Два часа ночи, а у бабы Дуси, всё горит свет. Только и знает, что бегает от окна до входной двери и обратно. Постоит, послушает, что творится в подъезде, и опять смотреть в окошко. Никогда такого не было, чтобы её кот Васька, такой воспитанный и благородный, не пришёл ночевать. Ну, задерживался, бывало до двенадцати, а чтоб позже, ни-ни. Она уже дважды порывалась открыть дверь и выйти во двор, но боялась. И вроде бы, она, что то там слышит в подъезде, но смелости не хватало. Она уже пересмотрела все криминальные новости, а Васьки всё не было.
- Ну, только явись, - твердила она про себя, - я тебя, негодника, неделю гулять не выпущу. И всё же, набравшись храбрости, приоткрыла дверь. Прислушалась, и тут же уловила почти неслышные, еле-еле уловимые шорохи. – А, будь, что будет и… - открыла дверь, как говорится, на всю ивановскую. Выглянула в подъезд, и тут же увидела его, негодника.
- Василий, - строгий и по детски звонкий голосок, зазвенел по подъезду, - как тебе не стыдно, - и уже тише,
но так же взволнованно заговорила Евдокия Кузьминична. Но Васька, развернулся и побежал по ступенькам вверх.
На площадке остановился, и как-то жалобно замяукал. Баба Дуся, набравшись храбрости, высунула голову дальше и покачала ею в разные стороны. – Вася, иди домой. Что ты там увидел интересного? – Но Васька продолжал, стоять возле какой то кучи, непонятно чего, и как бы подзывая хозяйку. – Ну, ладно, сейчас поднимусь, посмотрю. – И она заспешила по ступенькам вверх. Там, была коробка из под телевизора, и она, вдруг зашевелилась. – Кто здесь? – Испуганно и в тоже время строго, спросила Евдокия Кузьминична, опускаясь на одну ступеньку вниз.
- Я здесь. – Послышался, хрипловатый, со сна, детский голосок. И в тусклом свете пыльной подъездной лампочки,старушка увидела лицо. Оно принадлежало, очаровательной девчушке, лицо которой было обрамлено прелестными, соломенными кудряшками, и оно улыбалось. – Катя.
- Катя!? А, что ты здесь делаешь, так поздно? – Удивилась баба Дуся.
- Сплю. А это Ваш котик? Вы его не ругайте. Это он меня грел и охранял. Он домой рвался…- Коробка приподнялась
А я… - и появившееся лицо выразило, такое неподдельное переживание, - это я, его уговорила, со мной остаться. Простите, пожалуйста, - и она посмотрела на старушку, виноватыми глазами.
- Ну, раз так, то не буду ругать. – Наклонилась над девочкой Евдокия Кузьминична. – Только здесь маленьким девочкам, спать не положено. Как ты думаешь?
- Да я знаю, но мама…, - и она вдруг замолчала.
- А тебе сколько лет?
- Пять, я уже большая и, самостоятельная. – Она поднялась на ножки, кофточка сползла с её худеньких плеч, обнажив голые костлявые плечи, прикрытые тонюсенькими лямочками сарафана.
- Пять!? Ты действительно уже взрослая. Даже старше моего Васьки. – И она посмотрела на кота, который с удивительным спокойствием наблюдал за происходящим. –
И как тебя такую взрослую зовут? Катя! Катюша значит, а я хочу пригласить тебя, ко мне в гости. Как, ты на это посмотришь? Да вот и Вася подтвердит. – В это время кот побежал вниз, затем вновь поднялся вверх, будто действительно приглашая в дом.
- Хорошо. Только прибрать тут всё надо. А то мама заругает. Она говорит, что во всём порядок должен быть.
– И она поставила коробку, как считала правильным.
- Ну пошли. – Старушка пошла по ступенькам вниз. Катя
последовала за ней.
- А Вас как зовут? – заходя в квартиру, спросила девочка.
- Можешь звать бабой Дусей. Ты кушать хочешь?
- Нет, что Вы. Я сыта. Благодарствую. – И девочка, как-то странно поклонилась.
- Ну, если кушать не хочешь, может, составишь компанию, да мы с тобой чай попьём. – Ставя чайник на плиту, и накрывая на стол. Пошла старушка на другую хитрость.– А то я на ночь, всегда чай пью. Не попью чай, и спать не могу.
- Ну конечно, конечно, я посижу с Вами, и даже чай попью. – Стоя в проёме двери, серьёзно ответила Катя, - раз Вам иначе не спится.
- Катюша, а давай я тебя, пока чайник вскипит, в ванную посажу, погреться. Знаешь, как спится сладко, когда погреешься, да потом чай попьёшь, ох и спится сладко. – Включив свет в ванной комнате, Евдокия Кузьминична, уже набирала воду.
- Ну, раз Вы так думаете, то конечно, надо погреться. – Согласилась девочка, снимая свой старенький сарафан.
Пока Катя грелась в горячей ванне, до верха взбитой пеной, хозяйка искала, во что бы одеть девочку. Чайник закипел. Наливая кипяток в чашки,она продолжала думать; Как же так, можно. Ребёнок один, ночью, на улице. Она подумала, что надо позвонить в милицию, но потом решила отложить до утра. Жаль было отправлять девочку, ночью, не понятно куда.
Они пили чай, ели булочки. А Катя, всё нахваливала; какие они вкусные. Глазёнки у неё уже засыпали, и баба Дуся, взяв девочку на руки, унесла в спальню. Старушка уложила ребёнка в свою постель. Затем, раздевшись, легла рядом, обнимая худенькое тельце девочки. Так и проспали они, обнявшись, до утра.
Старушка проснулась, оттого, что услышала, как кто-то, совсем, рядом, произнёс, - Катя, Катюша. Она открыла глаза, прислушалась. Подумала, что ей это показалось, но на улице опять, как-то жалобно, кто-то звал, - Катя, Катюша. Евдокия Кузьминична поднялась и подошла к окну. Там невысокого роста, молодая женщина, с соломенными кудряшками, как две капли воды, похожая на Катюшу, звала и искала кого-то по кустам.
Баба Дуся, накинув халат, вышла на крыльцо дома и позвала женщину.
- У Вас, моя девочка? - спрашивала женщина, подходя к подъезду.
- У меня. – И повернувшись, пошла в дом. – Заходи.
- Понимаете, так получилось. – Она шла за старушкой, пытаясь оправдаться.
- Тебя как зовут? – Пропуская, её в квартиру, спросила Евдокия Кузьминична.
- Оля. А Вас как зовут?
- Евдокия Кузьминична. Можешь звать бабой Дусей, я не обижусь. А оправдываться передо мной не надо. Это твоя жизнь, я тебе не указ. – И проходя на кухню, поставила на плиту чайник. – Она там, в комнате спит.
- Спасибо Вам. – И вдруг за спиной старушки, раздались всхлипывания. Оля плакала, сидя на стуле, и облокотившись на стол. Она плакала так горько, её худенькие плечи сотрясались от неудержимого горького рыдания. Баба Дуся подошла и как маленькую, погладила её по голове.
- Поплачь, поплачь дочка, тебе легче станет. – Затем она налила чай, поставила булочки, что пекла накануне. – Ну, хватит, хватит, а то затопишь себя, да и меня тоже. Иди, умойся.
…Оля оказалась, совсем молоденькой. Родителей у неё не было. Сама, она воспитывалась в детском доме. Девочку растила одна. Отец ребёнка, узнав, что она беременна, бросил. Вот и мыкаются вдвоём. Работа разовая. Потому что ребёнка оставить не с кем. (Катюша часто болела). Хорошо хоть жильё есть, маленькая комната в коммунальной квартире. Оля рассказывала старушке о своей горькой жизни, а Евдокия Кузьминична слушала её очень внимательно. И только во время разговора, от волнения, всплескивала маленькими ладошками, а потом правой рукой, как бы прикрывая рот, качала в разные стороны головой, говоря; «Чё, на белом свете деется».
- Ты по профессии-то, кто будешь?
- Повар. Я и техникум закончила, почти с красным дипломом. – Её выразительные глаза, при этом засверкали, как бриллианты. - Только вот работать не могу. Катюшу девать некуда. Не берут с маленьким ребёнком. – Оля от огорчения глубоко вздохнула, и опустила голову.
- А как же ты потеряла её вчера?
- Гости у меня были, а она у соседки играла. Да Вы не думайте, я её не бросила. Я искала её всю ночь. И в милицию собиралась пойти утром. Я бы уже сходила, да рано ещё. – Оля посмотрела на часы, которые показывали, пять утра.
- Ты хоть спала сегодня?
- Не-а, - откусывая булочку, нечленораздельно произнесла молодая женщина.
- Ладно, доедай, да иди ванну прими, и спать. – Убирая со стола, сказала старушка.
- Да нет, что Вы. Я домой пойду, вот только Катюша проснётся. – Испуганно сказала Оля.
- Так милая, разговоры в сторону, и делай, что тебе говорят. – Рассердилась Евдокия Кузьминична.
Она проводила её в спальню, где на кровати сладко посапывала девочка, обнимая кота Ваську. Оля легла рядом с дочкой. Девочка, не просыпаясь, обняла мать, но и, не отпуская кота, сладко причмокивая губами, улыбаясь чему-то, по-видимому приятному, во сне.
Евдокия Кузьминична, долго стояла и смотрела на своих, не понятно, откуда взявшихся, гостей. Нет, - подумала она, - не гостей, а Богом данных, дочки с внучкой. Ещё немного постояв, пошла на кухню и, закрыв дверь, помолилась.
За окном играл листвой, летний ветерок. Утро зарождалось чудесное. Евдокия Кузьминична постояла у окна и, достав муку, завела тесто, чтобы накормить своих детей, чем-нибудь вкусненьким.
Как ни странно, но в это утро кот Васька не пришёл на кухню побеседовать с бабой Дусей. Он охранял и, грел своим пушистым телом, такое хрупкое, и беззащитное тельце, маленькой Катюши. Ведь вчера вечером она его об этом очень попросила.
1.http://www.proza.ru/2006/11/22-292
2.http://www.proza.ru/2006/11/22-300
3.http://www.proza.ru/2006/11/22-302
4.http://www.proza.ru/2006/11/22-303
5.http://www.proza.ru/2012/02/22/397
6.http://www.proza.ru/2006/11/23-01
7.http://www.proza.ru/2007/02/18-412
8.http://www.proza.ru/2014/02/05/1023