посвящение ААН
Васька сидел перед зеркалом по-турецки и корчил рожи. "Бе-е-ба-а-бу-у-у-у-у-бэ-э-э". Пальцы усердно засовывались в рот, который с некоторым сопротивлением позволял хозяину растягивать и собирать в трубочку свои губы. Затем играться только со ртом стало скучно, и Васька придумал мучить сразу еще и нос. Вверх-вниз, приплюснул-вытянул. Пальчики одновременно захватывали в плен ноздри, растягивая их в разные стороны, и щеки. Послушные брови тоже плясали на лбу веселые танцы. Слюна брызгала, смешные звуки громко извлекались, Васька радостно хихикал. Мальчик напротив него смотрел на Ваську слезящимися серо-голубыми глазами, прищуренными от смеха. Его темно-русые волосы свидетельствовали о недавней тяжелой битве с завтраком. Проигранной, к несчастью: каша и крошки живописно ссохлись на взъерошенном вихре, но было видно, что большая часть продуктов все же была использована по назначению.
Наконец, Васька устал кривляться и смеяться. Как взрослый устало выдохнул "Ох" и пожал плечами. Минуту поразмыслив, чем еще заняться, он, ерзая, подполз ближе к стеклу и дохнул на взъерошенного мальчика. Рожица мальчика превратилась в белое мокрое пятно, которое быстро исчезало. Васька дохнул еще раз, и быстро, пока пятнышко не исчезло, ткнул пальцем 2 точки вместо глаз и кривую дугу вместо рта. "Гы-гы-гы-гы!" - Васька был доволен. Но рисунок испарился вместе с белым "холстом". Васька попробовал повторить свой шедевр еще пару раз, усердно дыша на стекло, но изображение исчезало все равно. Ему снова стало скучно. Он встал и, засунув руки в карманы штанишек, вальяжной походкой отправился играть в другое место, показав предварительно вредному зеркалу язык.
Как, оказывается, может быть иногда скучно дома. И вроде, можно попрыгать на родительской кровати, пока папа не шлепает по звонкой попе за испорченные пружины, и залезть в банку с вишневым вареньем прямо рукой и выковыривать оттуда липкие ягоды без приторного сиропа, а потом невзначай вытереть пальцы о штанишки, или побрызгать на виски мамиными духами, грациозно и небрежно, как это делает мама. Васька давно усвоил, что пока нет взрослых, нужно заниматься теми интересными делами, которые невозможно делать в их присутствии. Поэтому, он не собирался с воплями "вжиу-иу-иу-иую" сталкивать машинки, самолеты и ("бдыдж-бдыдж-бдыдж") взрывать поезда - этим увлекательным занятиям можно было предаваться в любое другое время.
К полудню Васька совершенно обессилил и решил, что можно бы и поспать для разнообразия. Но просто спать с любимым мишкой или даже под родительским пододеяльником было неинтересно. В шкафу он тоже уже как-то пробовал засыпать, но там пахло нафталином, от которого болела голова. Васька остановился посреди комнаты, оглядывая своих соратников по играм, думая, кого взять в напарники для сна. И неожиданно он вспомнил, как утром дурачился перед большим зеркалом в прихожей. "Буду спать с зеркалом" - решил Васька и сгреб в охапку подушку.
Два одинаково чумазых и лохматых мальчишки синхронно свалили друг перед дружкой сперва подушку, немного спустя бабушкин пестрый платок, и еще через пару минут еще одну подушку, теперь уже большую. Потом оба плюхнулись на вторую подушку, свернулись калачиком коленками друг к дружке, положили головы на подушечку поменьше, накрылись пестрой тканью.
Васька закрыл глаза. Потом открыл одни глаз. Мальчик рядом тоже открыл один глаз. "Следит," - удовлетворенно подумал Васька и снова закрыл глаза. Что подумал мальчик напротив, мы не знаем. И тут Ваське в голову стали приходить разные мысли. Они текли медленно, убаюкивающе, пока откуда-то из вчера не пришла неприятная картинка, из-за которой он сегодня был оставлен дома. А картинка была о том, что Васька подрался с Лизкой. Эта вредина обладала одним положительным качеством - у ее были длинные тощие косы, на которых болтались старомодные разноцветные банты. О том, что банты старомодные, Васька узнал только вчера, когда его мама ругалась с Лизкиными бабушкой и папой. Он не знал, что это значило, ему, было это и не интересно, о Лизкиных бантах ему было интересно знать только то, что, если подкрасться сзади и дернуть за кончик ленты, то, во-первых, бант развяжется, во-вторых, Лизка будет визжать. Почему-то именно вчера ее игры Васьки задели особенно сильно. Она ни с того, ни с сего вместо визга вдруг повернулась и заявила, что если он к ней пристает, значит, она ему нравится, но она, красивая умная девочка, не станет водится с таким уродом как Васька. Васька сперва опешил, он-то точно знал, что нравилась ему не Лизка, а ее бантики и то, как она визжит, но это внесло в игру разнообразие, ведь, хотя Лизка не завизжала, бант исправно развязался! А еще он решил, что это Лизка просто вредничает, и потому немого позже опять попробовал дернуть ее за ленту. Но как ни странно, Лизка отреагировала точно так же. К концу дня Васька рассердился на негодницу окончательно: она портила ему такую веселую игру, и в сердцах толкнул ее...
В общем, когда их разняли, у Лизки не осталось ни бантов, ни косичек, карман на сарафане болтался на соплях, а лицо ее было красным от усилий, слез и злости. Правда, Васька тоже был "хорош", но ругали все равно исключительно его.
А теперь почему-то это воспоминание все время возвращалось к обидному слову "урод", пугая сон. Васька открыл глаза и посмотрел на свое отражение. "Уроды" ему представлялись одноглазыми, со страшными бородавками на носах, с обвисшими щеками и прочими ужасами. Васька потрогал свой нос. Мальчик в зеркале присоединился к нему. "Какой же я урод?" - спросил его Васька - "Вот, гляди, никакой бородавки! И мама говорит, что у меня замечательный носик, и зовет его "картошкой" - продолжил он. "У тебя он тоже нормальный, ты же - это второй я" - покровительственно успокоил мальчика Васька и потрогал его за нос. "И глаз у меня один и еще один, а не просто один," - сообщил он отражению. "И у тебя глаза, что надо, совсем как небо и как у папы." И Васька, улыбаясь, потыкал лежащему рядом мальчику в глаза. Дальше лежать было уже неудобно и Васька сел на подушку. Мальчик тоже сел. Васька провел рукой по подбородку так, как это обычно делал папа после бритья. И удостоверился, что подбородок у него тоже не уродский.
Минут через пять Васька совершенно успокоил Мальчика напротив, заверив его, что он не урод. Ваське нравилось, что мальчик всегда повторяет за ним быстро-быстро. Он чувствовал себя капитаном или кем-то главным, которого все слушаются и который делает что хочет. "Ты не бойся," - сказал Васька зеркалу, - "я вот делаю что хочу, и не боюсь. А ты, если будешь все делать, как я хочу, будешь под моей защитой"
"А разве ты можешь все?" - неожиданно спросил Мальчик. Васька зажмурился и втянул плечи. Ему показалось, что это пришла мама и счас даст ему подзатыльник. Но мама не пришла, да и голос у Мальчика был совсем как у него, и Васька поверил, что зеркальные мальчики иногда умеют разговаривать. Ну, разговаривает же он иногда сам с собой! Почему бы его отражению не поговорить с ним?
"Конечно," - гордо ответил Васька, - "Вот смотри, я ем варенье руками с банки, прыгаю на пружинах, мажусь мамиными красками"
"А разве другие тебя слушаются?" - почему-то спросил Мальчик. И Васе он сразу разонравился. Он подумал, что Лизка, конечно, его не слушается, и папа с мамой тоже.. но сдаваться не хотелось. "Ты-то слушаешься!" - аргумент показался Ваське железным, и он гордо посмотрел на свое отражение. Мальчик в зеркале встал в точно такую же позу, но возразил: "Я тоже не всегда тебя слушаюсь, ты тоже не всегда главный!" Васька сперва удивился, потом разозлился. Он покривлялся, дал Мальчику щелбан и победоносно подытожил "Видал, кто главный!?" Но Мальчик вдруг попросил: "У меня кажется, температура, это ведь не здорово, когда твое отражение больное, правда? Потрогай мой лоб, как это делает твоя мама. Он горячий?" Васька сначала не захотел выполнять просьбу вредного зеркала. А потом все же решил, что когда отражение болеет, это и правда не здорово. "Стой смирно!" - скомандовал он и встал на колешки, чтобы удобней было мерять Мальчику температуру. Однако происходило что-то возмутительное! Как Васька не ловил лоб своего отражения, он никак не ловился, а вместо этого попадали только холодные зеркальные губы. "Как же так?" - обиделся Васька. "Просто я всегда делаю так, как ты, и если ты тянешься ко мне губами, я никак не могу подставить тебе лба," - примиряюще пояснил Мальчик. "Ну вот", - огорчился Васька, припоминая, что он, кажется, уже сталкивался с таким непослушанием своего отражения. "Ладно, мир, будем считать, что это игра!" - Великодушно произнес он. "Только, пожалуй, я схожу, помою твое лицо и руки, а то мне за тебя от мамы попадет" - позаботился Васька об отражении. Или о себе?
Веселый мокрый мальчишка брызнул на зеркало водой и подмигнул: "А Лизкино отражение тоже такое вредное, да?" - "Конечно!" - понимающе подмигнул Мальчик в ответ. "Так ей и надо!" - заключил Васька и утащил в комнату обе подушки и бабушкин платок. Через пару минут он вернулся и удивленно посмотрел на зеркального Мальчика :
"Слушай, а ты такой, потому что я такой?" -
"Какой "такой"? - Не очень понял Мальчик.
"Ну, такой, и послушный и непослушный?"
"Не знаю..." - Мальчик тоже удивленно смотрел на Ваську, - "а может это ты такой, потому что я такой?" - Подмигнул он. Но Ваську это не устроило.
"Нет, все же это ты, потому что я," - уверенно произнес он. - "Слушай, а если я буду другой, ну правильный," – Васька, а за ним и Мальчик сморщили нос как от горькой микстуры, - "тогда я смогу тебе потрогать лоб и ты вылечишься?"
"Я не знаю..." - честно призналось отражение, - "может быть я совсем и не болен?" - попробовало оно успокоить Ваську. Но Васька был уже занят своими мыслями.
"Погоди немножко," - попросил он.
Васька натянул пододеяльник на родительскую кровать, похлопав по краям, чтобы было ровнее, закрыл мамины румяна и попытался вспомнить, где стояли ее духи. Поняв, что это безнадежно, он задвинул их подальше за разноцветные баночки и тюбики. На кухне он влез на табурет и щедро намочил тряпку. Хлп-Хлюп - отжал он ее и попробовал оттереть с клеенки бордовые разводы.
"Давай лоб!" - скомандовал он, вернувшись к зеркалу. Но лоб опять не желал ловиться. "Понятно," - огорчился Вася, - "придется все рассказать маме, да?" - И он жалобно посмотрел на Мальчика. Мальчик стоял с такой же скорбной рожицей. Видимо ему было очень жалко Васькину попу.
"Ничего, когда-нибудь я потрогаю твой лоб, ты ведь потерпишь?"
"Ну, может быть я все же не болен?" - протянуло отражение. Но Ваське уже понравилась необычная игра. "Может," - снисходительно произнес он, - "только как же мы это узнаем, если я тебя не потрогаю?"
И Васька стал ждать маму..
27/2/6