- Ты очень весёлый человек!.. – Заключила она, вернувшись ко мне обратно, после долгого сна-раздумий, в котором удивлённо пыталась припомнить подробности моего появления рядом с собою. Но, поскольку лицо своё в этот миг она прикрывала от солнца газетой то в её больших вопросительных глазах мельтешили лишь неказистые строчки какой-то статьи: «Решающие месцы – заметил богослов, неимеющий...», «Сильное давление...», «...находясь в эмиграции...».
- Это мой стиль! – Попытался я опередить её воспоминания - Люблю появлятся неожиданным, а исчезать внезапно...
- Ты хочешь меня покинуть? – Спросила она. И взгляд её грустных уже, агатовых глаз лёг мне на плечё.
- Не знаю!.. Скорее наоборот: я хочу к тебе придти. Но как долгим будет этот мой путь, как скоро сумею определить то, чем бы ты могла стать для меня – я не знаю. Возможно, чем меньше ты будешь этого хотеть...
Но она снова перебила меня. – Я никогда не видела закат солнца! Ты покажешь мне его?.. – В её лице появилось желание уверенности и покоя. И я, не решаясь нарушить его прилив, изменил течение своих мыслей согласием:
- О да, конечно!
Она снова прикрыла своё лицо газетой, как-будто наслаждаясь осознанием моего присутствия. А может-быть этим невольным движением она предлагала мне лечь рядом с собою на прогретый солнцем песок? Не успел я найти своё обьяснение, как она уже сорвала её с лица и я снова увидел её глаза, полные отрывочных фраз, упавших в них с передовицы всё той же газеты: «...длительное время...», «...некомпромисных оппонентов.», «Почти тридцать лет...».
Возможно, это было восполнением предыдущих, таких же безсвязных отрывков какой-то нелепой статьи? Но мне не дано было найти между ними логическую связь. Все слова сгорели безследно в её глазах и там внезапно появился – я! Это было настолько неожиданно, как и её некомпромисный вопрос: «Ты уже нашел?..».
- А разве?.. – удивился я, но тут же вспомнил. – Ах, это!.. Извини, но не возможно искать то, что приходит само по себе.
- Ты о закате?..
- А ты?..
Она рассмеялась, но больше не прятала лицо под газетой, которую резкий порыв свежего ветра отшвырнул в сторону. И, шелестя, она покувыркалась от нас, как нечто жалкое, безформенное и ненужное уже никому. Был полдень.