Лето в этом году обещало быть чересчур жарким - беременная на последнем месяце, я это особенно чувствовала. До окончания учебного года оставалось всего несколько недель. Я договорилась с директором школы, зараннее напечатала и сдала все свои экзаменационные вопросы и в школу больше не ходила. По утрам я теперь сидела дома и читала Максиму русские книжки. Вечером, когда солнце было не таким жарким, мы втроем шли бродить по городу или встречались с друзьями.
Султан наконец то работал по специальности: переводчиком в одной из интернетовских газет. Муж не вставал теперь рано, не объезжал каждый день Махсум, рискуя наткнуться на патруль, не приходил домой поздно усталым и грязным. Он занимался любимым делом, которое, к тому-же, хорошо знал. И я была рада, что ему впервые так повезло.
Свояченица Ханан все так же жила у своих родителей. Халед ночевал дома один, предоставив им-Однан ухаживать за детьми. Переговоры с семьей жены ни к чему не привели: несмотря на желание Ханан, ее отец наотрез отказался забрать "чужих детей": "Ты их отец, вот сам их теперь и расти!"
Вечера Халед проводил у нас, и возвращаясь после прогулки домой, мы заставали вокруг него, несчастного, всю семью. Уложив сыновей спать, Халед удобно устраивался в кресле и с каким-то упорным мазахизмом предавался раскрытию своих семейных секретов.
- Сто раз ей говорил: относись к моей родне повежливей, нравятся они тебе или не нравятся. А тут Майса мне рассказывает: "Приходили к вам сегодня с тетей, так Ханан твоя даже дверь нам не открыла."
- Говорила я им-Однан: нечего нам там делать, пока Халед с работы не вернется, - охотно подтверждала Майса. - Так нет же: "Нужно сходить, некрасиво!" Ну и сходили! Позвонили - за дверью шорох и детский плач, но никто не открывает. А когда уходили, я заметила, что шторка в спальне колышется, - голос Майсы звучал горько и обиженно, в то время как глаза язвительно улыбались.
- А может быть, ее и вправду дома тогда не было, - заступилась за отсутствующую невестку Им-Однан. - Может, это соседские дети плакали.
- Да, конечно! – обиженно протянула Майса. - Что-ж я, совсем дура - в двух шагах от квартиры не различу, откуда звуки доносятся? Не пойму только, чего ты за нее и теперь еще заступаешься?
- А ты вот никак не научишься держать язык за зубами! – привычно поругала свекровь свою невестку, приходившуюся ей "по совместительству" еще и племянницей.
- И не буду! Пускай муж знает, как жена его родню уважила!
- Ну, сказала, ну, выгнал он ее из дому... Чего ты добилась? Ничего хорошего, только позор да проблемы!
- Так он же не из-за меня ее выгнал!
- Да ладно вам, чего вы об этом сейчас вспомнили? - вмешался муж Майсы Карим. - Какая теперь разница?
Переждав, пока страсти улягутся, Халед снова принимался теребить старые раны.
- А сколько раз я пытался познакомить ее с моими друзьями! У нее ведь ни одной подруги нет, как ни странно. Все отнекивалась: то работы у нее полно, то голова болит. Однажды пригласил Дауда с женой. Пришли они, сели. Я – к Ханан, говорю: "Пойдем, там Дауд с женой пришли." Она аж в лице изменилась: "Как - пришли? Почему твои друзья приходят, когда и как им вздумается?" - "Это мои друзья, - говорю, - нам не нужно этикетов!" - "Так мы бы хотя б подготовились, купили что-то." - "Ничего не надо, у нас и так все есть - вон, открой холодильник." - "Ну, так сам и иди теперь, встречай своих гостей."
Так и просидела целых два часа на кухне, пока они не ушли. И мне стыдно, и им неудобно - я сказал, что жена дома. Так Ханан мне потом еще и истерику закатила, до утра проревела...
Недели через две все грехи Ханан и страдания женатого Халеда были подробно "просочувствованны", и посиделки на веранде приняли несколько другой характер.
- Жалко мне на детей смотреть, - грустно вздыхал Халед. - Анас вот, что ни день, то спрашивает: "А где наша мама?" Ну ладно, я то знаю, за что я с ней так... а они при чем?
- Я тебе давно говорю - детям мать нужна, - подхватывала им-Однан. - А я уже старая, я им матери не заменю. Да и ее родители, как видишь, их себе на шею вешать не спешат. Ты днями на работе. Так что ж им теперь, сиротами расти, что ли?
- Женить его надо, вот что! - неожиданно для всех заявила Майса. - Девушка чтобы была хорошая. Она и за детьми присмотрит, и за Халедом.
- А что,– удивленно повернулся Халед, - это хорошая идея! Только где ее, эту хорошую девушку, найти?
- Да что тут искать! - вдруг отозвалась еще одна моя свояченица, Джамиля, - у меня вон соседка незамужем. Приятная девушка, хозяйка; в доме все блестит, не то что у твоей Ханан! И готовит отлично. И потом - ей уже за тридцать, запросов больших не будет...
- Какая это? - подозрительно перебил Халед. - Дочка абу-Кахера, что ли?
- Ну да, Рана. Полненькая такая.
- Ну ничего себе, "полненькая"! - Халед обиженно посмотрел вокруг. - Да она в три раза больше меня весит!
- А ты что, на руках ее носить собрался? Главное, что гостей любит и истерик не закатывает, - обиделась за подругу Джамиля. - А ты все такой же, жизнь тебя не учит! Один раз за красотой погнался и обпекся. Дай теперь нам выбирать, если хочешь стОящую семью!
- Ну что ж, - заговорнищецки подмигнул ей Халед, - вот ты, им-Надер, и выбери мне. Только уж постарайся найти покрасивше, а? Чтобы по улице с ней пройти не так стыдно было.
В воздухе запахло свадьбой. Жены братьев заспорили, обсуждая и отбрасывая варианты. Братья благоразумно молчали. Сам Халед загадочно улыбался.
Прошло еще какое-то время. Был выходной. Мы со свекровью мирно готовили на кухне обед, дети играли во дворе в футбол, Султан с Халедом сидели на веранде и смотрели по телевизору какой-то политический обзор.
- Ну все, минут через двадцать будет готово, - повернулась ко мне от плиты им-Однан. - Пошли Максима за хлебом и сметаной.
Игра во дворе была в самом разгаре, и Максим наотрез отказался идти в магазин.
- Мам, я не могу - я же вратарь! Кто вместо меня на воротах стоять будет?
- Ну, пускай Анас постоит.
- Он тоже не может - ему голы забивать надо.
- Ну, тогда прервите игру и сходите все втроем.
- А Васима бабушка не пускает далеко... Ну пожалуйста, мама! Пусть лучше папа сходит, а?
Он так жалобно просил, что я решила уступить. В конце концов, Султану тоже не мешает прогуляться по свежему воздуху, с самого утра - перед телевизором.
Но на веранде я мужа не застала.
- На крышу пошел, антенну подкрутить, - сказал Халед. - Зачем он тебе?
- Да хлеба нужно купить.
- Ну так давай я куплю.
- Купи. Только недолго, да?
- Так я же на машине!
... Все было давно готово, и по дому разносился дурманящий запах горячей, только из духовки вынутой курицы. Султан спустился с крыши и помогал теперь на кухне - выдвигал обеденный стол, расставлял стулья. Дети пришли с улицы и уже мыли руки. И только Халеда все не было.
- И в какой магазин он поехал? - Султан тоскливо посмотрел на кастрюлю с рисом.
- К Саиду, наверное. Зачем ему дальше?
- Так до Саида всего пять минут ходьбы. А он на машине.
Все уже начали терять терпение, когда хлопнула входная дверь. Послышались какие-то неясные стуки и шорохи и голос Халеда торжественно произнес:
- Несите меня сюда!
Мы бросились из кухни в прихожую и увидели странную картину: наши соседи, братья Азам и Раид, тащили под мышки прыгающего на одной ноге Халеда. Левая штанина его джинсов была разрезана почти до самого верха и оттуда каменно белел гипс. В руках Халед держал пакет с хлебом и еще один - со сметаной и пэпси. В свободной руке соседа Раида были костыли.
- А вот и я! Вы тут уже, наверное, всех курок обглодали, - улыбнулся деверь.
- Что случилось?! - в один голос воскликнули мы, обретя наконец дар речи.
- Да ничего, пустяк. Вот, ногу поломал.
- Как?!
- А что, разве трудно?.. Ребята меня в больницу отвезли, там сразу рентген сделали, гипс наложили.
- Да расскажи ты толком, что произошло! – обеспокоенно допрашивала им-Однан.
- Потом - я сейчас с голоду умру!
- Слава Богу, что хоть соседи оказались рядом! Дай им Бог здоровья!
Соседи покраснели, что-то скромно забормотали в ответ, усадили Халеда на стул и, отказавшись от предложенного обеда, распрощались.
- Хорошие ребята, - похвалила свекровь, когда дверь за ними закрылась. - Как нога, болит?
- Немнохо, - невнятно ответил Халед, уже откусывая от курицы. - Давай, мать, накладывай, а то у меня от голода в животе темно стало!
И он первым потянулся за ложкой.
Во время обеда Халед объяснил, что же с ним случилось. Объяснил очень коротко: упал, выходя из магазина, и сломал ногу. Прямо как в фильме: "Упал. Потерял сознание. Очнулся - гипс."
"Что-то он недоговаривает!" – промелькнуло у меня в голове.
Скоро мое предчувствие подтвердилось: оказалось, что Халеда сбили машиной те самые соседи, что притащили его домой.
- Как - сбили? - удивилась я, услышав новость от Султана. - Он же сам был на машине! Столкнулись они, что-ли?
- Нет. Он из машины вышел, а они как раз подъехали. Ну и... В общем, побаловались. У них с Раидом постоянная игра в кошки-мышки на машинах. А тут, говорит, нога под днище попала. Удачно, можно сказать, отделался. Ты только маме не говори. А то как услышит - крику тут будет! Ты же ее знаешь.
- Ну вы даете, честное слово!
Весть о том, что нашего и так несчастного Халеда постигло новое несчастье, распространилась удивительно быстро. Через несколько часов вся семья была в сборе. Халед продолжал излагать версию того, как он "упал, очнулся - гипс", все удивлялись, переживали и качали головами.
В дверь позвонили. Я открыла - на пороге стояли соседи Азам с Раидом и с ними - двое их старших братьев. Поздоровавшись, они несколько сконфуженно потоптались у двери - (теперь я знала причину) - и двинулись за мной на веранду, где собралась вся наша семья. Герой дня полулежа сидел в кресле, положив на заботливо подставленную табуретку гипсовую ногу. При входе соседей его лицо вытянулось в улыбке:
- А-а-а, больного проведать пришли? - весело спросил он, пожимая руку старшему из братьев, идущему первым. - Ничего, жить буду. Видишь, абу-Ферас, как меня угораздило упасть? Всем советую: под ноги смотреть надо!
- Драть вас надо, вот что! - неожиданно серьезно ответил тот. - Бросайте ваши шутки! Ты ведь и без головы мог остаться, это ты понимаешь?
- Какие еще шутки? - насторожилась свекровь. Остальные тоже огорошенно уставились на соседа.
- Как - какие? А он вам что, не рассказывал? - в свою очередь удивился тот.
- Пока что нет. Но теперь - придется, - устало улыбнулся Халед. - Раз уж ты проговорился.
Султан был прав: свекровь до того разозлилась, что чуть не побила Халеда его же костылем. И потом еще целый месяц я имела удовольствие слушать ее мнение по этому поводу, выражаемое при свидетелях и без.
- Я как только услышал, что произошло, сразу вызвал брата и – сюда, - рассказывал абу-Ферас. - Нужно посидеть, подумать, как мириться будем.
- А что нам мириться, если он сам виноват! - колючий взгляд Однана скользнул по ноге брата.
- Сам-то сам, да и они тоже молодцы! Додумались же до такого! Кто его семью кормить теперь будет? Он же теперь на месяц дома осядет, если не больше. А у него - двое детей! Пускай орлы и оплатят прогулы, раз натворили! В следующий раз головой думать будут перед тем как в опасные игры играть!
- Так я же и не отказываюсь, - пожал плечами Раид. - Я тебя сам и позвал. Мы Халеда не обидим!
Все мужчины вышли в гостинную, чтобы обсудить предстоящую компенсацию; Ранда сварила им черный кофе. Просидели они довольно долго. Вскоре оттуда уже доносился дружный мужской хохот – оседлав свой конек, Халед принялся рассказывать анекдоты.
"В общем, как договорились: Раид оплатит Халеду все расходы по лечению, если таковое еще потребуется, и половину из того времени, пока он не сможет работать", - прощаясь в коридоре, подытожил старший из визитеров.
- Что это было? – по-русски спросила я у мужа. – Почему они платят?
- Это называется "Хак иль араб" – "арабский суд". Виновные приходят и по-хорошему договариваются о компенсации. Если договорились – выпивают вместе кофе, это как бы печать на договоре.
- А если не договорились?
- Это хуже. Тогда нужно искать блат – тех, с кем от имени обидчика семья захочет договариваться.
- А если денег нет?
- Тогда будут занимать.
- А если не захотят?
- Господи, Лялька, какая ты пессимистка! Это смотря что произошло. В тяжелых случаях дело доходит до вражды, ненависти и мести. Теперь довольна, кровожадная ты моя?
- Вполне.
А Халед с поломаной ногой окончательно поселился у нас.
На следующий день вся семья снова была в сборе. Обсудили еще раз последние события, пожурили Халеда, посмеялись.
- Мама, как ты думаешь, а Бог есть? - с задумчивым видом вдруг спросил Халед.
- Свят-свят-свят, - отозвалась набожная свекровь. - Господи, прости!
- Прости и сохрани, - с тем же серьезно-трагическим выражением подхватил Халед. - Я вот думаю, что все-таки есть. Нет, ты не спорь, - уже открыто улыбаясь, перебил он собирающуюся поругать его свекровь, - я это тебе сейчас докажу. Вот вы меня тут хотели женить на толстой дочке абу-Кахера, соседке Джамили, а Бог меня предостерег, ногу мне поломал. Не допустил несправедливости.
- Господи прости, - снова повторила свекровь. - Ну, и чего ты зря языком мелешь? - Она незлобно укоризненно посмотрела на Халеда. Халед был ее любимцем.
- Да я, мать, так просто. Грустно мне, - вздохнул он и положил голову на плечо сидевшей рядом сестры.
- Всем грустно, - улыбнулся Султан.
- А ты вот вообще молчи! Я, можно сказать, ЗА ТЕБЯ ногу поломал!
- За меня?!
- А то: я же вместо тебя за хлебом пошел. Придется тебе теперь за меня на толстой подружке Джамили жениться.
- Это еще что такое? - возмутилась я.
Халед довольно засмеялся:
- Да ладно, ладно, я пошутил. И потом, ты не думай, меня эта дочка абу-Кахера ни на кого теперь не променяет! Я же для нее – самая выгодная партия: на костылях от нее далеко не убежишь.
Но с каждым днем Халед наш становился все грустней, все чаще вздыхал и жаловался на свое одиночество.
- Почти два месяца прожил в квартире один, пока ногу не сломал. А так и спал ведь на своей половине, где привык за столько лет. Просыпаюсь утром - кровать широченная, а я на ней сбоку один. И так мне тоскливо становится...
- А что слышно о Ханан? – после одной из его жалоб почему то вспомнила я.
Халед удивленно глянул на меня, но спокойно ответил:
- Звонила пару раз к соседям, они меня позвали. Хочет детей увидеть. Соскучилась, говорит.
- Ну, так пускай приедет, - Султан пожал плечами, - она им мать, имеет право.
- Да я не об этом. Не хочу детей дергать, понимаешь? То есть мать, то - нету. Зачем рану теребить... И потом: как она приедет, а я тут? Куда я на этих штуках уйду? - Халед потряс в воздухе костылем.
- Не уходи. Не хочешь встречаться - просто выйдешь в другую комнату.
- Посмотрим, - задумчиво ответил деверь.
И больше о Ханан мы не говорили.
А потом Халеду сняли гипс, и в тот же день, никому не сказав ни слова, он сел в машину и укатил в Наблюс. Уже под вечер вернулся за детьми:
- Собирайтесь домой. Мама из командировки вернулась!
- Мама! Мама!!! - радостно закричали его мальчишки.
Забросив на плечо сумку с детскими вещами, он слегка прихрамывающей, но бодрой походкой подошел к удивленной свекрови.
- Ну что, мама, замучил я тебя? Все, отдыхай. Пора и мне домой.
- Вот и слава Богу! - с облегчением вздохнула та. - Правильно сделал, что вернул. Какая-никакая, а мать. Да и ты все один.
- Угу... Ну, спокойной всем ночи, - бодро повернулся деверь к двери.
И снова стал человеком женатым.