Большой Цыган был мрачен и угрюм. Последние полгода ему не везло. Словно маленькие коварные дьяволы нашептывали ему на ухо свои лукавые речи, вынуждая идти по заведомо ложному пути.
Когда-то он получил из рук губернатора Тортуги официальный документ, позволявший ему, капитану Беко Варетти, заниматься корсарским промыслом. А это означало, что французская корона давала за соответствующую мзду свое высочайшее согласие на грядущие "испанские" подвиги пирата.
Но время шло, и зыбкие морские волны потихоньку смывали аккуратно выведенные губернаторские вензеля. Отношения с Испанией незаметно уподобились утреннему приливу, и Бертрану д'Ожерону, дабы удержаться в своем уютном губернаторском кресле, приходилось осаживать особо резвых корсаров, которые брали на абордаж именитые испанские корабли. Да и испанцы стали намного осторожнее. Их галионы и шхуны, хорошо оснащенные, казались неприступными морскими крепостями для кого бы то ни было.
Так, получив несколько раз ощутимый отпор от испанцев, Большой Цыган вынужден был оставить на Барбадосе свой второй корабль "Пересмешник", названный так в честь его старой, потопленной шхуны, хорошо известной в свое время среди береговых братьев.
Капитан устремился на галионе "Месть" на Тортугу, чтобы задобрить хитроумного д'Ожерона и получить ссуду на ремонт "Пересмешника". Губернатор был непредсказуем, да и Беко к тому времени впал в немилость.
Это произошло от того, что однажды Большой Цыган атаковал голландское судно и основательно его почистил. Сам Беко не горел желанием брать на абордаж голландцев, но его упрямая, изголодавшаяся по приключениям команда недвусмысленно дала понять,что уж этот корабль она не упустит. И капитан дал свое согласие.
Судно было захвачено без особых помех, ко всеобщей долгожданной радости пиратов. Но каково было изумление Беко, перешедшее в досаду и разочарование, когда среди захваченных в плен голландцев он обнаружил француза, оказавшегося к тому же губернаторским шурином, ехавшим на Тортугу из Амстердама.
Высказав все возможные извинения по поводу случившегося, Большой Цыган тут же вернул награбленное добро хозяевам, присовокупив к нему пару увесистых мешочков с золотыми дублонами.
Но дело, как говорится, было сделано и потерянного не вернуть. Прием, оказанный губернатором по прибытии Беко на Тортугу, оказался прохладнее, чем обычно. И Большой Цыган, понимая нелепость своего положения, поспешил удалиться.
Прошел еще один бесплодный месяц, когда два корабля Беко скучно курсировали между Кампече и Тристе. Добыча, если она и попадалась пиратам, была незначительной. Удача отвернулась от некогда счастливого капитана. Он чувствовал, что команда начинает роптать. Сопровождалось это брожение глупыми недовольными фразами или мелкими потасовками. Но нарыв назревал, и взрыв мог произойти в любой день из-за малейшего пустяка. И Беко пустился во все тяжкие. Выйдя из Тристе, он направился к Барбадосу, где встретил испанскую эскадру из четырех кораблей. В другое время Большой Цыган поспешил бы увильнуть от греха подальше, но невидимое давление на собственной шхуне угнетало его сильнее. Делать было нечего...
Утро выдалось свежим и туманным. Легкий ветер шаловливо касался волн и парусов. Ничто не предвещало беды для эскадры. Пока испанский адмирал сонно продирал глаза, приходя в себя от встречи с Большим Цыганом, тот привел свои корабли в боевую готовность и смело атаковал эскадру. На "Мести" насчитывалось в то время 24 пушки, "Пересмешник" владел пятнадцатью. И почти все они, без малого сорок, в одно время пальнули по испанцам, пушек у которых было чуть ли не вдвое больше. Но внезапный смелый натиск всегда являлся причиной успеха.
Раздался оглушительный треск,грохот и страшный крик.Дым плотно окутал корабли, и как только он стал не спеша рассеиваться, пираты увидели необыкновенную картину: испанский флагман, тот самый, на котором должен был находиться адмирал, стремительно заваливался на бок от полученной смертельной раны. Прежде высокие мачты с туго натянутыми белоснежными парусами напоминали теперь изломанные и поваленные под ударами молний деревья. Паруса же, словно грязные рваные тряпки, неуклюже болтались на останках мачт. Растерявшиеся испанцы начали беспорядочно палить в ответ. Потом, сгрудившись вокруг тонущего флагмана, они спустили шлюпку, чтобы подобрать раненых. Теперь корабли представляли собой отличную мишень для пиратов. Но капитан "Пересмешника" Балтазар, по кличке Маленький Дьявол, с которым Беко плавал вместе около года, деля добычу и беды пополам, совершил непростительную ошибку.
Вместо того, чтобы развить успех и продолжить прицельную пушечную стрельбу с дальней дистанции, он резко увеличил ход, направив "Пересмешник" в самую гущу испанцев, попадая под их искрометный перекрестный огонь.
Балтазар был не в меру горяч и рвался на абордаж, будто изголодавшийся странник. Он опоздал взобраться на адмиральский флагман, ибо тот, кряхтя и треща, разломился надвое и у всех на глазах погрузился в воду, топя под своими обломками гордость испанской короны. "Пересмешник" готов был ринуться на другой корабль. Но их-то еще оставалось три, причем, почти не тронутых пальбой. И испанцы не преминули воспользоваться тактическим промахом капитана. Зажав шхуну с двух сторон, корабли яростно пальнули по ней из пушек. И фок-мачта не выдержала. "Пересмешник" завилял меж большими кораблями, понимая, что глупо, как школяр, угодил в ловушку. На какое-то время "Месть" очутилась вне боя. Большой Цыган тут же оценил самовольные действия своего товарища и, скрежеща зубами от ярости, приказал развернуть корабль, чтобы зайти в бок испанцам, напоминавшим сейчас стервятников, набросившихся на дичь, чтобы заклевать ее до смерти. Правда, эту дичь вскоре ждала своевременная помощь, которая вмиг угомонила нападавших.
У Беко были славные бомбардиры, и они неплохо справлялись со своим делом. Уже после второго залпа закачался крайний "испанец", получив хорошую порцию картечи. Эскадра поневоле завязла с "Пересмешником" и теперь вынуждена была разворачиваться, чтобы принять бой с галионом Большого Цыгана. Но не все успели развернуться. Для этого нужно было время, а его-то как раз и не имели испанцы. Из нападавших они вновь превратились в обороняющихся.
Летя на всех парусах, "Месть" врезалась в крайнего "испанца", для которого этот удар оказался роковым. Бревна, как игрушечные чурки, треснули и надломились. Галион расколол корабль надвое, будто палач, отсекший голову от туловища. Абордажная команда, подготовленная заранее, вихрем пронеслась над кораблем, и алчущие пираты, словно горошины, рассыпались по палубе, круша и кромсая все вокруг.
Испанцы взвыли от ужаса, ища спасения у борта. Но там их настигали быстрые ножи и шпаги нападавших. Соседний "испанец", онемев от увиденного, готов был сделать залп, который мог бы отрезвить пиратский пыл. Но как было различить в таком плотном дыму, где свои, а где чужие? Залпа так и не последовало.
Зато Беко, который был свиреп до неузнаваемости, приказал стрелять. И вскоре второй "испанец" получил под дых, причем, у него серьезно пострадала корма. Увидев, как быстро поменялись роли в этом кровавом спектакле, Маленький Дьявол приблизился к "испанцу" и взял его на абордаж.
Он первым, набросив "кошку", перелетел через борт корабля, за ним тут же последовали остальные. Но последний "испанец" еще не успел особо пострадать в бою, и его команда была вполне готова к отражению атаки.
Грянул дружный ружейный залп, и первые нападавшие упали навзничь. Та же печальная участь ждала их товарищей.
Балтазар очутился на палубе один, окруженный доброй дюжиной хорошо вооруженных испанцев.
Представьте себе молодого разъяренного льва, попавшего в ловушку, что расставили для него пугливые шакалы.
Длинные всклокоченные смоляные волосы Балтазара выбились из-под алой тесьмы, что прикрывала их. Маленький Дьявол, огрызнувшись, сделал отчаянный выпад и тут же проткнул горло ближайшему испанцу. Тот упал бездыханный. Но остальные успели разрядить свои ружья, и по меньшей мере одна пуля задела его руку.
Окровавленный Балтазар зарычал и, резко выхватив ружье из рук опешившего испанца, выстрелил в него, попав прямо в голову. Голова бедняги дернулась, и мутные бордовые мозги, словно колонны дождевых червей, вывалились наружу.
Маленький Дьявол продолжал крушить испанцев, пытаясь пробиться к борту. Длинный канат, свисавший с мачты, привлек его внимание, и, вцепившись в него одной рукой, Балтазар оттолкнулся от тверди и пролетел над своими врагами, изрыгая яростные проклятия. Но когда казалось, что спасение уже близко, какая-то неуловимая пуля, пущенная торопливой рукой, попала ему прямо в глаз.
Резкая нечеловеческая боль пронзила Маленького Дьявола и, содрогаясь, он упал навзничь.
Пугливо озираясь, испанцы приблизились к пирату и увидели, что он лежит без движения. Как-то неуверенно и стыдливо один из них вонзил в него свой клинок, словно убеждая себя в том, что это буйное молодое тело навсегда останется неподвижным...
А между тем Беко, взяв на абордаж третий корабль, принялся потрошить его до неузнаваемости. Когда Большой Цыган сталкивался с испанцами, он, сатанея, становился безжалостным, превращался в многорукое животное со стальным панцирем, изрыгающее драконов огонь.
Испанцы в панике бросали оружие и валились на колени, моля о пощаде. Но Беко они уже не интересовали, ибо взор его, горящий и испепеляющий, устремился в сторону последнего испанского корабля.
Тот повел себя довольно странно. Отбив неудачную атаку абордажной команды "Пересмешника", он, вместо того чтобы пальнуть по наседавшим пиратам, стал резко разворачиваться по курсу и набирать ход. "Испанец" пустился наутек, ничем не вуалируя своего постыдного бегства.
Пока Большой Цыган отдавал торопливые распоряжения о потоплении изуродованного испанского корабля, на котором он находился, беглецу удалось покрыть солидное расстояние, и даже мощная "Месть", еще не вполне пришедшая в себя после от жестокого боя, не смогла бы догнать хитроумного "испанца".
Вскоре Беко с сожалением и горечью узнал, что поспешно удравшие беглецы унесли с собой Маленького Дьявола. Через много лет Большой Цыган неожиданно найдет Балтазара в убогом рваном рубище на одном из заброшенных южных островов среди индейцев и всякого отребья. Исхудавший, измученный пират будет похож на изъеденный акулами скелет, выставленный напоказ четырем свистящим ветрам. И разве только один его сверлящий глаз смутно напомнит Беко о том, что перед ним стоит его старый товарищ...
Но вернемся к событиям, которые произошли после боя с испанской эскадрой.
Большой Цыган, удрученный тяжелыми потерями и повреждениями "Пересмешника", счел свою славную победу пирровой. Что ему было делать? Обычно пираты чинили и латали свои шхуны в Тристе, но Беко вряд ли довез бы туда свое израненное детище. Поэтому наутро он пристал к Барбадосу с намерением оставить шхуну там под присмотром своего друга Пита Шотландца.
Вскоре Большой Цыган направился на Тортугу, надеясь, что тамошний губернатор соблаговолит выделить ему денег. Но в пути, который, казалось, должен был быть легким и счастливым, разыгралось невиданное ненастье, подобное библейскому потопу, чуть не погубившее галион.
Беко сам взялся за руль, не доверив его никому. Матросы, укрепив паруса, были готовы исполнить любое его приказание.
Мутно-пенистые глыбообразные волны наваливались на судно, стремясь отбросить его вспять, но оно шло, непокорное, назло ветрам и волнам, туда, куда его вел неумолимый капитан.
Ветер менял направление, и лавировавшая "Месть", скрипя и надрываясь, скатывалась, будто по льду, с высокой горы волн в низину, и дерзких смельчаков окатывало с головы до ног соленым привкусом смерти.
Прошел час жестокой схватки со стихией, и Беко неожиданно увидел небольшую шхуну, которая наверняка переживала еще более драматичные, нежели "Месть", мгновения. Это была несчастная "Удача", которая, по воле своего капитана, оказалась брошенной в лавину жестоких волн.
На глазах у Беко и его товарищей разыгралась трагедия. Шхуна, потеряв в буре паруса и мачты, словно озябший бездомный ребенок, рыдая, повалилась набок. И только одинокая шлюпка беспокойно болталась на волнах.
Большой Цыган приказал дать холостой залп, означавший, что он идет на помощь, независимо от того, кому он ее окажет. Перед жестокой стихией он бы не стал считать и выгадывать, кто может быть перед ним и сколько ненавистных ему испанцев готово принять мученическую смерть в морской пучине.
На воду была спущена лодка, и мощные гребцы что есть силы поплыли вперед. Они были уже совсем близко, когда увидели, как накатившая волна подмяла под себя шлюпчонку, что едва отплыла от останков погибшей шхуны. Человека, находившегося в ней, отбросило, будто мощным залпом, в воду. Но уже двое молодцов смело нырнули вглубь, хватая беднягу за голову, и, выволакивая его наружу, бросили, словно мешок, в лодку.
Утопленник был без сознания, но странное дело - ряды его крепких зубов были плотно сомкнуты, они сжимали со страшной непоколебимой яростью какой-то предмет. Было удивительно, что предмет этот не попал во внутренности человека, когда он, задыхаясь от ударов волн, жадно искал воздуха. Но скорее всего, этого не произошло потому, что предмет этот был слишком ему дорог. Это был последний слиток золота с утонувшего корабля пиратов...
(Продолжение следует)