Я поднялся в автобус. Мысль указывала на то, что мне необходимо куда-то ехать... Но куда?.. Зачем?.. Этого я ещё не определил! Знаю только – необходимо!
Мне приглянулось место у окна. Я сел.
За стеклом был дождь и его серая сырость окутала меня скукой. Глаза – спрятавшись под веером ресниц,- избавили меня от созерцания ненастья. И расслабившись, я думал о чём-то своём...
Но забвение моё длилось недолго. В автобус вошли двое: он и она.
Он – бесконечно влюблённый, она – невероятно весёлая... Их смех, их шушукание не раздражало, лишь нарушало моё бездейственное оцепенение.
С лёгкой заинтерисованностью смотрел я на них, не скрывая завистлдивого взгляда. Он – бесконечно влюблённый, она – невероятно весёлая...
Покашливая, как-то неприятно-боком, в дверях автобуса появился мужик. Он окинул всех взглядом, чуть приоткрыв рот. И на его нижней губе я заметил прилипшую табачную крошку. А в остальном, его лицо выражало этакое кирпичное равнодушие ко всему, что происходило вокруг. Это могло значить лишь одно: в его голове никогда и ничего не происходило.
Опустившись в кресло у входа он, зачёрпывающим движением руки, обнажил запястье и некоторое время изучал циферблат ручных часов; потом, пошарил рукой за пазухой, вытащил мятую газетку, и принялся надоедливо протряхивать её перед своим носом; как-будто собирался углубится в чтение, но не знал, как это делается. Минуту спустя, газета, скомканная ещё раз,- очутилась на прежнем месте.
Автобус, плавно и легко,- тронулся с места; медленно, но упорно набирая разгон. Я обрадовался этому одними крончиками губ. И тут же удивился: почему в салоне так мало пассажиров?.. Обычно...
А впрочем, какая разница? Главное, что мы наконец-то едем и мне никто не сопит в затылок.
Дорога легко поддавалась скорости. За окном мелькали деревья, дорожные знаки, постройки... Проездом – без остановки, даже, перед светофорами, как-будто их вовсе и не существовало,- промчались мы через какой-то город. Совсем обычный, но без названия и характерных черт... Я заметил только людей: людей ждущих на трамвай, стоящих в очереди, идущих, разговаривающих... Все они были мне чужими и потому, очень далёкими.
«Куда же всё-таки ты едешь?»... Воспрошало сознание, но, что я мог ответить?.. Отвернувшись к окну я снова глазел на мелькание деревьев, дорожных знаков, табличек с названием посёлков, или с мотто «счастливого пути!»...
Однако же, хорошо вот так, ехать и ни о чём не думать. Сидеть у окна, рассматривая кривую шеренгу, начертанную бегущей линией придорожных верб; различая только то, что есть, среди случайных вспышек того, что было.
Но вот, автобус остановился. Дождь, кажется перестал наносить мокроту на видимые предметы, хотя навеянная им грусть не унялась... Кирпичный мужик, воспользовавшись остановкой, поднялся и так же неуклюже-боком, шаркнул в открытую дверь. Он тут же исчез совершенно, как-будто его никогда и не было.
У остановки стояла только цветочница с букетами роз, ромашек и подснежников...
Почему подснежники?... Где она взяла их в середине лета?...
А может, это и не лето, а что-то неопределённое: по прихоти – на выбор...
Весна – пожалуйста!
Осень – ещё бы!
Зима – ну, конечно!
При одной лишь мысли, окружающие меня пейзажи меняли своё временное убранство... «Нет, нет! Хватит! - попросил я,- пусть будет лето!» - и всё осталось таким же невзрачным, как было.
И тут я снова обратил внимание на странную пару: он бесконечно влюблённый, она невероятно весёлая...
Шепнув ей что-то на ушко, он встал и, пройдя к выходу, очутился на улице. Видимо, хотел купить цветы.
Автобус, плавно и легко,- тронулся с места; медленно, но упорно набирая разгон. Никто этого не заметил... Но вдруг, она воспрянулась, безпомощьно посмотрела вокруг и крикнула: «Подождите!.. Подождите же, пожа...!» - и слова её словно умерли на её красивых губах.
«Что это?». Я посмотрел в сторону водителя и только сейчас заметил – его не было... автобус ехал сам, управляясь какой-то невидимой, неестественной силой. Скорость движения нарастала и парень, бежавший за нами, всё заметнее отставал... Пока совсем не исчез, оставшись где-то за поворотом окончившейся для него дороги.
Она не плакала. Просто, при взгляде на неё, уже нельзя было сказать: «невероятно весёлая». Но и особенной грусти лицо её не выражало. Скорее какую-то безразличную неопределённость.
Кто-то прошол мимо меня: высокий, рыжий и худой. Он плевался подсолнечной лузгой на все стороны, а во взгляде его сквозила наглость и вседозволенность.
Я не мог бы с определением сказать, откуда он появился... Наверное – незамеченный мною прежде,- он сидел где-то рядом впереди и, так же как и я, наблюдал за происходящим, а теперь вот решился внести в это свои коррективы.
Окинув девушку беглым взглядом, он уселся рядом с ней...
Через минуту они уже о чём-то банально перешёптывались: она – невероятно весёлая, он – бесконечно наглый...
Они сошли на очередной остановке вместе. Я видел, как она взяла его под руку. Это было сделано так, будто ничего не произошло и не изменилось. Да и изменилось ли что-то в её сознаниии? В самом деле, она была, по-прежнему,- невероятно весёлой, а он... Вот, только лишь он... Это был уже совершенно другой человек.
Автобус мой тронулся с места. Теперь я ехал совершенно один. остановок больше не было, да я и не собирался сходить. Мне было необхъодимо екуда-то ехать...
Куда?.. Не знаю... Знаю – необходимо!...