За свою предпенсионную жизнь Петр Семенович, или Петруша, как звала его супруга, ни разу не болел серьезно, так чтобы охать и стонать, чтобы вокруг тебя ходили на цыпочках и заботливо измеряли температуру. Отработал трудовой стаж Петруша под землей в хитрых шахтах, о залежах в которых не принято было трубить на передовицах даже местных газет, а тем более в центральных репортажах. Но вот вышли они с женой Наточкой на заслуженный отдых, а отдыхать то оказывается и не так уж легко, особливо если учесть, что жили они теперь далеко от своих давних друзей. Любимый и единственный сынуля сдернул родителей с привычных пустынных земель и перевез в лесной гористый край. Горы здесь были старыми и угрюмыми. В местных лесах среди заросших высокими соснами завалов и буреломов чувствовал себя Петр Семенович очень неуютно, будто гость непрошеный. Заблудиться бывший шахтер мог даже не в трех, а в двух рядом стоящих соснах. Сын легонько над ним подтрунивал, но относился к их новой жизни с пониманием и всячески помогал родителям адаптироваться на новом месте обитания. Квартиры милого семейства находились рядышком на одной лестничной площадке, так что жили они будто и вместе, и в то же время всегда имели возможность уединиться. С невесткой проблем не возникало, но хотелось иногда пообщаться со своими сверстниками, а город был молодым, и даже сваты оказались их моложе на целых десять лет.
Среди молодежи обитать было, конечно, веселее, но чего-то не хватало в размеренной жизни. И вот оно случилось. Выглядело новое чудо маленьким живым комочком в ярком шелковом конвертике под названием внучка Маруся. Женщины целыми днями суетились вокруг розового младенца, сын крутился допоздна на работе, и оказался Петруша вроде бы как лишний на этом празднике жизни. То ли от невостребованности, то ли просто от неожиданно холодного лета, но что-то вдруг приболел дедуля, хотя назвать стариком крепкого осанистого с пышной седой шевелюрой Петра до сих пор никому и в голову не приходило. Заныла вдруг спина, заломило ноги, да так сильно, что скрывать боль стало невозможно. Родня будто очнулась, вспомнила о нем, когда на семейный ужин приковылял дед, хромая и опираясь на толстую деревянную ручку новомодного зонта невестки.
Внимание и забота близких быстро поставили Петрушу на ноги. И хотя чувствовал он себя неплохо, сын спешно решил отправить родителей отдохнуть на курорт. Но тут воспротивилась отъезду матушка, ни в какую не желающая покидать крохотную внучку. В свое время не довелось ей нянчиться с девочкой, и теперь она и дня не хотела пропустить в жизни крошечного сокровища, поскольку маленькая девочка - это совсем другое существо, нежели маленький пацан, намекая, что сын в детстве совсем не походил на ангелочка, каким выглядела его дочурка. Поняв, что матушку от внучки не оторвать, сын резонно заметил, что отец, лишенный их внимания, может опять расклеиться и хотя бы его одного все же надо отослать на курорт. Описав прелести путешествия, сулящего новые впечатления, и определяя в напарники свата, им удалось уговорить Петра Семеновича отправиться на воды, как выспренно назвала невестка их предстоящий вояж.
Выполнив основное условие, что здравница не должна быть слишком далеко, ранним утром в начале августа сын сам лично отвез отцов в санаторий. Территория выбранного курорта свободно раскинулась среди соснового бора, красиво примыкая к берегу раздольной северной реки. Издавна славились эти места своими лечебными водами и грязями. В последние годы здравницу оснастили современными всевозможными приборами, и хорошей оплатой привлекли к работе опытных докторов. Сын путевки купил в дорогой сектор с ресторанным питанием и полным курсом восстановительного лечения. Заинтригованный возможностью получить новые впечатления, увлеченный поездкой Петруша и не подозревал, каким казусам подвергнется на новом месте, сколько нервных испытаний доведется ему там пережить.
На первом же врачебном приеме доктор, представившийся как Марк Адамович Поспешный, ошеломил Петра Семеновича своим неожиданным энтузиазмом. На вопрос лекаря о состоянии организма молодой пенсионер бодро ответил, что вполне здоров. И меньше всего ожидал Петр услышать в ответ поучения медика, прозвучавшие как приговор к прохождению лечебных процедур, о существовании которых он даже предположить не мог. Доктор в седых кудряшках и модных очечках безапелляционно заявил, что здоровье это просто незнание собственных болезней.
- Так может это и хорошо, что не знаешь своих болячек, - простодушно заметил Петр Семенович, - с утра поскрипишь, к обеду разойдешься, а к вечеру вовсе молодцом.
Но доктор, который, как потом узнал Петр, имел прозвище Мрака Кромешного, оставался неумолимым в своей установке.
- Если человек здоровый – это еще не значит, что он здоровый человек. Он просто плохо обследованный больной, - безапелляционно заявил эскулап тоном, не терпящим возражений.
Результатом первого приема оказалась в руках Петруши санаторная книжечка, своего рода бегунок по местным врачебным кабинетам. И чем больше врачей посещал Петр, тем больше неполадок в его организме они находили. Оказалось, что и слух у него не совсем в норме, и дыхалка за долгую работу под землей надсажена, и спина требовала незамедлительной правки. Именно от неисправности позвоночника болели у него ноги.
Вечером после суматошной беготни по врачебным кабинетам Петр Семенович еле ноги донес до своего номера, где его с нетерпением ожидал такой же вымотанный усиленным обследованием родственник. Сваты дружно посочувствовали друг другу, поскольку обоих загрузили всяческими лечебными процедурами по полной программе.
- Ну, ничего, - заметил Петр Семенович, - главное начать.
- Да, конечно, - поддакнул сват, - а конец сам придет.
В отличие от Петра новый родственник слыл большим скептиком и пессимистом, что вообще было свойственно жителям большого города, как уже успел заметить Петруша. На следующее утро первым делом потрусили отдохнувшие мужички по умытым ночным дождиком зеленым аллеям в ванницу. Зайдя в определенную для него кабинку, получил Петр Семенович команду полностью раздеться и ждать приглашения для залегания в лечебную водичку. Мужчина команду выполнил, но при этом заметил на вешалке тряпочку, которая при рассмотрении оказалась очень похожей на женские колготки. Теперь он понимал, почему путевки в данный санаторий стоили так дорого. Спецодежда, к которой он причислил найденный предмет, выглядела весьма и весьма недешевой. Весной, когда они с сыном выбирали подарки к женскому празднику, подобную штучку сын купил для своей жены. Петр помнил, как поразила его тогда цена дамских чулок. Красивая вещь, конечно, но его брюки стоили меньше, чем эта кружевная тряпочка.
Стараясь не вспоминать плохие слова, Петруша с трудом натянул колготки и, услышав приглашение, шагнул к ванне. Молоденькая девушка помешивала воду палкой со встроенным термометром и, не глядя на пациента, заученно поясняла, как надо принимать бромную ванну. Удовлетворившись температурой воды, она, наконец, подняла голову, и замерла в неудобной позе - Петр Семенович увидел, как у девчушки глаза полезли на лоб от удивления.
- Мужчина, я же сказала, что раздеться надо полностью, значит догола.
- Я так и сделал.
- А это что на вас?
- У вас там, на вешалке, висело, я думал так надо.
В это время раздался настойчивый стук и в кабинку, не дожидаясь ответа, втиснулась женщина. Она, извиняясь, объяснила, что второпях, боясь опоздать на следующую процедуру, забыла здесь свои колготки. Хорошо, что ванна была отделена от раздевалки, и женщины не видели, как сдирал с себя Петр Семенович злосчастный атрибут дамского туалета. По коридору раздавался заливистый смех молодайки, но когда она зашла посмотреть, как устроился пациент, только озорные искорки в глазах выдавали ее веселый настрой. Она спокойно объяснила, как надо лежать и добавила, что ничего страшного не произошло, всякое у них тут бывает. То ли от доброжелательности девчушки, то ли начало сказываться действие лечебной процедуры, Петр быстро успокоился. Покинул ванницу дедуля в отличном настроении. Казус, что произошел с ним недавно, даже встрепенул его. Он понял, что попал в особый мир оздоровления, где вокруг полно людей, и они также ошалело бегают по процедурам.
Не знал еще Петруша, кто ждал его после обеда в массажном кабинете. Сначала ему привиделось, будто это шкаф отделился от стены и начал на него падать. Массажистка чуть меньше его ростом, но шире раза в два широко улыбаясь, указала на высокий лежак. Петр Семенович безоговорочно распластался на нем, понимая, что отступать некуда – от такой дамы все равно не сбежать. При приближении огромных ладоней мужчина невольно прикрыл глаза - подумалось, что его спина не выдержит их натиска. Но страх был напрасным, женские руки оказались неожиданно мягкими, поглаживания нежными. Петр расслабился и даже задремал. И напрасно потерял бдительность - то была только прелюдия к массажу. Как она его месила, как ломала и мяла! Петруша уже сомневался, что сможет достойно сползти со стола, но массажистка на прощанье снова нежно похлопала по телу и, ощутимо наподдав последними шлепками по заду, хохотнув, добавила:
- Ну, все на сегодня, до встречи на танцах.
- На каких танцах? – оторопев от наглых шлепков по нижнему месту, прошептал Петр Семенович.
- Как это, на каких? Сегодня вечером на танцплощадке.
- И вы думаете, что я еще плясать смогу? У меня такое чувство, что я со стола-то еле сползу.
- А вы попробуйте.
Как ни странно Петр не только встал без проблем, но неожиданно почувствовал необычайную легкость во всем теле.
- Ну, как? Идем на танцы?
- Смеетесь, куда уж мне, - деланно прокряхтел Петр Семенович.
- Да вы что, а кто ж отдыхающих дам окучивать будет?
- Окучивать?
- Ну, развлекать, значит. Здесь кавалеров - раз-два и обчелся, а танцевать всем очень хочется.
- Да какой из меня нынче кавалер.
- Ой, Петр Семенович, не скромничайте, вы мужчина хоть куда, так что жду вас на танцах.
При всей комичности разговора, Петруша почувствовал, как приятно, оказывается, слышать от женщины, что тебя принимают за кавалера. Вот бы Наточка услышала, что тут ему говорят. Воспоминание о жене откликнулось легкой грустью, что ее нет с ним рядом.
Гулять в одиночестве не хотелось, и Петр Семенович решил пройтись до главного лечебного корпуса, в котором в настоящее время должен находиться сват. Он вспомнил, как тот накануне говорил, что записался на сеансы гирудотерапии. Петруша не сразу поверил, что человек серьезно решил добровольно отдаться на покусание пиявкам. Следует отметить, что сват давно преподавал в школе биологию и ко всяческим живым тварям относился с уважением и любовью. Он и Петра приглашал за компанию посетить кровососов. Вот сейчас он и решил посмотреть, что же там делают с его другом. Осторожно приоткрыв дверь нужного кабинета, Петр Семенович не сразу признал в циклопе, что восседал прямо перед ним, своего родственника. Между густыми сросшимися бровями мужчины свисала длинной змеей раздувшаяся пульсирующая человеческой кровью гадина. Лицо свата отливало нежно розовым цветом, с закрытыми глазами он медленно раскачивался из стороны в сторону, и по всему чувствовалось, что пациент получал огромное удовольствие от происходящего. Но, несмотря на его кайфовое состояние, у Петруши возникло жуткое ощущение, что мерзкие твари просто глумились над человеком. Он быстро прикрыл дверь и выскочил на улицу. Нет, такое кровопускание не для него. Петра даже передернуло от воспоминания раскачивающегося червяка на фоне знакомого лица.
Вечером он поделился со сватом личным впечатлением от пиявок, на что тот только рассмеялся, отметив, как отлично чувствует себя после их приема. В последнее время после долгого рабочего дня школьный учитель часто страдал повышенным артериальным давлением, а сейчас оно у него нормализовалось без всяких таблеток. Более того, в теле появилась такая легкость, о которой он уже давно не помнил. Кстати, обмолвился сват, он встретил здесь своих старых знакомых, и они решили вечером посидеть в местном ресторанчике – будет выступать заезжая эстрада, он и Петра приглашал к ним присоединиться. Но у того после полученного сегодня массажа так ныло все тело, что пенсионер помышлял только об одном - отлежаться перед телевизором и спокойно заснуть под мерный шелест начинающегося дождика.
Так Петр Семенович и сделал. Утром его разбудили невнятные звуки. Сват сидел на кровати, обхватив голову руками, и мерно покачиваясь из стороны в сторону, тихо постанывал:
- Надо меньше пить, пить надо меньше.
- Круто посидели что ли? Ты когда заявился?
- Не помню.
- Ничего себе. Что пили - то?
- Все.
- И сколько выпили?
- Много.
- Да, дела. На завтрак то пойдешь?
- Издеваешься? Сват, будь другом, принеси минералки, а я пока полежу.
- Да ладно, принесу, конечно. А потом куда пойдешь, опять на пиявки?
- Да ты что - они, сердечные, меня сегодня не примут. И что на меня нашло?
- Да, брат, свобода - великая вещь, - заметил Петруша, сам не до конца понимая, что имел в виду - то ли свободу от болячек, то ли от домашних дел.
- И не говори. Только будь другом - когда звонить будешь домой, обо мне не рассказывай.
- Да не боись, все будет тип-топ, не первый год замужем, - рассмеялся Петр Семенович.
Выглядел страдающий с похмелья сват весьма забавно, сразу было заметно - сколь не привычно для него подобное состояние. Сам Петр Семенович к алкоголю относился спокойно, с пониманием складывающейся ситуации. Мог принять на грудь прилично согласно обстоятельствам, сразу не хмелел, до дома всегда доходил в полном порядке, но, почувствовав себя в полной безопасности среди родных стен, отключался сразу и надолго. С утра же всегда был бодр и похмельем никогда не маялся.
Водные ванны чередовались с лечебными обертываниями, и на следующий день отправился Петр Семенович, как говорили здесь, «на креозот». В полуподвале, куда направила его медсестра со словами, чтобы он готовился, стоял специфический запах аптеки. То ли мужчина пришел слишком рано, то ли зарулил не туда, но в помещении никого не было, а в углу на столике приткнулся поднос со стаканами молока. Стаканов стояло много, он насчитал семь штук. Поскольку медичка не пояснила, как нужно готовиться, Петруша решил, что перед лечением необходимо выпить предложенный напиток. Вопрос заключался только в одном – сколько? Два стакана он осилил без труда, но понял, что третьего будет уже многовато. В это время появился, наконец, обслуживающий персонал в виде худой остроносенькой женщины в странном для медперсонала одеянии - темно-коричневый халат подвязывал черный клеенчатый фартук.
- Мужчина, вы, что тут делаете? - проговорила женщина неожиданно низким голосом.
- Вы знаете, два стакана я уже выпил, но больше не могу, может и так достаточно.
- Ничего себе дела. А зачем вы его вообще пили? Это молоко нам за вредность дают.
- Мне сказали готовиться, вот я и подумал, - от неловкости возникшей ситуации у Петра Семеновича слова застряли в горле, и казалось, что сейчас вместе с проклятым молоком заскребут по желудку.
Пока мужчина раздумывал, как выбраться из создавшегося положения, тетка первой прочувствовала всю комичность сцены и, смеясь, за руку отвела пациента в нужное место. Его уложили на жесткий лежак и обернули горячим, липким, похожим на пластилин, месивом. Сначала тепло приятно расслабляло, но затем выпитое молоко настойчиво стало о себе напоминать тесно спеленатому организму. Дискомфорт внутри неумолимо нарастал. Петр Семенович вспомнил, как получил когда-то в далеком школьном детстве кол за контрольную работу по анатомии, написав, что главным органом человека в переваривании пищи являлся кишковод. И вот сейчас этот самый кишковод настоятельно требовал к себе повышенного внимания. Еле-еле дождавшись освобождения от горячих нашлепок, Петруша бегом рванул в номер, чтобы успокоить внутренности. Нет, не права была училка. Как тут ни крути, а слово он выбрал совершенно правильное - как кишки себя поведут, так человек и поступает.
Немного передохнув от молочного стресса, отправился Петр на прием к ушному специалисту. Тот, осмотрев его уши и проверив слух нашептыванием труднопроизносимых слов, нашел состояние деда вполне удовлетворительным. Не понравилось доктору только что-то в левом ухе, но, заверив, что курс грязелечения, которое он назначил, быстро снимет воспаление, тут же отправил Петра Семеновича на процедуру, поскольку, как раз наступало время мужчин. В грязелечебнице возле нужной двери ожидало приема несколько человек. Медсестра дружно собрала их санаторные книжки, пригласила всех сразу пройти в кабинет, а сама быстро начала что-то отмечать в журнале. Была дама немолода и строга, а может, просто, очень устала от наплыва больных. Время приема шло к концу, а народу не убавлялось. Как ни странно, наличие группы соратников, как и он нуждающихся во врачевании, примирило Петрушу с необходимостью принимать новое лечение. В дверях показалась сотрудница с подносом тампонов, пропитанных чем-то коричневым.
- Итак, господа мужчины, спустили штаны и приняли исходную позицию, - громко заявила медсестра.
Петр Семенович изумленно огляделся, не совсем понимая прозвучавшей команды, но увидел, как другие пациенты быстро оголились и наклонились вперед, дружно выставив интимные места. Медичка заученными движениями мигом обслужила больных грязевыми тампонами. И не успел Петруша сообразить, как тоже оказался с затычкой в месте, что спины пониже. Мужчины, шустро натягивая брюки, торопились на обед, а он еще продолжал осмысливать полученную процедуру.
- Мужчина, что вы замерли? Что-то не так? – наконец обратила на него внимание медсестра.
- Да нет, все нормально, вот только понять не могу – а до ушей то как дойдет?
- Что? – она быстро взглянула в его бегунок и вдруг сердито зыркнула на Петрушу.
- Так у вас уши, а зачем тогда штаны снимали? Петр Семенович, вы что, собственное лечение не знаете? – неожиданно напустилась на него мед дама.
- Но вы же сами скомандовали. Я тут первый раз, не сразу сориентировался, а теперь стою и думаю, как такое лечение ушам поможет, - стараясь смягчить обстановку кротко возразил Петр Семенович.
Он прекрасно понимал, что виновата в случившемся сама медичка, невнимательно прочитавшая его назначения, но искренне сочувствовал ей - обалдеешь тут от такого потока больных седалищ. Медсестра молча заткнула Петру уши ватой, не упустив из виду предварительно проинструктировать о том, когда ее вынуть. Не забыла она и про нижний тампон, сказав, что от него мужчине будет только польза.
После всех перипетий суматошного дня домик, куда направили Петра Семеновича для лечебного сна, показался ему тихой гаванью посреди бурлящего людского потока. Обрядили его в теплую пижаму с легкомысленным ребячьим рисунком, выдали матерчатые бахилы и колпак с пушистым помпоном. Спец комплект вызвал сначала легкое недоумением своей детской тематикой, но когда завели дедулю в огромную палату, где стены красовались мозаикой из крупных соляных кристаллов, он понял, что попал в царство детского сна. Ребятня всех возрастов мирно посапывала в прохладе, прочищая легкие целебным воздухом. Стены помещения мерцали сказочными искорками в приглушенном свете упрятанных светильников. Петр и не заметил, как тоже погрузился в чудесный мир сновидений.
Петруше снился ярко освещенный каток, а он, молодой и веселый, неуклюже скользил по гладкому льду. Морозный воздух наполнял легкие обжигающей свежестью, а рядом, поддерживая его за локоть, звонко смеялась Наточка. Вот он споткнулся, и чтобы не упасть обнял ее, такую нежную, такую родную. Она продолжала смеяться, крепко прижимаясь к его разгоряченному телу, а глаза любимой светились счастьем и обещанием разделить это счастье только вместе с ним.