16 января 1978 года Сибирь
Серега не ложился после обеда спать только потому, что на 17-00 в школе назначили
проведение общего комсомольского собрания. Классный руководитель, Любовь Алексеевна, объявившая эту "радостную" для всех новость, суровым взглядом обвела загудевший класс, и добавила, как отрезала:
- Я думаю, явятся все... комсомольцы..!
Поэтому Серега сидел возле окна и, позевывая, наблюдал за хоккейной возней ребятишек возле подъезда соседнего дома. Мороз стоял крепкий, но играющие в азарте не замечали этого. Раньше, в детстве, Серега и сам увлекался подобным времяпровождением после уроков, порой играли где попало и чем придется. Но сейчас его особенно интересовало поведение вратаря, это навевало прежние воспоминания о баталиях и, однажды попавшей в лоб Сереге шайбе, когда он в потертых валенках изображал Третьяка. Серега даже потер когда-то "раненый" лоб, но вдруг телефонный звонок позвал его в коридор.
- Але...Сярега? Ну что...пёс...дома сидишь..? - раздался веселый голос Паши, одноклассника. - Короче, я тут бранжон обнаружил... Приходи, пока родичей нет !
Серега посмотрел на часы, показывавшие без десяти три:
- А успеем..? На собрание ведь...
- Да ладно... Мы по кружечке, да и все, давай жду... - Паша по-папановски загоготал и повесил трубку.
Уже через несколько минут, за которые Серега успел дойти и вихрем вознестись на пятый этаж Пашиного дома, на ходу одеваясь и застегиваясь, друзья сидели за столом, глядя в крупные кружки с плавающими там в хмельной жидкости маленькими бумажками. Паша довольно улыбался:
- У меня ведь нюх, понимаешь, мамаша думала, что в шкафу под бельем не найду...Куда там..!
- Ну, с богом ! - Серега стукнулся с Пашиной железякой и крупными глотками осушил емкость. Друзья закурили и через несколько минут уже забалдели, так как крепкая брага резко ударила по мозгам. Паша внимательно посмотрел в зеркало:
- Во! Школьнички, видела б нас классная...
- Комсомольцы... - с серьезной рожей добавил Серега. На собрание общешкольное собираются.
Паша засмеялся, встал и начал поправлять криво зацепленный комсомольский значок, какая-то шальная радость непривычно переполняла его:
- Да...Серег, всё-то они знают про нас, так...видимость-то надо создавать, хотя наша классная - человек!
Серега согласно кивнул головой:
- Да, давай еще по кружечке! За классную классную!
- Ты что?! Четыре часа уже времени, засекут! - Паша даже зачем-то оглянулся по сторонам и нагнулся под стол.
- Наливай ! - махнул рукой Серега. - Я знаю метод экстренного протрезвления, проверено!
Без двадцати пять, громко разговаривая, широко размахивая руками и закатывая глаза, друзья шли по колено в снегу, демонстративно не разбирая дороги, иногда они спотыкались, хватались друг за друга, но в общем-то еще держались на ногах. Позади остались дома микрорайона, когда Серега наконец остановился и, медленно осмотревшись вокруг, сказал с воодушевлением:
- Здесь..!
- Что здесь..? - удивился Паша, шатаясь, осматривая знакомое место, называемое жителями "собачником", куда, то ли собак приводили, то ли они сами тут собирались.
- Здесь... - повторил Серега. ...нас никто не увидит. Давай, снимай пальто !
Он скинул свою потертую шубу и шапку, а также зачем-то далеко отшвырнул шарф и перчатки.
- Теперь бери горсть снега, - он наклонился. И три мне морду, лучше три!
Паша сначала с сомнением, осторожно, ожидая какого-то подвоха или неожиданного удара в живот, например, потихоньку, а затем, уже разойдясь, натер Сереге морду как следует.
- Во ..! Сразу протрезвел, - Серега и правда смотрел несколько осмысленно. Давай теперь тебе !
- А-а-а-а-ах !!! - завопил Паша, но хотя лоб противно кололо, вроде бы стало трезвей. После продолжительных процедур, сопровождаемых истерическими и даже чем-то жутковатыми в морозной тиши воплями, которые отпугивали не то, что собак, но и случайных прохожих, друзья, посовещавшись, пришли к заключению, что протрезвели вусмерть, и надо бы пойти еще по кружечке хряпнуть, для надежности, но вдруг вспомнили про собрание и почти бегом кинулись к школе.
Рядом с классным руководителем Серегиного и Пашиного класса в президиуме собрания на сцене актового зала устроилась завуч школы Вера Борисовна, женщина энергичная, неравнодушная к любым недостаткам, недаром негласно считающаяся одним из "заправил" всей школьной жизни. Она поправила бумаги на столе, строго обвела взглядом сразу притихший зал, внимательно посмотрела на скромно затаившегося в стартовой позе у трибуны докладчика и торжественным кивком головы разрешила ему начинать.
- Наша школьная комсомольская организация за истекший период времени... - притворно бодро начал тот.
И в этот же момент распинавшегося на сцене уже перестал слушать не только весь зал с комсомольцами "добровольно" собравшимися здесь, но и сама Вера Борисовна, которая свою задачу видела в том, чтобы строго оглядывать ряд за рядом и делать хмурое выражение лица, тем, кто уж слишком "отвлекался" от доклада. И комсомольцы встречали ее взгляд, принимая сидя стойку смирно, делая при этом, серьезные, думающие выражения своих лиц. Однако как только Вера Борисовна перемещала внимание на другой участок, каждый старался потихоньку заняться чем-нибудь полезным: переговорить с соседкой о предстоящей дискотеке, что-нибудь съесть или даже немного посплетничать об учителях. В общем, всё начиналось как обычный спектакль. И вдруг...
Вера Борисовна остановила взор, посмотрела внимательней, потом еще раз, она даже слегка потерла веки. Что такое..? Посреди ряда девятиклассников, сидели двое, красные, цвета обожженного кирпича рожи, которых, не просто выделялись среди остальных, они прямо-таки горели яркими стоп-сигналами.
- Семафоры... - подумала Вера Борисовна и локтем толкнула классного руководителя Любовь Алексеевну. Смотри, твои !
Любовь Алексеевна уже давно обратила на них внимание и, зная непонаслышке на что способны эти "деятели", все сразу же поняла, однако ответила со слабой надеждой в голосе:
- Может...заболели ?
Да, а в это время в одном из дальних рядов происходило настоящее представление, можно даже сказать клоунада. Причем клоунов было всего лишь двое. А уж зрителей...
Серега сидел неестественно ровно, строго положив руки на подлокотники кресла и, выпучив глаза, делал вид, что слушает докладчика. Его корпус равномерно качался подобно маятнику, совершая периодические колебания порой доходящие до 45 градусов в соответствующую сторону. Добротно натертая снегом морда горела в теплом помещении, сладкий запах свежеприготовленной браги распространялся на соседние ряды, ученики оборачивались, смеялись. Серега еще больше округлял глаза и, надув рот, старался не дышать. Это привело к тому, что он вдруг начал громко икать. Один раз он так икнул, что даже докладчик остановился, подумав, что что-то не так. Серега старался задерживать дыхание, но от этого каждый последующий звук икания становился все громче и громче. Одноклассники, сначала смеющиеся беззвучно, уже больше не могли сдерживаться, они по очереди наклонялись за спины впередисидящих, зажимая рты руками. Хорошо, что еще Паша начал отпускать всякие шуточки знакомым девочкам, отвлекая на себя внимание значительной части аудитории, а когда у всех уже выступили слезы от смеха, он вдруг начал звать кого-то:
- Эй ! Длинный ! А ну глянь сюда ! Ты что..? Не понял..!
Вера Борисовна, понаблюдав за всем этим балаганом, язвительно сообщила:
- Нет, Любовь Алексеевна, ваши мальчики что-то не похожи на больных! Они скорее чересчур здоровы! Резвы можно сказать! Что вообще это значит? Специально что-ли натерли чем-то рожи, чтобы смешить всех и сорвать собрание? Выбрали момент, когда вся наша организация изо всех сил готовится к общегородскому смотру-конкурсу...
Но Любовь Алексеевна уже не слышала, что говорит Вера Борисовна, она лихорадочно думала о том, что же все-таки предпринять, так как от смеха ряды в зале уже качались ходуном и, нет-нет, да и прорывался просто чей-то истерический гогот. Она встала, и резким жестом прервав докладчика, объявила, чтобы провинившиеся остались после собрания.
- Паша...ты...должен быть...как настоящий...разведчик ?.. - медленно произнес Серега, стараясь не икать из последних сил.
- Да ..! Я шпион..! Причем...иноземной разведки... - ответил Паша, затаившись за чьим-то плечом. Я понял, делаю трезвую рожу...прием...
Стало тише, но только потому, что друзья поняли - по окончании собрания надо сбегать и сидели не дыша. Наконец кончился доклад.
- Вопросы ? - громко обратилась к залу Вера Борисовна, а сама в это время посмотрела в сторону "главных героев". Оба глядели не мигая ничего не соображающими взглядами. "Чем же все-таки они себе морды-то натерли ?" - думала Вера Борисовна (она преподавала им литературу). Стараешься для них, сил не жалеешь, времени... А у них что на уме? Уроды какие-то, а еще комсомольцы... Во, уставились теперь в одну точку. Что уже изображают?" Она повернулась к Любови Алексеевне. Та сразу сказала:
- Разберемся, Вера Борисовна, разберемся... Проведем классный час! А сама подумала:" Хоть бы не заснули гады, или еще хуже - вызовет Вера Борисовна на сцену, так еще упадут!" Она смотрела на их багровые рожи: " Ну...докатились субчики... погодите..!"
"Субчикам" однако все же удалось продержаться до конца собрания, спотыкаясь, хватаясь за кресла, под хохот остальных они выскочили в коридор, не обращая внимания на то, что их зовут, схватили одежду и быстро покинули школу. Но очередной классный час начался обсуждением недостойного поведения отдельных учащихся на красномордокомсомольском собрании. На первом красномордокомсомольском собрании в школах этого небольшого сибирского города.
Прошло без малого тридцать лет. Я смотрю в зеркало, а вижу молодую красную натертую Пашину мордочку. И думаю, с каким я был богом, когда стукался с ним железною кружкою. Прости меня, Господи, за безцельно пропитые годы!