь в сладкий долгожданный сон.
Слова «запомни, запомни его» продолжали звучать в голове, отдаваясь как звон гулкого колокола, но Лена уже неслась по волнам волшебного сна. Там, во сне, она летела на пушистом белом облаке в теплых потоках солнечного света. Но потом, оказалось, что и не облако это вовсе, а современный самолет, просто она возвращалась из командировки домой, а дома ее ждала семья – дедуля и ее мальчик Тиша. Но снова закололо в груди, кровь застучала в висках, а к горлу подступил удушливый комок. Ей плохо, ей так плохо, совсем нечем дышать, а как же ее мальчик?
Лена готова закричать от беспомощности, но кто-то сильной рукой обхватил ее, прижал к себе, обтирая разгоряченный лоб прохладным платком. Ей стало легче, вернулось дыхание. Придя в себя, Лена встретилась взглядом с грустными глазами незнакомого мужчины, который продолжал удерживать ее за плечи. «Запомни, запомни его» - комариным писком звенели в ушах слова знахарки. Вдруг мужчина строго спросил ее, кто такой мальчик Тиша и начал трясти ее и требовать вернуть ему ребенка. « Он мой, он мой», - кричал незнакомец.
Очнувшись в испарине от приснившегося кошмара, Лена попыталась удержать сон, но единственное что ей помнилось, это смутное ощущение теплого прикосновения мужчины и его сердитый голос.
- Мама Лена, не плачь, я уже выздоровел, я уже могу говорить, мне не трудно, у меня ничего не болит. Мамочка, не плачь.
Лена Петровна, увидев над собой ясные глаза малыша, окончательно проснулась. Это он тормошил ее, тревожно заглядывая в лицо, изо всех своих детских силенок стараясь вырвать ее из царства беспокойного сна.
- Как, как ты меня назвал?
Мальчик замолк, заметив, что женщина проснулась и, смущаясь, засунул руки в кармашки пижамы, сразу став похожим на нахохлившегося воробышка.
- Ты назвал меня мамой?
- А можно?
- Конечно, сынок, мой дорогой.
Она подхватила несмелый комочек детского счастья и, переполняясь светом его радости, закружилась с сыном в веселом танце. А на пороге стоял улыбающийся дедуля, гордо выпятив грудь с ярким кармашком-эмблемой «ДСС», преисполненный собственной важностью оттого, что вся эта блаженная круговерть стала возможной только благодаря нему - домовому Феоклисту.
Приближался сентябрь. Никогда еще с таким волнением не ждала начала школьного года Лена Петровна. Эта осень должна была стать новой порой в ее жизни - она поведет своего мальчика в школу. Лене удалось вовремя обо всем договориться. Тишу принимали в подготовительный класс самого лучшего учебного заведения района. Выбранная школа была на хорошем счету, хотя и очень дорогой. Но Лену не смущали ни дальняя дорога до нее, ни стоимость обучения. Она прекрасно понимала, что хорошее образование в настоящее время являлось залогом будущего успеха в жизни. А за хорошее надо и платить хорошо.
В выборе лицея немалую роль сыграла и близость его к месту работы Лены Петровны, хотя дотошный Фекл был очень недоволен удаленностью школы от их дома. Дед по-прежнему старался, как можно реже выходить во внешний мир. А уж уговорить его удалиться от дома дальше своего двора без острой необходимости, нечего было и думать. Лена даже полагала, что если и случись, не дай бог, какая оказия, домовой обязательно что-нибудь придумает этакое необыкновенное для ее преодоления, но со двора не выйдет. Что ж, на то он и домовой.
Лена убедила старика, что сама сможет каждый день отводить и забирать малыша из школы, так как переводилась в другой отдел, где не будет частых командировок. Необходимо было решить только одну проблему - оплату лицея. При переводе на другую должность Лена Петровна теряла в зарплате, хотя останься она на прежнем месте, денег все равно хватало бы в обрез. Но хозяйка была не тем человеком, чтобы пойти на необдуманные шаги. Она несла ответственность за семью, за своих домочадцев, что с радостью ждали ее каждый вечер, чтобы напоить чаем на родной уютной кухне.
Лена Петровна решилась на перемены в работе, когда предварительно разузнала, сколько могут стоить художественные раритеты из семейного наследства. То, что женщина узнала об истинной ценности альбомов в настоящее время, превзошло все ожидания. Получалось, что на вырученную сумму от продажи только одного альбома она сможет оплатить обучение ребенка за целый год, что позволило бы спокойно жить на зарплату, не считая копейки.
Необходимо было срочно найти солидного покупателя - любителя книжных редкостей. В этом то и состояла главная закавыка. В ее довольно скромно живущем окружении, конечно, не наблюдалось людей с большим достатком, которые могли бы позволить себе приобретать дорогие старинные вещи, да притом и не такие уж необходимые в повседневной жизни. Обращаться через привычный Интернет Лена не хотела, боясь привлечь к себе внимание мошенников, о всяческих проделках которых была наслышана предостаточно.
Оставался один путь – расспросить своих надежных друзей и знакомых. Так Лена вышла через школьную подругу, работавшую в Центральной городской библиотеке, на Софью Николаевну Белову. Заслуженная учительница в прошлом, женщина давно вышла на пенсию и в настоящее время проживала в пригороде на небольшой, но довольно дорогой дачке, которую построил для нее единственный и горячо любимый сын Арсений. Господин Белов слыл весьма состоятельным человеком, дела вел в столице, но регулярно навещал свою матушку. Вскоре у него намечался день рождения, и любящая мать как раз подыскивала подарок для сына.
Из всех своих дел Софья Николаевна больше всего любила заниматься садом и читать. Именно страсть к книгам приводила ее регулярно в библиотеку, где бывшего педагога хорошо знали и уважали, где она в свою очередь узнавала свежие новости городской жизни в тех подробностях, которые обычно не раскрывались в текущих газетных и телевизионных репортажах.
Мадам Белову очень заинтересовало предложение Лены. Придя в восторг от увиденного альбома, она сразу согласилась с запрошенной ценой. Так разрешился вопрос с оплатой первого года обучения Тиши.
Софья Николаевна, конечно же, поинтересовалась, почему Лена Петровна решила расстаться с семейной реликвией. А когда та, не вдаваясь в подробности, рассказала о поступлении сына в платный лицей, старая дама тут же предложила ей вывезти всю семью к ней на дачу в ближайшие выходные подышать свежим воздухом. И они отдохнут на природе, и она будет рада познакомиться с ее малышом. Если бы не горе, постигшее несколько лет назад семью Беловых, была бы сейчас Софья Николаевна счастливой бабушкой такого же мальчугана, как и сынишка Лены, неожиданно призналась вдруг она новой знакомой.
Грустная история семьи Беловых оказалась типичной для современной жизни состоятельных людей. Единственный ребенок в семье, Арсений рос достойным сыном, слыл энергичным и предприимчивым человеком, рисковал в меру. В свое время ему выпал шанс невероятной удачи, и молодой человек умело им воспользовался. Пока другие только обдумывали свои шаги, он смело организовал собственное дело, быстро смог раскрутиться и в настоящее время его фирма процветала.
Арсений женился, вскоре родился мальчик. Счастье царило в их доме, пока кто-то не счел, что его слишком много для семьи Беловых. Ребенку только исполнилось три года, когда однажды в секции мягких игрушек огромного супермаркета он внезапно исчез из поля зрения матери. Невестка не сразу спохватилась сына, посчитав, что тот продолжал возиться с игрушками, а когда начала искать ребенка, то среди больших плюшевых фигур его не нашла.
Так внезапно пропал их малыш Тимоша. Поиски велись долго, по разным каналам, но безрезультатно. Семья готова была заплатить любой выкуп, но никто на них так и не вышел. Вскоре все пришли к выводу, что возможно похищение было чьей-то жестокой местью Беловым, либо и вовсе не планировалось заранее, а явилось результатом случайной кражи ребенка, что еще больше затрудняло его розыск.
Трагедия произошла четыре года назад. Мать мальчика не смогла вынести потери сына и покончила с собой, наглотавшись снотворного и так и не проснувшись. Вскоре не выдержало сердце у мужа Софьи Николаевны. И вот уже несколько лет, как они остались с Арсением одни на всем белом свете.
Сын старался забыться на работе, а она в загородном доме, с книжкой, среди зелени сада. Так и жили в разных местах, встречаясь, чтобы молча отдохнуть рядом друг с другом от чужого людского мира. Все попытки с ее стороны помочь сыну вновь создать семью ни к чему хорошему не приводили. Арсений только еще больше отстранялся от нее, и мать перестала вмешиваться в его жизнь.
Он до сих пор даже не пытался что-либо менять в своем существовании. Так и жил будто замороженный, без сильных чувств, без прежнего жизнелюбия. А когда приезжал к матери, они говорили о чем угодно, только не о прошлом, боясь причинить боль друг другу, расшевелить едва затянувшиеся душевные раны.
Лену Петровну очень тронуло горе старой женщине, она искренне посочувствовала ей, но смутное ощущение беспокойства сильно встревожило ее, когда Софья Николаевна показала фотографию пропавшего внука. Ясный взгляд трехлетнего малыша будто ласкал, проникая до глубины души, заставляя невольно улыбаться и радоваться жизни.
Точно так же охватывали Лену безмерной любовью и теплотой детские объятия приобретенного сынишки. А что если и сам ребенок потянется к доброй бабушке, в которой накопилось столько нерастраченной любви и нежности? Тиша, ее Тиша всегда так чувствовал чужую боль, всегда так стремился снять ее своим чудесным даром исцеления.
А что есть у него такой талант, давно намекал ей Фекл, но сама Лена очень боялась этому верить, поскольку убеждена была, что людям с подобным божьим даром жить на белом свете приходилось очень и очень нелегко. Слишком много горя и боли на земле, на всех и вся никаких целебных сил не хватит, тем более, у ее малыша. Нет, никуда они не поедут, ни на какую дачу. Мальчик принадлежал ей и только ей, ну и домовой еще имел право быть рядом с ним. Более - никто, решила про себя Лена.
Наступила осень. Мальчик успешно справлялся с учебной программой. По вечерам Лене Петровне доставляло огромное удовольствие обсуждать с ним школьные дела и выслушивать дворовые новости Фекла. Дедуля вел себя чинно и спокойно до тех пор, пока хозяйка не обмолвилась, что должна будет ненадолго съездить в другой город. Она все спланировала так, чтобы ее отсутствие пришлось на время школьных каникул, а потому старику не придется провожать ребенка на занятия.
Известие об этом неожиданно очень взволновало домового. Он с пристрастием допросил хозяйку о предстоящей поездке, чего никогда не делал ранее, когда она довольно часто отлучалась в командировки. И только когда Лена рассказала подробнейшим образом, куда она должна уехать и, пообещав, что обязательно полетит самолетом, старик успокоился и более ни о чем не расспрашивал до самого отъезда.
Лена Петровна безумно боялась высоты и всегда старалась избегать полетов. Она бы и на этот раз не стала связываться с воздушным транспортом - благо времени у нее было достаточно, чтобы успеть обернуться по железной дороге. Но хозяйка и не думала обманывать своего домового - раз он настаивал на самолете, значит, так оно и будет. Лена Петровна давно уверилась, что все удачные шаги, которые она предпринимала в последнее время, оказывались удачными именно потому, что она прислушивалась к словам своего домашнего советчика.
Время в командировке пролетело быстро. Наконец все дела закончены, и уже вечером она будет дома. Дома! Как чудесно осознавать, что у тебя есть не просто место проживания, а дом, где тебя очень ждут и любят. И ты их тоже любишь, безмерно, безумно.
Погода в конце недели испортилась окончательно. Постоянно моросил дождь вперемешку с мокрым снегом. Лена узнала из местных новостей, что из-за неожиданных снегопадов нарушено железнодорожное сообщение и порадовалась, что послушала Фекла и не связалась с поездами. Но непогода ничего хорошего не сулила и авиации. Она постоянно слышала, что где-то опять нелетная погода, где-то снова закрывали аэропорты и не принимали самолеты. Только бы ей успеть улететь, только бы не застрять в чужом городе.
Но вот, наконец, объявили о готовности нужного рейса и успокоенных пассажиров доставили к самолету. От сильного порыва холодного ветра Лена Петровна споткнулась и вряд ли удержалась на мокром скользком трапе, если бы не поддержка стюардессы. Лена собралась поблагодарить ее, но слова застряли во внезапно пересохшем горле. В фирменном костюме перед ней стояла Улита Кузьминична. Нет, эта женщина была намного моложе и стройнее, но лицо, а главное, глаза были такими же. И галстук! Галстук весь переливался павлиньими цветами, точно как на чудной шали знахарки. Вежливая стюардесса вдруг улыбнулась, приложив палец к губам, и многозначительно покачивая головой, попросила пассажиров поторопиться занять свои места.
Лена решила не придавать значения странному совпадению и прошла в салон. Ее место оказалось возле окна, на кресле лежали деловые бумаги, а рядом расположился мужчина лет сорока, сосредоточенно читающий какие-то документы. Его отрешенный взгляд, безразлично скользнувший по Лене, сразу настроил женщину против него. Но надо было устраиваться, и она твердо заявила свои права на заваленное папками кресло, милостиво согласившись занять место возле прохода. Мужчина молча собрал бумаги и, не прерывая своего занятия, перебрался к окну.
Они летели больше часа, когда в проходе появилась бортпроводница, так странно похожая на Улиту Кузьминичну, с тележкой, заваленной сувенирами. Лена Петровна изо всех сил пыталась не глядеть на нее, не понимая безотчетного страха, который постепенно охватывал ее все сильнее и сильнее. В салоне включили верхнее освещение, а стюардесса остановилась возле их ряда.
На лотке поверх красочных сувенирных коробок выделялся прозрачный пакет с яркой шалью, точно такой же, что была на плечах знахарки в памятный вечер, когда лечила она мальчика. Чтобы отогнать наваждение Лена прикрыла глаза, стараясь не обращать внимания на стюардессу. А та стала настойчиво предлагать ее соседу купить шаль.
Пассажир, наконец, заговорил, и Лена вздрогнула от его голоса - голоса, который показался ей очень знакомым. Только сейчас она смогла рассмотреть лицо мужчины, и словно столбняк напал на нее, она не могла отвести взгляд от смутно знакомого лица. В горле неприятно пересохло, сердце забилось неровно, тревожно. В груди нарастала боль, а у нее не было сил принять таблетку. Перенесенный зимой грипп не прошел бесследно. Болезнь дала осложнение на то, чем ранее никогда Лена не страдала – на сердце.
Доктор предупредил ее тогда, что сердечко надо поберечь, а значит, избегать физического перенапряжения и эмоциональных стрессов, одним словом – нельзя сильно волноваться. Но сейчас было больно и страшно, как никогда ранее, и она ничего не могла с собой поделать. Это был человек из ее сна. Это он во сне летел с ней в самолете и требовал вернуть ему мальчика. Его малыша? Его сына? Чтобы унять сердцебиение Лена откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
На несколько минут Лена провалилась в спасительную тишину бессознания, возвращающего сердцу правильный жизненный ритм. Когда женщина пришла в себя, в проходе уже никого не было. Сидящий рядом незнакомец с интересом разглядывал приобретенный платок, а у себя на коленях она неожиданно обнаружила небольшой сувенир – смешную фигурку старичка, очень похожую на ее домового. На игрушке неброско виднелась метка «ДСС». От непонятности происходящего Лене снова стало не по себе.
- Что это? Зачем это? – невольно вырвалось у нее.
- Стюардесса оставила вам подарок для ребенка, она всем тут раздавала детские сувениры. Вы задремали, и мы не стали вас тревожить. Она так и сказала, что это подарок для вашего мальчика, - сухо пояснил мужчина. - И большой у вас сын? - чуть помолчав, добавил он.
- Нет, он только в школу пошел, - тихо ответила Лена, не желая продолжать разговор.
В голове вертелась только одна мысль, как стюардесса узнала про ее ребенка, почему она так напоминала бабку Улиту? А может это действительно их совместные проделки с домовым, недаром он так настойчиво требовал, чтобы она летела самолетом. С другой стороны, сегодня поездом Лена вообще бы не добралась домой вовремя. Нет, нет, если верить в подобную чертовщину, то можно только еще больше запутаться.
Неожиданно сосед протянул ей фотографию Тишки со словами, что она выпала из ее кейса. И все сразу стало более или менее понятным. Скорее всего, пытаясь - таки достать флакон с таблетками, она случайно выронила карточку. Вот откуда они узнали про ее малыша.
Мужчина продолжал наблюдать за ней, и Лене Петровне ничего не оставалось, как для поддержания разговора спросить, для кого предназначалась купленная шаль. Он ответил, что летит навестить мать и это подарок ей. Матушка всегда встречала его с каким-нибудь презентом, а ему постоянно некогда, и он рад, что подвернулся случай купить такой симпатичный платок. И господин вновь погрузился в свои бумаги, видимо посчитав тему для разговора исчерпанной, всем своим холодным видом давая понять, что откровенничать более не намерен. Лена почувствовала неимоверное облегчение, что общение с неприятным собеседником закончилось, но воспоминание из сна поселило в душе непонятную тревогу и никак не отпускало.
А человек в соседнем кресле в это время с горечью думал:
- Ну почему у этой строгой сухопарой женщины есть сынишка, а его любимую, такую нежную женственную Нату судьба лишила ребенка, вычеркнув тем самым ее из жизни, выжгла все и внутри у него самого, оставив только горечь утрат и единственный островок любви по имени «мама»? Почему? За что жизнь так сурово его наказала?
И все-таки хорошей погоды не хватило, чтобы долететь до дома. Самолет принял соседний город, и вылет обещали только утром. А пока длилась глубокая ночь, коротать которую приходилось на лавке чужого аэропорта. Утро принесло новый сюрприз. Ее разыскал знакомый пассажир и попросил передать матери подарок. Из-за непредвиденной задержки рейса он вынужден вернуться, иначе опоздает на важную встречу. Мужчина обещал созвониться со своей матерью, с тем, чтобы та связалась с Леной Петровной, если она не будет против и оставит свой телефон. На протянутом пакете стояла знакомая фамилия – Белова С.Н.
- Мы разве знакомы? – Лена была неприятно удивлена, что случайный попутчик обратился к ней по имени.
- Просто я прочитал ваше имя на обратной стороне детского фото. Извините, что не представился сразу - меня зовут Арсений Белов.
- А вашу маму – Софья Николаевна?
- Совершенно верно. Вы ее знаете?
- Мы совсем недавно познакомились.
- Ну, что ж, согласитесь, это намного упрощает выполнение моей просьбы. Не так ли?
Лене Петровне очень не понравилась напористость нового знакомого, особенно его пронзительный взгляд холодных глаз, будто она не просто чем-то обязана ему, а еще и в чем-то сильно провинилась. Чтобы скорее отделаться от господина Белова, она быстро согласилась передать подарок. В конце концов, ничем особенным встреча со старой учительницей ей не грозила. Лена не собиралась продолжать новое знакомство - передаст посылку на нейтральной территории и все. Самое главное - никаких семейных встреч.
На следующее утро всю дорогу, пока Лена добиралась до дому, она не могла понять, с чего вдруг так всполошилась. Ну, привиделся ей когда-то странный сон, ну похож приснившийся мужчина на Белова, это еще ничего не значило, мало ли чего во сне может пригрезиться. Да и схожесть то этих образов, скорее всего, в строгой манере поведения обоих, хотя там во сне поначалу мужчина был нежен с ней, обнимая и защищая от холода в своих объятиях, вытаскивая ее своим теплом из боли. Нет, надо запретить себе даже думать о плохом, поскольку от тревожных размышлений сердце снова принялось усиленно напоминать о своем существовании.
Дома все было в полном порядке. Тиша радовался приезду мамочки, Фекл суетился по хозяйству и, что особенно удивило Лену, совсем не интересовался ее поездкой. Старик только хитро подмигнул хозяйке и по-детски беззаботно рассмеялся, когда она показала ему сувенирную игрушку.
На следующий день Лена Петровна связалась с мадам Беловой в надежде встретиться с ней в библиотеке. Но старая дама плохо себя чувствовала и попросила навестить ее в загородном доме, тем более что предстояли выходные, и она снова приглашала отдохнуть на природе. Не желая затягивать знакомство с Беловыми, Лена решила отвезти подарок Арсения как можно быстрее, твердо решив, что поедет на дачу одна. Она отправилась туда сразу после работы, ничего не сказав Феклу, только предупредив его, что вернется в этот день поздно.
Софья Николаевна очень обрадовалась приезду Лены Петровны, но выказала огорчение, что так и не повидала ее сына. Объяснив свой одинокий приезд занятиями ребенка в школе, Лена стала торопиться в обратную дорогу, но хозяйка так была рада гостье, так настоятельно просила посидеть за чаем, что невозможно было отказать старушке.
За чаепитием пришлось подробно рассказать, как Лена познакомилась с Арсением, какая оказия случилась с ними в полете. Затем последовали воспоминания Софьи Николаевны о свой жизни и, естественно, появился на обозрение семейный альбом. Вот здесь и поджидало Лену то, чего она подсознательно боялась больше всего с тех пор как встретила Белова и вспомнила свой давний сон.
В старом альбоме со школьной фотографии первоклассника Арсения смотрели ясные глаза ее малыша. Детское лицо было удивительно похоже на Тишу, только школьная форма ныне выглядела по-другому. Снова больно заныло в груди, но Лена не могла позволить себе расслабиться в чужом доме. Надо было срочно его покидать, уезжать, бежать отсюда без оглядки. Боясь, что голос выдаст ее тревожное состояние, гостья молчаливо досмотрела альбом до конца, медленно допила чай, стараясь успокоить сердцебиение, и распрощалась с гостеприимной хозяйкой.
Она смутно помнила, как добиралась домой, терзаемая страхами за сына и острой болью в груди. Фекл напоил ее горячим молоком и был необычно тих, будто чувствовал внутреннюю тревогу хозяйки, хотя она так ничего и не рассказала о своем визите. Было уже очень поздно, малыш славно посапывал в обнимку с новой игрушкой - крошечным домовенком.
За окном северный ветер гнал снежные тучи, по убранной квартире разливались тепло и тишина. Но мысль о невероятном сходстве ее мальчика с Арсением Беловым в детстве занозой сверлила сердце, заставляя Лену замирать от страха неожиданной разгадки истории приемного сына. Она пыталась заснуть, но опять заныло в груди. Выпив приготовленный заботливым дедулей травяной настой, женщина забылась, наконец, беспокойным сном.
И там - во сне - почувствовала, как неумолимо раскалялся в груди смертельный уголек, как жег все сильнее и сильнее. Как больно, как невыносимо тяжко! Нет больше сил терпеть! Она взмахнула руками, стараясь скинуть гнетущую тяжесть, и вдруг оторвалась от земли и взлетела ввысь. И чем выше она поднималась, тем меньше жгло в груди и вот она уже вся в золотом небесном сиянии. Здесь совсем нет боли. И так ей легко, так хорошо, как бывало только в далеком безоблачном детстве. Лена больше ничего не хотела. А главное - она не хотела возвращаться, потому что знала - там снова вернется к ней сжигающая боль.
Но посторонние диссонирующие всхлипы мешали сосредоточиться на новых ощущениях счастья и покоя. Эти стоны были здесь лишними, они не могли принадлежать безмятежному ослепительному счастью ее нового мира. Звук, похожий на детский плач, шел снизу, и Лена заставила себя посмотреть туда. Там, далеко внизу, кто-то горько плакал. Он плакал по ней? Тиша? Как она могла забыть о нем?
Она начала медленно снижаться и снова грудь охватил огонь. Но Лена продолжала опускаться, несмотря на усиливающуюся боль. Неожиданно детский плач сменили хриплые рыдания взрослого человека - внизу один посреди могильного поля на коленях стоял мужчина, в отчаянии обхвативший памятник. Он не смотрел вверх. Он не видел ее. Арсений Белов. Это он скорбел о пропавшем сыне, о своей загубленной жизни. Это его стоны не отпускали ее, не давали оторваться от земли, умчаться в поднебесье, потому что она знала... ОНА ЗНАЛА! Только она одна. Она должна вернуться? Как она могла уйти так далеко одна со своей тайной?
Женщина проснулась от резкого хлопка открывшейся форточки. За окном медленно кружились легкие хлопья первого снега, прикрывая осеннюю слякоть. В доме все спокойно спали.
В груди еще ныло, но сердце постепенно унималось. Лена Петровна возвращалась, чтобы вернуть к жизни Арсения Белова.